Моё желтоглазое чудо. Книга 2 (СИ)

Глава 16

Дожевав свой кусок пиццы, я задумчиво уставилась на чайник, поблескивающий в ярком свете кухонной лампы под потолком. Он остывал, Шеридан не возвращался, а я из последних сил сдерживала внутреннюю панику и беспокойство. Отчаянно не хватало Нейтана. Я закрывала глаза, видела его перед своим внутренним взором, воскрешая в памяти его улыбку и его объятия, но этого было мало. Желание… нет, не так. Необходимость — так будет правильнее — находиться рядом с ним и не иметь такой возможности причиняла почти физическую боль и я боялась представлять, каково сейчас ему, потому как мне казалось, что сейчас я ему гораздо нужнее, чем он мне.

Стукнула входная дверь и почти сразу в кухню вошел мой черноглазый похититель. Он был как-то особо мрачен, словно получил совсем плохие новости. Я мысленно улыбнулась — возможно, какая-нибудь жертва ушла от его сообщников, оставшись на свободе и в безопасности. Относительно. Голос разума попытался поинтересоваться, с чего я взяла, что у него есть сообщники, но ответить я ему не успела, так как окинувший помещение изучающим взглядом Шеридан воззрился на меня, мгновенно отключив все мысли в моей неразумной голове.

— Ты очень плохо кушаешь, — сообщил мне похититель довольно спокойным для такого взгляда голосом. — Не надо так. Или ты не любишь этот сорт пиццы? Так скажи мне какую купить, я куплю на твой вкус. И… — он помолчал, на миг прикрыл глаза и посмотрел уже более адекватно. — Ты можешь передвигаться по квартире, можешь брать все, что захочется, и делать все, что вздумается, кроме всего, что связано с попытками сбежать, навредить себе или мне. Волк тебя не тронет ровно до тех пор, пока ты не попытаешься выйти из квартиры.

— Очень… — мой голос дрогнул, и пришлось сглотнуть, прежде чем заканчивать фразу. — Очень мило с твоей стороны.

— Да я вообще милашка, — Шеридан улыбнулся, совсем так же, как когда сидел со мной за столом и изображал друга. — Но я вынужден покинуть тебя сейчас. Вернусь поздно, веди себя смирно и ложись спать, хорошо? Я верю в твое благоразумие, потому и даю столько свободы. Не заставляй меня разочаровываться.

И он развернулся, чтобы уйти по своим явно очень злодейским делам. Этого я допустить не могла. Даже подалась вперед порывисто, едва со стула не вскочила, не побежала следом, не схватила за плечо. Но вовремя сдержалась, только попросила в спину:

— Постой.

Парень покорно остановился. Оглянулся, посмотрел вопросительно, приподняв темные брови.

— Что? — спрашивал миролюбиво, заинтересованно, без каких-либо ноток недовольства.

И я осмелела:

— Кому ты обещал все это? Скажи мне, кому могло такое понадобиться?

— Одному моему другу, — Шеридан улыбнулся, выглядя при этом едва ли не ласково. — Если придет время, я расскажу тебе о нем больше. Но сейчас я должен идти. Кушай, пей чай, крепко спи. Будь хорошей девочкой.

И он ушел, потому как сил остановить его снова и потребовать деталей я в себе не нашла. Обмякла на своем стуле, обхватила руками плечи, глядя в пол. Было что-то в его словах, что царапнуло разум. Какое-то несоответствие, вспышка, признак какой-то неправильности. Нет, это не был признак какой-либо лжи, это… Я вскинула взгляд, сквозь пустой дверной проем глядя в темноту коридора. «Если». Он сказал «если придет время», а не «когда». Что это значит? Почему «если»? Это же не было оговоркой, это было обдуманной констатацией факта. А значит… Я сжала виски ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Значит, должны произойти какие-то события, осуществление которых Шеридан не может контролировать, может только ждать, произойдет или нет. И если что-то пойдет определенным образом, возможно, по какому-то плану, тогда он расскажет мне больше о заказчике всей этой беды, приключившейся в моей жизни. Какой из этого вывод? Я, по правде говоря, не знала. Будет ли хорошо, если эти события произойдут, и он начнет мне все рассказывать? Или же наоборот, это будет очень плохим поворотом для меня и моих близких? У меня было слишком мало информации, чтобы делать какие-то выводы и строить теории. И это вгоняло в еще большее уныние.

Я повернулась обратно, так, чтобы ноги оказались под столом. Окинула взглядом остывшую пиццу, взяла первый попавшийся кусок и принялась монотонно жевать. Вкус не чувствовался совсем, но у меня не было особого выбора. Я должна была есть, чтобы не падать в голодные обмороки и не накликать на себя гнев похитителя, который хоть и казался временами милым пареньком, но был опасен и жесток, и мог… Да все, по сути, он мог. Даже то, на что моей фантазии не хватало.

Впихнув в себя чуть больше половины этого замечательного, как мне всегда казалось, блюда, я сочла свой «долг» исполненным и послушно заварила себе чай. Вода за это время заметно остыла и чай получился отвратительным, но вкуса я все равно не чувствовала, так что мне было фактически плевать. И я уже выпила почти половину кружки, когда мне вдруг подумалось, что где-то здесь может быть тот самый эликсир, которым меня так заботливо опоил Шеридан в прошлое мое чаепитие. И я задумчиво посмотрела в кружку. С одной стороны, такие штуки никогда не доводят до добра. С другой — мне бы сейчас не помешала толика душевного спокойствия, потому как вся эта прибивающая к земле тоска, она разрывала мне сердце и приносила почти физическую боль. Мне же нельзя, нельзя быть вдали от Нейта, мне же к нему нужно. Мне к нему необходимо, почти как дышать, и все это становится только сильнее, нарастая, подобно снежному кому. Как долго я смогу это выдерживать и не биться в истерике, бросаясь в пасть сторожащего дверь волка? Я не знала. А потому полезла по шкафчикам в поисках… Не знаю, какого-нибудь заковыристого флакона из темного стекла без надписей? Или наоборот, с этикеткой «зелье такое-то»? И сколько его нужно пить? Будет ли это какой-нибудь раствор или же маленькие зелененькие таблетки? Или не зелененькие? Я громко стукнула створками настенного кухонного шкафчика и схватилась за голову. Как же мне надоела эта неизвестность! Как же мне надоело это вот все!

Расплакалась. Снова расплакалась, усевшись на стул, на котором недавно сидел похититель, закрыв лицо руками, так… по-девчачьи слабо и жалко. Я вообще слабая и жалкая, ни на что неспособная. Дернулась, замерла, сжала руками голову. Стоп. Хватит. Не поэтому ли предыдущие якори гибли быстро и в самом расцвете сил? Они ведь, насколько я поняла, все были простыми человеческими девушками. Слабыми, жалкими, ни на что неспособными. Так вот хватит. Я не стану замыкать этот круг. И не нужен мне для этого никакой эликсир. Нужно простое осознание — я нужна Нейтану. Нужна, как никто и как ничто другое, нужна вменяемая, сильная если не телом, то духом.

В голове всплыл тот эпизод, когда Дарэл смотрел на меня как на какую-то диковинку. Его слова «Я такого еще никогда не видел». Я ведь что-то сделала тогда. Я ведь это почувствовала. Как стала опорой для оборотня и ничем более. Тем, что ему нужно было в тот момент. В этом моя сила, в этом мое предназначение. Как бы это мнительно не звучало, но именно от меня зависит состояние Нейта. «Пока ты рядом, я со всем справлюсь». Я уставилась в пространство, пораженная этим осознанием и проснувшейся внутри упрямой уверенностью — мне не нужно быть рядом, чтобы он был незыблем. Мне нужно быть просто достаточно сильной. Когда мы были там, в моей квартире, у нас была связь. Я чувствовала, что под маской спокойствия он хрупок и дрожит, и теперь особенно четко осознала, что он выстоял благодаря моему присутствию. Беартис, да, кажется, и не только он, говорил, что мы с Нейтом как-то по-особому связаны. И эта связь, она же не разорвалась потому что я оказалась от него на расстоянии. Мне просто нужно стать сильнее. Мне просто нужно суметь почувствовать ее здесь, вдали от него. И тогда… Тогда я возможно смогу сломать этот ужасный план Шеридана о страданиях, не выходя из дома, не нарушая его приказов, оставаясь «хорошей девочкой».

Дотянувшись до кружки, я в несколько глотков допила безвкусный чай и встала, направившись обратно в «свою» комнату. Этот план был весьма хорош, но только на словах. Как это все провернуть в реальности я не представляла себе вообще, но это решение, отодвинувшее всю ту неопределенность, что меня окружила, помогло собраться с мыслями и силами, немного взять себя в руки. Если я правильно поняла, мне вообще нельзя отчаиваться. И по факту все, что со мной происходит — не важно. Если это, конечно, не физический ущерб, что может привести к смерти. А вот это вот все… Да, меня похитили, да, я сижу здесь в плену и не знаю, по сути, ничего. Но меня кормят, обо мне заботятся, и мои психологические проблемы — это пыль. Я просто не имею права отчаиваться. Все очень просто.

И думая так, я даже смогла немного заглушить боль, поселившуюся внутри. Значит ли это, что я на правильном пути? Очень на это надеюсь.

Вернувшись в комнату, я направилась было к кровати, но остановилась всего в каком-то полушаге. Качнула головой и повернулась к окну. Вообще-то это нужно было сделать гораздо раньше. Еще тогда, когда после моего первого пробуждения Шеридан ушел, а я достаточно наплакалась. Но тогда на это просто не было сил. А потом… потом эликсир, добавленный в чай, привел меня в какой-то безразличный ступор, перешедший, в конце концов, в сон. А после мне было не до окон… Но все равно. В какой-то момент нужно было собраться, взять себя в руки и… просто посмотреть в окно? Это казалось глупым. Все это. Но стоило мне выглянуть за двойной ряд стекол, как все мысли напрочь вылетели из головы, оставив только какое-то логическое недоверие собственным глазами и совершенное непонимание, как же так. Увиденное, попросту говоря, повергло меня в шок, потому как было совершенно, абсолютно неожиданным. То есть… я многое ожидала увидеть там, за стеклом, за границей моей «темницы», но… Это был мой родной двор. И, я… Я просто находилась в другом доме. А окна моей квартиры были ровно напротив, в них горел свет и за закрытыми шторами кто-то ходил. И вот… Как это все понимать?

Разве ж такое бывает? Разве ж меня не должны были увезти далеко-далеко? Ну, или хотя бы в другую часть города? Кто ж так делает? Это же… немыслимо! И…

Я прижалась ладонями к стеклу, с жадностью всматриваясь в родные окна. Так близко, и так недосягаемо далеко. Это что, какая-то особая пытка? Потому как я не верила, что Шеридан не учел легкость, с которой я могла бы подать знак отсюда — от махания руками и надписей на окнах до выбивания этих самых окон, ведь кто-то из толпы нелюдей стопроцентно услышит звон и заинтересуется. А значит, все это бессмысленно. Значит, здесь какая-то защита, скорее всего, визуальная в первую очередь — этакое черное зеркало, сквозь которое вижу я, но не видят меня. По крайней мере, какая-то магически-ментальная штука тут точно стоит, иначе Беартис давно бы меня «услышал».

За время моих попыток казаться разумной девушкой хотя бы себе самой, кухонное окно моей квартиры озарилось светом. Шторы там не были задернуты, и я смогла увидеть не просто размытый силуэт, тень от света под потолком, а более четкие очертания, родные до боли черты. Нейт. Я машинально царапнула ногтями стекло, подалась вперед, вглядываясь в это «окошко домой».

Нейт покопошился в холодильнике, добыв оттуда какую-то коробочку, скорее всего печенье или пирожное. Налил себе чаю, подошел к окну. Он стоял там, в нескольких десятках метров от меня, прямо напротив, и смотрел перед собой. По сути, он смотрел прямо на меня, но не видел. Не сумев сдержаться, я затарабанила ладонями по стеклу, замахала руками. Да, я прекрасно понимала, что это не сработает. Но лучше попробовать и обжечься, чем не пробовать и жалеть.

Естественно, что ничего не вышло. И, конечно же, от этого захотелось плакать. Но в этот раз я себе не позволила. Возможно, это задумывалось, как способ принести мне страдания. Возможно, это задумывалось как насмешка, злая и жестокая. Но я не позволила себе раскиснуть, памятуя о том, что решила быть сильной. И снова вскинула взгляд на застывшего черным силуэтом на фоне светлого окна парня. Что бы ни задумал Шеридан, я могу использовать эту его выходку в свою пользу. Потому как вот она, лазейка. Визуальный контакт, конкретная точка в пространстве, к которой мне нужно тянуться. Это не какие-то эфемерные направления, не образ, нарисованный воображением, не выдуманный ориентир в темной пустоте неизвестности. Это Нейт, настоящий, так сказать, во плоти. И пускай я не могу прикоснуться к нему, обнять, прижаться к его груди. Но я вижу его. И это уже первый шаг.

Нейтан за это время свободной рукой потер лоб, потом двумя пальцами сжал переносицу, прикрыв мерцающие желтизной глаза, потом прошелся пятерней по растрепанным волосам. Мне не особо было видно выражение его лица — закрытые глаза определила по тому самому мерцанию и его отсутствию — но он стоял, как-то совсем ссутулившись, даже немного вжав голову в плечи, и целом производил впечатление существа, которому очень, очень плохо. И я потянулась к нему, духовно и даже физически, прильнув к холодному стеклу, попыталась как-то осознанно применить придуманную себе способность, поддержать его вот так, на расстоянии, касаясь только взглядом.

Конечно же, вот так сразу мир не перевернулся, хоть и очень хотелось. Нейтан все так же стоял, ссутулившись и теперь уже глядя в свою чашку, из которой так ни разу и не отпил, а я все так же чувствовала, как стекло холодит пальцы, внутренняя уверенность крошится под напором горького разочарования и чувства собственного бессилия и к горлу подкатывает ком, грозящий пролиться слезами. Упрямо сжав губы, решила, что не заплачу, что бы ни случилось. Вот не заплачу, и все тут! И снова потянулась к нему, к темному силуэту на фоне светлого окна, являющемуся смыслом моей жизни. «Мы связаны, — твердила я себе, не сводя с него взгляда. — Мы связаны, не смотря ни на что. Мне просто нужно почувствовать эту связь, как тогда, и использовать ее более осознанно».

А Нейт вдруг поднял руку и коснулся ладонью стекла перед собой. И в этот миг мир для меня словно перестал существовать. Остались только я, он и стекло между нами. Словно не было этого расстояния, разделяющего нас, словно все, что было между нами — это тонкая, невидимая стена, хрупкая, но, кажется, незыблемая. Прозрачное стекло под нашими ладонями, почти касающимися друг друга. Я нажала на холодную, гладкую поверхность сильнее, и разделяющая нас стена бесшумно осыпалась мелкими, бликующими в несуществующем свете осколками, так похожими на хрустальные слезы. И вот она его ладонь под моей — теплая, живая, родная до боли. И вот она моя ладонь под его — маленькая, тонкая, но нерушимая в своей верности. Это — наша связь, подарок и рок, благосклонность и насмешка Судьбы. «Ты справишься, — прошептала я, твердо веря, что он услышит. — Ты справишься. Я рядом, я всегда в твоем сердце».

И я отступила, убирая руки от стекла, но не сводя с него взгляда. Разрывать получившуюся иллюзию близости не хотелось, но я уже чувствовала, как дрожат колени и позвоночник, и обрывать эту связь, грохнувшись в обморок, не хотелось сильнее, чем остаться. Это не должно прекратиться резко, с ощущением рубленого удара. Я должна отпустить его плавно, оставив в сердце покой.

Нейтан убрал руку от стекла, коснулся ладонью груди. Он смотрел куда-то вниз, и я все равно не смогла бы рассмотреть выражение его лица, но он стоял более ровно, и я надеялась, что он улыбался.

Вот так. Кажется, у меня получилось. Но как же это тяжело!

На кровать я банально упала, едва не промахнувшись и не завалившись рядом. Сил не было вообще, словно меня гоняли целый день по полосе препятствий, а потом устроили восьмичасовой мозговой штурм на плохопонимаемые темы. Но я лежала, глядя в аккуратный потолок своей темницы и улыбалась.

Кажется, я все же буду спать этой ночью без всяких эликсиров. Кажется, мы все еще не настолько обречены, как можно было подумать. Кажется, у нас еще есть шанс на… нет, не на счастливый конец. На счастливую жизнь после этих злоключений.