Мистер Монк летит на Гавайи

8. Мистер Монк и Тоблерон

Лэнс Воган примостился на краю шезлонга — локти на коленях, лицо закрыто руками, плечи вздымались от тихого плача. Шорты влажные, а красная серферская рубашка с короткими рукавами прилипла к телу как вторая кожа. У него были соблазнительно вьющиеся каштановые волосы, вероятно, для того, чтобы женские пальчики расчесывали, подергивали и покручивали их. В одно мгновение я поняла, почему Хелен Грубер вышла за этого парня. У меня даже мелькнуло искушение предложить ему себя. Я ощутила внезапную, отчаянную потребность освежить дыхание мятной конфеткой.

— Мистер Воган? — обратился к нему Кеалоха. — Я лейтенант Бен Кеалоха из полиции Кауаи.

Лэнс взглянул на него, и я увидела слезы, катящиеся по поросшим щетиной щекам, и боль в его голубых глазах. Он смахнул слезы ладонями. Меня поразило, каким мужественным был этот жест. Мне захотелось самой вытереть его слезы. И я сделала бы это, не обладай удивительными способностями к самоконтролю.

Кеалоха указал на нас:

— Это Эдриан Монк, частный детектив, консультирующий полицейское управление, и его помощница Натали Тигер. Мы глубоко сожалеем о Вашей потере.

— Это ужасная шутка, не так ли? — произнес Лэнс.

— Что Вы имеете в виду? — спросил Кеалоха.

— Сколько раз Гиллиган получал по голове кокосом? Каждую, блин, неделю, и всегда смеялся над этим, — пояснил Лэнс. — Хелен была сильной, гордой и красивой женщиной. Она заслуживала лучшего.

— Лучшего способа умереть? — задал вопрос Кеалоха.

— Да, — согласился Лэнс. — Что-нибудь более достойное, что дало бы ей возможность сопротивляться. А это похоже на то, будто ее убили пирогом по лицу.

— У Вас на запястье наколота колючая проволока? — Монк присоединился к опросу.

Лэнс провел пальцем по татуировке на левой руке. — Я сделал ее на восемнадцатилетие, когда играл в гаражной группе. Хелен считала ее сексуальной. Я хотел отговорить ее от нанесения такой же татуировки в честь нашего бракосочетания. Вы видели женщину шестидесяти лет с татуировкой, подобной этой? А она являлась такой женщиной. Ей было все равно, кто о ней что подумает. Она брала от жизни все, что хотела. Она прошла свою жизнь без оправданий и сожалений, и я любил ее за это.

— Живя так, — пробормотал лейтенант, — можно приобрести множество врагов.

— Думаете, ее убила плохая карма?

Кеалоха покачал головой. — Я полагаю, ее убил плохой человек.

Чтобы смысл сказанного дошел до вдовца, потребовалось некоторое время. Руки Лэнса сжались в кулаки, и он взглянул в глаза лейтенанта:

— Вы говорите, ее убили? Почему кто-то хотел убить мою жену?

— Эт мы и хотим выяснить, — ответил Кеалоха. — Нам нужно задать Вам несколько вопросов.

— Почему Вы не сделали аналогичную татуировку на правом запястье? — встрял Монк.

Кеалоха посмотрел на него с недоумением. Уверена, он пытался уразуметь, каким образом этот вопрос поможет в расследовании. Бедняга.

— Просто у меня постоянно не хватало времени, — ответил Лэнс.

— Не кажется ли Вам, что теперь самое время сделать?

— Где Вы сегодня были утром, мистер Воган? — взял инициативу в свои руки Кеалоха.

Лэнс раздраженно взглянул на полицейского. — Я знаю, что происходит. Вы увидели мужчину намного моложе, чем Хелен, и сразу предположили, что я женился на ней из-за денег. Вот и все, не так ли?

— Это произошло раньше, — бескомпромиссно заявил Кеалоха.

— Бьюсь об заклад, на Кауаи полно тату-салонов, — Монк снова вклинился в разговор. — Вы успеете сделать тату сегодня.

Кеалоха сурово взглянул на него. Монк проигнорировал его, поскольку сам строго смотрел на Лэнса.

— Два года назад я работал личным тренером в Кливленде. Женщины гроздьями вешались на меня, — рассказывал Лэнс. — У меня был огромный выбор из двадцатидвухлетних хирургически улучшенных телочек, но знаете, почему я влюбился в Хелен?

— Потому что она была богата? — предположила я.

— Богата характером, мисс Тигер. Богата умом. Богата несокрушимой радостью жизни. Она была настоящей. Настоящей женщиной во всех смыслах. Она игнорировала свой возраст, и я тоже. Она была самой сексуальной из всех, кого я видел.

— И, наверное, самой богатой из всех, — ввернул Кеалоха.

Монк достал ручку из кармана. — Используйте ее.

— Для чего? — не понял Лэнс.

— Чтобы нарисовать на запястье колючую проволоку, пока Вам не удастся попасть в тату-салон. Потом меня поблагодарите.

— Вы сумасшедший? — воскликнул Лэнс.

— Я не человек с несовпадающими запястьями, — ответил Монк.

— Где Вы были между восьмью и одиннадцатью часами утра, мистер Воган? — попытался продолжить допрос Кеалоха.

— Занимался подводным плаваньем у побережья На Пали, — сказал Лэнс. — Я был на катамаране Трубки Роба вместе с двумя дюжинами других людей. Трубка Роб может вам подтвердить. Я сделал бронь два дня назад.

— А почему Ваша жена не поехала с Вами?

— Сказала, что если захотела бы посмотреть на золотых рыбок, сходила в зоомагазин, вместо утомительного полета на Гавайи. Но она не желала мешать моему приятному времяпровождению, — снова всплакнул Лэнс. — Останься я дома, возможно, она была бы жива.

— Я мог бы нарисовать Вам колючую проволоку, — не угомонился Монк. — Я не очень хороший художник, но, как погляжу, таковым не являлся и тот парень, что набил Вам татуировку.

— Можете ли Вы назвать хоть одну причину, по которой кто-то мог желать смерти Вашей жене? — продолжил Кеалоха, будто Монк вовсе не открывал рот.

Тот покачал головой.

— Что-нибудь пропало?

— Татуировка на правом запястье, — выдал Монк. — Разве только я один это вижу?

— Ювелирные изделия, деньги, важные документы, что-то ценное? — уточнил лейтенант.

— Не знаю, — ответил Лэнс. — Я еще не смотрел.

— Не могли бы Вы осмотреться сейчас? — Кеалоха махнул офицеру. — Пройдись по дому с мистером Воганом.

Лэнс встал и повел офицера в дом.

Кеалоха повернулся к Монку. — О чем Вы думаете?

— Он опасно разбалансирован, — сказал Монк.

— Думаете, это его рук дело?

— Я вижу, он сделал себе татуировку на одном запястье и не сделал на другом, — заключил Монк. — Человек, способный на такое безумство, способен на все.

Пока Кеалоха проверял алиби Лэнса, я наполнялась решимостью уйти на пляж и впитать в себя немного гавайского солнца. Мне было безразлично, чем Монк будет заниматься оставшуюся часть дня.

Я направилась к себе в комнату с Монком на буксире, который уже не мог усидеть на месте от нервного всплеска энергетики. Он рвался что-нибудь расследовать — что угодно, но не имел возможности применить свой талант, пока нет вестей от Кеалоха. Я, например, лелеяла надежду, что их и не будет по крайней мере еще пару дней.

Я зашла в свой номер, захлопнула нашу смежную дверь и переоделась в купальник, злясь на Монка из-за разрушенной свадьбы подруги и из-за убийства, на которое мы натолкнулись в первый полный день Монка на Гавайях.

Свадебную часть я ему практически простила, ибо он спас Кэндис от замужества с патологическим лжецом и потенциальным двоеженцем, но труп меня глубоко возмущал.

Большинство людей проживают свои жизни, не сталкиваясь с убийствами. А Монку везет, если он выходит на крыльцо за утренней газетой, не спотыкаясь о труп. Убийства вокруг него происходят с такой поразительной частотой, что давно вышли за рамки случайности и границы сверхъестественного.

Полагаю, в такие моменты Монк очень смущен неизбежностью преступных событий на моих глазах, но так или иначе, я втянута в расследование убийства на Гавайях. Я только могла надеяться, что Монк быстро найдет убийцу, или дело будет двигаться медленно, и у меня появится достаточно времени для качания в гамаке, долгих прогулок по пляжу и ленивого купания в бассейне.

Я густо намазалась лосьоном для загара, и, продолжая оплакивать сию печальную ситуацию, услышала голос Монка по другую сторону двери наших номеров. Он с кем-то беседовал.

Надев халат из уважения к робости Монка при виде обнаженной женской плоти, я открыла дверь в его комнату.

Монк стоял у холодильника с одним из помощников управляющего из ресепшн. Молодой человек в форменной цветочной рубашке и брюках цвета хаки выглядел раздраженным, но старающимся изо всех сил оставаться вежливым. Именная табличка идентифицировала его как Тэцуо Капака.

— Не вижу никакой проблемы, сэр, — сказал Тэцуо, приветствуя меня вежливым кивком.

— В холодильнике лежат два батончика шоколада Тоблерон, но всего остального по одной штуке, — объяснял Монк.

— Так, — подтвердил Тэцуо.

— Вот в чем проблема! — воскликнул Монк. — Уверен, что другие гости тоже жаловались на это.

— Вы первый, сэр, — пожал плечами Тэцуо.

— Я съел один, чисто для умиротворения, но пока меня не было, горничная принесла еще, — сокрушался Монк. — Можете в это поверить?

— Она лишь пополняла минибар, — пояснил помощник управляющего.

— Так вы это называете?

— Так работает система минибара.

— Это преступная система! — крикнул Монк. — Потому что здесь снова лежат два Тоблерона.

— Вы могли бы съесть один.

— Ага! — воскликнул Монк. — Именно на это вы и рассчитываете: что я буду и дальше поедать эти лишние шоколадки по шесть долларов за штуку.

— Вы не обязаны есть их, сэр. Можете просто игнорировать.

— Это все равно что ожидать от меня крепкого сна, когда полотенца в ванной грохочут, вместо спокойного хранения сложенными.

Тэцуо в смятении наморщил лоб. — Полотенца шумят?

— Это не то, что Вы и я можем услышать, — вмешалась я. — Но собаки способны уловить такой шум.

— Я проинструктирую горничных, чтобы не пополняли Ваш минибар в течение всего срока пребывания, — пообещал Тэцуо Монку.

— Признайтесь, это просто умная афера руководства — заставить людей есть шоколадки по такой возмутительно высокой цене?

— Нет, сэр.

Монк понизил голос. — Вы боитесь репрессий, если расскажете? Правильно? Я детектив, консультирующий полицию Кауаи. Я могу добиться для Вас охраны по программе защиты свидетелей. Мы можем разорвать эту паутину.

— Если у Вас нет других замечаний, мистер Монк, я пойду.

— Сколько Тоблеронов у миссис Грубер лежало в холодильнике?

— Я не знаю, сэр, — ответил Тэцуо. — На это она не жаловалась.

— А на что жаловалась? — мгновенно перестроился Монк.

— На шум. Она говорила, что не находит покоя из-за людей, кричащих и днем, и ночью вокруг нее.

— Должно быть, там постоянно проходят вечеринки, и она слышала их, — предположила я. — Она носила слуховые аппараты.

— В том-то и дело, эти бунгало тихие и уединенные. Она меня-то едва слышала, когда я говорил с ней, — поделился помощник управляющего. — Если она и слышала какие-нибудь голоса, только в своей голове.

— И что же Вы сделали?

— Направил ее к управляющему, Мартину Камакеле, — ответил Тэцуо.

Монк прищурился. — Не он ли вдохновитель Тоблероновой аферы?

— Я не знаю, сэр, — Тэцуо повернулся к двери. — Приятного вам отдыха! И свяжитесь со мной, если я смогу быть вам полезным.

Монк посмотрел, как уходил Тэцуо. — Вот человек, постоянно живущий в страхе. В холодильнике Хелен Грубер не было ни одного Тоблерона. Там вообще не имелось сладостей.

— Может, она наткнулась на Тоблероновый заговор, и ее убили, чтобы она не проболталась?

— Ты шутишь, но шестидолларовые шоколадки добавили, — сказал Монк.

— Поработайте над этим, — предложила я. — А я собираюсь на пляж.

— Ты не можешь.

— Почему нет?

— Мы же посреди расследования убийства.

— А я иду на пляж.

— Не думаю, что у тебя на это есть время.

Я распахнула халат и сбросила его на ноги. Монк резко поднял руку к глазам и отвернулся, как вампир, увидевший распятие. По крайней мере, он хоть не зашипел.

— Митчу нравился этот купальник. Я не надевала его много лет. Что Вы думаете о нем?

— Его не достаточно, — сказал он через свою руку.

— Отлично, — проворковала я и вышла. Пока я в бикини, Монк ко мне не подойдет.