Мизантроп

Философская концепция

— Да что же это делается! — не выдержал я.

— Подожди, — немного растерянно, как показалось, откликнулся Карачун. — Я бы и сам хотел знать, что с ним. Давай, посмотрим?

В этом простодушном приглашении было что-то по-детски трогательное. Наше недолгое общение привело к смерти уже стольких людей, что продолжать обращаться к друг другу на «вы», было просто кощунственно.

Я бросился к барокамере, но Карачун остановил меня, схватив за рукав.

— Подожди. Сначала надо кое-что сделать.

Он нажал какую-то кнопку на пульте.

— Надо подождать три минуты.

— Зачем?

— За это время нанороботы эвакуируются обратно в контейнер. Я же говорил, что они опасны.

— И все-таки, что случилось? Он жив?

— Откуда мне знать?

— Он шевелится?

— Вроде бы нет.

Наконец, контрольное время истекло, мы открыли люк в барокамеру и обнаружили там труп Захара. Не знаю, правильно ли я употребляю слово «труп»? Мы увидели уже не Захара, а тщательно, обглоданный скелет в трусах. Чистая работа.

— Вы что, ребята, с ума сошли? Экспериментаторы!

— Хороший ты человек, Уилов, но очень нервный. Как тебе удается толковать будущее, не понимаю. Футуролога должны интересовать факты, а не их эмоциональная оценка. В будущем будет хорошее, будет и плохое, нельзя говорить только о хорошем. Это обесценивает работу. Но ты чаще других оказываешься прав. Парадокс!

— Я не футуролог.

— Футуроном. Разве есть разница?

— Конечно. Эмоциональное восприятие — важный элемент нового мира. Если не обращать внимания на эмоции, будущего не поймешь.

— А я думал, что это твой главный недостаток.

— Нет. Это достоинство.

Мне важно было услышать аргументированный ответ. Карачун для меня был тем странным экспонатом, который может стать важной деталью строящегося на наших глазах общества. Рано говорить, что его деятельность (кто бы ни был его хозяином) и в самом деле окажет важное влияние на вероятное будущее. Для этого нет серьезных оснований, было бы неплохо собрать дополнительную информацию.

— Отрицание морали позволяет безнаказанно убивать людей, но долго так продолжаться не может. Рано или поздно у людей сработает механизм общественного самосохранения и вас уничтожат, как опасных микробов. Так было уже тысячи раз.

— Вот почему ты нам нужен, Уилов. У тебя есть чутье на будущее. Этому научиться нельзя. Это, как говорят атеисты, от природы. Хотел тебе рассказать правду, но какой смысл? Ты и так все знаешь.

— Ничего я не знаю, даже не догадываюсь.

— Хорошо, слушай. Времена, когда богатые люди для того, чтобы обеспечить максимально высокий уровень жизни, должны были становиться эксплуататорами и рабовладельцами, прошли. Сейчас отъем денег у лохов совершается нежно, почти не нарушая сна. Мы внезапно оказались в мире, где самый последний придурок может позволить себе купить подержанную иномарку. «Прогресс отличная штука», — думал ты до тех пор, пока успешные лохи не стали прогревать моторы своих автомобилей под твоими окнами. Ты поймал себя на мысли, что не любишь людей. И вот ты уже мизантроп.

— Не любить людей, и делать им гадости — разные вещи! — возразил я.

— Наверное.

— Если я начну убивать всех автолюбителей только потому, что у нас не хватает подземных гаражей, вряд ли это будет хорошим поступком. А гадом мне становиться неохота, мне кажется, что мораль для будущего важнее, чем самые продвинутые гаджеты.

— Наверное. Но я говорю совсем о другом. Проблему несовместимости социальных слоев все равно придется решать. Используя для этого теорию морали, которая тебе близка, или новой целесообразности, которой доверяю я. Интересно, что решение получается одинаковое — нужно отделить неприятных людей, разрешив им жить согласно своим представлениям, но только вдалеке, не пересекаясь с людьми, которые их на дух не переносят. Для меня это проявление высшего гуманизма. Расслоение неизбежно. Об этом хорошо рассказал профессор Снеговой.

— Нельзя построить будущее, отрицая мораль.

— А кто ее отрицает? Человечество совершенствуется гигантскими темпами. Наука и технологии развиваются. Нельзя забывать и о том, какой скачок сделали люди в антропологии. Мы снисходительно относимся к познанию чувственных возможностей людей, но я нисколько не удивлюсь, если со временем окажется, что истинным предназначением человечества является именно познание собственной природы. Но признайся, что не каждого встречного можно назвать сапиенсом. Расплодилось огромное число людей, лишенных каких-либо талантов. Проблема, что делать с ними, с каждым годом становится все безысходнее. Спрашивается, почему сапиенсы должны тратить силы и талант на содержание никчемных людишек?

— Все не так! — возмутился я.

— Не перебивай. Мы не против того, чтобы они попробовали выжить, но пусть занимаются собственным спасением в специально отведенных для этого местах, подальше от нас. Им будет разрешено существовать, но не в таком безумном количестве, как сейчас.

— Вы хотите уничтожить большую часть человечества?

— Да. Тем более, что сегодня мы лично удостоверились в эффективности нанороботов. Самые достойные люди обретут вечную молодость и богатырское здоровье, а те, кто не отмечен талантами, принесут пользу обновленному человечеству, став источником необходимой энергии для нанороботов более успешных потомков.

— Ерунда. У вас ничего не получится. Народ все-таки не стадо баранов. Они будут сопротивляться.

— Вот! Все правильно! Мы тоже об этом подумали. — Карачун засмеялся, при мне в первый раз. — Все можно предусмотреть. Если не лениться.

— Например?

— Вопрос о том, что большую часть населения хорошо бы нейтрализовать, возникает естественным образом. Надо только придумать, как этого добиться.

— Ядерная война? Бактериологическое оружие?

— Хорошие методы, но нам не подходят.

— Почему?

— Известные способы массового поражения желаемого результата, увы, не принесут. Можно погубить множество людей, но выжившие не захотят вымирать, обязательно вспомнят о самосохранении и приспособятся к новым условиям. Смертоносные вирусы обязательно локализуют, организуют карантинные зоны, придумают лекарство. Так уж устроены люди, они обязательно объединяются перед лицом опасности. Очевидно, что перед тем, как пускать в ход оружие массового поражения, надо приучить людей к мысли, что объединяться ни при каких обстоятельствах нельзя. Пусть всерьез думают, что лучше умереть, чем пожертвовать своей драгоценной индивидуальностью.

— А я-то здесь причем?

— Мизантроп, занимающийся будущим. Такие типы, как ты, на вес золота. Если бы ты не всплыл так вовремя, пришлось бы нам воспитывать такого кренделя в своем коллективе. До чего я любил читать твои научные статьи о неизбежности атомизации общества, когда каждый сам себе начальник, идеолог и судья. И так это у тебя гладко получалось, доказательно. Просто прелесть. Ты бесплатно и добровольно выполнял нашу работу, не догадываясь об этом. Оказалось, вас множество. Любителей пилить сук, на котором сидите.

— На атомистов глупо рассчитывать, — возразил я. — Человеческое начало в них все равно победит. То, что они не терпят над собой начальников, совсем не означает, что они отрицают общественную выгоду.

— Это поправимо, — твердо сказал Карачун. — Люди должны признать любой коллектив своим личным врагом, главные цели которого порочны — контролировать, обворовывать и мешать развитию личности. Следует объявлять героями людей, которые совершили какой-то антиобщественный поступок, подрывающий мораль. Да. Мораль и совесть должны высмеиваться и отрицаться. Их место должна занять целесообразность. У меньшинств, по закону, должно быть больше прав, чем у живущего по старинке большинства. Традиции следует разрушать.

— Бред!

— Неужели? А вот назовем нашу программу истинной толерантностью, победившей демократией, борьбой за долгожданное освобождение человека от пут враждебного общества. Ближайшее будущее следует изображать только самыми черными красками, чтобы люди привыкли жить сегодняшним днем, потакать их маленьким, желательно гадким страстишкам. И люди обязательно проникнутся новыми идеями.

— Не верю.

— Есть еще одна важная задача — отучить людей что-то производить своими руками. Разубедить народ в почётности созидательного труда. Свернуть производство, покончить с наукой и религией. Доходчиво объяснить, что излишнее образование вредит карьере. Требовать ввести безусловный базовый доход, плохо оплачивать работу людей, занимающихся чем-то реальным.

— И все равно этого мало.

— Конечно. Нам останется проделать еще одну малую трансформацию сознания. Приучить людей к тому, что магия и волшебство — реальные штуки. Интереснее и полезнее, чем какие-нибудь химия и физика. Пусть они научатся отличать магию от волшебства и поверят, что совсем скоро, со дня на день, способность к волшебству будет передаваться по Интернету. Еще следует внушить им, что они должны освободиться от своего неудобного физического тела, освоить дополненную реальность и отправиться вести бессмертную жизнь в Сети. И вот, как только эти замечательные идеи укрепятся в сознании людей, можно запускать наших славных нанороботов. Люди, не попавшие в список бессмертных, умрут и станут источником биоматериалов. Только истинные сапиенсы спасутся.

— Не верю.

— Напрасно. План, о котором я рассказал, неуклонно выполняется. Вспомни все, что с тобой произошло после памятной встречи одноклассников? Все идет по теории! Проверяй, не подкопаешься!

Нашу философскую беседу внезапно прервал грохот захлопнувшейся двери. В лабораторию ворвалась Ольга. Она была в ярости.

— Мне только что сказали, что погиб Захар.

— Да. Это так, — ответил Карачун неожиданно тихо, его губы чуть заметно скривились. Он старался сохранять спокойствие.

— Ты убил его?

— Почему ты подумала обо мне? Я Захара пальцем не тронул. Вот стоит чужой человек, он может подумать, что я — убийца! Следи за своими словами.

— А он и без меня знает, что ты убиваешь людей!

Я автоматически кивнул.

— Это несправедливо, — возразил Карачун.

— Ненавижу! — сказала Ольга.

— Почему, собственно? Он погиб только потому, что был жадным. Рассчитывал проглотить кусок, оказавшийся для него слишком большим. Захар рискнул и проиграл. Почему тебя так поразила его смерть? Разве он был твоим любовником?

— Нет, конечно! Какая же ты гадина!

— Отвечай. Что вас связывало?

— В детстве мы вместе учились в школе.

— Это все?

— Была еще одна связь — это ты! Мы рассчитывали, что с твоей помощью попадем в прекрасный новый мир. Ты обещал сделать нас счастливыми. Вместо этого ты убил его. Получается, что я следующая.

— Не говори ерунду.

— Не затыкай мне рот!

— Успокойся. Повторяю, он рискнул и проиграл.

— Я проигрывать не люблю!

Ольга вытащила из сумочки револьвер и выстрелила в лоб Карачуну. Тот упал, не издав больше ни звука.

— Готов! — сказала Ольга удовлетворенно. — Финита ля комедия! Прощай, Уилов! Зачем ты ввязался в эту историю? Слышал, наверное, что дурное любопытство до добра не доведет. Меняй профессию. Но я тебя отпускаю. Ты мне больше не нужен.

Уговаривать меня не пришлось.

Никогда бы не подумал, что наступит время, когда я привыкну к тому, что рядом со мной постоянно кого-нибудь убивают. А вот случилось!