Мистер Критик

ГЛАВА 8

Даже если Веронике не нравилась эта идея, интуитивно она знала, что это было правдой. Девушка на фото, избитая почти до смерти, была той же Грейс Мэннинг, которую она последний раз видела десять лет назад, когда еще училась в школе. Их пути пересеклись из-за дружбы Вероники с Мэг, старшей сестрой Грейс.

Мэг была аномалией среди богатеньких, она была красивой и популярной, но также доброй. Она была одной из немногих, кто остался с Вероникой после убийства Лилли Кейн. Дружба длилась даже после того, как Мэг начала встречаться с бывшим парнем Вероники, Дунканом Кейном, но все сильно усложнилось, когда он снова сошелся с Вероникой.

Интенсивность злобы Мэг удивила даже Веронику, которая познала горечь слишком хорошо. Потом последовала авария автобуса, унесшая с собой жизни восьми их одноклассников и причинившая серьезные травмы Мэг. Вероника вскоре узнала настоящую причину ее враждебности к Веронике и Дункану — она была беременна от Дункана.

Мэг скончалась от травм, но ребенок выжил и Мэннинги получили единоличное право опеки. Спустя несколько недель, Вероника проникла в дом Мэннингов, чтобы расследовать жестокое обращение с детьми. Где она и нашла Грейс Мэннинг, девяти лет и в ужасе, сидящую в крошечном закутке за стеной в ее шкафу. Ее заперли родители, религиозные фанатики, которые не верили в воспитание с помощью пряника. Следующим шагом Вероники и Дункана был единственный жизнеспособный, который они видели, Дункан похитил ребенка, и Вероника продумала побег в безопасное место подальше от Нептуна. С тех пор она не получала никаких вестей от Дункана.

Вероника не знала, что случилось в жизни Грейс с той ночи. Она не знала какие победы она праздновала, какие надежды и мечты имела. Все что она знала, что это было чертовски не справедливо. Иногда молния бьет дважды, иногда человеку больше страданий выпадает на его долю.

Но сейчас ничего из этого не имело значения. Все еще имелась куча коробок с информацией, которую нужно было обработать, и сотни вопросов без ответов про нападение. Вероника взяла папку и продолжила читать. Помощники шерифа Бандрик и Фосс продолжали возвращаться к койке девушки и спрашивать те же самые вопросы. Они пытались поймать ее на лжи, поняла Вероника, читая четвертый опрос. Она лежала в больнице, не в силах говорить, едва двигаясь, а они пытались понять как им закрыть это дело. Их разочарование было очевидно. Как и у Грейс.

Фосс, с другой стороны, был одержим идеей выяснить личность парня Грейс.

До середины апреля больше не было никаких пометок или записей. Казалось, либо дело зашло в тупик, либо было отложено в сторону. Но неожиданно в июне последовал еще шквал документов. Новые воспоминания начали появляться, когда Грейс восстановилась от физических травм. Вероника нашла исправленный полицейский отчет от 4 июня, подписанный помощником Фоссом.

Полицейский эскиз был прикреплен к этому отчету: на нем был изображен задумчивый человек с носом с горбинкой и очень коротко стрижеными волосами. Вероника положила рисунок рядом с фото Мигеля Рамиреза — служащего прачечной отеля, которого выслали из страны в конце мая. 90 % что на этих изображениях один и тот же парень, подумала она.

Она читала все утро, вникая в информацию, делая пометки, рассортировывая беспорядок. Знакомое, почти механическое чувство овладело ей, ее внимание заострилось, ум заработал. К тому времени, когда она начала смотреть съемки с камер отеля, она готова была отдать Мак должное по поводу ее шутки про кота и валерьянку. Просмотр и организация улик приносила глубокое, ритмичное удовлетворение, это состояние было самым близким к приходу наркомана, в котором могла побывать Вероника.

Пара часов прошла почти незаметно, потом в дверь тихо постучали.

— Да? — резко сказала Вероника, раздраженная возвращением в реальный мир.

Мак открыла дверь и просунула голову внутрь.

— Мы заказываем сэндвичи. Хочешь?

— Можешь мне кое в чем помочь? — спросила Вероника, даже не подняв взгляда от компьютера.

Она почувствовала, как Мак тихо подошла к ней.

— Что такое?

Вероника нажала клавишу на компьютере. Начала проигрываться запись с камер в отеле.

— Это ночь нападения. Жертва зашла через главный вход отеля в 22.27, - камера показала изящную молодую женщину, быстро проходящую через двери. Ее длинные светлые волосы были скручены в узел на затылке. На ней было обтягивающее голубое платье, которое подчеркивало прекрасную фигуру. На ногах у нее были дорогие на вид серебряные туфли на шпильке.

Для вечера четверга в холле было людно. Грейс прошла мимо группы девушек в ярких красных шляпах — какой-то общественный клуб, похоже — стоящих у стойки регистрации. Она протиснулась сквозь группу из четырех высоких парней-студентов в одинаковых куртках, все посмотрели на нее, когда она проходила мимо. Семья из пяти человек вышла из лифта, когда она вошла, потом они прошли к входной двери о чем-то споря.

— Несколько камер проследили за ней в холле. Потом она зашла в лифт и поднялась в бар на крыше, — она нажала на несколько окон, прослеживая путь девушки. Камера в лифте давала более близкое и четкое изображение, чем камеры в холле.

— Посмотри-ка! Глаза цвета опала, лицо в форме сердца, пухлые губы… вставьте тут статью из журнала Variety 1930-х годов.

Макияж Грейс был безупречен и делал ее старше, чем она есть. Вероника почувствовала слабый укол, представляя застенчивого ребенка, которого она встретила десяти лет назад, когда не было этого шика, а потом представляя ее снова, истерзанную фигуру на больничной койке.

— Ладно, теперь наша юная Джин Харлоу[14] покидает «Гнездо орла»[15], - Вероника открыла новый файл, показывающий бар на крыше отеля. Он был не новым, его устроили пару лет назад на волне переделок Петры Ландроз, но Вероника все равно поежилась. В последний раз, когда она была на крыше отеля, Кэссиди Касабланкас старался заставить ее спрыгнуть под дулом пистолета.

В то время крыша была просто крышей, теперь это был освещенный сад удовольствия с видом на город. Несколько больших кресел находились рядом с перилами, чтобы посетители могли насладиться видом. В центре крыши ровно горел костер в углублении, окруженный низкими, изогнутыми скамейками. Часы в углу экрана показывали 22.31, когда Грейс Мэннинг вышла из блестящего медного лифта.

— Она сидела у бара час или около того, — сказала Вероника, нажимая перемотку. Изображение ускорилось, бармен — молодая девушка с кушаком и бабочкой — беспорядочно бегала, как напуганная белка, пока туда-сюда сновали посетители. Никто с Грейс не разговаривал кроме бармена. — Она выпила три бокала. Несколько раз поговорила с барменом. Потом поднялась в 23.37. Но вместо того, чтобы пойти к лифту, она пошла на лестницу.

Мак нависла над ее плечом, нахмурившись.

— А зачем? Там около пятидесяти метров в высоту. А на ней шпильки.

Вероника покачала головой.

— Понятия не имею. Но вот в чем вопрос — она открыла все камеры в холле и нажала перемотку, чтобы они все начали показывать одновременно. — Куда она делась?

Они смотрели видео в тишине. Часы в углу каждого экрана отсчитывали минуты. 23.40. 23.45. 23.50. В полночь последовал пересменок, несколько экономок и клерков ушли через служебный вход. Закрылся бар и ушли несколько припозднившихся. После этого не было почти никакого движения, кроме нескольких клерков, работающих круглосуточно, они пытались не уснуть и ерзали, и один или два работника прошли по служебному коридору.

После 5.13 через холл протянулась процессия из заспанных студентов в одинаковых красных куртках. Другая камера, выходящая на улицу, показала как они сонно забрались в автобус, их ожидающий. Было все еще темно, и капли дождя упали на линзу камеры. Вероника могла лишь разглядеть буквы на их спинах: «Госуниверситет Портленда». Баскетбол. После того как они уехали, через холл больше никто не проходил до тех пор, пока не начался завтрак в шесть.

На камерах Грейс больше не появлялась.

Она не вышла с лестницы на нижнем этаже. Она не заходила и не выходила из лифта. Она не проходила через парадный вход, или через задний служебный ход, или через парковку.

— Я просмотрела записи до семи утра, — сказала Вероника, взглянув на Мак. — Тогда тот парень нашел жертву на пустыре в шестнадцати километрах. Но я не вижу, чтобы она выходила через какой-то выход.

В глазах Мак отражался экран компьютера. Она потянулась через плечо Вероники и схватила мышку, закрыв видео и запустив его снова.

— На каждом этаже есть камеры?

— Нет. Но камеры есть в каждом служебном коридоре. — Вероника открыла окно, показывающее подвал. — Петра Ландроз любит знать, что платит деньги не зря. Но тут ее тоже нет. Но вот парень, которого обвинила жертва, — она указала на мужчину в красной футболке, толкающего корзину с бельем по коридору. Изображение было нечетким, но она узнала его по фото. Темные волосы, широкие плечи.

Мак нахмурилась.

— Эти корзины довольно большие. Может он использовал одну из них, чтобы вывезти жертву?

— Я тоже так подумала. Но корзины из отеля не вывозили, по крайней мере на камерах этого нет, — она откинулась в кресле, — Так что мы остались с тем же вопросом. Как эта девушка, — она коснулась изображения Грейс на мониторе, когда она снова растворилась в темноте, на лестнице, — оказалась тут? — она указала на пачку фото на столе рядом с ней. Мак взяла верхнюю, на ней было сломанное и в синяках лицо Грейс, и побледнела.

— Если бы мы смогли добыть ДНК парня, которого она обвиняет, а так никак нельзя наверняка доказать, что это сделал он.

Вероника замолчала, уставившись на фото в руках Мак. Смотря на лицо женщины, которая, отринув все остальное, была изнасилована, избита и оставлена умирать.

— И это значит, что подонок, который это сделал, может все еще быть на свободе, копаясь в корзинке с жареными палочками сыра на игре в футбол.

Глаза Мак задержались на фото, потом она взглянула на Веронику.

— Так как мы его остановим?

Вероника вздохнула.

— Ну, сначала надо поговорить с жертвой. Весело! «Приветик, я работаю на людей, которые пытаются доказать, что ты наврала об изнасиловании. Кофе? Я угощаю?»

Мак сморщилась.

— Думаешь, она будет с тобой говорить?

— Не буду ее винить, если нет. Но я должна постараться. — Вероника взяла телефон, — Мне нужна ее версия истории. И она заслуживает право рассказать свою историю на своей территории.

Сначала она думала пойти сразу домой к Грейс, не сообщая, может она сможет ее застать. С большинством свидетелей это была хорошая стратегия. Как правило, застав людей без предупреждения, можно было получить прямые, необдуманные ответы. Но она не хотела устраивать засаду на Грейс, не хотела огорошить ее вопросами о, вероятно, самом ужасном дне в ее жизни. Так что она набрала телефон из полицейского отчета и ждала.

Ответил спокойный голос.

— Это Грейс.

Вероника слабо дернулась. Она почти ожидала, что звонок уйдет на голосовую почту.

— Привет, Грейс. Меня зовут Вероника Марс, — она не упомянула их знакомство. Либо Грейс сама вспомнит, либо нет. Учитывая причину звонка, Вероника не была уверена, какой вариант она предпочитает. — Прости, что беспокою. Я звоню, потому что веду дело для страховой компании, которая обслуживает «Нептун Гранд», — она замолчала, ее рот неожиданно пересох. — Во-первых, я просто хотела бы сказать, что мне жаль что тебе прошлось пережить все это…

— Какой у тебя вопрос? — голос девушки был все еще спокоен, но она говорила быстрее, немного нетерпеливо.

— Что ж, я надеялась встретиться с тобой лично и задать пару вопросов.

— Хорошо, — ответ последовал без колебаний. — Ты свободна днем? Я репетирую летнее шоу до пяти. Можем встретиться в Херст. Ты знаешь, где театр?

— Да. Знаю. Встретимся там.

— Я буду на главной сцене. Полагаю, ты уже видела мое фото. Ты знаешь, кто я.

А потом, прежде чем Вероника могла что-то ответить, Грейс повесила трубку.