Монарх VI

Глава 18

Совет Первых собрался в Зале Вечности — месте, где любой звук отражался изменением даже в самом дальнем уголке Вселенной. Стены, высеченные из чистой энергии, мерцали ярким светом. Двадцать фигур в мантиях, сотканных из самой тьмы, стояли вокруг овального стола, их лица скрывали маски из сплава звёздной пыли. Каждая маска была уникальна: одни напоминали застывшие лица древних богов, другие — абстрактные узоры, словно вырванные из хаоса космоса. Но даже сквозь холод металла, сквозь безжизненные черты масок, читалось одно: страх. Настоящий, животный страх, который они так тщательно скрывали от всех, включая самих себя.

— Он уничтожил Храм Чистоты, — начал первый, его голос дрогнул, словно язык отказывался произносить очевидное. — Узел Перемещений обращён в пепел. Дворец… — он замолчал, словно слова застряли в горле. — Дворец пал.

Тишина сгустилась, будто сама реальность затаила дыхание. Воздух стал тяжёлым, насыщенным энергией, которая пульсировала в такт их тревоге. Затем зазвучал другой голос, резкий, словно скрежет стали, разрывающий тишину:

— Этот червь осмелился назвать себя Монархом. Он… насмехается. — Говоривший сжал кулаки, и его мантия зашелестела, словно живая. — Он ставит себя выше нас. Выше нас!

Третий, чьи пальцы сжимали края стола до побеления костяшек, заговорил тише, но каждое слово било как молот, отдаваясь эхом в чёрных стенах:

— Он не просто насмехается. Он угрожает. Его слова проникли в Сердцевину. Даже наши рабы шепчутся. — он сделал паузу, его маска, изображающая лицо с закрытыми глазами, казалась ещё более зловещей в полумраке. — Они слышали его голос. Они верят ему.

— Тогда мы сотрём его! — выкрикнул четвёртый, ударив кулаком по кристаллу. Стол дрогнул, но не треснул, лишь издал низкий, угрожающий гул. — Отправим Богов. Настоящих. Не тех жалких стражей, что он рвёт как бумагу. Настоящих Богов, тех, кто знает, что такое истинная сила. Тех, кто сейчас стоит среди нас.

Глаза под масками вспыхнули синхронно — решение было принято. В зале повисло напряжение, словно сама атмосфера сжалась, ожидая приказа.

— Открыть энергоканалы и подключиться к сердцу! — произнёс старший, его голос был холоден, как космический вакуум. — Каждый из десяти получит долю энергии. Пусть даже капля изъята из миров-доноров — её хватит, чтобы стереть эту… ошибку.

Руны на полу загорелись багровым светом, и воздух наполнился гулом, словно тысячи голосов запели в унисон. Из трещин в полу поднялись сферы — сгустки энергии, выкачанной из сотен планет. Они пульсировали, как живые, их свет был одновременно прекрасен и ужасен. Каждая сфера впилась в грудь избранных Богов, наполняя их тела чужой силой. Кожа трескалась, глаза выгорали дотла, но они не кричали. Они радовались. Их тела преображались, становясь чем-то большим, чем просто физическая оболочка. Они стали воплощением силы, которую они так долго копили, воровали, высасывали из других миров.

— Убейте его, — произнёс старший, его голос был тихим, но каждое слово било как молот. — Верните наш порядок. Сотрите его имя из истории. Пусть даже память о нём исчезнет.

Боги, наполненные энергией, кивнули. Их маски, некогда холодные и безжизненные, теперь светились изнутри, как звёзды, готовые взорваться. Они знали, что их сила временна, что она сожжёт их изнутри, если они не успеют выполнить свою миссию. Но это их не волновало. Они были готовы на всё.

Один из них, самый высокий, с маской, изображающей лицо с закрытыми глазами, шагнул вперёд. Его голос был низким, как гул далёкой грозы:

— Он умрёт. И его смерть станет предупреждением для всех, кто посмеет бросить нам вызов.

Совет Первых замер, наблюдая, как Боги исчезают в портале, оставляя за собой лишь следы энергии, которые медленно растворялись в воздухе. В зале снова воцарилась тишина, но теперь она была наполнена ожиданием. Они знали, что битва только начинается. И они не могли позволить себе ее проиграть.

Артур сидел на краю полуразрушенной стены, его спина опиралась на груду обломков, а ноги свешивались в пустоту. В руках он держал клинок, его лезвие было покрыто тёмной, почти чёрной кровью иномирных монстров. Он методично вытирал его тряпкой, стараясь не пропустить ни одного пятна. Внизу, среди руин древней крепости, его люди копошились, как муравьи после набега. Кто-то перевязывал раны, кто-то делился водой из походных фляг, а кто-то просто сидел, уставший до предела, но с горящими глазами. Они выжили и теперь готовились установить новый плацдарм в мире монстров: очередная зачистка недобитков. Очередное возведение крепости.

Внезапно воздух содрогнулся. Не гром, не взрыв — что-то большее, будто сама ткань реальности задрожала от неведомой силы. Артур поднял голову, его рука с тряпкой замерла в воздухе.

— Смотри! — кто-то крикнул, и десятки голов повернулись к небу.

Над руинами, над всем этим хаосом, повисла гигантская проекция. Она была настолько огромной, что казалось, будто небо раскололось, открывая путь чему-то невероятному. Силуэт в плаще, с глазами, горящими холодными изумрудами, заполнил собой всё пространство. Его голос прокатился по мирам, как гром, низкий и властный, проникающий в каждую клетку тела:

— Я — Монарх. Отныне вселенная принадлежит мне!

Артур замер. Даже сквозь статику проекции, сквозь искажения и мерцание, он узнал черты. Тот же острый подбородок, тот же взгляд, полный решимости и… чего-то нового. Силы. Не той, что была раньше, а чего-то большего, почти вселенского.

— Глеб… — прошептал он, и губы сами потянулись в улыбку.

Рядом вскочил Василий, его лицо было перепачкано сажей и кровью, но глаза горели. Он тыкал пальцем в небо, словно боялся, что проекция исчезнет, если он перестанет на неё указывать.

— Это же наш старина, да⁈ — он не закончил, но Артур понял. Тот самый, о ком он рассказывал в редкие минуты затишья. Тот, кто всегда шёл наперекор судьбе.

— Да, — Артур рассмеялся, впервые за месяцы — искренне, до слёз. — Он сделал это. Чёрт возьми, он правда сделал!

В глазах мелькнули воспоминания: Глеб, сразивший его на дуэли, высмеивающий его поведение; их первая схватка с тварями, которые осадили Москву, когда они едва выжили, но выжили вместе; его обещание, данное тихим голосом, но с такой уверенностью, что Артур поверил ему безоговорочно: «Когда-нибудь я покажу миру, что такое настоящая власть».

— Эй, Артур! — Лира толкнула его в плечо, её голос был резким, но в нём слышалась надежда. Она показывала на охотников, собравшихся у подножия стены. Их лица были измождёнными, но глаза горели. — Они хотят знать… Это ведь, правда, Глеб?

Артур встал, подняв клинок. Лезвие блеснуло в свете проекции, и отражение Монарха в стали казалось живым. Он посмотрел на своих людей — на тех, кто прошёл через многое, кто потерял друзей, но не сдался. И он понял, что это момент, который они ждали. Момент, ради которого стоило сражаться.

— Правда, — сказал он, и его голос был твёрдым, как сталь. — Это Глеб!

Слова повисли в воздухе, и на мгновение всё замерло. Затем кто-то крикнул, кто-то засмеялся, а кто-то просто поднял кулак вверх. Они поверили. И Артур знал, что его друг обязательно справится со всеми напастями.

Десять Богов материализовались во Дворце, и пространство вокруг них разорвалось, как бумага под когтями зверя. Их тела светились изнутри, как перегретые звёзды, готовые взорваться. Аура, исходящая от них, выжигала камень под ногами, оставляя после себя дымящиеся трещины. Я стоял в центре зала, чувствуя, как их энергия бьётся о мою кожу, словно пытаясь прожечь её. Но я их ждал. Я не мог отступить.

— Ты закончишь свой путь здесь, — произнёс первый, его голос звенел, как разбитое стекло, режущее слух. — Мы — воля Сердца. Мы — сила, которую ты никогда не сможешь понять и усмирить!

Я усмехнулся. В моих жилах уже кипела Власть, но сейчас я чувствовал нечто большее — седьмую грань. Божественную. Я был близок к тому, чтобы сделать новый скачок в своем развитии. Обычно это происходило, когда смерть дышала в спину, когда каждый шаг мог стать последним. Я понимал, что это будет мой предел. Но я также знал, что границ у меня больше не останется. Я стану существовать вне всяких рамок.

— Я все же попробую, кретин. — я шагнул вперёд, и под моей пятой мраморный пол вздыбился, как лепестки хрустального цветка. Боги замерли на мгновение, их сияющие лики исказились в гримасах — будто солнца, пойманные в сеть теней. Второй Бог, чьё тело было сплетено из мерцающих лучей и звёздной пыли, вытянул руку. Его пальцы сомкнулись в жесте, и пространство вокруг меня сжалось в тиски. Воздух вырвался из лёгких с хриплым стоном, а рёбра затрещали, будто старые доски под прессом.

— Ты всё ещё дышишь после моей атаки? — его голос звенел, как вибрация стекла на краю бездны.

Клинки из сгущённого света материализовались в воздухе — дюжина лезвий, каждое тоньше паутины и острее мысли. Они впились в плоть: одно рассекло плечо, вырвав клок мышечных волокон, другое пронзило бедро, пригвоздив к полу. Кровь, раскалённая до алого свечения, брызнула на камни, и там, где капли коснулись мрамора, остались дымящиеся кратеры. Я вырвался рывком, выкручивая тело вопреки физике, и кость бедра скрипнула, будто перегруженная балка.

Третий Бог, чьи глаза горели зелёным пламенем Хроноса, щёлкнул пальцами. Петля времени обвила мою лодыжку — плоть истончилась, обнажив сухожилия, а затем кость, которая начала рассыпаться в песок. Визг металла оглушил зал: я отбил мечом удар четвёртого Бога, чьё оружие было выковано из чёрных дыр. Лезвие моего клинка треснуло, осыпавшись искрами, которые прожигали кожу как кислотный дождь.

— Приказ: Предел!

Боль отступила, но раны остались — рваные края мышц дымились, обнажённая кость белела сквозь пелену крови. Я метнулся вперёд, уворачиваясь от копья, которое вонзилось в пол. Удар был настолько мощен, что мрамор расплавился в лужицу лавы, брызги которой опалили спину. Второй клинок света, выпущенный пятым Богом с лицом, словно высеченным из льда, пробил бок — рёбра сломались с хрустом сухих веток, и я выдохнул кровавый туман, окрашивающий воздух в ржавый оттенок.

— Сдавайся! И твоя смерть будет быстрой! — рёв старшего Бога сотряс стены. Его кулак, обёрнутый вихрем искажённой реальности, ударил меня в грудь. Я отлетел к стене, оставляя за собой кровавый след, словно мазок кисти на холсте. Камень треснул, осыпавшись градом осколков, но я встал, опираясь на обломок колонны. Кровь стекала по груди, смешиваясь с потом, образуя незатейливые узоры.

— Ещё… не всё… — прохрипел я, выплюнув сгусток крови. Она светилась изнутри, как ртуть под ультрафиолетом — признак перегрузки Властью.

Боги окружили меня кольцом. Их аура выжигала последние островки воздуха, превращая его в едкий газ. Шестой Бог, чьё тело переливалось, как масляная плёнка, взмахнул рукой — клинки света сомкнулись, словно челюсти хищника. Я прыгнул вверх, цепляясь за невидимые нити энергии, но луч, выпущенный седьмым Богом с крыльями из плазмы, прожег ступню. Рухнув на колени, я едва парировал удар, от которого пол вздыбился волной, швыряя обломки в стену.

— Твоя смерть станет семенем для новых миров! — провозгласил четвёртый Бог, запуская в меня шар из спрессованного времени. Взрыв разорвал кожу в клочья, обнажив рёбра, но…

Я увидел нити.

Сквозь пелену крови и боли они сияли ярче северного сияния — огненные шнуры, связывающие Богов с Сердцем. Я вцепился в ближайшую, игнорируя невероятную боль. Кожа на ладони обуглилась, пахнув жжёным мясом.

Я дёрнул нить — Бог с зелёными глазами взревел, но не исчез. Вместо этого он метнул в меня кинжал из чёрной материи. Лезвие вонзилось в живот, и мир на миг почернел, заполнившись звёздным холодом.

— Власть Над Истоком! — закричал я, чувствуя, как рана смыкается, крадя энергию Бога. Его кинжал рассыпался в прах, а я, истекая кровью и светом, рванул нить до конца. Тело врага взорвалось каскадом сверхновой, ослепив остальных.

Они атаковали яростнее, но теперь я видел их ритм. Седьмой Бог, похожий на статую из расплавленного золота, обрушил на меня град молний времени — они рвали мышцы, оставляя на коже узоры, как на коре древнего дерева. Восьмой, с кожей, покрытой руническими шрамами, исказил гравитацию — мои кости затрещали под весом, будто горы. Но с каждым поглощённым Богом я восстанавливался быстрее: рёбра срастались с хрустом, плоть регенерировала, оставляя белые шрамы.

Пятый Бог пронзил мне грудь копьём из чёрного льда — я схватил древко, вытянув из него силу, и оружие рассыпалось, как песчаная буря. Девятый, чьё лицо скрывал шлем из теней, попытался сковать мой разум иллюзиями — я разорвал их, вонзив пальцы в его глазницы, вытягивая сущность до последней капли. Его крик слился с рёвом рушащегося дворца.

Старший Бог, покрытый пластинами из антиматерии, отступал, разрывая порталы. Но я поймал его за горло, пальцы впились в щели между пластинами, вырывая клоки энергии.

— Ты… не можешь… — забулькал он, пытаясь исцелить раны, которые я ему наносил его же силой.

— Могу. — прошептал я, сжимая пальцы. Его тело распалось, как пепел в урагане, а я рухнул на колени, задыхаясь. Воздух пах озоном и железом, а вокруг валялись осколки божественных доспехов, медленно испаряющиеся в ничто.

Я стал воронкой. Сила Богов, их украденная «дань», вырывалась из них, наполняя меня до предела. Один за другим они гасли, как свечи на ветру. Их тела, их прах светились всё ярче, пока не взорвались, оставляя после себя лишь пепел и пустоту.

— Слишком много… — прошептал я, чувствуя, как энергия рвётся наружу. Моё тело горело, каждая клетка была переполнена силой, которую я не мог удержать. Я был близок к гибели. — Домен, возьми лишнее.

Чёрный портал разверзся под моими ногами, поглощая избыток силы. Где-то в Домене река жизни вздулась, леса зацвели ядовитой красотой, а Изначальный зарычал от восторга. Я чувствовал, как мир вокруг меня меняется, как он становится сильнее, живее. Но я также чувствовал, как моя собственная сила растёт, как она становится всё более неконтролируемой.

Я стоял среди руин дворца, окружённый пеплом Богов. Моё дыхание было тяжёлым, но я улыбался. Это была лишь первая битва. И я знал, что впереди меня ждёт ещё больше. Но теперь я был готов. Теперь я был почти завершенным…

Воздух вокруг пах грозой, насыщенный электричеством и запахом озона. Энергия Первых, разлитая в битве, висела в пространстве, как густой туман, тянущийся к своему источнику — к Сердцу, спрятанному за слоями защит. Раньше пробиться туда было невозможно. Печати менялись тысячу раз в секунду, их узоры переплетались в бесконечном танце, а магия Первых отравляла любые попытки, словно ядовитый газ, разъедающий плоть и разум. Я помнил свои прошлые неудачи, когда я, как слепой крот, бился о непробиваемую стену, теряя силы и время.

«Нужен был ключ, — подумал я, ощущая, как энергия Богов пульсирует в моих жилах. — Их же сила, их страх…»

Теперь ключ был у меня в руках. Я поднял ладонь, и пространство вокруг забилось в конвульсиях, словно живое существо, сопротивляющееся моему прикосновению. Воздух загустел, стал тяжёлым, как ртуть, и я почувствовал, как реальность трещит по швам.

Приказ: Слияние.

Энергия Богов слилась с моей волей, как два потока, встречающиеся в одной реке. Она была чуждой, но я подчинил её, заставил течь туда, куда нужно мне. Моя ладонь вспыхнула, и пространство передо мной разорвалось, как ткань под лезвием. Портал вспыхнул — не привычным синим, а чёрным, как бездна. Его края пульсировали, словно рана в самой реальности, а за ним виднелся мир из белого мрамора, где находилось Сердце Мира Первых — чёрная сфера, пульсирующая украденной жизнью.

— Наконец-то, — прошептал я, чувствуя, как моё сердце бьётся в унисон с этим пульсом. — Ваш долгий сон окончен.

Я шагнул в разлом. Воздух вокруг меня сгустился, стал тяжёлым, как вода, но я прошёл сквозь него, как нож сквозь масло. Мир Первых был небольшим. Всяко меньше тех, в которых я уже бывал. Он был окружен теневым куполом. Его стены уходили ввысь, теряясь в космической темноте. Где-то вдалеке я чувствовал сферу. Она была живой, её поверхность переливалась, как масляная плёнка на воде, а внутри пульсировали миллионы огоньков — жизни, которые были украдены, вырваны из своих миров.

— Что ж, вернем наворованное!

Тронный зал был залит мягким светом, пробивающимся сквозь витражные окна. На стенах — гербы великих родов России, а в центре, за массивным дубовым столом, сидели члены государственного совета. Анастасия, одетая в строгое платье с золотой вышивкой, сидела рядом с отцом, Николаем Годуновым. Её лицо было спокойным, но в глазах читалась лёгкая тревога.

Борис Годунов, император России, сидел во главе стола. Его взгляд был твёрд, как сталь, а голос — спокоен, но властен.

— Экспансия мира монстров продолжается, — он разложил перед собой карту, испещрённую красными отметками. — Мы уже захватили земли за Иным Уралом. Наши войска сдерживают неразумных тварей, но ресурсы на исходе. Нужно взять паузу.

Андрей Годунов, младший брат, сидел напротив Анастасии. Его глаза блестели озорным огоньком, а на губах играла лёгкая улыбка.

— Может, просто предложим им чаю? — он шутливо поднял бокал. — Вдруг они просто злые от голода?

— Андрей, — Николай Годунов строго посмотрел на сына. — Это не время для шуток.

— Простите, отец, — Андрей притворно вздохнул, но улыбка не исчезла.

Анастасия молча наблюдала за обсуждением, её мысли были далеко. Она чувствовала, как внутри неё что-то шевелится — словно давно забытая мелодия, которая вот-вот зазвучит вновь.

— Анастасия, — Борис обратился к ней. — Твоё мнение?

Она вздрогнула, словно её разбудили.

— Я… — начала она, но вдруг воздух в зале дрогнул.

Перед ними возникла проекция — огромный голографический экран, на котором разворачивалась битва. Глеб, с мечом в руке, сражался с десятью Богами Первых. Его движения были стремительными, как молния, а клинок оставлял за собой шлейф огня и льда.

— Это… Глеб? — Анастасия вскочила с места, её сердце заколотилось.

— Да, — Николай Годунов сжал кулаки. — Он сражается с теми, кто угрожает всем мирам.

Анастасия не могла оторвать взгляда. Она видела, как Глеб парирует удары, как кровь стекает по его лицу, как он поднимается после каждого падения. Её сердце сжималось от страха и гордости одновременно.

— Он справится, — Андрей положил руку на её плечо. — Твой муж — настоящий герой.

— Но он может погибнуть! — в её голосе прозвучала дрожь.

— Глеб не из тех, кто сдаётся, — Борис сказал твёрдо. — Он знает, что делает.

Анастасия закрыла глаза, чувствуя, как внутри неё что-то пробуждается. Дух Мирры, долгое время дремавший в глубинах её сознания, начал просыпаться. Воспоминания хлынули потоком: их первая встреча, их битвы, их любовь, которая пережила века.

— Мирра… — прошептала она, и её голос стал глубже, увереннее.

— Анастасия? — Андрей нахмурился, заметив перемену в её глазах.

— Я… я помню, — она улыбнулась, и в её улыбке было что-то древнее, мудрое. — Я помню всё.

Два сознания — Анастасии и Мирры — слились в одно. Она чувствовала себя более целостной, чем когда-либо. Любовь к Глебу, которая и раньше была сильна, теперь стала всепоглощающей.

— Он вернётся, — сказала она, глядя на проекцию. — И я буду ждать его.

— Ты уверена? — Николай Годунов смотрел на дочь с беспокойством.

— Да, — она кивнула, и в её глазах горел огонь, который не мог погаснуть. — Мы прошли через слишком многое, чтобы потерять друг друга сейчас.

Андрей улыбнулся, но на этот раз его улыбка была искренней.

— Ну что ж, тогда остаётся только пожелать ему удачи. И тебе, сестра.

Анастасия снова посмотрела на проекцию. Глеб, израненный, но непобеждённый, стоял над поверженным врагом. Её сердце наполнилось гордостью и любовью.

— Возвращайся ко мне, — прошептала она, и её слова, казалось, долетели до него сквозь пространство и время.