Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

Кремль обеспокоен

Осенью 1934 г. отношения между СССР и США развивались неблагоприятно. Расчеты Москвы на политическое сближение и сотрудничество не оправдались. Не сбылись надежды на улучшение торговли. Переговоры о долгах и кредитах постигла неудача. Накопилось много нерешенных проблем, омрачавших недавние радужные прогнозы. Это побуждало советское правительство к налаживанию сотрудничества с другими странами. В сентябре 1934 г. 30 государств, членов Лиги наций, пригласили Советский Союз вступить в нее с целью придать ей больший вес в мировых делах. Видя ее многочисленные недостатки, советское правительство, тем не менее, решило стать членом международного форума. Исходя из концепции неделимости мира, оно считало, что обеспечение безопасности государств возможно только объединенными усилиями всех стран. Вступление СССР в Лигу наций способствовало повышению его престижа и создавало более благоприятные условия для укрепления всеобщего мира и предотвращения войны. Предпринятый по инициативе М.М. Литвинова шаг советской дипломатии улучшал международное положение Советского Союза и содействовал окончанию его изоляции. Выступая 18 сентября 1934 г. на пленуме Лиги наций, Литвинов призвал не забывать уроки первой мировой войны и подчеркнул необходимость сотрудничества всех государств в деле защиты мира. Он предупредил о нарастании опасности, обусловленной количественным и качественным ростом вооружения, огромным увеличением его разрушительного потенциала. Декларации о миролюбии не могут обеспечить безопасность народам. Необходимы более существенные гарантии, решительные меры и средства для сохранения мира. И Лига наций призвана это сделать. Это ее прямая и святая обязанность. Длительный мир может быть обеспечен лишь усилиями всех народов и государств. Говоря о важном политическом акте — вступлении СССР в Лигу наций — видный американский дипломат Самнер Уэллес впоследствии писал: «Когда Советский Союз присоединился к Лиге наций, даже самые неисправимые упрямцы были вынуждены признать, что из больших держав он один отнесся к Лиге наций со всей серьезностью... Сегодня, окидывая взором прошлое, приходится признать, что Литвинов был единственным выдающимся европейским государственным деятелем, который последовательно и правильно оценивал обстановку в период между двумя войнами. Это Литвинов постоянно настаивал на том, что "мир неделим", что Устав Лиги наций осуществим, если только европейские державы будут соблюдать все его постановления, и что во все нарастающем хаосе и неразберихе катастрофа неизбежна, если не применять санкций, указанных в Уставе. Все годы, что Литвинов представлял советское правительство в Лиге наций, он употреблял свои недюжинные способности, чтобы Лига наций себя оправдала». Такова была высокая оценка деятельности Литвинова в Лиге наций. Говоря о намерении Советского Союза вступить в Лигу наций, известный дипломат царского правительства В.А. Маклаков писал Е.В. Саблину в Лондон, что большевикам не на кого рассчитывать, они серьезно обеспокоены сговором Польши с Германией и понимают, что реальной помощи от Франции, которая не собирается воевать из-за Украины, они не получат. По его мнению, Польша вряд ли осмелится бросить вызов Советскому Союзу, если он станет членом Лиги наций. Интересно мнение и американского посла в Токио Джозефа Грю, который после речи Литвинова на Ассамблее Лиги наций в Женеве 18 сентября сообщал из Токио в Вашингтон: вступление СССР в Лигу наций имеет большое значение. Япония покинула Лигу и оказалась в "блестящей изоляции". СССР же, напротив, усилил свое влияние в Европе, повысил роль в международных делах. Признание американским правительством СССР и его вступление в Лигу заставят Японию, отмечал посол, серьезно задуматься об ее отношении к советскому государству. С этим в будущем не могут не считаться ни ближайшие советники императора, ни министерство иностранных дел при разработке политической линии в отношении Советской России3. Как известно, идея создания Лиги наций принадлежала президенту США Вудро Вильсону. Но американский сенат отклонил ратификацию Версальского договора, и США не вошли в состав Лиги. Не была приглашена в нее и Советская Россия. Отсутствие в этой международной организации двух великих держав суживало ее возможности. К тому же сам статут Лиги имел ряд недостатков. В частности, все решения ее Ассамблеи и Совета, за исключением процедурных вопросов, должны были приниматься единогласно, что на практике парализовывало работу. Уставом Лиги гарантировалась политическая независимость и территориальная целостность всех ее членов, безопасность против агрессии извне, но не было предусмотрено, как это должно конкретно проводиться. Констатировалось лишь, что если не будет достигнуто единогласие по спорному вопросу, тогда члены Лиги могут решать его самостоятельно. В этом, как показала история, проявилась ее слабость. Обстановка в мире в это время была сложной. Германия вооружалась и призывала к ревизии Версальской системы. Советское правительство вело переговоры с Францией о заключении Восточного пакта с участием в нем Германии, СССР, Польши, Чехословакии, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии. В Лондоне отнеслись к этому осторожно, заняв выжидательную позицию. Германия негативно встретила эту идею. Польша последовала ее примеру. Пилсудский был против сближения Франции с СССР. В этом случае Польша, по его мнению, теряла значимость в европейских делах, в чем он был заинтересован. Не случайно, летом 1934 г. министр иностранных дел Ю. Бек посетил Эстонию и Латвию с тем, чтобы договориться с правительствами этих стран не присоединяться к Восточному пакту. 27 июля между Германией и Польшей было достигнуто соглашение о противодействии его заключению. В случае его подписания Гитлер и Пилсудский намеревались оформить военный союз, чтобы противостоять СССР и Франции, присоединить к нему Японию, а также вовлечь в сферу своего влияния Венгрию, Румынию, Латвию, Эстонию и Финляндию. Дипломатия Берлина и Варшавы проявляла большую активность в этом направлении, постоянно обсуждая различные комбинации, направленные на срыв Восточного пакта. Не бездействовала и дипломатия Токио. 8 июля в Польшу с трехдневным визитом прибыл брат японского императора принц Коноэ для ознакомления с состоянием ее военной подготовки. В сентябре Варшаву посетила японская военная миссия во главе с начальником авиационной школы генералом Харута. 11 ноября советник полпредства СССР в Польше Б.Г. Подольский сообщал заместителю наркома Б.С Стомонякову, что японский генштаб осуществляет широкое наблюдение за СССР из Прибалтийских стран и Польши, "польская военная и металлургическая промышленность имеет японские заказы". Советник констатировал, что заказано уже 100 тыс. винтовок. Япония приобрела у Польши лицензии на истребитель П-7. Ее предприятия выполняют военные заказы на трубы, стальной прокат, бронеплиты и турбины.

Дальний Восток под угрозой нападения Китая

В начале сентября Сталин получил информацию о происходивших переговорах между Берлином, Варшавой и Токио. В ней говорилось о том, что Германия и Польша опасаются заключения Восточного пакта, ибо это может привести к усилению позиций СССР в Европе. По мнению Пилсудского, важно напугать Францию возможностью войны на Дальнем Востоке и "показать ей, что СССР Франции не союзник"6, а для этого желательно провоцирование Японией конфликтов на советской дальневосточной границе, создание напряженности в этом регионе. В этом случае французы увидят невыгодность идти на сближение с русскими. Этой линии придерживались министр иностранных дел Юзеф Бек и начальник главного штаба вооруженных сил Польши Госпорский. Они говорили об этом в беседах с японским посланником и военным атташе полковником Ямаваки. Последний часто встречался с самим Пилсудским в его имении под Вильно. Следует также отметить, что в июле 1934 г. генерал Садао Араки направил Пилсудскому письмо, в котором признавался, что КВЖД может быть использована как повод для начала войны. Однако Япония пока вынуждена воздерживаться от вступления в нее из-за слабости авиации. Необходимо ее усиление. Для этого надо время. Японии нужно поэтому отложить войну до марта — апреля 1935 г. Напомним, что будучи военным министром генерал Араки активно выступал в 1933 г. за начало военных действий против Советского Союза, его поддерживали молодые офицеры. Он надеялся на помощь западных стран. Поэтому Араки, будучи уже в отставке, в письме предлагал Пилсудскому: "Если Польша и Германия дадут Японии заверения в том, что они выступят против СССР на следующий день после начала военных действий между Японией и СССР, то Япония достаточно подготовлена, чтобы начать войну немедленно, не дожидаясь срока окончания реорганизации и усиления своей авиации". Для обсуждения вопросов о сотрудничестве предусматривалось провести в октябре 1934 г. переговоры в Берлине. Японская военная миссия во главе с генералом Нагата должна была прибыть туда. От Польши намечалось участие генерала Госпорского. По соображениям конспирации Варшава, как место встречи, была отклонена. Пилсудский сказал: "В Варшаве слишком много франкофилов, через которых Москва скоро пронюхает в чем дело". 26 сентября японский военный атташе в Латвии подполковник Оучи направил в генштаб доклад о европейской ситуации. В нем констатировалось, что советское правительство стремится обезопасить свои границы на Западе путем заключения пакта о нейтралитете прибалтийских государств, сближения с Францией, вступления в Лигу наций. "Что касается советско-японской войны, — отмечал он, - то нет необходимости торопиться с ее проведением", нужно готовиться к ней с тем, чтобы можно было выступить в любой удобный момент. А пока следует ждать благоприятной ситуации в Европе. Небезынтересно мнение и помощника германского военного атташе в Москве, который 9 октября, информируя Берлин, писал: "Положение на Дальнем Востоке, как прежде, под знаком серьезного конфликта между Советским Союзом и Японией". Смягчения не предвидится. Вооруженного конфликта все же не приходится ожидать ни зимой, ни весной будущего года, так как оба государства нуждаются в мире. Советский Союз достаточно вооружен на Дальнем Востоке и занят подъемом своей экономики. У Японии же свои трудности. Многое зависит от дальнейшего ее усиления в Маньчжурии. В заключение донесения отмечалось, что, по мнению ряда военных иностранных наблюдателей в Москве, положение на Дальнем Востоке таит в себе зародыш военного конфликта. С этим надо считаться10. Таким образом, в Берлине и Варшаве внимательно наблюдали за событиями на Дальнем Востоке, не исключая японо-советского вооруженного столкновения. Для Токио важно было координировать и согласовывать свои действия с Германией и Польшей, добиваться от них одобрения и поддержки. В этом направлении японская дипломатия предпринимала решительные шаги, встречая взаимопонимание. 18 октября 1934 г. Сталин получил информацию о внешней политике Польши на ближайшее время. Из ее содержания следовало, что в официальных кругах Варшавы придерживаются мнения о возможности войны между Японией и Советским Союзом. В ожидании ее польское правительство планирует свой внешнеполитический курс. Оно отрицательно относится к Лиге наций, не приемлет многосторонние пакты, в том числе и Восточный, предпочитая двусторонние договоры. Польское правительство намерено договориться с Германией. Японская дипломатия поддерживает убежденность Варшавы в неизбежности японо-советского вооруженного конфликта и настойчиво ищет стратегических союзников в Европе. Наиболее благосклонно к этому относятся Гитлер и Пилсудский. Между ними обозначилось сближение в определении политики в отношении СССР. К тому же Польша намерена поддерживать Германию в вопросе аншлюса Австрии и присоединения части территории Чехословакии под предлогом объединения немцев. "В настоящий момент между Польшей и Германией ведутся в Берлине переговоры о совместных действиях в Европе на случай осложнения на Дальнем Востоке". Польша вела переговоры по этому вопросу также и с Румынией. Бек посетил Бухарест. Но министр Титулеску встретил его сдержанно и холодно, ибо Румыния ориентировалась на Францию, которая обещала ей помощь и твердые гарантии в неприкосновенности ее границ. Титулеску отклонил предложение Японии о готовности поставить вооружение Румынии в обмен за нефть. В Токио остались недовольны. Прочитав этот материал, Сталин сделал пометку: "В архив". Однако, безусловно, он изучал, сравнивал и оценивал эту корреспонденцию с другими донесениями и все более убеждался, что положение Советского Союза ухудшалось. В мире происходила перегруппировка сил, шли поиски союзников. Эра пацифизма кончилась. Вырисовывалась неблагоприятная для СССР ситуация — угроза с Востока и Запада. Возникал вопрос о том, какую позицию Соединенные Штаты могут занять в отношении европейских и дальневосточных событий, и в частности к Советскому Союзу? Для советского правительства важно было добиться благоприятного отношения администрации США к проекту Восточного пакта. Это придало бы ему вес и могло бы усилить поддержку Англии и Франции. 16 июля 1934 г. М.М. Литвинов направил специальную телеграмму А.А. Трояновскому в Вашингтон. Он выразил пожелание, чтобы американское правительство сделало заявление в пользу пакта. Это способствовало бы укреплению мира в Европе, а также и в Азии12. О неблагоприятном развитии событий в Европе информировал госдепартамент американский посол У. Додд из Берлина. 25 августа Рузвельт обеспокоенно сообщал ему: "Я с тяжелым сердцем наблюдаю за событиями в Европе"13. "Я пытаюсь увидеть какой-либо луч надежды, который дал бы мне возможность протянуть руку помощи. И ныне пока ничего подобного не видно"14. На самом деле Рузвельт мог сделать хотя бы декларативное заявление, но он не намеревался проявлять активность, а предпочитал наблюдать за развитием событий. Правительство США хранило молчание. В Лондоне и Париже это было расценено как скрытое неодобрение идеи Восточного пакта и нежелание Вашингтона участвовать в коллективных действиях по укреплению мира. 16 июля 1934 г. редактор журнала "Форин Афферс" Х.Ф. Армстронг в беседе с первым секретарем полпредства А.Ф. Нейманом сказал, что в США мало интересуются событиями в Европе и не хотят вмешиваться в ее политические дела. Многие думают о том, как сохранить нейтралитет Америки, опасаются, как бы дело не закончилось взрывом в Германии15. Ситуация серьезно осложнялась еще и тем, что летом 1934 г. переговоры по разоружению в Женеве прекратились, а в октябре в Марселе были убиты министр иностранных дел Франции Луи Барту и югославский король Александр. Европа была потрясена террористическим актом. Возмущенная общественность требовала расследования. Американская печать реагировала довольно спокойно. Госдепартамент в успокоительном духе сделал в прессе заявление, что "он не ожидает никаких международных осложнений в будущем"16. Такое успокоение не отражало реальность. 13 октября французский посол в Москве Ш. Альфан в беседе с Литвиновым сказал, что Польша пошла на сближение с Германией, она по существу почти покинула Францию, больше ориентируясь на Берлин17. Создавались благоприятные условия для экспансии Германии в направлении стран Восточной Европы. Неспокойно было и на Дальнем Востоке. Среди дипломатов, аналитиков и экспертов по внешней политике, как в Москве, так и в Вашингтоне, обсуждался вопрос о том, в каком направлении будет расширяться экспансия Японии — против Китая или же одновременно и против Советского Союза. Много внимания уделяла ему и пресса. После ухода 3 июля в отставку правительства Макато Сайто адмирал Окада Койсуко сформировал новый кабинет. Он дважды был морским министром, придерживался умеренных взглядов, придавал большое значение усилению морского флота страны. В Токио готовились к предстоящей Лондонской морской конференции, ожидая острую дипломатическую борьбу. 13 июля состоялась конференция пяти министров — премьера, двух военных министров, иностранных дел и финансов. Активную роль играл морской министр адмирал Осуми, потребовавший отказа от Вашингтонского договора. Участники конференции согласились с его предложением, договорились добиваться паритета с крупными морскими державами, сохранения мандата на острова Южного моря, а также об ускоренном строительстве флота, активизации экономической политики в Маньчжурии18. Одновременно военный совет поддержал проект военного министра генерала Хаяси о реорганизации военных органов в Маньчжоу-Го. В прессе была развернута антисоветская кампания. 13 августа переговоры о продаже КВЖД были прерваны. Маньчжурская делегация во главе с Охаси демонстративно покинула Токио. Между тем советская сторона проявляла максимум доброй воли и уступчивость ради обеспечения мира на Дальнем Востоке19. 31 августа заместитель наркома Б.С. Стомоняков имел беседу с японским послом Ота и откровенно высказал ему свое личное мнение: "Мы предлагали пакт о ненападении. Мы проявили уступчивость и миролюбие во всех вопросах, касающихся советско-японских отношений. Но наша политика мира и уступчивость не улучшили отношения к нам японских военных и националистических кругов. В нашей уступчивости они усмотрели слабость, и по мере того как мы делали миролюбивые шаги и уступки, они становились все более агрессивными. Нам тогда ничего не оставалось, как всеми средствами начать укреплять нашу оборону. За последнее время японские военные и крайние националистические круги стали еще более агрессивными и не стесняются уже открыто требовать войны с нами. При этом они не стесняются говорить японскому народу заведомую неправду, будто СССР хочет напасть на Японию"20. Замнаркома выразил сожаление, что эти элементы не встречают противодействия со стороны японского правительства. 8 сентября Стомоняков в письме полпреду К. Юреневу отмечал беспрецедентную кампанию в японской печати против СССР. Советское правительство, не желая далее затягивать переговоры о продаже КВЖД, стремясь к разрядке напряженности, согласилось продать КВЖД за бесценок — 140 млн йен. В конце сентября договоренность была достигнута. Настало время обсудить условия продажи дороги, порядок ее передачи и гарантии выплаты выкупной суммы. Этот акт способствовал временному ослаблению напряженности в отношениях между Советским Союзом и Японией. Американское посольство в Москве информировало госдепартамент о ходе переговоров по поводу продажи КВЖД. 20 июля Литвинов в беседе с послом Буллитом о положении на Дальнем Востоке сказал об уменьшении угрозы нападения Японии на СССР, так как шли переговоры относительно КВЖД. Они протекают медленно. Японцы преднамеренно не проявляют поспешность. Они ведут торг, неохотно идут навстречу предложениям советской стороны в отношении цены за железную дорогу. Но со временем переговоры закончатся успешно. И все же Литвинова не покидало чувство пессимизма. Он считал улучшение советско-японских отношений только временным. Нападение Японии на Советский Союз, по его мнению, неизбежно. Девять дней спустя, 29 июля, Литвинов в беседе с Буллитом вновь затронул вопрос о намерениях Японии в отношении СССР.

Открытие авиасообщения между Аляской и Сибирью

Ситуация несколько изменилась, и нападение Японии на СССР маловероятно. В значительной степени это объясняется тем, пояснил Литвинов, что Великобритания дала понять Токио: в случае войны она не окажет Японии ни финансовой, ни материальной поддержки. Отрезвляюще подействовало на японцев и намерение США создать авиабазы на Алеутских островах. Хорошо бы, подчеркнул Литвинов, установить авиалинию между Аляской и Сибирью. Такой шаг американского правительства имел бы большой политический эффект. Буллит промолчал, но немедленно телеграфировал о беседе в госдепартамент и запросил мнение о возможности строительства такой линии.

Разумность предложения наркома была очевидной. Его осуществление свидетельствовало бы о сближении двух великих тихоокеанских держав. Япония не могла бы не считаться с этим фактом в своей политике. Однако в Вашингтоне отклонили это предложение, равно как и визит американской эскадры в Ленинград и идею заключения Тихоокеанского пакта о ненападении. Мотивы — нежелание раздражать Японию и сохранять свободу рук. Все это вызывало разочарование в правительственных кругах Москвы. Чем напряженнее развивались японо-советские отношения, тем больший интерес проявляли к ним американские газеты. В прессе публиковались различные прогнозы и рекомендации о том, какую США должны занять позицию. При наступлении временного затишья журналисты теряли интерес к Дальнему Востоку. Когда в сентябре появилось сообщение о достигнутой договоренности по поводу продажи КВЖД, американские корреспонденты отметили это с некоторым разочарованием.

20 августа посол Буллит направил госсекретарю Хэллу большой доклад о международном положении СССР. Он изложил свое видение развития событий как на Востоке, так и на Западе. Рассматривая дальневосточную ситуацию, Буллит признавался, что ему довольно трудно составить мнение о советско-японских отношениях. Иногда в результате бесед с работниками НКИД создается впечатление, что война между Японией и Советским Союзом неизбежна. Однако после обсуждения вопросов азиатской политики с экспертами и компетентными лицами складывается другое впечатление. Они считают, что вооруженный японо-советский конфликт возможен в далеком будущем. Многое зависит от японо-американского соперничества на Тихом океане, которое занимает важное место в международных отношениях в этом регионе. Советские руководители могут на многое пойти, в частности на продажу КВЖД, признание Маньчжоу-Го, дабы избежать войны с Японией24. Осенью 1934 г. американское посольство в Токио сообщило в госдепартамент об улучшении позиции Советского Союза на Дальнем Востоке, что делало вероятность войны незначительной25. В департаменте решили проверить, насколько это верно. Буллиту было предложено посетить Японию и Китай. Рузвельт одобрил эту идею. Посол охотно принял это предложение. После встреч и бесед со многими государственными и общественными деятелями Японии и Китая у Буллита сложилось мнение, что у США положение на Дальнем Востоке сложное и вряд ли следует поощрять японо-советский вооруженный конфликт. Более того, официальному Вашингтону возможно целесообразнее воспрепятствовать его возникновению. По его мнению, если победит Советский Союз, Китай станет коммунистическим, а если Япония, тогда Китай окажется под ее господством. Таким образом, Буллит опасался последствий японо-советской войны. Кроме того, он предупреждал, что советские руководители надеются на возможность столкновения Японии с США, и если это случится, выиграет СССР26. Оценивая ситуацию в Европе, Буллит отмечал, что в Москве распространено мнение о сближении Германии с Польшей. Некоторые полагают, что между ними уже заключено соглашение. Такой союз важен для Берлина. Его дипломатию можно назвать почти гениальной27. Это вызывает, понятно, беспокойство у советских руководителей. "Позиция Польши, — констатировал посол, — причиняет русским немало забот"28. Буллит подробно анализировал цели и методы внешней политики и дипломатии Германии в отношении СССР. Он указывал на необычайную активность пропагандистского аппарата Розенберга, который "работает не покладая рук", направляя при этом главный удар против Советского Союза. Стержнем международной политики Германии является Россия. Берлин старается создать против нее коалицию стран "для борьбы за окончательную победу над коммунизмом и Советами"29. В этом направлении работают нацистские агенты в Бельгии, Франции, Швеции и Дании. Но главное их поле деятельности находится в Югославии, Болгарии, Румынии и Греции. Об этом поведал Буллиту швед Конрейх, только что прибывший из Германии в Москву. Он призывал присоединиться к борьбе против коммунизма также американских промышленников30. Американское посольство в Токио держало в поле зрения развитие японо-советских отношений. Летом 1934 г. американский военный атташе в Токио Вильям С. Крейн посетил Маньчжоу-Го. Он находился там с 30 мая по 24 июня, побывал во многих городах, встречался и беседовал с начальником штаба Квантунской армии, начальником разведки генералом Доихара, командирами 3, 16 и 20-й дивизий. Военного атташе больше всего интересовали вопросы подготовки Квантунской армии к войне против Советской России. Между тем его собеседники всячески старались убедить Крейна в том, что война в ближайшем будущем не планируется. Они отрицали какую-либо причастность к пограничным инцидентам. По их словам, задачей армии является лишь установление порядка в Маньчжоу-Го. Единственное место, где говорили о войне и опасались ее, был Харбин. Военный атташе легко соглашался с заверениями японского командования Квантунской армии и сообщил 5 июля об этом послу Грю. В военное министерство и госдепартамент был направлен доклад, в котором утверждалось, что оснований для беспокойства нет31. В августе посол Грю информировал Вашингтон, что в Токио происходят споры о степени готовности Японии к решающим действиям. Некоторые военные атташе считают этап модернизации армии в основном завершенным, другие полагают иначе. Грю, как и военный атташе посольства считали, что Япония пока не готова к войне против Советского Союза, который не желает военного конфликта32. 7 сентября 1934 г. Грю имел беседу с советским полпредом К. Юреневым. Она касалась главным образом советско-японских отношений. Американский посол, желая получить наиболее достоверную информацию из первых рук, задавал много вопросов. Первым делом его интересовали переговоры о продаже КВЖД. Полпред сказал, что, несмотря на заявление японской стороны о том, что будто бы переговоры отложены, в действительности они прерваны. Их ход и окончание зависят в значительной степени от представителя Маньчжоу-Го Охаси, который занимает обструкционистскую позицию, представляя интересы военных кругов, в частности командования Квантунской армии. Сам министр иностранных дел Хирота, по мнению Юренева, проявляет большую заинтересованность в успешном завершении переговоров. Он активен, старается положительно решить проблему покупки КВЖД. Он - способный и опытный дипломат, отметил Юренев, прямая противоположность взглядам и действиям главы правительства графа Уцида, тесно связанного с военными кругами. На вопрос Грю о возможностях японо-советской войны полпред заявил, что опасность советско-японского конфликта незначительна. Советский Союз укрепил обороноспособность в Сибири и Владивостоке и готов ко всяким неожиданностям. Японская армия в Маньчжурии не в состоянии предпринять наступательные операции. С уходом в отставку военного министра генерала Садао Араки позиции экстремистов ослабли. Недавно произошла смена командования и во флоте. Назначение на пост командующего военно-морским флотом адмирала Нагано явилось также положительным фактором. Возросло влияние императорского двора во внешней политике Японии, направленной на примирение разных течений. Посол Грю придерживался примерно такого же мнения в оценке анализа советско-японских отношений. Во время беседы Грю задал вопрос и о перспективе заключения Восточного пакта с рядом европейских государств. Эта инициатива советского правительства определялась стремлением создать систему коллективной безопасности на европейском континенте. Польша, подчеркнул Юренев, ведет опасную игру. Ее политика и интриги могут поставить Варшаву в трудные условия в случае возникновения войны между Францией и Германией. Политика Польши недальновидна и не продумана. Грю передал эту информацию в Вашингтон33. После беседы с советским полпредом Грю решил узнать мнение британского посла о дальневосточной ситуации. При встрече, состоявшейся 13 сентября, представитель Великобритании заявил, что Советы, по его мнению, не имеют никакого желания быть втянутыми в какой-либо конфликт с Японией, предпочитая выяснять спорные вопросы дипломатическим путем. Тон их прессы примирительный. Москва готова подписать договор с Великобританией, США, Японией и Китаем для обеспечения стабильности на Дальнем Востоке. Суждения посла отличались объективностью. Поступивший в госдепартамент информационный материал анализировали специалисты и эксперты, выжидая дальнейшее развитие ситуации.