Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

Позиция СССР и США в итальянско-эфиопском конфликте

В ночь на 3 октября 1935 г. без объявления войны 100-тысячная итальянская армия вторглась на территорию Абиссинии. Главнокомандующему генералу Де Боно приказано было как можно скорее захватить ее столицу. Император Хайле Селласие I издал указ о всеобщей мобилизации. Под ружье были поставлены 400 тыс. человек. Армия Эфиопии не имела современной боевой техники — самолетов, танков; ее воины были плохо обучены, не подготовлены к отражению наступления европейской регулярной армии. На 1 ноября в Эритрее были состредоточены 111 тыс. итальянских солдат и офицеров и 53 тыс., набранные из числа местного населения. В распоряжении командования было 4,2 тыс. пулеметов, 580 орудий, 126 самолетов и 3,7 тыс. автомашин. Кроме того, на территории итальянского Сомали находились 24 тыс. итальянцев и 30 тыс. сомалийских военнослужащих с 1,6 тыс. пулеметов, 117 орудиями, 38 самолетами и 1850 автомашинами, ожидая приказа о на ступлении25. По замыслу итальянского командования главный удар намечалось нанести по северным областям Эфиопии. Южный фронт играл пока второстепенную роль. Итак, правительство Италии, считая себя обиженной страной по части колоний, развязало войну против Эфиопии, решив силой оружия расширить свои колониальные владения. Одновременно Италия планировала упрочить свои стратегические позиции в Средиземноморье. Это противоречило интересам Англии и Франции. Они опасались быстрого роста военного флота Италии, активности ее на Балканах и в Восточной Европе, сближения с Германией. В Лондоне и Париже были заинтересованы воспрепятствовать ее притязаниям с помощью Лиги наций. Война затронула прежде всего интересы Англии и Франции, которые имели колониальные владения в Африке. Встал вопрос о том, кто будет владеть стратегическими позициями в Средиземноморье. Возникли также проблемы Суэцкого канала, ибо Италия претендовала на роль доминанта в Восточной Африке и на усиление своей роли в Средиземном море. Итало-эфиопская война непосредственно не затрагивала интересы СССР и США, хотя, исходя из принципа неделимости мира, эти два крупных государства, вполне понятно, не могли быть безразличны к вспыхнувшему вооруженному конфликту, к притязаниям Муссолини на независимость и суверенитет одного из членов Лиги наций. Об итало-эфиопской войне имеется значительная литература. В ней показаны ее генезис, военные действия и последствия, рассмотрены также международные аспекты этой кампании. По всем этим сюжетам отечественными историками опубликовано немало работ. В поле их зрения находилась, в первую очередь, политика и дипломатия советского государства в отношении войны, Италии и Лиги наций26. Повышенный интерес проявлен к анализу американской внешней политики. Исследователи США издали серьезные монографии, в которых показана позиция Америки в связи с итало-эфиопской войной27. В опубликованной литературе содержится большой документальный и фактический материал, сделаны интересные наблюдения и выводы. Опираясь на них, авторы попытались проанализировать на основе новых архивных документов политику правительств СССР и США в отношении итало-эфиопской войны, сопоставить их внешнеполитические действия, выяснить влияние Лиги наций и американского закона о нейтралитете на позицию Советского Союза. Что предприняли США? Когда поступили известия о вторжении итальянских дивизий в Эфиопию, перед американским правительством встали международно-правовые вопросы. Как конкретно поступить в отношении Италии, нарушившей мир в Африке? Ведь пакт Бриана — Келлога исключал применение вооруженной силы при спорах между государствами и США были одним из его инициаторов. Вступать ли в сотрудничество с Лигой наций по поводу применения договора? Как использовать только что принятый конгрессом закон о нейтралитете? Рузвельт находился в это время на отдыхе в море — на борту корабля "Хьюстон". Он занимался рыбной ловлей в окружении своих близких советников Гарри Гопкинса и Гарольда Икеса. У президента было хорошее настроение. И вдруг он услышал по радио: Италия напала на беззащитную Эфиопию. В Африке началась война. Рузвельт решил немедленно опубликовать Прокламацию о нейтралитете США. "Государственный департамент хотел подождать, пока Лига наций примет меры, но Рузвельт не желал об этом и слышать. Он хотел действовать первым"28, — записал в своем дневнике Гопкинс. Госдепартамент так и поступил. 5 октября Прокламация президента появилась в печати. Она привлекла внимание мировой общественности. Сам президент с симпатией относился к народу Эфиопии, наблюдал за неравной и мужественной его борьбой за независимость своей страны. Он сам отмечал на военной карте ход военных действий.

Наряду с Прокламацией госдепартамент опубликовал заявление с предупреждением всех американцев воздерживаться от поездки на кораблях воюющих стран, в действительности на итальянских. Перед правительством США встал вопрос о торговле с воюющими странами. 4 октября Рузвельт запросил мнение госдепартамента. Там мнения разделились. Одни предлагали ограничиться моральными призывами или пойти по пути сокращения торговли с воюющими государствами, другие возражали, настаивая на продолжении торговли, хотя и в ограниченном количестве. Советник госдепартамента по экономическим вопросам Г. Фейс справедливо заметил, что отказ от торговли будет выгоден Италии и поставит в трудное положение Эфиопию29. Рузвельт отправил телеграмму в госдепартамент, предложив эмбарго на оружие, боеприпасы, а также на медь, сталь и другие товары. 10 октября Хэлл заявил, что у США нет юридических оснований для запрета или сокращения торговли с участниками войны, поставок им сырьевых материалов, за исключением оружия. Он подчеркивал, что единственной целью США является удержание страны от втягивания в войну. По словам американского историка Роберта Дайвайна, Хэлл тщательно подбирал слова, чтобы не создалось впечатления, будто администрация действует против Италии30. Между тем Рузвельт считал необходимым ограничить с ней торговлю стратегическим сырьем, составить и опубликовать список экспортеров, действующих вопреки указаниям правительства. Однако Хэлл был против поспешности принятия решений не только США, но и Лигой наций. Получив из Женевы информацию о шагах Лиги наций в отношении Италии, Хэлл поручил посланнику Хью Вильсону довести до сведения Лиги наций, что "США, принципиально не одобряя скоропалительных решений, чреватых нанесением ощутимого ущерба нормальным экономическим взаимоотношениям между Америкой и Европой, будут следовать своему курсу самостоятельно, неуклонно соблюдая закон о нейтралитете"31. В госдепартаменте обращалось внимание на значительный рост экспорта в Италию; вывозимые туда материалы использовались в военных целях, такие, как нефть, железная руда, медь, грузовые автомобили, тракторы. По словам госсекретаря, такая торговля противоречила духу недавно принятого акта о нейтралитете32. Итальянский дипломат Риль выразил протест США, интерпретируя заявление Хэлла как применение экономических санкций к Италии. Госсекретарь телеграфировал в этой связи послу Б. Лонгу: действия госдепартамента приняты по собственной инициативе, без согласования с другими правительствами в соответствии с одобренным конгрессом актом о нейтралитете33. По настоянию Рузвельта 30 октября была опубликована декларация с призывом воздерживаться от расширения торговли с воюющими странами, по мере возможностей не увеличивать ее объем в погоне за прибылью. Однако торговля с Италией резко возросла, особенно это касалось нефти, отправка которой в октябре увеличилась в два раза. 15 ноября 1935 г. Хэлл издал прокламацию, в которой говорилось, что нефть, медь, железная руда, сталь, грузовики, тракторы относятся к военным материалам, их вывоз противоречит букве закона о нейтралитете страны34. Прокламация госдепартамента показывала настойчивое желание не создавать у Италии представление, будто акции США направлены против нее или означают сотрудничество с Лигой наций. В конце ноября министр иностранных дел Великобритании С. Хор выразил послу США Р. Бингхэму удовлетворение позицией, которую Вашингтон занял в отношении итало-эфиопской войны, в частности введением эмбарго на оружие. 21 ноября министр по внутренним делам Гарольд Икес как администратор по нефти обратился с призывом к предпринимателям и судовладельцам сохранять нейтралитет. Несмотря на это, экспорт в Италию продолжал расти и в ноябре достиг 1184 тыс. долл., превысив уровень торговли довоенного времени в три раза и на 50% по сравнению с октябрем36. Таким образом, первые месяцы войны показали несовершенство американского законодательства о нейтралитете. Это выразилось в том, что оно поставило агрессора и его жертву в одинаковые условия, между Италией и Эфиопией не было различия; моральное эмбарго на оружие не было дополнено обязательным регулированием торговли, в частности стратегическим сырьем; полномочия президента были ограничены и узки. Это понимал государственный секретарь Хэлл, который впоследствии в своих мемуарах писал: "Не было никакой надежды на противодействие безрассудному курсу Муссолини словами или жестами"37. Американский народ в основном одобрял политику нейтралитета в отношении итало-эфиопской войны. Более трех тысяч писем в октябре поступило в госдепартамент с поддержкой провозглашенного эмбарго на оружие, этот шаг рассматривался как направленный против втягивания США в войну. Сенаторы Дж. Най и У. Бора расценили моральное эмбарго как меру изоляции от конфликта. Редактор журнала "Сегодня" профессор Раймонд Молей настаивал на занятии строгого нейтралитета38, а журнал "Нейшен", напротив, призывал к сотрудничеству с Лигой наций39. Деловые круги настаивали на поддержании торговли с Италией. В частности, 9 ноября президент Торговой палаты Чарлз Шерилл предупредил президента Рузвельта о заинтересованности экспортеров восточного побережья в свободе торговли для американцев. "Бизнесе Уик" заявил: "Мы должны продавать всем участникам войны или никому не должны продавать"

40. Итальянский посол в Вашингтоне Аугусто Россо жаловался заместителю госсекретаря У. Филлипсу, что моральное эмбарго направлено против Италии, и США действуют совместно с Великобританией и Лигой наций41. В правительстве и министерстве иностранных дел Италии проявляли недовольство. 29 ноября итальянский посол в Вашингтоне Аугусто Россо посетил госдепартамент и с беспокойством уведомил Хэлла о сокращении американской торговли с Италией. В Риме, отметил посол, это расценивают как нарушение торгового договора от 1871 г. и проявление недружественного акта в отношении Италии. Хэлл категорически отверг подобное утверждение, указав при этом, что, напав на Эфиопию, Италия нарушила ряд международных договоров, а Соединенные Штаты защищают свой нейтралитет так, как считают нужным. Американский народ возмущен агрессивными действиями итальянского правительства, которое к тому же до сих пор не уплатило военные долги США42. Заместитель госсекретаря У. Филлипс был в восторге от такого ответа. Это "лучшая вещь, которую секретарь когда-либо делал", — заметил он. Рузвельт написал Хэллу: "Ваш разговор с итальянским послом классический; великолепно, предельно четко и ясно изложена ему позиция США с подчеркиванием несостоятельности положения, в которое Италия сама поставила себя". Посол в Берлине У. Додд рекомендовал беседу Хэлла с итальянским послом опубликовать в печати, чтобы все народы Европы могли с ней ознакомиться43. Но госдепартамент не пошел на это. США не хотели демонстрировать перед Лигой наций свою активность. Правительство США воздерживалось от сотрудничества с Лигой наций и никаких поводов для этого не давало, дабы не вызвать критику со стороны изоляционистов. В то же время госдепартамент опередил действия Лиги наций путем провозглашения президентом Прокламации, в которой признавалось состояние войны и объявлялось моральное эмбарго. Госсекретарь Хэлл информировал Совет Лиги через посланника в Швейцарии Хью Вильсона и генерального консула в Женеве о принимаемых независимых мерах в отношении итало-эфиопской войны. Когда Лига наций обратилась к своим членам с предложением о согласовании и координации действий, госсекретарь Хэлл 26 декабря заявил о необходимости соблюдения всеми государствами обязательств по международным договорам с целью сохранения мира и локализации войны. Цель США — не быть втянутыми в нее и не способствовать ее продолжению44. 30 октября президент и госсекретарь призвали американский народ отказаться от торговли с воюющими странами. Оценивая позицию США в отношении итало-эфиопского кризиса, историк Г. Жэблон справедливо отметил: "Госдепартамент отклонил все предложения относительно коллективных действий"45. Так, 9 октября американский посланник в Женеве Хью Р. Вильсон телеграфировал о приглашении США участвовать в комитете координации Лиги наций по санкциям. Из Вашингтона в тот же день последовал ответ: участие Соединенных Штатов в таком комитете неразумно и нежелательно46. Вильсону поручалось разъяснить это членам комитета по применению санкций. Когда в европейских газетах появились статьи якобы о намерении США участвовать в коллективных усилиях против Италии, Хэлл дал 26 октября указание консулу в Женеве Жилберту объяснить представителям Лиги наций, что США будут строго придерживаться закона о нейтралитете, проводить независимую от Лиги политику и оставаться вне войны. Этот шаг Хэлла вызвал удовлетворение у посла Лонга. Он записал в дневнике: Хэлл дал отличный ответ Лиге наций47. В ноябре государственный секретарь США вновь сделал публичное заявление о независимой от Лиги наций политике США. 23 ноября 1935 г. Рузвельт, относившийся с сочувствием к Эфиопии, спросил своего посла в Лондоне Роберта Бингхэма, насколько эффективны санкции Англии и Франции в отношении Италии. Британское правительство, ответил посол, не намерено проводить санкции, и оно не будет добиваться их проведения другими членами Лиги наций48. В то же время из Рима от посла США Лонга в Вашингтон поступали депеши с требованием поставлять Италии нефть, в противном случае в Европе может вспыхнуть война. Компания "Стандарт Ойл" заявила, что, несмотря на закон о нейтралитете, она будет посылать нефть Италии49. 29 ноября посол отправил в госдепартамент телеграмму, доказывая, что американское эмбарго на нефть может втянуть США в войну. Б. Лонг был недоволен тем, что в госдепартаменте не всегда прислушивались к его рекомендациям. В тот же день посол телеграфировал президенту Рузвельту. Он жаловался, что приходится звонить, как он выразился, "до посинения" в госдепартамент и требовать принятия его рекомендаций50, а там не всегда следуют его советам. Подобные утверждения посла не соответствовали действительности, ибо его настойчивые, в категорической форме изложенные требования избегать сотрудничества с Лигой наций, проводить политику нейтралитета и стараться "умиротворить" Италию — разделялись многими сотрудниками госдепартамента. Наглядным подтверждением тому служит отрицательный ответ Хэлла на вопрос британского посла, как относятся США к применению Лигой наций санкций на нефть в отношении Италии. Хэлл добавил, что США будут проводить независимую от Лиги наций политику и воздерживаться от каких-либо соглашений с другими государствами51. 1 ноября 1935 г. Томас Чемберлен, известный юрист, президент Ассоциации Лиги наций, направил президенту Рузвельту специальное письмо, в котором обратил его внимание на правильность и обоснованность решения Лиги наций в связи с применением санкций к Италии, чьи действия назвал "гангстерскими"52. В ответе президент заявил: США строго придерживаются принятого закона о нейтралитете, действуют независимо, самостоятельно и по собственной инициативе. Этим самым еще раз было сказано, что США не намерены вступить в контакт с Лигой наций53. Государственный секретарь К. Хэлл в таком же духе ответил президенту комитета координации Лиги наций по секциям54. Такова была позиция официального Вашингтона в отношении итало-эфиопской войны. Разумеется, в эти напряженные дни к Лиге наций было привлечено пристальное внимание мировой общественности. Эта организация была призвана защищать территориальную целостность, политическую независимость и суверенитет государств. В памяти народов еще сохранилось недостойное поведение Лиги в период оккупации Японией Маньчжурии. Она не выступила в защиту независимости и территориальной целостности Китая как члена Лиги. Это подорвало ее престиж и авторитет. Вера в нее серьезно поколебалась. Лидеры Лиги не могли не принять это во внимание. Тем более, что возникший итало-абиссинский вооруженный конфликт убедил их с еще большей силой в бесспорности неделимости мира, безопасность которого возможно обеспечить коллективными усилиями на основе непременного выполнения всеми членами Лиги наций ее Устава, хотя он и был далек от совершенства. Его недостатки были очевидны. В нем отсутствовало определение агрессии, кто ее констатирует, не было ясности об обязательности постановлений, принятых Лигой. Важно было экономические санкции дополнять военными. Все континенты должны были быть покрыты региональными пактами, которые дополняли бы Устав Лиги. Лига наций, призванная охранять мир, обеспечивать соблюдение договоров и соглашений, уважать международное право, обязана была действовать в соответствии с ее Уставом. Поэтому при нарастании кризиса в итало-эфиопских отношениях глава советской делегации М.М. Литвинов неоднократно заявлял, что СССР вступил в Лигу наций с обещанием сотрудничать с другими народами в деле сохранения неделимого мира, приложить все усилия и использовать все средства для предотвращения вооруженных конфликтов55. Выступая на заседании Ассамблеи Лиги наций, он вновь обратил внимание всех участников форума на неспокойное международное положение и призвал членов Лиги защищать и поддерживать мир коллективными средствами. Советское правительство, отметил нарком, отрицательно относится к системе колоний, к политике сфер влияния и готово защищать Устав Лиги наций как средство мира56. Как только эфир принес в Москву вести о вторжении итальянских войск в Эфиопию, В.П. Потемкин 4 октября позвонил из Женевы М. Литвинову и сообщил, что 5 октября намечается заседание Совета Лиги, посвященное рассмотрению военных событий в Африке. Он спрашивал, какую ему защищать позицию, следует ли по своей инициативе напоминать членам Совета об определении советским правительством агрессии, ставить вопрос о наличии достаточных оснований для признания нападающей стороной Италию, о необходимости применения в этой связи 16 статьи Устава Лиги, а также и о характере санкций. Выслушав, нарком, проявляя осторожность, посоветовал Потемкину пока ни одного из поставленных вопросов не поднимать. 'Пусть сперва это сделают, — заметил он, — Англия и Франция как наиболее заинтересованные страны. От выступления по мере возможностей стараться воздерживаться, а принять участие лишь в голосовании"57. В телеграмме, отправленной в тот же день, он указывал: Совет Лиги не должен навязывать опеку и ограничивать независимость Абиссинии; против экономических санкций не возражайте, соглашайтесь участвовать в них, но при условии применения их остальными членами Лиги58. Давая из тактических и дипломатических соображений такой совет, Литвинов знал и хорошо помнил поведение и роль английского и французского представителей в комитете пяти Совета Лиги по урегулированию и предотвращению назревавшего конфликта между Италией и Эфиопией, который ничего в этом вопросе не сделал. Поэтому он сомневался в решительности действий Англии и Франции на предстоящем заседании Совета Лиги. В тот же день политбюро опросом одобрило предложения Литвинова. Они были телеграфом направлены Потемкину в Женеву уже как инструкции. Ему поручалось выразить несогласие с рекомендациями комитета пяти относительно навязывания Абиссинии опеки и ограничения ее политической, административной и экономической независимости, не возражать против экономических санкций в отношении Италии и участия в них СССР, но при условии, разумеется, применения их всеми членами Лиги59. В дополнительной директиве разъяснялось: по своей инициативе не поднимать ни одного вопроса, воздерживаться от выступлений, предоставить это представителям Англии и Франции. В ходе обсуждения можно констатировать факт агрессии со стороны Италии и выразить сожаление, что Лига наций в свое время не приняла формулы определения агрессии, данной советским правительством60. 7 октября Совет Лиги признал Италию агрессором и рекомендовал применить к ней экономические санкции. Через два дня это было одобрено на Ассамблее Лиги 52 странами, против выступили Австрия, Албания, Венгрия и Парагвай. Ассамблея учредила Координационный комитет по применению санкций в отношении Италии. Он предложил эмбарго на экспорт оружия и военного снаряжения в Италию, не предоставлять ей займов и кредитов, прекратить импорт итальянских товаров, ввести запрет на экспорт некоторых видов сырья, постепенно вводить финансовые и экономические санкции.

Приняв резолюцию о применении экономических санкций к Италии, Лига наций обратилась к США за поддержкой, но Вашингтон сослался на акт о нейтралитете. В результате Эфиопия оказалась в трудном положении, ибо она лишалась возможности закупать оружие в Соединенных Штатах, что явилось одной из причин ее поражения. Госдепартамент принял все меры к тому, чтобы избежать даже впечатления, что США в какой-то мере связаны с коллективными усилиями, направленными на установление мира в Эфиопии. Советский Союз с самого начала вооруженного конфликта проводил политику защиты территориальной целостности и независимости государства-жертвы. 10 октября член советской делегации В.П. Потемкин заявил на заседании Ассамблеи Лиги наций о готовности СССР выполнить все обязательства, возлагаемые на него Уставом Лиги. Вместе с тем было подчеркнуто, что для ликвидации итало-эфиопского вооруженного конфликта необходимо единство действий61. Учитывая ответственность момента, 14 октября Литвинов прибыл в Женеву. Координационный комитет к этому времени принял предложение о снятии эмбарго на вывоз оружия в Абиссинию и, напротив, о запрещении продажи его в Италию. Он запросил все правительства о принятых ими конкретных мерах в свете решений комитета, который приступил к обсуждению вопроса о непредоставлении Италии никаких займов и кредитов, о прекращении вывоза из Италии и ввоза в нее определенных видов сырья, в том числе угля и нефти62. 15 октября политбюро направило Литвинову директиву. Правительство, говорилось в ней, готово проводить в жизнь решение Координационного комитета об эмбарго, при условии, что и другие члены Лиги наций будут его выполнять. Для участия в комиссии по эмбарго на военные материалы в Женеву был командирован военный атташе в Берлине Орлов63. 17 октября советское правительство приняло постановление о применении финансовых санкций против Италии, запрещении ввоза в СССР товаров итальянского происхождения. Всем организациям, учреждениям и частным лицам запрещалось совершать операции и предоставлять торговые и иные кредиты итальянскому правительству. Наркоматам внешней торговли, финансов и Госбанку СССР надлежало руководствоваться в своей деятельности этим постановлением64. В Координационном комитете шли дискуссии о том, к каким товарам и в каком объеме следовало применять санкции. В частности, расхождения обнаружились между представителями Англии и Франции. Пьер Лавалъ под всяким предлогом добивался отсрочки даты введения санкций. "И все-таки, — писал Литвинов в Москву, — предотвратить вступление санкций в силу не удастся"65. 19 октября М.М. Литвинов сделал еще одно официальное заявление в Координационный комитет о важности последовательного проведения всеми членами Лиги экономических санкций против Италии. Он обратил внимание на ограниченность экономических санкций, их мягкий характер. Советский Союз не имел никаких споров с Италией и интересов в итало-эфиопском конфликте, она являлась одним из лучших покупателей и поставщиков Советского Союза, имея активный торговый баланс. Тем не менее СССР выполнял принятые по Уставу Лиги обязательства, которые призваны быть обязательными для всех ее членов66. Оценивая действия Координационного комитета и поведение отдельных его членов, Литвинов 26 октября отмечал, что по вопросу экономических санкции, по-видимому, состоялось соглашение между Англией и Францией об их откладывании. В то же время между ними неожиданно разгорелся спор. Англия поставила вопрос перед Парижем об оказании в экстремальной ситуации помощи английскому флоту. Лаваль маневрировал и уклонялся от ответа. В печати по этому поводу вспыхнула острая полемика, ослабившая значение военных санкций против Италии. Становилось очевидно, что ни в Париже, ни в Лондоне не намерены к ним прибегать. Кроме того, Венесуэла, Аргентина и Уругвай сделали оговорки об особенностях своего положения, Швейцария пыталась освободиться от санкций по импорту из Италии. В список запрещенных товаров "по забывчивости" оказался не включен каучук. Некоторые предлагали исключить из него железную руду. Но Иден возражал. Представитель Польши потребовал изъять из списка польские заказы на суда. Советские представители в этих условиях занимали осторожную позицию. "В общем я своим поведением не давал никакого повода для дополнительных жалоб со стороны Италии. Со мною все время находился в контакте представитель Италии в Женеве Рокко, которому я подробно разъяснял нашу позицию"

67, — информировал Литвинов Москву. Заметим, дипломат Р. Алоизи неоднократно просил полпреда Б.Е. Штейна не выступать активно и решительно за применение санкций к Италии, а следовать за Англией. Наблюдая за поведением членов Координационного комитета, их выступлениями на заседаниях, Литвинов стал сомневаться в эффективности его деятельности. Некоторые члены комитета возлагали большие надежды на привлечение к санкциям не членов Лиги наций, прежде всего США и Германии. Сотрудничество комитета с этими государствами, несомненно, могло бы коренным образом изменить положение не в пользу Италии. Но мало кто верил в это. 26 октября Литвинов информировал Москву: "Англичане рассчитывают, что Рузвельт пойдет на дальнейшее расширение списка запрещенных к вывозу в Италию товаров. Не подлежит сомнению, что Рузвельт сочувствует нынешней активности Лиги наций и пойдет на ее поддержку, но, конечно, лишь в весьма узких пределах своих полномочий. Что касается Японии, Бразилии и в особенности Германии, то никто в Женеве никаких иллюзий относительно их присоединения к санкциям не питает. Я лично сомневаюсь в полном выполнении санкций со стороны Аргентины и других южноамериканских стран. Швейцария осталась при оговорке относительно импорта из Италии, и этот вопрос, вероятно, будет еще предметом обсуждения в комитете координации. Я счел нужным поэтому на последнем заседании комитета координации сказать, что оставляю за СССР право изменить свое отношение к санкциям, если таковые не будут исполняться другими членами Лиги"68. Переговоры между Англией, Францией и Италией о санкциях и компромиссе могут, полагал нарком, принять затяжной характер. Англия заинтересована в истощении Италии. Вероятны разногласия между Англией и Францией. "Я допускаю, однако, что трещина, образовавшаяся в англо-французских отношениях, и развитие событий на Дальнем Востоке могут сдвинуть Англию с ее нынешней позиции. Но если это предположение исключить, то переговоры о соглашении примут затяжной характер и предотвратить вступление санкций в силу Лавалю не удастся"69. Советский Союз принял решение участвовать в санкциях, поставив себя в трудное положение. Советник полпредства в Риме Л.Б. Гельфанд предупреждал 16 октября НКИД, что частные фирмы будут продолжать торговать с Италией. Советское руководство указывало своему представителю в Лиге Потемкину не быть застрельщиком в применении санкций. 17 октября советское правительство вынесло постановление о запрещении вывоза и транзита оружия в Италию и непредоставлении ей займам 27 октября Розенгольц направил Сталину, Молотову и Кагановичу докладную записку, в которой обращал внимание на то, что СССР имел большие заказы в Италии. Он предлагал, чтобы при присоединении к санкциям были сделаны оговорки о возможности завезти товары, уже заказанные и оплаченные в Италии. В частности, речь шла о заказах фирме по производству турбин "Ансальдо" по линии Наркомобороны на сумму 1249 тыс. руб., фирме "Орландо" на строительство лидера на сумму 4450 тыс. руб., фирме "Джироллано Каркано" на оборудование для обработки кожи на 201 тыс. руб. В целом стоимость оплаченных заказов составляла 5900 тыс. руб. из общей суммы 7188 тыс. руб. Он просил обеспечить в Координационном комитете согласие на получение товаров от итальянских фирм по оплаченным заказам71. Литвинов поддержал предложения Розенгольца. Советское правительство дало указание Потемкину действовать в соответствии с предложениями наркома внешней торговли, который 1 ноября дополнительно предложил под любым предлогом изъять из запрещения импорта итальянских товаров, оформленных в виде заказов фирме "Фиат", станки для авиапромышленности на сумму 206 тыс. руб. и станки от фирмы "Черутти"для Наркомата путей сообщения на сумму 457 тыс. руб. Срыв этих заказов, отмечал нарком, вызовет большие затруднения, перенос их в другие страны задержит получение этого оборудования примерно на один год72. На заседании Координационного комитета 31 октября были поставлены вопросы о списке товаров, подлежащих запрету ввоза в Италию, и установлении даты вступления санкций в силу. Что касается списка, то представители Польши, Норвегии и других государств потребовали изъятия из него тех товаров, заказы на которые были полностью или частично оплачены. Представитель Советского Союза В.П. Потемкин также сделал подобное заявление. Многие члены комитета были против распространения санкций на нефтяные продукты и металлы. В результате были одобрены предъявленные списки контрактов, желательных для исполнения. Решение Совета Лиги наций о введении санкций против Италии создало ряд трудностей для советского правительства, так как на протяжении многих лет оно поддерживало широкие торговые и экономические связи с итальянскими фирмами и имело крупные заказы. Некоторые из них были уже оплачены. 10 ноября итальянский посол в Москве П.А. Валентино в беседе с начальником 3-го Западного отдела НКИД А.Ф. Нейманом заявил о том, что советское правительство слишком активно и далеко зашло в применении санкций. Несмотря на это, 14 ноября СНК принял декрет о прекращении импорта итальянских товаров. Через два дня руководство НКИД обсудило вопрос об отношениях с Италией в связи с объявлением эмбарго на ввозимые товары, так как Министерство корпораций разрешило ввоз советских товаров на сумму 30 млн лир до января 1936 г.7 3 По решению Координационного комитета экономические санкции вступали в силу 18 ноября. Рим бурно реагировал на это. По всей стране были вывешены национальные флаги. 3 ноября правительство Италии издало декрет о введении с 18 ноября контрмер против стран, одобривших санкции. Было объявлено эмбарго на ввоз советских товаров в Италию, кроме угля, нефти и некоторых видов сырья. Советские торговые учреждения могли производить в Италии закупки только по специальному разрешению и при оплате наличными74. Италия особо нуждалась в поставках нефти и угля. Эти товары имели для нее важное значение, ибо она импортировала 98% потребляемого угля и нефтепродуктов. Координационный комитет при обсуждении списка сырьевых товаров, запрещаемых к ввозу в Италию, воздержался от включения их в список до тех пор, пока не члены Лиги наций не присоединятся к санкциям. Нефть Италия могла получать из США, а уголь из Германии. На это обратили внимание в Вашингтоне. Комитет запросил мнение членов Лиги по этим вопросам. Литвинов предложил распространить санкции на уголь и нефть при условии, что "будет обеспечено заранее запрещение вывоза этих товаров всеми государствами, как членами, так и не членами Лиги". Но он сомневался, что «Рузвельт при всем его сочувственном отношении к санкциям мог заставить отказаться от вывоза нефти в Италию "Стандарт" и другие американские нефтяные общества (фирмы. — Г.С). Еще менее вероятно присоединение Германии к санкциям»75. Несмотря на такой неблагоприятный прогноз, политбюро ЦК ВКП(б), рассмотрев предложения наркома, 14 ноября опросом приняло решение: ответить на запрос Координационного комитета, что возражений к запрещению вывоза в Италию угля и нефти и другого сырья нет при условии, что этому будут следовать все другие страны, как состоящие, так и не состоящие членами Лиги76. В тот же день правительство вынесло постановление о запрещении ввоза в СССР товаров, производимых в Италии или итальянских владениях. Наркомату внешней торговли поручалось принять меры к проведению его в жизнь77. На следующий день Розенгольц вновь обратил внимание правительства на возникшие серьезные трудности в связи с проведением санкций против Италии. По его мнению, советские представители несколько перестарались в отношении санкций. Он предлагал не распространять их на турбины, оборудование для изготовления искусственной кожи, станки для авиапромышленности, заказы на которые оплачены78. Правительство понимало беспокойство наркома и справедливость его предложений, тем не менее 21 ноября НКВТ было предложено все заказы на итальянские товары аннулировать и перенести в другие страны, за исключением тех, которые разрешены Координационным комитетом79Литвинов также считал, что усиление экономических санкций против Италии неизбежно приведет к ухудшению отношений с ней, что нежелательно. Нарком предлагал "без надобности не выступать открыто застрельщиком радикальных мер против Италии"80. Со своей стороны торгпред в Италии Б.С. Беленький уведомлял наркома внешней торговли Розенгольца о том, что большинство итальянцев не одобряет войну против Эфиопии, но они болезненно реагируют на угрозу применения санкций, выступают против блокады. В печати обострились нападки на СССР и его политику81. 13 ноября итальянское правительство вручило вербальную ноту наркому Литвинову по поводу санкций и одновременно опубликовало декрет о введении специальных разрешений на ввоз для каждой страны, применении репрессий против стран, участвовавших в санкциях. В ответной ноте советское правительство констатировало, что у него нет никакой враждебности к итальянскому народу, оно готово сохранить и развивать с ним доброжелательные отношения82. А как реагировали Англия и Франция на решение Координационного комитета о применении к Италии санкций? Великобритания не препятствовала итальянскому импорту, не закрыла Суэцкий канал для перевозки итальянских войск, отклонила предложение о морской блокаде Италии. Все это мотивировалось нежеланием обострять с ней отношения, не давать повода к ее сближению с Германией. В то же время министр Самуэль Хор в выступлениях осуждал итало-абиссинский конфликт как в Женеве, так и в палате общин. Многие надеялись на его твердую и энергичную политику против Италии. Франция последовала примеру Вашингтона и отказалась прекратить поставки нефти Италии. Английское правительство также усомнилось в правомерности введения нефтяных санкций против Рима. За два месяца работы Лиги наций явно обозначилась политика примирения Англии и Франции с Италией. Они не желали обострять с ней отношения, хотя объединенными усилиями морские державы имели возможность приостановить итальянскую агрессию. В 1936 г. британский флот насчитывал 284, а французский 156 боевых кораблей. США имели 331 военный корабль, в том числе 15 линкоров, 4 авианосца, 199 эсминцев, 88 подводных лодок. Морская авиация составляла более 1000 самолетов83. Совместное заявление правительств этих трех стран могло бы образумить Муссолини. Вместо решительных действий в Лондоне и Париже были заняты поиском компромисса с Римом.