Мистер Критик

ГЛАВА 7

Доказательства от фирмы «Пройсс» уже доставили, когда Вероника приехала в офис к девяти утра. Вокруг ее стола была куча картонных коробок, помеченных черным маркером. От этого вида она почувствовала слабый прилив клаустрофобии.

— Они же сказали несколько коробок, — недоверчиво сказала она.

Рядом с ней стояла Мак, держа в руках чашку кофе. Она понимающе усмехнулась.

— Бога ради. Бесконечные стопки доказательств и разрозненная информация, которую стоит рассмотреть? Да ты в восторге. Это для Вероники Марс как валерьянка для котов.

— Да, лучше приготовь распылитель, на случай если я начну кататься по пачке ковровых спектрографов, — сказала Вероника с поддельным сердитым видом, — Вот почему не стоит нанимать друзей. Все мило и профессионально пока не начинается неподчинение, — она вздохнула, — Ну, ты знаешь где я буду.

— Во время ланча я просуну под дверь еду, — сказала Мак, беспечно махнув рукой.

Когда она закрыла дверь, Вероника просто стояла какое- то время, осматривая тесный кабинет. На одной коробке было едва разборчиво написано: «Медицинское», на другой — «Место преступления». Несколько других были не подписаны. Несколько, казалось, набили до отказа, они грозно разбухли.

Один из первых уроков, который Кит Марс дал своей дочери о расследовании преступления, был в том, что самым важным была организация. Это не обязательно значило иметь безупречную систему папок, записок и доказательств. Блокнот Кита был неразборчивым и неполным, его доска была беспорядком из бумажек. Но его мозг был евклидовой системой полного порядка и всеобщей памяти. У него были свои методы, у нее свои. Но оба понимали, что без какого-то рода сортировки и каталогизации фактов, невозможно было увидеть схему. Ее первая работа была в том, чтобы понять, как складывается дело, кусок за ужасным куском.

Она открыла крышку коробки и начала распаковывать.

В первых папках были схематические карты и фото места, где нашли жертву, поле на полпути в Пэн Вэлли, больше чем в двенадцати километрах от отеля. В ночь нападения шел дождь, и темные лужи виднелись на фото. Казалось, дождь смыл все улики, единственные отпечатки обуви, которые они нашли, принадлежали мужчине нашедшему жертву, торговцу антиквариатом по имени Фрэнк Козловски. Полиция нашла отпечатки шин в сорока пяти метрах, на дороге выше пустой площадки и они марки «файерстоун», установлены на машине среднего размера, но невозможно было установить, связан ли этот след с преступлением.

Рядом с этой папкой Вероника нашла еще одну папку с фото. Сначала она не могла толком понять на что она смотрит — кровавые куски плоти, бесформенные, черно-голубые и розовые. Потом картинка прояснилась, и она поняла, что это была девушка, лежащая на больничной койке.

Она приготовилась к фото травм жертвы — осторожный язык страхового аджастера подсказал ей, что нападение было серьезным, но она все же напряглась от подобной картины. Кожа девушки была мешаниной из синяков. Ее нос отек, увеличившись в размере в два раза. Под глазами были фингалы, ресницы были в крови. Одна щека была неровно разрезана. На ее левой руке был гипс, на пальцах были шины. Яйцеобразные следы синяков пересекали ее горло.

Душили, подумала Вероника. Она отложила фото в сторону и взяла медицинский отчет.

Согласно медицинскому эксперту, у жертвы было двадцать сломанных костей, включая нос, ключицу, три пальца и подъязычную кость в основании шеи. У нее было вывихнуто левое плечо. Хрящ в горле был порван и в синяках, поэтому несколько дней после нападения она не могла говорить. У нее было тяжелое сотрясение мозга. В придачу к этому, врач отметил симптомы гипоксии мозга, что значило, что нападавший достаточно долго ее душил, чтобы перекрыть ей доступ кислорода. Сперма, взятая с ее тела, была занесена в базу ДНК, но по ней не нашлось совпадений.

Вероника положила медицинский отчет рядом с токсикологическим. Показатели у жертвы были отрицательны ко всему кроме умеренного потребления алкоголя и следов ксанакса, на который у нее был рецепт. Не было следов никаких наркотиков — ни мета, ни героина, ни оксиконтина, ни экстази. Даже травки не было. Никакого рогипнола или тем более гамма-оксибутирата, значит ее потеря памяти скорее всего была результатом травм мозга.

Или это было враньем, подумала Вероника. Хотя стала бы девушка прикрывать нападавшего после всего, что он с ней сделал? Не невозможно, но точно неправдоподобно.

Она медленно работала, раскладывая папки на столе и помечая их, переставляя и сопоставляя по ходу дела. Было больше фото, некоторые показывали более детально травмы девушки, другие показывали детали поля. На одной было платье, в котором она была, грязное и рваное, лежащее на металлическом столе. Фото этикетки крупным планом показывало, что это было Версаче.

Наконец, она нашла что искала. Полицейский отчет. Он был от 9 марта, спустя два дня после того как Грейс нашли. Его подписали два помощника, Тим Фосс и Джерелл Бандрик, никто из них ей знаком не был. В сжатом стиле, они изложили настоящий кошмар ровным, бюрократическим языком.

Вероника читала и случайные слова попались на глаза — блондинка, шок, доказательство. Потом ее взгляд упал на имя жертвы. Грейс Элизабет Мэннинг, 19 лет.

Всего несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить имя.

Грейс Элизабет Мэннинг.

Это не может быть та же Грейс Мэннинг. Не может.