Млечный Путь, 2012 № 01 (1)

Нужно было торопиться. И нельзя было торопиться. Начальные стадии процесса (оглашение обвинительного заключения, перекрестные допросы, доклады экспертов, предварительные речи прокурора и адвоката) предстояло завершить не более чем за неделю, потому что оставшиеся дни были сроком критическим, и малейшее промедление, связанное, к примеру, с болезнью Свидетеля или отказом технического обеспечения, грозило провалом.

Нужно было торопиться, потому что истекал месячный срок после совершения преступления. И нельзя было торопиться, потому что юридическую процедуру следовало провести четко и доказательно, иначе и сам Свидетель, и сторона, потребовавшая его показаний, не будут признаны юридически состоятельными судом более высокой инстанции.

Приехав утром в суд, Логан решил, прежде чем знакомиться с техническим описанием места преступления, которое он вчера предварительно осмотрел, переговорить с адвокатом обвиняемого Стенли Лутвиком. В уголовно-процессуальном кодексе не было четко прописано, имеет ли Свидетель право общаться с защитой, если в суд его вызывало обвинение. И наоборот, естественно. Приняв во внимание множество юридических тонкостей, которые Логану были не по зубам, законодатели решили оставить этот вопрос на усмотрение Свидетеля, чем Логан не преминул воспользоваться.

С Лутвиком Логан работал три года назад по делу об убийстве Перински. Тогда его вызывала именно защита, и они с адвокатом очень плотно пообщались, что, конечно, не отразилось ни на отношении самого Логана к обвиняемому, ни на том, что он сказал, когда лег в свидетельское кресло.

Адвокат встретил Логана на пороге кабинета, похлопал по спине и провел к креслу у журнального столика. Сам садиться не стал, мерил шагами комнату, стараясь не выпускать Логана из поля зрения, что ему, как ни странно, удавалось, несмотря на сложные фигуры, которые он выписывал, расхаживая от окна к столу, от стола к двери, от двери к компьютерному блоку.

– Полагаю, Корин тебя уже напичкал сведениями, – говорил Лутвик, – повторяться не буду. Задавай вопросы, отвечу, но имей в виду, Логан: в деле отсутствует признание обвиняемого. И второе: физические улики, на которые опирается обвинение, – косвенные. У обвинения нет доказательства даже присутствия Хешема в нужное время в нужном месте, не говоря о том, что именно он произвел выстрел.

– Я знаю, – вяло отозвался Логан. Он привык к тому, что Лутвик не любил сидеть, адвокат достаточно просиживал штаны во время длительных процессов и потому вне зала суда старался больше ходить, чем сидеть, а во время прогулок – больше бегать, чем ходить, в противоположность тому, что завещал Черчилль.

– Сегодня оглашение обвинительного заключения и моя предварительная речь, – Лутвик на минуту остановился перед креслом, в котором сидел Логан, и говорил, приседая, будто делал зарядку. Выглядело смешно, и Логан позволил себе улыбнуться. – Я верю, что Хешем невиновен.

– Они были в кабинете вдвоем.

– Не доказано.

– У Хешема сильный мотив.

– Ты…

– Нет, – покачал головой Логан. – И в мыслях не имею его оправдывать или обвинять. Хешем мне безразличен. Я лишь хочу сказать, что у обвинения, кроме косвенных улик, есть еще и мотив, верно?

– Мотив, – задумчиво произнес Лутвик, переступая с ноги на ногу. – Мотив есть еще минимум у трех работников фирмы, которые по делу не проходят и даже не вызваны на допрос, поскольку, кроме мотива, обвинение не нашло против них вообще ничего. Видишь ли, Кайсер многим наступил на мозоль. Более того – некоторым сломал жизнь. Тот еще тип. Мотив у Хешема был, но я готов убедить присяжных, что это недостаточный мотив для убийства.

– Возможно, – сдержанно произнес Логан. – Я говорю о шансах обвинения. Мне-то без разницы…

– Знаешь, что мне не нравится в работе Свидетеля? Вы, Свидетели, не учитываете человеческий фактор. Вы думаете…

– Мы не думаем, – поправил Логан.

– Это вам кажется, что вы не думаете! – с неожиданной горячностью воскликнул Лутвик и, отступив на три шага, едва не упал, натолкнувшись на стул. – Ты человек! Ты в принципе не можешь не думать, как бы кто бы то ни было не пытался доказать обратное! И в твоих показаниях непременно – как может быть иначе? – существует элемент интерпретации! Подсознательно, да. Настолько глубоко, что до сих пор это не удалось доказать экспериментально.

– Стенли, – Логан прервал Лутвика не очень вежливо, но ему не хотелось дискутировать на тему, в которой адвокат ничего не понимал. Эта проблема муссировалась в среде юристов с того момента, как Квят опубликовал в «Nature» ставшую эпохальной статью о психологических аспектах бесконтактного квантового видения и квантовом характере процесса мышления. Споры утихли на некоторое время после принятия Третьей поправки к Закону о Свидетелях, но в кулуарах все равно велись, и юристы, будучи гуманитариями, не могли поверить в то, что в процессе работы Свидетель перестает быть человеком. Это прибор, самый совершенный, да, живой, но не разумный, с чем юристы не могли смириться, в каких бы терминах им ни объясняли принципы работы квантовых систем вообще и биологических, в частности.

– Стенли, – повторил Логан, сдерживаясь, чтобы не нагрубить человеку, которого искренне уважал, – это самое большое заблуждение всех вас, юристов. Я не в осуждение говорю, это просто факт. Человек с гуманитарным образованием – не в обиду тебе будь сказано – видимо, не в состоянии понять, что мозг это прибор, наблюдающий внешнюю среду. В этом смысле мозг ничем не отличается от… скажем, амперметра.

– Не будем спорить. Физические принципы квантового освидетельствования сейчас изучают на юридических факультетах, это тебе известно?

– Конечно, – буркнул Логан.

– Вдалбливают будущим юристам основы квантовой физики, без знания которой в наши дни невозможно понять, что происходит в зале суда. Мой сын…

– Брайан?

– Знаешь, кого он сейчас читает запоем? Хокинга! Не думаю, что понимает хотя бы треть. Я не о том, Лог. Лежа в свидетельском кресле, ты должен понимать, что речь идет о судьбе человека.

– За тридцать лет работы Свидетелей была допущена хотя бы одна судебная ошибка? – холодно осведомился Логан. Пафос Лутвика стал ему понятен, подобные разговоры велись так или иначе перед каждым судебным расследованием. Толку в них не было никакого, а поссориться можно, поссориться вообще легко. И Логан использовал единственный аргумент, против которого адвокат не мог возразить:

– Стенли, нам запрещено обсуждать в ходе процесса степень достоверности показания Свидетелей. Нам запрещено обсуждать техническую сторону, поскольку это может нарушить… не достоверность показаний, ты знаешь, а изменить временной интервал. Уменьшишь на день-два, а это может оказаться критическим.

Лутвик махнул рукой.

– Надеюсь, – сказал он, – когда-нибудь ты снизойдешь до того, чтобы объяснить простым гуманитариям вроде меня прекрасную, замечательную, но лично мне все равно непонятную природу этого явления. Восьмой раз я буду присутствовать на судебном процессе с вызовом Свидетеля, и восьмой раз буду ощущать себя как на представлении фантастического спектакля.

Логан пожал плечами.

– Ты об этом хотел говорить?

Лутвик смешался.

– Нет, – сказал он, помедлив. – Эта тема… Как у Калигулы: «Карфаген должен быть разрушен». Вертится в подсознательном. Я хотел предупредить, чтобы ты был осторожен. Если служба расследований при прокуроре узнает, тебе дадут отвод, и это может… да что там «может»… это непременно скажется на твоей карьере. Согласись, это нарушение может вызвать…

– О чем ты? – недоуменно сказал Логан.

– Не в интересах защиты делать такое предостережение, и я бы промолчал, но мы ведь друзья, Лог, и я не могу…

– Ничего не понимаю, – решительно произнес Логан. – Ты можешь выражаться яснее?

– Ты не мог не понимать, когда встречался с этой женщиной!

Логан почувствовал, как у него похолодели пальцы. Черт возьми, если кто-то и видел его с Эммой, то какое право имел Лутвик указывать ему, как себя вести?

– Ты хочешь сказать, что встречался с ней, не зная, кто она?

– Нельзя ли без намеков, Стенли? Мое личное дело – с кем и когда…

– Только в том случае, если эта женщина не жена обвиняемого!

Логан смотрел на адвоката, не желая слышать. Такого не могло быть. Эмма…

– Я очень сожалею… Ты действительно не знал? Ну, конечно. При твоей щепетильности я должен был предположить… Ты бы не стал…

– Эмма…

– Эмма Честер, с которой ты встречался позавчера и вчера, – супруга обвиняемого Эдварда Хешема.

– Господи…

Он полюбил ее, еще не видя, а только предчувствуя встречу, которая могла бы изменить его жизнь. Он полюбил ее, когда увидел. Она явилась, как ангел, в ореоле тонких солнечных лучей, и он сразу узнал женщину утренней грезы.

Все не так?

Он понял, чем объяснялось его утреннее предощущение. Тогда ему и в голову не пришло. Но теперь…

Эмма. Как она могла?

– Прости, Логан, – пробормотал адвокат.

– Ничего…

– Тебя, конечно, интересует, откуда мне это известно, – продолжал адвокат. – Ты знаешь, что во время процесса защита имеет право вести собственные следственные действия, а также осуществлять охрану. Да, я приставил к жене Хешема филеров из агентства Крика. Я думал… поскольку в деле есть такая зацепка, я считал, что смогу найти контраргументы…

– И твой человек…

– Да.

Надо было сказать, и Логан сказал:

– Фиксировал все передвижения Эммы?

– Но я не собираюсь использовать этот материал, чтобы дать тебе отвод как Свидетелю! Ни при каких обстоятельствах, Лог, можешь быть уверен. Я лишь хотел предупредить тебя, что прокурор мог сделать то же самое – следствие часто тоже ведет наблюдение…

– Черт возьми, – только и смог выговорить Логан.

Лутвик смущенно потоптался на месте, потом, наконец, придвинул к журнальному столику второе кресло и опустился в него так тихо, будто оно было стеклянным. Адвокат не отрывал взгляда от Логана, и что этот взгляд выражал, Логан не мог понять, да и не пытался. Мысль была одна, если это вообще можно было назвать мыслью: «Господи, Эмма…»

Лутвик кашлянул.

– У вас это… м-м… серьезно? Клара знает? Извини, что спрашиваю.

– Клара… – выдавил Логан. – Нет. Послушай, Стенли… – Он не мог подыскать слова. Он их не знал. Любое слово было неправильным, не отражало его чувств, мыслей, намерений. – Послушай… Это совсем не то, что… Мы знакомы только два дня. Я понятия не имел, что… У меня было предощущение, и я принял его за… как тебе объяснить…

– У тебя давно не было предощущений, если я правильно понял твои слова, – осторожно заметил адвокат. – Это ведь редко случается?

– Ты правильно понял. Очень редко. Потому я не сразу…

– Но теперь…

– Спасибо, что предупредил, – решительно произнес Логан, давая понять, что хочет закончить разговор.

– Я не могу давать тебе рекомендации, – продолжал Лутвик, не замечая смущения Логана. – Ситуация очень неприятная…

– Стенли, – Логан все же решил задать вопрос, хотя и полагал, что это бестактно по отношению к Эмме, дурно и вообще плохо. Но и не спросить оказалось выше его сил. – Ты, конечно, в курсе… Какие отношения у Эммы с ее мужем? Она… Знала?

Он умер бы на месте, если бы Лутвик сказал «Да».

– Не думаю, – покачал головой адвокат. – Своими служебными проблемами Хешем с женой, похоже, не делился – это не доказано, но даже Бишоп, изучив видеозаписи допросов миссис Хешем, не имеет к ней претензий. Как сказал о ней Шелдон: «серая мышка».

Серая мышка. Эмма. Ничего более глупого и далекого от реальности Логан не слышал в своей жизни.

– Ею даже репортеры не заинтересовались, иначе ты непременно увидел бы ее в новостных программах. В первые дни к ней пытались подобраться, задавали вопросы, но ответы были такими банальными, что телевидение отступилось, предпочтя более эффектные кадры из полицейского досье. Ты хочешь сказать, что не видел?..

– Стенли, я не смотрю полицейскую хронику, – в который уже раз объяснил Логан. Адвокат прекрасно знал причину, но все равно не мог взять в толк, как можно переключать канал, едва на экранном поле появляются титры полицейской или судебной хроники.

– Даже если случайно…

– Я сразу переключаю.

– А Клара…

– Смотрит, если ей интересно. Но мы никогда не обсуждаем…

– Значит, Клара видела эту женщину.

– Может быть. – Логан пожал плечами. – Мы не говорили об этом. Извини, Стенли, я бы не хотел…

– Конечно. – Адвокат опять принялся бегать по кабинету, натыкаясь теперь на кресло, которое сам же и поставил так, что миновать его в пробежке было невозможно. – В общем, я тебя предупредил, выводы делай сам.

Логан встал, чувствуя, что ноги плохо его держат. Только этого не хватало. Эмма, Эмма… Что же теперь…

Он пошел к двери, не попрощавшись с Лутвиком, и адвокат сказал ему вслед:

– Сегодня у тебя второй осмотр?

– Да, – сказал Логан, не оборачиваясь. – Завтра третий, а послезавтра я выступаю.

– Знаю. – Адвокат говорил спокойно, но в голосе его чувствовалось напряжение. – Удачи, Логан. В чем бы твоя удача ни заключалась.