Мизантроп

Драка одноклассников

Приходилось раньше слышать от уважаемых людей, что безделье — искусство избранных. Один мой хороший знакомый не поверил и решил составить личное мнение. Поставил опыт на себе. Продержался две недели, больше не выдержал. Сердце заболело.

— Тебе стало скучно? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он и надолго задумался. — Не могу сформулировать. На меня обрушились очень необычные переживания. Каждая клетка моего тела была несчастна.

— Как это? Разве клетка может быть разумной? Все эти разговоры про счастье — порождение интеллекта. Разве не так?

— Ума у них нет. А вот несчастными они могут быть.

— Объясни.

— Я не могу, не хватает слов.

— Придумай.

— Хвыластатность заиринивает врочен лопростанно.

— Давай разбираться. Определи, что значат эти слова.

— Отстань. Безделье для меня смерть. Непереносимо гнусно просыпаться утром и знать, что ты ничего не будешь делать, ты ничего никому не должен и никому не интересен. Мне это не подходит. Вряд ли ты поймешь.

— Ну, почему же, — ответил я с глубоким чувством удовлетворения. — Отторжение будущего. Жуткая штука, мне приходилось много читать про эту болезнь.

— Теперь я знаю, как устроен ад.

Этот человек прекратил общаться со мной. Он почему-то решил, что это я заразил его отторжением будущего. Но я не конструирую будущее, мое дело изучать его. Мне приписали умение, которым я не обладаю, и наказали за него. Бред.

Зря он не стал меня слушать. Я хотел ему рассказать про то, что давно появилось поколение, которое не хочет ничего делать, но желает лишь спать, пить кофе, смотреть блокбастеры, играть в компьютерные игры и размещать ролики об этом во всемирной сети.

Существует очень смешной девиз, как нельзя лучше характеризующий миропонимание новых бездельников: пока молодой, бери от жизни ВСЕ. Почему смешной? Никогда не слышал, чтобы сторонники девиза включали в список ВСЕГО работу у мартена или, хотя бы, взятие неопределенного интеграла.

Как оказалось, болезненные симптомы, вызванные бездельем, легко обезвредить, если соблюдать распорядок дня. В определенное время есть, играть в компьютерные игры, просматривать кинофильмы и сериалы, пить пиво, трепаться с друзьями по телефону, посещать кабаки и так далее. Придерживайтесь искусственных временных рамок, и у вас появится ощущение псевдобудущего, завтра будет таким же, как и сегодня. На бездельников это действует умиротворяюще и способствует стабилизации их нервной системы. Психами от этого они меньше не станут, но им будет казаться, что их жизнь удалась.

Приходится говорить людям ужасные вещи: общество крайне заинтересовано в том, чтобы люди стремились к безделью и не чувствовали себя при этом обделенными и несчастными.

Автоматизация, новые технологии, постоянный рост производительности труда, роботы — все это приводит к тому, что потребность в работниках стремительно падает. Сначала сокращения коснулись только рабочих с низкой квалификацией. Была даже такая теория, что каждому желающему следует дать высшее образование, считалось, что человечество выиграет, если свободные люди займутся творчеством и интеллектуальным трудом. Не получилось, оказалось, что и с «творческой» работой компьютеры и роботы справляются лучше людей. Маятник качнулся в другую сторону, высшее образование снова стало дорогим удовольствием.

Мои размышления прервал телефонный звонок.

— Гражданин Уилов?

— Да, это я.

— Майор Котов вас беспокоит. Мы встречались с вами в арт-кафе «Подвалъ Бродячей собаки». Помните меня?

— Да, конечно. А что случилось?

— У меня к вам дело. Точнее, два дела.

— Вы говорите загадками.

— Не могли бы вы заглянуть к нам в управление? На час, не больше. Я послал патрульную машину. Доставим с ветерком. Туда и обратно.

— Вообще-то я занят.

— Понимаю. Но так сложились обстоятельства, что ваше присутствие обязательно. Соглашайтесь, Уилов. Буду благодарен. Кто знает, что нас поджидает в вашем любимом будущем, может быть, и моя помощь вам когда-нибудь пригодится.

— Это угроза?

— Нет. Предложение дружбы.

— Ладно. Уговорили.

Не могу сказать, что совсем не волновался, усаживаясь в полицейскую машину. В последнее время вокруг меня стали умирать люди. Одного Прохора хватило бы, чтобы выписать мне путевку на пятнадцать лет. А ведь есть еще таинственная смерть профессора Манина. Мало ли, что я не виноват. Об этом знает, разве что, Лида. А ее спросят в последнюю очередь.

Со мной обращались вежливо, как со свидетелем. И вот я в кабинете майора Котова.

— Спасибо, что согласились приехать.

— Чем могу помочь?

— Да тут такое дело, не совсем по нашей тематике. Не убийство и не особо тяжкое. Но есть подозрение, что оно связано с последними убийствами.

— Какими убийствами?

— Прохора Савина и профессора Манина. Это хорошо, что вы поинтересовались. Мне понравилось.

Я попробовал изобразить готовность сотрудничать. Но улыбка получилась кривоватой. В любом случае мне каюк. Обвинят в убийствах или сделают свидетелем — разница небольшая. Получу по мозгам от судьи или от Карачуна.

Майор, между тем, продолжал:

— Начальство требует, чтобы я раскрутил по полной программе ваших знакомых. Есть мнение, что они каким-то образом причастны к упомянутым злодеяниям.

— Ничего не понимаю, — признался я. — О каких моих знакомых идет речь?

— Ну как же! Сегодня днем, во время безобразной драки в общественном месте, были задержаны Захар Охлабин и Ольга Светова. Вы знакомы с ними?

Я кивнул.

— Драку, согласно показаниям свидетелей, начала Светова. До этого они продолжительное время сидели на скамейке и мирно беседовали. Видимо, у них возникли разногласия. Светова вскочила и попыталась выцарапать Охлабину глаза, выкрикивая при этом непотребные слова. Он ударил ее в скулу, говорит, что защищался. Прохожие прекратили драку, но Светова не успокоилась. Пришлось вызвать полицию.

— От меня-то вы что хотите?

— Разумно предположить, что всплеск эмоций может быть связан с каким-то преступным деянием. Я хочу быть абсолютно уверен в том, что они не причастны к убийству Прохора Савина. Поговорите с друзьями. С вами они будут откровенны.

— Знаете, я плохо разбираюсь в людях.

— Ничего страшного. Я буду рядом. Вместе мы задачку решим.

— Я могу и без допроса сообщить вам, что они к убийству не имеют отношения.

— Прекрасно. От вас уже есть польза. Мне почему-то кажется, что вы догадываетесь — кто преступник. Вон как покраснели. Но это только предположение, допрашивать вас мне запрещено, если помните, я вам об этом говорил. Остается ждать, когда обстоятельства изменятся, и вы сами расскажете правду.

— Не понимаю, о чем вы?

— Не обращайте внимания, мечтаю вслух.

В кабинет на допрос привели Ольгу. Не могу сказать, что задержание расстроило ее или встревожило. Ничего подобного, она явно сожалела лишь о том, что ей так и не удалось выцарапать Захару глаза.

— Здравствуй, Оля, — сказал я. — Что случилось?

Ольга покосилась на майора Котова, который отсел в угол и сделал вид, что капается в бумагах.

— Уилов? Зачем ты здесь?

— Хочу вытащить тебя из застенка.

— Адвокат, что ли?

— Общественный.

— Кто тебя послал?

— Вот он, — я указал на майора.

— А ты знаешь, я рада, что ты пришел. Я ведь ни в чем не виновата. На моем месте ты бы этому гаду еще и не так наподдал. После того, как ты мне подробно рассказал о перспективах образования, я, по твоему совету, честно ждала предложения от элитных школ. Мой мальчик должен был попасть в список избранных. Но шли дни, а к нам никто не обратился. Я нисколечко не расстроилась. Опять-таки, спасибо тебе, предупредил, что, возможно, нужно будет занести деньги. Ничего страшного, обычное дело. Тем более, что нужную сумму муж нам выделил. Далее просто. Поспрашивала подруг, и выяснилось, что есть еще один человек, который занимается поисками людей, которые зачисляют детей в элитные школы в обмен на положенные выплаты. К моей радости, это оказался наш Захар. И захотелось мне поговорить с ним. Вместе искать веселее. Не правда ли?

— У него тоже есть дети?

— Нет. И это самое интересное. У Захара совсем другие цели. Загадочные.

— Захара трудно считать загадочным.

— Ты прав. Но в данном случае…

— И вы встретились.

— Меньше всего мне хотелось выяснять его тайну. Мои намерения были чисты и просты — я должна была узнать, кому заносить и сколько. Все. Есть проблемы, решение которых приносит радость, потом вспоминаешь о них, и сердце твое наполняется гордостью. Поиск подходящей школы для ребенка из другого списка. Сплошная каторга и нервотрепка. Когда все закончится, постараюсь забыть об этой истории, как о дурном сне.

— Он тебе помог?

— Нет. Я ему рассказала о своей проблеме, выложила все, как и тебе. Он кивал, поддакивал, а когда я подумала, что победа близка, вдруг заявил: «Я помогу тебе, только если ты поможешь мне». «Что нужно сделать»? «Твой муж проявляет нездоровый интерес к Институту прикладной механики. Очень серьезные люди, интересы которых я представляю, недовольны его активностью. Если тебе удастся уговорить мужа поспособствовать ликвидации Института, у твоего ребенка появится шанс попасть в привилегированную школу». Понимаешь, Уилов, он не сказал: «Будет зачислен», он сказал: «Появятся шансы». Согласись, что это разные вещи.

Я кивнул.

— Не люблю, когда меня принимают за полную дуру. Не сомневаюсь, что Захар подбирал слова. И сказал то, что и хотел — появятся, мол, шансы. Я рассвирепела. Сказала ему, что в дела мужа не вмешиваюсь. А он мне: «Если не поможешь, включу твоего ребенка в черный список. Его ни одна приличная школа не возьмет». Вот я и решила ему глаза выцарапать. По-моему, все честно.

— Это не ты убила Прохора?

— Ты что, с дуба рухнул?

— Понятно. Майор, — обратился я к Котову. — Вы все слышали. Она непричастна.

— Похоже, что так, — согласился Котов. Он приказал конвойным отвести Ольгу в соседний кабинет. — Теперь поговорите с Охлабиным.

Трудно было поверить, что Захар настолько увлекся борьбой за недвижимость, что решил неумело надавить на школьную подругу. В последний раз, когда я его видел, он производил впечатление фанатика, свихнувшегося на нелюбви к науке. Но предполагать, что страсть доведет его до драки с бывшей одноклассницей, я бы не стал.

Надо сказать, что разнообразные фанатики частенько оказываются в поле внимания футурономии. Так что опыт анализа их поведения у меня есть. Общаться с ними, как правило, муторно. Они на редкость противные люди. Лида однажды попыталась причислить и меня к этому отряду зануд, но я быстро доказал ей, что она ошибается. Доводы оказались убедительными. Больше она фанатиком меня никогда не называла. Даже фанатиком светлого будущего. Наверное, лучше разобралась в значении слова.

Но о чем говорить с Захаром я не знал.

И вот его привели, был он спокоен и погружен в свои мысли, только царапина под левым глазом подтверждала вовлеченность в расследуемые события.

— И ты здесь, — сказал Захар. — Надо было думать, что ты примчишься. Чего тебе надо?

— Хочу вытащить тебя из застенка.

— Адвокат, что ли?

— Общественный.

— Кто тебя послал?

— Вот он, — я указал на майора.

— Прекрати молоть чушь.

— Хорошо. Я помолчу, а ты расскажешь, что вы с Олей не поделили.

— Она ни в чем не виновата.

— Я это знаю.

— Все дело в ее проклятом муженьке. Он срывает нашу сделку с Институтом прикладной механики. Ректор готов был отдать нам помещения, но тут вмешался Олькин муж и понеслось дерьмо по трубам. Была надежда, что Ольга объяснит своему мужику, что мы предлагаем выгодные условия. Но она неправильно меня поняла. Мне жаль, что из-за глупого недопонимания может сорваться хорошее дело. Она, наверное, уже успокоилась. Мне бы сейчас с ней поговорить, уверяю, что мы бы поладили. Каждый получит желаемое — беспроигрышная ситуация.

— Это можно устроить? — спросил я у майора Котова.

— Сначала получите ответ на мой вопрос.

— Вы и сами видите, что и этот непричастен.

— Пожалуй.

— Устроим очную ставку? Чтобы закрыть дело.

Майор приказал привести Ольгу.

— Оля! Ты неправильно меня поняла, — сказал Захар.

— Мерзавец!

— Я желаю тебе только счастья!

— Так я тебе и поверила!

— Ты получишь все, что хотела. Но не оставь и меня без некоторой выгоды. Это же справедливо.

— Ты согласен выполнить мою просьбу?

— Да. Но сначала договоримся о деталях соглашения.

— Делец! Ты мне — я тебе!

— Конечно!

Было страшно, что ребята выболтают при нас детали своего соглашения. Есть вещи, о которых не только неохота знать, но и догадываться неприятно. Впрочем, врожденная осторожность заставила их не болтать при посторонних. Меня это устраивало, думаю, что и майора Котова тоже.

— Спасибо тебе, Уилов! — сказала Ольга.

— Мои друзья свободны? — спросил я у Котова.

— Все свободны. Я выписал им штраф. За нарушение порядка. Больше в общественных местах не деритесь.

— Не будем, — сказал Захар.

— А теперь разберемся со мной, — сказал я.

— В каком смысле? — удивился майор.

— Почему вы меня преследуете?

— Ерунда. Я даже не зашел к вам после гибели Манина. А ведь я знаю, что он был у вас.

— Почему не зашли?

— Я уже говорил. Мне запрещено вас допрашивать. По-моему, я вам это говорил.

— Кто вам запретил?

— Не ваше дело. — ухмыльнулся майор.

Его сдержанный смех вывел меня из себя. Я потерял контроль над собой. Лида запретила мне играть в чужие игры. Мне захотелось сделать майору больно. Побить его я не мог, уж очень крепким он был мужиком, а вот словом потревожить нужно было обязательно.

— А я ведь про вас все знаю, Котов, — сказал я тихо, крик в таких случаях неуместен.

Котов был потрясен. Он ведь не знал, что я блефую. Честно говоря, я брякнул первое, что пришло в голову. Но нужного эффекта добился.

— Передавайте привет Карачуну. Как же вы, офицер, согласились стать его шестеркой?

Майор промолчал.