Морталия. Узурпация (СИ)

Глава 12. Эшарва. Меткий лучник

Мощно и печально забасил охотничий рог. Барти вдохнул влажный прохладный воздух позднего вечера с примесью дыма и натянул тетиву со стрелой, слыша как скрепит кожа его перчаток. Он сосредоточил всё своё внимание на погребальной ладье, скользящей по водной глади озера.

Грустно запела волынка и тревожно забили барабаны, когда Руми поджог факелом тряпицу, привязанную у наконечника стрелы брата, и она, засвистев в полёте, угодила прямо в лодку. Сено загорелось и огонь начал подбираться к мёртвому телу Лизи.

— Всего пару веков назад мы закапывали умерших в землю, не боясь, что какой-нибудь малюм сделает их своими марионетками, — вздохнул Рой за спиной Барти.

Юноша оторвал взгляд от погребального огня и взглянул на трактирщика.

— Сколько всего мы переняли от стриг, — продолжал Рой, смотря на факелы в руках жителей Эшарвы.

— Например? — спросил Барти.

— Перестали есть мясо и стричь волосы. Стриги очень суеверны и считают, что состригая волосы, они отсекают силу.

— Не все так считают, — не согласился Барти, посмотрев на короткие волосы старшего брата, немного прикрывающие его уши.

— Не все, — сделал небольшую паузу Рой и вздохнул. — Жаль, что ты не унаследовал от отца силу стриг.

— С чего вы взяли, что я не стриг? — поморщился Барти.

— Так говорят.

— Вся Морталия говорит, что отец не стриг! Но он сильнейший из них!

— Не поспоришь, — кивнул трактирщик, заметив пробивающийся пушок на щеках юноши.

— Отец считает, что стриг может родиться даже в семье людей, но если их предки были стригами.

— Слышала бы тебя сейчас Ирамия…

— Барти, чего застыл? Готовь следующую стрелу! — крикнул Руми, прорываясь сквозь погребальные мелодии волынки.

Барти кивнул и незаметно оцарапал стальным наконечником кожу на запястье. Он приложил к царапине древко стрелы, оставляя на нём кровавый след, и взялся за металлическую рукоятку лука, укладывая стрелу. Он поднял лук, натянул грубую верёвку тетивы и глубоко вдохнул. Руми подошёл к нему и прикоснулся огнём факела к тряпице на стреле. Барти прицелился чуть ниже. Когда он отпустил тетиву, выдыхая, она загудела.

— Слишком низко! — разочаровано выпалил Руми, когда стрела угодила в борт лодки у самой воды и потухла.

Барти ликовал. В сумраке позднего вечера и пляске многочисленных огней на берегу озера никто не мог видеть, как его лазурные глаза заискрились и приобрели алый оттенок. Он улыбнулся и стрела вспыхнула алым пламенем.

— Ты и впрямь самый меткий стрелок из известных мне, — хлопнул его по спине трактирщик, смотря как быстро разрастается огонь, пожирая лодку с покойной Ахнэ.

Барти застенчиво улыбнулся и потупил глаза. Он снял одну перчатку и погладил гладкое плечо лука из ореха, мысленно благодаря его.

— Барти, ступай к матери, я догоню тебя, — крикнул Руми, наблюдая за ритуалом.

Барти стиснул в руке лук и побежал к усадьбе Вагеров, немного замедляясь на земляных лестницах. Печальная волынка продолжала заливаться за его спиной, сопровождаемая звуками барабанов и флейты.

Барти ворвался в алхимическую лабораторию отца под лестницей и, вдыхая резкий металлический запах крови, бросился к матери, обняв её. Плечо его льняной рубашки намокло от её горячих слёз.

— Всё будет хорошо, мама, — шептал Барти и гладил мягкие волосы Гвен. Он выпустил её из объятий и подошёл к ванне. Каждый шаг сопровождался глухим стуком его сердца.

Мышцы и сухожилия Карла обволокла пленка. Барти облегчённо выдохнул:

— В сознание он так и не приходил?

Гвен отрицательно покачала головой, всхлипывая.

Внезапно рассыпанные на каменном полу чёрные круглые камни покатились, глухо ударяясь друг о друга и притягиваясь. Они повисали в воздухе, выстраиваясь в плоскость в рост человека, создав портал. Между камнями просвечивало другое помещение, в котором стояли люди. Высокий мужчина шагнул в плоскость. Камни покатились по его щекам и крепкому телу, возвращаясь к первоначальному месту. Рыжие бакенбарды и борода одной ровной полосой достойно обрамляли его круглое лицо, длинные ресницы доставали до густых чёрных бровей. Благородный атласный камзол сливался с пепельными короткими волосами. Вместе с ним в лабораторию вошёл аромат лечебных масел.

— Лари, храни тебя Творец! — вымолвила Гвен, шевеля бледными губами, её синие глаза, красные и отекшие, устало смотрели на него.

— Мы только сейчас получили твоё послание, — Лари насмешливо заскользил взглядом по лицу Карла. — Снова превратился в недодракона, который даже огнём дышать не может?

— Что произошло? — раздался соблазнительный звонкий голос женщины за спиной Лари. — Кто посмел напасть на вас?

Барти немного оробел, когда встретился с её нефритовыми глазами. Непослушные золотые кудри спадали на бархатную кожу её лица. Она лукаво улыбнулась ему и её родинка над пухлыми губами вздрогнула. Гвен собралась ответить, но дверь комнаты заскрипела, впуская Руми и Молака. Они взволнованно смотрели на Карла.

— Вот и помощники подоспели, — улыбнулся янтарными глазами Лари. — Вам нужно вынуть Карла из ванной, а мы с Майей пока расстелем лечебную ткань. Прическу возвращать ему или пускай лысым походит?

Карл застонал, не приходя в сознание, когда его вытаскивали из ванны. Майя и Лари развернули сверток, который она всё это время держала в руках, и расстелили его на полу. Это была влажная конопляная ткань, внутри которой аккуратно лежали чем-то смазанные листья подорожника и сирени. Карла положили на неё и завернули вместе с головой. Запах крови сменился терпким ароматом трав и мази.

— Прошу вас, отойдите, — попросил Лари, вставая около Карла. Присутствующие рассредоточились по комнате. Молак сел на табурет у двери. Барти и Руми заняли скамью. Майя любопытно ходила по лаборатории, рассматривая баночки и склянки. Она брала в руки некоторые из них и, открывая, нюхала.

— Майя, будь осторожнее. Карл не переживёт, если ты что-то разобьёшь здесь, — сделала замечание Гвен, грациозно усевшись на резную скамью.

— Удивительно, Карл — кузнец, и занимается алхимией! — Майя чихнула, вдохнув аромат из очередного флакончика.

Лари сосредоточился и закрыл глаза, вытянув руки вперёд. Его пухлые губы бесшумно зашевелились. Под ладонями стало различимо свечение и сама конопляная ткань словно ожила в этом золотом сиянии. Прошло несколько минут, прежде чем он закончил.

— Пусть полежит так немного, пока сам не выберется. Если он завоняет через пару дней, можете развернуть его сами, — хохотнул Лари.

— Эх! — вздохнула Майя, озираясь на камни, которые полностью раскрошились и сейчас валялись грудой на полу. — Как жаль, что расходуются рунные камни в разы быстрее, чем создаются. Месяцы кропотливого труда ради нескольких минут использования.

— Это повод остаться погостить, — сказал Руми и лукаво посмотрел на брата, сидящего с ним на скамье. — Верно, Барти? — подмигнул он ему. Барти покраснел и опустил глаза.

— Так что у вас стряслось? — повторил вопрос Лари, садясь в кресло у стола с какими-то светящимися растениями и закидывая ногу на ногу.

— На город напали бандиты, человек двадцать, — ответил Молак, ёрзая на неудобном табурете. — Всё произошло так быстро.

— Да ладно, и что, ваши бравые ребята не справились с двадцатью проходимцами? — удивился Лари.

— Никого не было, все пошли в шахты, там черный мрамор нашли, хотели сделать лорду сюрприз. Все знают о его любви к этому камню, — вздохнул Молак.

Барти кивнул:

— В домах осталось немного женщин и детей, остальные тоже пошли в шахты, — он запнулся и отвёл взгляд, когда встретился с нефритовыми глазами Майи.

— Как беспечно! — воскликнул Лари. — Безопасность превыше всего! Поставьте хоть на ворота караульных. Могу вам подогнать бравых ребят, они за пару косяков будут у вас жить на них, — хмыкнул он.

— Это мы уж как-нибудь сами решим, — резко возразил Руми, пристально посмотрев на Лари.

— Прям сын своего отца! — улыбнулся он. — Если бы я не знал, что ты приемный, то подумал, что в тебе течет кровь Вагеров.

— У меня два отца и для меня честь соответствовать тому отцу, что меня вырастил.

— Не могу поверить, что на вас напали, — сокрушалась Майя, садясь рядом с Гвен.

— Им просто повезло, что в городе никого не было, — ответил Руми. — Дальше первого дома они бы не зашли. Но думаю, они больше сюда не сунутся, — с гордостью в голосе сказал он, смотря на конопляную ткань. — Отец устроил бандитам ад.

— Но какой ценой, — вздохнула Майя. — Потери большие? — спросила она, обращаясь к Барти, но он залился краской, и за него ответил Руми:

— Погибли две женщины, две девушки покалечены.

— Это не потери, — махнул рукой Лари.

— Для отца это потери, — резко возразил Руми.

— Ух, и нравишься ты мне, парень. Пошли ко мне в ученики.

— Никто никуда не пойдёт, — грозно заговорил Карл, выбираясь из плена пахучих трав, от которых у него слезились глаза.

— Отец! — воскликнул Барти и кинулся на помощь.

Волосы лорда чудесным образом отрасли до прежней длины. Он выглядел несколько моложе, чем раньше. Бледная и мягкая кожа словно просвечивала. На её фоне чёрные глаза казались огромными, а прямые тёмные брови чернее обычного.

— Да ты помолодел лет на десять, — присвистнул Лари.

— Пара дней и все морщины вернутся, — поднялся с пола Карл и надел халат, который на него заботливо накинула Гвен.

— Я надеюсь, что ты дашь Гвен насладиться своим молодым горячим телом, прежде чем обратно сморщишься? — хохотнул Лари.

— Тоже мне нашёл старика, — улыбнулся Карл.

— Я тебе жизнь спас. Так что теперь ты мой должник.

— Не спас, а сократил время моего восстановления.

— В следующий раз восстанавливайся сам. За месяц в ванне разбухнешь как хлеб вместе с мозгами.

Карл держался рукой за бок и ковылял к свободному креслу, облокотившись на плечо сына. Каждое движение было болезненным, словно переломанные кости ещё не срослись.

— Что же это за сила такая, без регенерации, — поморщилась Майя, видя как лицо лорда исказила мука.

— Может тебе не в воде, а в крови своих врагов полежать нужно? — съязвил Лари. — Могу помочь с этим, — подмигнул он.

— Разницы нет, мой прадед пробовал всё. Кожа растворяется в крови, становясь чешуей моментально. Но если не рассчитать время, вместо того, чтобы стать вновь кожей, чешуя просто стекает с тела, оголяя мышцы, — он скривился от боли.

— С другой стороны, это хоть как-то тебя ограничивает, — задумалась Майя. — Далеко немногие стриги могут полностью обратиться драконом, а тем более летать. Это что-то немыслимое даже для стриг.

— Немногие? — хмыкнул Лари. — Да никто не может, максимум — сотворить некое подобие из камня или воды. Я бы на твоём месте завел себе домашнего лекаря.

— Где же его взять? — охнула Гвен. — Так вы останетесь у нас, хотя бы на пару дней?

— Разумеется, нет, — ответил Лари. — Мы не можем надолго покинуть город. Отсутствие обоих наместников — что-то невообразимое для Камвека.

— Может, всё же стоит дождаться утра? — возразила Гвен.

— Поспим в повозке. Больше камней у нас нет. Следующие будут готовы только через пару месяцев. Поэтому придется добираться на корабле из порта Балгура, — вздохнула Майя. — А это займет около трех дней. Мы пришлем в Эшарву камни-близнецы, когда они будут готовы.

— Прежде, чем уехать, я бы хотел поговорить с тобой, Карл, — серьёзным тоном сказал Лари и добавил, — наедине.

— Хорошо, — ответил он.

— Мы оставим вас, — встала со скамьи Гвен.

Когда все вышли и дверь закрылась за женщинами, Лари заговорил:

— Карл, понимаю, что сейчас неподходящее время для этого, — извиняющимся тоном начал Лари, — но Совет отправил к тебе доверенное лицо. Он так до тебя и не добрался, тупой кретин!

— Да, слышал. Мои парни не пустили его в город.

— Весело у вас тут, — хмыкнул Лари и сделал паузу. — Так вот, пользуясь случаем, я скажу тебе то, что он должен был донести до тебя, — Лари пристально посмотрел в глаза Карла. — Балгур не должен отделиться от Стригхельма.

— Но почему? Стригхельм — отец городов, Тарплен его брат, Эшарва — сестра, а Камвек и Балгур — дети. Балгур вырос и готов к самостоятельности.

— Вижу, что Пауль уже поговорил с тобой. У них не хватит золота и серебра, чтобы содержать город. Их зависимость от Стригхельма слишком велика. Своё производство они не наладят.

— Ты не владеешь той информацией, что известна мне.

— И что же это?

— В Гуре нашли золотую руду.