Money БЖИГ

Глава 34

Ничего больше не помогало, признаться, я ей завидовала — стереть человека из памяти, словно его и не было там никогда.

— Что уселась? Ты кто будешь? — Бабушка сидела на потертом пуфике напротив, не пуская мне больше ни в квартиру, ни в своё сердце.

Поставила пакеты с продуктами на пороге и скатилась по двери вниз, поджимая ноги к груди. Терпение, стойкость, если меня так проверяли на прочность, то было довольно жестоко. Сколько ещё нужно было вынести, потащить за собой?

— Бабуль, помнишь в детстве у меня насморк сильный был, ничего не помогало. Ты сделала луковую настойку, и сожгла всю слизистую, а потом ругалась с врачами, — цеплялась за очередную вспышку.

— Не было такого, ты меня спутала. Говори, откуда ключи?

А смысл? Сколько не говори, ничего не меняется. Заир не стал меня слушать, отвёз домой, на признания Хазара даже носом не повёл. Знал. Сказал, что всё решит, а что именно не уточнил. Отец, Стас, и ты не будешь. Патологическая глухота.

— Видишь, — указала на старый синий шарф с однорогим оленем, который висел на вешалке. — Ты мне его связала на окончание девятого класса.

— Нет, брешешь, это я Вовке связала.

Нужно было настоять, гнуть свою линию и не прекращать до тез пор, пока всё не проясниться. Нравится мне стало находить в его семье, чувствовать себя любимой, нужной, знать, что тебя ждут всегда и с радостью. От мнимого чувства становилось теплей. Человеческая слабость, которая удерживала от полного безумия.

— Пусть так. А Рыжик?

— Кто это?

— Кот, которого я принесла с улицы. Ты меня два дня успокаивала, когда хозяева его нашлись. — Ухмыльнулась, погружать в воспоминания было ощутимо тягостно сегодня. — Отец напился, ты на него ободок с ушами прицепила и сказала, что у нас своя животинка есть, а на следующий день Борзини подарила.

— Ты меня спутала, всё по кругу с тобой — она очертила указательным пальцем фигуру в воздухе, — а к результатам не приходим.

— Да, это верно.

Прошлые страхи, просчёты, события — держат в прошлом, таятся в тени, ждут именно таких дней. Новое стучится, только открыть дверь. Нет. Слишком велик груз, да и боль становится родной, постепенно привыкаешь себя истязать, мелочь становится привычкой, появляющаяся по щелчку пальцев. Переживания в памяти становятся ярче, обрастают новыми зарубками, вспомнив одно, потянется другое, увлекая, давя, заставляя раба, коим становишься, прокручивать раз за разом.

— Прости, попробуем в другой раз. — Встала на ноги, открыла дверь.

— Ты пакеты-то забери, мне чужого не нужно.

— Это от Люды, она просила занести. — Теперь только так.

Ты меня воспитала, укрыла, подарила любовь, теперь разбиваешь, делаешь больно. Ушла. Врачи говорили, что такое случиться рано или поздно, но мне бы ещё один день, а будет ли он теперь.

До дома дошла, бродя, самым длинным путём, ноги уносили меня прочь, а вместе с ними и тепло остывшего дома. Пальцы замерзали, но холод шёл изнутри, словно я касалась бестелого призрака, ужасалась времени, которое отделяло меня от той, что была тогда. Разницы не было, только мысли стали мрачнее, а будущее более размытым. Такую себя ты хотела, закапывая капсулу времени с Юлей на пустыре за школой?

— Мать, благи, — заорал кот, протягивая буквы, начал ластиться к ногам.

Взяла его на руки, сняла обувь и в кровать. Спать.

— Благи, — прохрипел Борзини и замурлыкал.

Ничего не снилось, пустота, чёрная, легкая, мне нужно было перезагрузиться, и она оказалась кстати. Ни думать, ничего не чувствовать было блаженством. Что-то мягкое щекотало щёку, Боризини, непременно он, только с ним хотелось так лежать, спокойно, и без всяких сожалений.

Веки дрогнули, пустота начинала отступать, наполнять обрывки смыслом, переживаниями. Замычала, что-то отвлекало меня, шум за окном, крики. Спрятал голову под подушкой, темные спасательные щупальца подступали, крик сделался громче, и всё исчезло. Голос, он был слишком знаком.

— Трутень, — завопил кот, издавая звуки низким, каким-то бесовским гоготом. — Трутень.

За окном было темно, посмотрела в телефон — два часа ночи.

— Борзик, мне стоит познакомить тебя со святой водой, — пробубнила под нос, кот успокоился, уселся на край кровати.

Крик начинал действовать на нервы, даже не крик, пьяные громкие бредни. Слова звучали то громко, то приглушенно. Подошла к окну и окончательно проснулась.

— Невестка! Невестка! — кричал Мурад с бутылкой наперевес, ноги его путались между собой, он падал, вставал, отряхивался, делал глоток. — Эй, вы все кто спит, где моя невестка!

Ещё один алкаш. Откуда он знает мой адрес? Точно, Медина и Руфат.

— Мужик, шёл бы ты отсюда. — Послышался недовольный голос с первого этажа.

— Не раньше, чем передо мной появиться женщина — шайтан, которую выбрал мой племянник. — Мурад сделал глоток, сел на капот машины, сработала сигнализация, и под звуковое сопровождение он закричал громче прежнего. — Невестка!

— Эй, от машины отойди, сейчас задницу тебе переломаю, — уже с другого окна.

— Выходи, и невестку с собой прихвати.

Оставила бы его так, посмотрела, да совесть за Ясмину брала верх. Дурдом. Выглянула из окна, сказала номер квартиры, и извинилась перед соседями. Мурад кивнул, отряхнул пиджак, сделал шаг к подъезду, покосился. Пьянь.

— Поднимать не стану, ползи. — Закрыло окно, и ушла на кухню, ставить чайник. — Ночка обещает быть интересной.

Поднимался Мурад нелегко, с подъезда были слышны его кряхтения, грохот и лязг бутылки. Спустя минут пятнадцать он влетел внутрь, упал на колени и со всей горестью, что была в нём, произнёс:

— Невестка, помоги! Ничего не получается, что она постоянно молчит и смотрит, уже всего извела.

— Ясно, дела любовные, — скрестила руки на груди.

Встать на ноги он уже не мог, взял горлышко в зубы и пополз к диванчику на кухне. Отняла бутылку, вылила содержимое и налила крепкий чай, отцу помогало, стало быть, и ему должно помочь.

— Ты чего приехал? Пьяный, отвратительный, как она с тобой живёт вообще, — Сморщилась при виде тела карабкающегося на диван, как кит, он сделал над собой усилие, плюхнулся, подтянул себя руками и выпрямился.

— Что хочешь говори, невестка, только помоги.

— Где же я так оступилась, что теперь не разгрести. — Сквозь зубы, запах перегара заполнял комнату, открыла окно, впуская свежей ветерок.

— Вот. — Протянул Мурад и ткнул в меня пальцем. — И я о том же. Плохо мне, не понимаю в чём дело, уже до бутылки добрался. Женщины, из-за них мужики долго не живут.

Радовало в этой ситуации только одно, мысли не душили, не терзали больше, стали поверхностны, погруженные в настоящий момент.

— Ещё одно слово и вылетишь отсюда через окно.

— Молчу, — Мурад положил указательный палец вертикально к губам, потом тряхнул головой и убрал, — нет, не молчу. Как быть то мне?

— Почему ко мне с этим вопросом пришёл? — Уселась напротив, налив себе кофе.

— А больше не к кому, — он пожал плечами, ответ был для него очевиден так явно, что раздумывать не пришлось.

— С Ясминой мне что делать?

Мурад сделал глоток чая, поперхнулся, жидкость полилась из его рта на стол, он вытерся рукавом и поспешил очистить стол, уже другим. Глаз мой дернулся. Терпеть такое нет сил, мне отца хватает, ещё этот.

— Позвоню Заиру, пусть тебя забирает.

— На объекте он, не говорил тебе? На ночь там останется.

— Плевать, пусть вызывает грузовое такси.

Мурад внимательно посмотрел на меня, лицо его застыло, разом он откинулся назад, съехал на спине и ударился головой о стол.

— Не губи и ты меня. Помоги, я же помощи прошу, ничего больше. — Встать на колени снова у него не получилось, он три раза стукнулся о край столешницы, только потом догадался в чём дело, потирая лоб.

Пришлось помогать. Подтянула его обратно, пододвинула чай. Дождавшись, когда он выпьет всю кружку, налила ещё.

— Рассказывай.

— Смотрит на меня целыми днями, спрашиваю, что такое? Молчит. — Мурад активно жестикулировал, сопровождая каждое слово жестом, лицо его краснело, говорил о наболевшем, было видно. — Говорит, сам догадайся. Выселила меня в соседнюю комнату.

— А ты не догадался?

— А похоже, что да? — Лицо его сделалось совсем несчастным, поник, вжал голову в плечи. — Люблю её, сил нет, а она меня не подпускает. Цветы, сладости, подарки — ничего не помогает.

— Вдвоём чем занимаетесь? — Похожее было у Юли с первым парнем, он тоже долго не понимал, а потом решил и вовсе не понимать.

— Работа, дом, жена, как у всех.

— А вместе?

— Не подпускает она меня, говорю же.

— Балда, чем занимались до этого. Хобби, развлечения, что-то есть? — Мурад молчал, взгляд его сфокусировался на стене, и начинало казать, что он ушёл в другой мир. — Чем дома занимаетесь?

— Ничем, — промелькнуло осознание, не полное, пока только коснулась его ума.

— Совсем ничего?

— Ой, идиот, — ударил себя ладошкой по лбу, спуская ниже, растягивая кожу и превращаясь в шарпея. Вот и полное осознание.

— Трутень, — Борзини прыгнул ко мне на колени, возгласы кота вовсе мужчину не удивили, более того он посмотрел на вверх, решив что это голос с небес.

— Лучше и не скажешь. Помогу тебе, но не за просто так.

— Что нужно, всё сделаю.

— Почему Айсу на тебя обижена?

Мурад сквасил лицо, говорить ему было неприятно, челюсть заходила из стороны в сторону, взгляд опустил в кружку. Посмотрев в своё отражение, он сделал глоток.

— Ошибку совершил, пошутил неудачно. — Вспоминал, кожа его горела, покрываясь красным румянцем, уши и щёки. — На помолвке веселились все, на кураже, как иначе, Эмир жениться собрался, а я молод был, глуп. Сравнил лицо невестки с мордой кобылы, я имел в виду стать, грациозность, породу, в голове то оно лучше звучало, чем произнеслось.

— Трутень, — Борзини не уходил, ластился к рукам.

— Отвратительно, — добавила, с котом мы были солидарны.

— Трутень, — продолжил кот, его забавляло это повторять.

— Как мерзко поступил, извинился?

— Эмир на улице с вертушки меня положил, а перед Айсу нет, стыдно было. — Мурад совсем поник, веки его смыкались, руки укладывались на стол.

— Извинишься перед ней, тогда помогу.

— Столько воды уже утекло. — Глаза расширились, он надеялся покаяться, а не исправлять ошибки.

— Притечёт обратно.

— Хорошо, завтра съезжу к ним. — Согласился быстро, неожиданно, либо ждал пинка, либо вопрос с Ясминой был довольно острым, а может и два сразу.

Опустила Борзини на пол, и ушла в комнату. Найдя листок и ручку вернулась.

— Вот тебе номер, Роман Иванович, тут подпишу, — чиркнула, переписывая с телефона номер. — По субботам для парочек он мастер класс организовывает, будете лепить горшки на гончарном кругу. И не испорть момент, поинтересуйся уже, чем жена твоя любит заниматься.

— Невестка, спасибо тебе, — Мурад притянул к себе листок, прижал к груди, — а дальше?

— А потом звони, будем думать.