Морталия. Узурпация (СИ)

Глава 1. Тарплен. Мастер истины

Беззубый старик сидел на бревне возле широкой дороги и улыбался, провожая глазами повозку, которую тянул белый конь с серой гривой. Несколько малышей с криками лазали по развалинам заброшенного жилища. Практически каждый второй дом был тронут огнём, словно кто-то намеренно сжигал их. Повозка медленно приближалась к городу-дворцу Исааду. Вдалеке доносились взволнованные крики чаек и шум морских волн.

— Эй, просыпайся барин! — громко крикнул коренастый мужичок в выцветших красных шароварах, держась за поводья. — Подъезжаем!

— Что, уже? — хрипловато отозвался его спутник. Он выглянул из телеги, прикрывая рукой от слепящего солнца бесцветные серые глаза с черной окантовкой радужки.

— Как спалось, барин? — посмотрел через плечо извозчик. — Вид у вас сильно помятый.

— Просыпался от каждой кочки. Твоя колымага не приспособлена для извоза. Меня всю дорогу трясло.

— А я говорил вам, барин, что стоит подождать другой экипаж. Это вам ещё свезло, что я не груженый.

Путник поднялся на ноги, сохраняя равновесие, и, взявшись мускулистой рукой за спинку скамьи, словно атлет перепрыгнул через неё, усевшись рядом с возничим. Закатанные рукава его простой льняной рубахи обнажали руки до локтей.

— Я не мог позволить себе ждать ещё дольше. И без того потерял два дня. Уж лучше смириться с ночевкой под открытым небом, — тяжело вздохнул он.

— Вот, держи, барин, — возничий дружелюбно протянул флягу. Мужчина сделал глоток, поперхнулся и закашлялся.

— Что за гадкое пойло?! — прохрипел он и, морща лицо, отдал флягу обратно.

— А вы, барин, трезвенник, — хохотнул извозчик, забирая флягу.

Внимательные глаза путника заскользили по окрестностям. Ветер подхватывал его лёгкие волнистые пепельно-русые волосы.

— Тяжело смотреть на эти дома, такая разруха, — проронил он с грустью. Он потянулся за мешком с лакомствами для лошади, достал одну морковку и захрустел. Краснодеревщик застучал молотком по резной табличке с надписью «Исаад. Королевство Тарплен».

— А что вам на них смотреть? За стеной дворца их не видно. В былые времена его стены служили защитой, а теперь их главное назначение — отгородить дворян от крестьян, — проворчал возничий. — Во всём должно быть равновесие.

— Да какое же это равновесие, если существуют богатые и бедные?

Здоровенная женщина с коромыслом на плечах перешла через дорогу и, расплескав воду на крупный серый камень, свернула к ветхим хижинам.

— А вот какое! Кому-то нужно быть бедняком, чтобы другой был богатеем, а то откуда же ему, богатству этому, взяться? Богатство — это излишество, — уверенно ответил извозчик и зацокал языком.

— Всё равно не понимаю, что заставляет всех этих людей оставаться здесь, где больше половины их дохода уходит в казну Тарплена. Морталия — большой материк.

— Здесь безопасно, — задумался возничий. — Я триста миль проехал от порта и ни один разбойник на меня не напал, и так на всей территории Тарплена. Как-никак самый охраняемый город Морталии.

— Так не обязательно ехать в свободные земли, они могут поселиться в любом другом городе, в том же Стригхельме или Балгуре, где налогов вообще нет.

— Налогов может и нет, но не каждый отдаст своего ребёнка в армию, или, того хуже, в наёмники «Мятежного солнца». Тут у них всё — дом, родня, земля, какое-никакое хозяйство. А там что, кто их ждёт? Куда ни поехай, а пахать везде надо, — вздохнул мужчина. — Тем более Совет Стригхельма охраняет не все земли. Чем дальше от столицы, тем страшнее живётся. Сейчас подъедем, и вам придётся пересесть, барин. Мою повозку ни за что во дворец не пустят.

— Да брось, Бэн, нас пропустят, — путник старался пригладить свою бороду, которая топорщилась в разные стороны веником.

— Вы давно, видать, сюда не захаживали, — хмыкнул возничий, — во дворец сейчас пускают не всех.

— Когда-нибудь этот угнетённый народ взбунтуется.

— Куда уж там, у половины пупки к костяшкам спинным прилипли.

— Это к позвоночнику что ли?

— Это голодный люд значит, — засмеялся возничий. — Вот вроде образованный человек, барин, а не соображаешь.

— Куда мне до тебя, — с улыбкой ответил он и почесал затылок.

Телега остановилась возле высоких неприступных стен дворца из камня неправильной формы. У огромных распахнутых ворот стояла вооружённая стража в зелёных туниках, надетых поверх кольчуг из мелких стальных и бронзовых колец. Их короткие тёмно-зелёные плащи украшали эмблемы в виде чаш с огнём, вышитых чёрной нитью. На стенах крепости развевались такие же знамёна. Путник спрыгнул с телеги и уверенной походкой подошёл к стражникам:

— Господа, можем ли мы попасть во дворец?

— Пошёл вон! Таким, как ты, тут не место! Указ короля! — рявкнул один из стражников, с отвращением оценивая одежду мужчины.

Путник, не мешкая, снял перчатки и запустил руку в карман некогда роскошных тёмно-синих брюк и, что-то достав, прицепил себе на грудь серой, плохо заправленной рубахи, местами навыпуск. Ромбовидный золотой значок с изображением огня, в котором полыхали символы «XII», блеснул на солнце.

— Ах, мастер истины, простите, не признал, — задрожал голос стражника. — Можете пройти, но повозка, к моему глубочайшему сожалению, проехать не может. Мне, правда, очень жаль, — лепетал он, ощупывая взглядом золотой знак члена Совета Дюжины, такой же был и у его короля.

Возничий любопытно прислушался к разговору.

— Как твоё имя? — надевая перчатки из потертой коричневой замши, спросил путник.

— Уик, милорд, — стражник чуть не выронил копьё от неожиданности.

— Уик, ты знаешь законы материка?

— Да, милорд, — он постарался выпрямиться, сильнее стиснув в руке копьё.

— Как называется материк?

— Морталия, милорд.

— Главный закон Морталии?

— Все жители Морталии — свободные люди. Рабство на материке запрещено и карается законом, — заикался и дрожал Уик от волнения.

— Кто правители Морталии? — сурово смотрел на стражника путник. Его зрачки сузились и на фоне светлых радужек с их чёрными краями смотрелись крайне жутко, словно глаза хищного зверя.

— Совет Дюжины.

— Уик, перечисли всех членов Совета Дюжины.

— Король…

— Назови мне имена всех членов Совета, — перебил стражника путник.

— Видий Армдоз, — зашевелил дрожащими пухлыми губами Уик, выдавливая из себя имя короля без титула, и громко сглотнул, — Риз Эшер, Карл Вагер, Лари Саван, Даги Стоунвол, Михаэль Друлль…

— Достаточно, — услышав своё имя, остановил стражника путник. — Ответь мне, если бы Видий приехал на повозке…

— Достопочтенный мастер, король бы не приехал…

— Если бы гипотетически король приехал на этой телеге, — резко показал пальцем на убогую повозку Друлль, — ты бы его пропустил? — и выжидающе посмотрел на стражника.

— Да, милорд.

— Чем я отличаюсь от короля Тарплена?

— Но, милорд, король… — смутился стражник и, наморщив лоб, сдался. — Проезжайте, — выдохнул он, словно сбросил тяжкий груз с плеч.

Друлль победоносно вернулся в телегу и сел рядом с Бэном.

— Поехали, Бэн! — просиял он.

— Что ж вы, барин, не сказали, кто вы? — обиделся возничий. — Я бы удостоил вас подобающему обращению.

— Это какому же, Бэн, дал бы мне лишнюю лепешку? — Друлль снял значок с груди и спрятал его в карман. — Я хочу знать, как на самом деле люди ко мне относятся и что они собой представляют в действительности. Поэтому пусть я буду для них чумазым крестьянином, путешествующим на попутках.

Бэн ухмыльнулся, глядя искоса на мастера истины и погнал лошадь за ворота Исаада.

— Куда ехать, барин?

— В замок короля!

Телега брела по каменной улице, вливаясь в суету города цокотом копыт и стуком колес. Каждая стена Исаада перетекала в дорогу, дорога в дом, дома соединялись переходами, извивались, сплетались лабиринтами улиц. Дворец был единым организмом, по закоулкам которого сновали богато, со вкусом одетые, люди, органично заполняя его, точно кровь вены. В нём не было ничего лишнего, каждая стена, камень, труба, крыша и прочее существовали для единства всей системы. Кажется, будто если убрать одну из стен, то весь город рассыплется. Отчасти, возможно, это и так, ведь в Исааде был водовод и зловонные трубы, которые пронизывали весь город, снабжали водой дома и выводили из них отходы. Стоя на высоком обрыве у берега моря, дворец активно пользовался всеми преимуществами такого расположения. Но совсем другое дело — окрестности Тарплена за стенами дворца. Где на тысячи километров раскинулись многочисленные засеянные поля, пастбища скота, преимущественно одноэтажные жилища земледельцев и мелких ремесленников из сруба, простенькие придорожные таверны. Всё это тщательно охранялось, даже в самых отдаленных уголках Тарплена были посты стражников. Ни один другой город Морталии не был настолько безопасен для населения.

— Не кажется ли тебе, Бэн, что мы сильно выделяемся? — задумался Друлль, провожая взглядом пышную даму в огромной шляпе с перьями. — Словно безобразный рубец на безупречном лице. Когда я был здесь в прошлый раз, Тарплен не чурался своей нищеты. По улицам бродили бедняки, земледельцы, доярки из-за стен. Когда же город успел превратиться в пристыженную девицу, скрывающую под вычурными юбками дырявые чулки с заплатами?

— А что я вам говорил, барин? — довольно хмыкнул возничий и почесал грудь. — Не жалуют нас здесь больше!

— Какая досада, — тяжело вздохнул Друлль. — Однажды Исаад сказал, что людям не нужна свобода. Потеряв господина, они сразу же ищут ему замену. Он не верил, что люди смогут обрести свободу в своих умах, и видимо был прав.

— Барин, говоришь так, словно был лично знаком с первым королём Тарплена, — подозрительно покосился на Друлля Бэн.

— Да брось, по-твоему, мне триста лет?

— Лет сорок думаю, — почесал квадратный подбородок Бэн с двухдневной чёрной щетиной.

— А если учесть, что я стриг?

— Ну тогда лет сто. Разве мастер истины стриг?

— Да какая разница.

Повозка остановилась у стальных ворот дворца.

— Вот и приехали, барин.

— Держи, Бэн, — Друлль протянул возничему золотую дюжину и спрыгнул с телеги.

— Вот это щедрость! — широко улыбнулся возничий, рассматривая монету. — Воспользуюсь случаем и опрокину пару кружек пива в таверне.

— Прощай. И береги себя.

Бэн хлестнул коня и телега тронулась.

Дворец короля утопал в звуках моря. В чистом небе кружили чайки и кричали. Статуя обнажённой девушки расправила крылья вместо рук в центре гранитного фонтана. Скульптуры пернатых животных, в любой момент готовые сорваться с белоснежных стен дворца и воспарить над кустами голубой гортензии, застыли в прыжке.

Караульные у ворот поприветствовали Друлля, отдавая честь. Любопытные служанки выглядывали из маленьких окон. Несколько слуг вышли ему навстречу. Практически всех он знал по предыдущим визитам, за исключением двух девушек. Он поздоровался с ними и почтительно поклонился. Одна из них нахально окинула его оценивающим взглядом и презрительно захихикала. Пышная гувернантка, стоящая рядом, толкнула её локтем в бок:

— Что вы себе позволяете! Вы хоть знаете, кто это?! — тихо прошептала она.

— Нет. А кто? — удивилась девушка.

— Это же сам мастер истины из Стригхельма!

Девушка застыла в немом изумлении, провожая спину Друлля ошарашенными глазами.

Узкие окна дворца плохо пропускали свет. На вычурных золотых люстрах горели свечи. Масляные лампы потрескивали, источая еловый аромат. Стены, обтянутые шпалерами с сине-зелёным орнаментом из шерсти и шёлка, пестрили обрывками истории. На одном из гобеленов в массивной деревянной раме умелые руки художника выткали перекрёстным переплетением нитей нашествие малюмов.

«Мерзкая ложь», — подумал Друлль, смотря на картину, и резко отвернулся от неё.

Покои короля располагались в башне над обрывом моря. Огромное окно от самого пола до потолка на округлой стене, обитой резной доской, заливало всю комнату ярким светом.

«Не хватает только качки», — подумал Друлль, ощущая себя в каюте капитана корабля, и сел на мягкий стул.

Непослушные рыжие волосы короля, причудливо собранные на затылке, свободно свисали на плечи, заплетенная борода, усыпанная кольцами и камнями, доставала до живота. До образа матёрого пирата ему не хватало лишь чёрной повязки на глаз. Он сидел в зелёном кресле, сцепив руки на дубовом столе, а подле него стояла его дочь. Друлль посмотрел на девушку и встретил взгляд, полный пугающего превосходства. Её огненно-рыжие волосы пылали ярче солнца за её спиной.

— Ирамия, ты ещё не забыла нашего редкого гостя? — сказал король.

— Разумеется нет, — улыбнулась она. — Жаль, что Михаэль зачастую пренебрегает нашим обществом.

— Ирамия, — замялся король, хмуря лохматые брови, — прошу, оставь нас ненадолго.

— Хорошо, отец.

Ирамия многозначительно посмотрела на Друлля, сидящего в кресле, и, прошелестев длинными юбками нежно-зелёного платья, вышла из комнаты. Её недавнее присутствие продолжал выдавать резкий аромат жасмина.

— Я ожидал, что ты пожалуешь намного раньше, — недовольным тоном забасил Видий. Через открытое окно был слышен шум разбивающихся о скалы волн.

— Непредвиденные обстоятельства задержали меня в пути, — с досадой ответил Друлль. — Пришлось четыре ночи провести в одной таверне, а потом два дня трястись в повозке без навеса.

— Должно быть, ты утомился с дороги и нам стоит отложить данный разговор на более подходящее время. Когда ты насытишь свою утробу и выспишься, а в это время ещё кого-то убьют!

— Видий, я не один из твоих слуг! — Друлль снял перчатки и с силой бросил их на стол, с которого слетели бумаги.

— Ты ещё ноги на него положи, — прорычал Видий и тряхнул рыжей гривой.

— Я всё ещё нужен тебе? — с видом абсолютного безразличия спросил Друлль.

— Разумеется, — закашлялся Видий. — Что стоишь? Собирай! — зарычал он на слугу, всё это время стоящего у двери.

Слуга подбежал к столу и начал подбирать бумаги.

— Около трёх месяцев Тарплен терзают убийства, — Видий сделал паузу. — Вернее, Исаад. Передай это его милости, — обратился он к слуге, протягивая бумаги. — Одиннадцать убийств, Друлль! А возможно и больше. Кто-то проникает в дома моих приближённых вассалов и разрывает их. Я опасаюсь, что это оборотни.

— Исключено! Они полностью были истреблены малюмами больше двух веков назад, — ответил Друлль, забирая рисунки у слуги. — Благодарю.

— Не торопись с выводами, а лучше взгляни. Конечно, в зарисовках возможны неточности.

Друлль с любопытством посмотрел на рисунки.

— Что думаешь? — король нетерпеливо теребил рыжую бороду.

— Видий, ты сказал, что убийств одиннадцать. Почему рисунков восемь?

— Мои сыщики не сразу догадались, что нужно делать зарисовки. Они бессильны. Поэтому я и обратился к тебе.

— Стоило обратиться раньше, — вздохнул Друлль, продолжая рассматривать бумаги. — Очень странно, что вместе с человеком убито и животное. Скорее всего, убийства совершило одно существо. Кто-то видел убийцу?

— Нет, не видел. Думаешь, что убийца не человек? Значит всё же оборотень?

— Совершенно точно, что не человек. И я абсолютно уверен, что не оборотень. Но, возможно, какой-то крупный зверь, не исключено, что призванный. Это мог сделать стриг или либерат. Мне нужно больше информации.

— Стриг — убийца? Ты, верно, шутишь! Быстрее оборотни восстанут из могил.

— Видий, почему ты не хочешь поверить в осознанность убийцы? Зачем исключать эту версию, списывая всё на слепую жажду животного, пусть и человека в шкуре зверя, потерявшего рассудок. То, что тварь никто не видел в самом охраняемом городе, уже говорит о его организованности и разуме.

— Стриги не способны на зверское, беспричинное и осознанное убийство!

— Причина всегда найдётся, — вздохнул Друлль, забирая со стола перчатки и надевая их. — Какое из них совершено последним и как давно?

— Около недели назад, вот это, — король Тарплена указал на один из рисунков.

— Слишком давно. В таком случае можно не торопиться с осмотром мест.

— Да, это верно. С другой стороны у рисунков есть адреса.

— Я могу ещё с кем-то поговорить об этом?

— Разумеется, с моими советниками и сыщиками.

Друлль встал и собрался уже уйти, но внезапно остановился. Он обернулся и пристально посмотрел в большие изумрудные глаза короля:

— Вот ещё что, хотел спросить тебя. Стража на воротах отказывалась впустить меня во дворец. Это как-то связано с убийствами, или ты ограничил вход для бедных?

— Не подумай, что это как-то относится к тебе лично. Если бы ты одевался согласно своему статусу, то тебя бы не задержали на въезде. Просто не хочу, чтобы по улицам моего дворца бродил всякий сброд и разносил заразу. Их место за стенами. У меня в планах снести эти ветхие лачуги у стен, чтобы не портили вид.

— Почему-то я так и подумал.

Друлль простился с королём и вышел в коридор, столкнувшись по пути со служанкой. Он чуть не сбил её с ног. Поднос выпал из её рук, ударившись о пол. Чашки со звоном разбились и рассыпались вперемешку со сладостями. Друлль, извиняясь, машинально присел на корточки и начал помогать ей собирать осколки.

— Мой господин, не нужно, — томно сказала девушка, нежно притронувшись к его предплечью выше перчаток так, чтобы коснуться его кожи.

Михаэль поднял глаза на её лицо, и оно показалось ему знакомым. Вспомнив, что это та самая нахальная служанка, Друлль, смутившись, встал и оставил её одну собирать разбитые чашки, уверенной походкой уходя прочь.