Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

Глава 12. Миазма (часть 2)

Как вдруг, мимо прошли солдаты с собакой. Животное яростно гавкала на какого-то старика. Военные подошли еще ближе и собака вцепилась в ногу пожилого человека. Животное тут же отдернули за желтый ошейник в сторону. Мужчина схватился за ногу, но его тут же выхватили из толпы. Ему указали идти с ними. Пожилой мужчина почти не сопротивлялся. Хромая, пройдя несколько шагов, он упал, спотыкаясь о какой-то камень. Один из солдат подошел к нему и ударил ногой в живот. Старик трясся, оглядываясь, постепенно вставая на ноги. На руке был какой-то браслет с синими и красными камнями. Солдаты подхватили его за руки и уволокли прочь.

— Конечно, я понимаю людей, — сказала эсэсовец, переводя внимание вновь на себя. — Я что изверг. Я нормальный человек. И прекрасно понимаю матерей.

— Спасибо, — сказала девушка, по ее щеке пробежали новые слезы.

„Вы ангел!“ — хотела сказать она, но не успела.

— Но я не понимаю, таких как ты, — ткнув пальцем. — Нелюдь! Утиль! — женщина офицер сильно изменилась в лице.

— Нет, я… я… немка. Я такая же немка, как и Вы! — встревожено ответила девушка.

— Немка? — усмехнувшись, с улыбкой на лице. — Арийка? — вновь усмехаясь. — Не уж-то арийка?

— Моя мать немка. Коренная немка. И ее родители немцы.

— Ну, и как звать-то тебя мамаша, — ворочая носом, спросила женщина офицер.

— Ро… Ро… Роза, — дрожащим голосом.

— Правда? — заинтересовавшись, уточнила офицер. — Тебя звать Розой? Действительно Роза?

— Да. Да, это мое имя.

— Интересно, — выдохнула женщина офицер, и вновь повеяло чем-то приятным.

Кроули только сейчас поняла, что была очень голодна, как и ее дочь. Она почувствовала какой-то приятный запах хлебобулочных изделий и какого-то супа или каши.

— Роземари, стол уже накрыт, еда стынет, — донесся голос, явно без немецкого акцента.

Появился сутулый мужчина в черном одеянии с белой повязкой на руке. Это был полицай[1]. Его гнусное выражение лица стало очень отвратным матери, но она не подала виду. От него пахло той самой едой.

Девушка еще сильнее испытала чувство голода. По ее затылку будто провели рукой, посыпая песком. В животе стало некомфортно.

— Погоди! — подняв руку, женщина скорчила свое лицо. — Мне интересно. Только то, что тебя зовут Роза, я пойду на встречу, — сквозь улыбку. — Хайнц, — указав пальцем на одного из солдат.

— Что Вы будите делать? — дрожащим голосом спросила мать.

— Сейчас линейкой замерим твои особенности.

Кроули в тот же момент сжалась, сдвигая колени. Опуская голову, она еще сильнее стиснула ноги.

— Да не бойся ты, — улыбалась офицер. — Мы раздевать тебя не будем. Сейчас замеряют твой череп.

— Череп?

— Да не волнуйся, это поверхностные замеры, — мягко говорила военная. — И не волнуйся, так нужно. Девочку твою мерить не будем. Хорошо?

— Конечно, как скажете.

Одетый в черный фрак, как гробовщик, подошел бородатый мужчина. В его руках было какое-то приспособление. Обойдя Розу сзади, он надел полукруглое приспособление ей на голову. А после стал закручивать вентили.

— Пожалуйста, halt! — сказал измеряющий.

— Это не больно, — сказала женщина немец.

Прокрутив еще несколько ручек, военный сморщил лоб. Он что-то еще докрутил и вновь сморщил лоб. Кроули стояла не шелохнувшись.

— Nein! — ответил мужчина, качая головой. — Nein! Nein!

Роземари резко сорвала измерительное устройство с головы молодой матери. Девушка ойкнула, сдерживая боль, прижимая ребенка. Девочка уже спала. На приспособлении висел клок волос. По щеке Розы текла кровь.

— Я не подхожу? — сдерживая себя от боли, спросила девушка.

Женщина военный качало головой.

— Значит, это все?

— Прости, недочеловек, но ты подлежишь утилизации, — сказала эсэсовец и развернулась, уходя прочь. — И не реви сучка, а то ребенка разбудишь, — переходя на смех. — Ненавижу крики недодетей!

Смех военной подхватили и еще одни солдаты, толпой уходя прочь с пирона.

Где-то раздалась автоматная очередь и спустя какое-то время мимо прошли солдаты с собакой. Роза вспомнила их. Лиц она не запоминала, но она помнила желтый ошейник собаки. Кроули вспомнила, как только недавно эти военные вели хромающего старика. На сапогах одного из них блестела свежая кровь. У второго солдата на руке виднелся браслет с синими и красными камнями.

— Господи! — выдохнула она и вновь заплакала.

Молодая мать повернулась в сторону вагонов, скоро был ее черед садиться. Она прижала ребенка и локтем вытерла кровь, что стекала из места вырванного клока волос.

Кроули понимала, надежды больше нет. Ей придется ехать в вагоне. Она думала бежать, но боялась потерять ребенка. Ее могли расстрелять. Но девушка боялась, что девочка не выживет в толпе и давке грузового поезда. Ее очень трясло от страха. Роза еще раз огляделась. Она готова была молить любого немецкого захватчика, став на коле, только бы уберечь дочь. Она уже готова была к унижению, она была готова умереть, только бы дочь жила. Молодую мать колотило от страха, ее зубы стучали. Она жадно осматривалась, в поисках помощи. Но никто из военных не подходил к ней, другие проходили мимо без особой заинтересованности. Она чувствовала себя грязной и прокаженной, каковыми считали всех на этом вокзале.

— Эй, дамочка, — сказал кто-то шепотом.

Она развернулась, пытаясь понять, кто это сказал. Волнение перекрывало дыхание. Сердце начало стучать как ненормальное. На мгновенье в глазах ее потемнело, но тут же стало опять ясно.

— Я был перед Вами, вернитесь, — продолжал кто-то шептать.

Мать вернула взгляд к вагонам и под одним из них увидела человека. Мужчина с испачканным лицом смотрел на нее.

— Тебя как звать? — он по-прежнему шептал.

— Ро… Роза, — переходя на шепот.

— Я Жак, очень приятно познакомиться. Иди сюда, быстро, — махал мужчина под вагоном. — Быстро! Давай сюда!

Девушка тут же нырнула под транспорт.

— Ты еврейка? — спросил мужчина.

— Нет, — прижимая ребенка.

— Теперь они чистят всех неугодных, — оскалился Жак. — Им все мало крови!

— И куда мы? — продолжая прижимать ребенка. — Нас убьют! Зачем нам здесь прятаться?

— Здесь люк, с другой стороны путей.

— А что потом? — Роза начала плакать.

— В Лотаренгию, там укроемся, есть человек, который нас может увести.

— Нас? И сколько нас?

— Не считал. Много. Спасаем, кого можем.

[1] Коллаборационист работающий на Третий рейх.