Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

1935 год. Беспокойные ожидания войны в мире

Международная ситуация в начале 1935 г. была тревожной, говорили о приближении войны. Некоторые предсказывали, что она вспыхнет в ближайшее время. Отдельные государственные деятели выдвигали конкретные планы, отличавшиеся разным видением мира и его будущего. В ежегодном послании конгрессу 4 января 1935 г. Рузвельт, пессимистически оценивая развитие событий, предупреждал народ США: "Многие прежние распри вышли на поверхность, старые эмоции разбужены, возникло новое стремление к вооружению и обретению мощи". Действительно, в этот период Япония, Германия и Италия потребовали пересмотра установленного мирового порядка. Япония, первая приступившая к завоеванию новых территорий, оккупировала Маньчжурию, а затем ее войска вторглись в Северный Китай, установив контроль над значительной частью страны. В декабре японское правительство заявило о расторжении Вашингтонского соглашения о морских вооружениях, заключенного тринадцать лет назад между Америкой, Англией, Японией, Францией и Италией. Поэтому в центре внимания Вашингтона находилась политика Токио. Важно было определить: какие действия Япония могла предпринять в Китае, в отношении Советского Союза и на Тихом океане. В целом, как уже отмечалось, на Западе неоднократно высказывались мнения о возможном советско-японском конфликте. Рузвельт старался определить реальность прогнозов. Внешнеполитические ведомства США в это время были заняты изучением дальневосточной ситуации. Посольство США в Токио следило за основными тенденциями американо-японских отношений, за ускоренным строительством японского флота, требованиями признания равенства флотов между США, Великобританией и Японией. Последняя настойчиво и почти в ультимативной форме заявляла об этом. Но в Вашингтоне не намерены были уступать. Напротив, там решили занять твердую позицию. 27 декабря 1934 г. американский посол в Токио Джозеф Грю составил большой доклад о значении военно-морского флота США в связи с ситуацией на Дальнем Востоке1. В нем было изложено соотношение военно-морских сил между государствами на Тихом океане и в первую очередь между Японией и США. Отметив обострение японо-американских отношений, посол в подтверждение ссылался на Лондонскую конференцию США, Великобритании, Японии, Франции и Италии. Разногласия между ее участниками, констатировал посол, серьезны. Американское правительство обязано отстаивать и защищать свои позиции. Цели японских экспансионистов ясны: они намерены добиться контроля в области торговли и господствующего политического влияния в Китае, на Филиппинах, в Сингапуре, Сиаме, Приморских провинциях, Владивостоке. Их обширные планы будут проводиться путем сочетания дипломатии и применения силы. Военный бюджет армии и флота Японии на 1935 — 1936 гг. составлял около 47% от объема национального дохода. В стране быстрыми темпами шла милитаризация. Грю призывал США и Великобританию к сотрудничеству в целях защиты позиций в Восточной Азии и на Тихом океане. Нужен единый фронт. Говоря о положении США, он вспоминал, что в свое время президент Теодор Рузвельт проводил политику "большой дубинки" в Латинской Америке. Наступило время, когда следовало подумать о ее применении и на Дальнем Востоке. Касаясь советско-японских отношений, Грю отмечал, что войну Японии против СССР предотвратила интенсивная подготовка русских к защите Владивостока и Сибири, и настойчиво призывал США "также адекватно готовиться встретить любые неожиданности на Дальнем Востоке". Полученный доклад посла был внимательно изучен в госдепартаменте, в том числе и государственным секретарем К. Хэллом. Разделяя высказанные им мысли, он направил этот документ президенту Рузвельту. Одновременно в начале января 1935 г. руководитель дальневосточного отдела госдепартамента С. Хорнбек, признанный знаток международных отношений на Дальнем Востоке, также составил аналитический доклад о политике США в этом регионе. Он отмечал обострение американо-японских противоречий и подчеркивал, что это — самая важная проблема для Вашингтона. По существу можно говорить о конфронтации между двумя морскими державами, которая, вероятно, станет со временем кризисом. Американцам следовало бы придерживаться, по мнению Хорнбека, известного принципа: говорить мягко, как при политике "доброго соседа", но применять дипломатию "большой дубинки" на Дальнем Востоке. Налицо было совпадение точек зрения двух дипломатов3. Однако в отношениях с Японией, считал С. Хорнбек, желательно по возможности избегать выдвижения новых вопросов, добиваться заключения морского договора на американских условиях. Так как Япония уважает только силу, США следовало бы быстро создавать мощный военно-морской флот, увеличивать армию. Флот должен быть настолько могущественным, чтобы ни одна страна в мире не осмелилась атаковать Америку. С Японией не следует допускать обострения отношений, тем более военного столкновения, можно согласиться на заключение с ней договора о ненападении. В отношении Китая, писал Хорнбек, целесообразно проводить политику "открытых дверей", не признавать захвата японцами Маньчжурии в январе 1932 г., выступать совместно с Великобританией против японских притязаний в Китае. В докладе Хорнбека значительное внимание уделялось американо-советским отношениям на Дальнем Востоке. Он рекомендовал развивать торговые и экономические отношения с Москвой, но с учетом интересов США в этом регионе. Важно помнить, отмечал он, что рост экономического могущества Советского Союза привлекает внимание Японии, сдерживает ее от безрассудных авантюр. В то же время правительству США нельзя не учитывать во взаимоотношениях с Советским Союзом проблему урегулирования американских претензий4. Одним словом, опытный дипломат предлагал главе внешнеполитического ведомства госсекретарю К. Хэллу идти на сближение с СССР в целях решения дальневосточных вопросов, стоявших перед Вашингтоном. Военное министерство США также не осталось в стороне от прогнозов и рекомендаций. Оно пристально наблюдало за развитием событий на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана, изучало официальные выступления и речи государственных деятелей, в том числе представителей японской армии и флота, действия Японии в Китае. 7 января 1935 г. военное ведомство представило госдепартаменту меморандум, в котором давались анализ и оценка политической и военной обстановки на Дальнем Востоке. Прежде всего отмечалось быстрое продвижение Японии в Северном Китае, установление контроля над его провинциями, ее стремление к захвату Внешней Монголии как важного плацдарма для наступления в направлении о. Байкал. Военные аналитики полагали, что в Токио не осмелятся вступить в вооруженный конфликт с любой державой на Тихом океане до тех пор, пока Япония не решит спорные вопросы с Россией, либо путем войны, либо посредством заключения соответствующего договора. Поэтому в 1933—1934 гг., констатировалось в докладе, японское правительство, укрепляло свои позиции в Маньчжурии, проводило активную политику в Китае и в направлении Внешней Монголии. Одновременно японская армия готовилась к войне против России. Этим целям была подчинена и ее программа перевооружения, включавшая моторизацию, механизацию и модернизацию вооружения, усовершенствование организации соединений. Как только это будет сделано, Япония, несомненно, предпримет решающие шаги для укрепления своих позиций в Азии, причем до наступления военного конфликта на Тихом океане. Эксперты отмечали, что в Токио учитывали широкие военные приготовления СССР на Дальнем Востоке. Поэтому в армейских кругах группа экстремистов во главе с генералом Садао Араки настаивала на военных действиях против России, открыто заявляла о захвате советского Приморья. Другие представители японского военного командования сомневались в успехе рискованной кампании и предлагали сначала провести перевооружение армии, а затем только атаковать Советскую Россию. По мнению аналитиков военного ведомства США, такую вооруженную акцию в Токио намечено было предпринять до конца 1936 г. Первостепенной задачей при этом японское высшее командование считало установление контроля над Северным Китаем с целью подготовки войны против России5. Такова была оценка военным ведомством США положения на Дальнем Востоке и планов Японии. Объективно она отражала реальное положение дел. Характерно, что посол Буллит, только что посетивший Японию и Китай, тоже представил 8 января в госдепартамент меморандум. Предпринятое им путешествие в Азию имело целью ознакомление с положением дел в Японии и Китае. Его доклад был опубликован в официальном издании госдепартамента в сокращенном виде. В частности, в нем нет впечатлений Буллита о его поездке по транссибирской железной дороге из Москвы во Владивосток. Непонятно, в силу каких причин и соображений составители решили не печатать его полностью6. Во время поездки в Азию Буллит встречался со многими государственными деятелями, политиками и дипломатами. Он получил обширную информацию для анализа и понимания ситуации на Дальнем Востоке. Его интересовало внутреннее положение в Японии, Китае, настроения в высших сферах власти, их планы. В Японии к нему отнеслись несколько сдержанно, хотя внешне было проявлено максимальное внимание и соблюден дипломатический этикет. Император во время аудиенции, как и следовало ожидать, много говорил о любви к миру и важности взаимопонимания и доверия между государствами и народами, в частности между Японией и США. По существу произошел обмен дипломатическими любезностями, не более. Министр иностранных дел Японии Коки Хирота в беседе с Буллитом касался главным образом японо-советских отношений, а это больше всего интересовало посла. По мнению Хирота, переговоры о КВЖД скоро должны были быть завершены. Русские демонстрировали серьезную обеспокоенность возможным нападением японской армии. Посол заметил, что отсутствие пакта о ненападении негативно сказывается на отношениях между Москвой и Токио. Министр горячо убеждал посла в том, что он активный сторонник мирного урегулирования всех вопросов с советским правительством и решительный противник войны. Такого же мнения был и император, который решал все важные внешнеполитические вопросы. Он утверждал каждую речь Хирота перед его выступлением в парламенте. Хирота часто консультировался у императора, получал от него советы и рекомендации. Буллит встречался также с руководителями известных крупных концернов "Митцуи", "Митцубиси", главой банка Японии и другими представителями делового мира. Все они говорили о финансовых трудностях страны, которые могли быть преодолены лишь в течение двух лет. Министр финансов и директор государственного банка Японии жаловались на высокие цены на серебро. Это создавало дополнительные проблемы в деле экономического освоения ресурсов Маньчжоу-Го. Буллит остался недоволен встречами с японскими лидерами. "Все беседы были настолько официальными по форме, что ничего интересного они не содержали", — заключил он. В Токио Буллит имел продолжительную беседу с полпредом К.К. Юреневым. Обсуждались японо-советские отношения. Полпред заявил об успешном окончании в ближайшем будущем переговоров относительно КВЖД. В следующем году могут быть урегулированы и другие вопросы советско-японских отношений. Правительство Японии, подчеркивал полпред, отказалось от идеи атаковать в 1935 г. Сибирь. Оно обеспокоено превосходством советских воздушных сил, а также необходимостью усиления артиллерии и совершенствования транспортной службы. Для этого японцам надо время — по крайней мере до весны 1936 г. Поэтому полпред не ожидал военных акций со стороны Японии до этого времени. Откровенность и трезвость суждений полпреда вызвали повышенный интерес у Буллита. Ведь госдепартамент поручил ему предпринять столь далекое путешествие в страны Азии для того, чтобы составить собственное мнение, в частности о возможности и времени начала японо-советской войны. Юренев в ходе беседы высказал ряд соображений, которые были для Буллита в определенной мере неожиданными. Он сказал, что в японских официальных кругах говорят не только о войне против СССР, но также и против США в случае благоприятных условий. Этого не следовало бы недооценивать. Тем более, что соотношение флотов в Тихом океане складывалось в пользу Японии с точки зрения количества кораблей, качества подготовки офицеров-моряков, их боевой выучки. Видимо, эти слова заставили задуматься Буллита, но он не комментировал их и воздержался от высказывания собственного взгляда. Он мысленно воспроизводил беседу с М.М. Литвиновым перед его отъездом из Москвы в октябре. Многое совпадало. Министр Хирота также утверждал, что пока вооруженного конфликта между Японией и Советским Союзом не предвидится. Из Токио американский посол направился в Нанкин. Во время пребывания в Китае Буллит встретился со многими официальными лицами. В Бейпине у него была беседа с послом Янь Хойцином, который только что прибыл из Москвы и не собирался более туда возвращаться. Янь Хойцин говорил о подготовке японцев к экспансии во Внутреннюю Монголию с целью захвата всех провинций севернее Желтой реки. Для этого им не потребуется большая армия — достаточно всего 50 тыс. солдат. Чан Кайши не собирается оказывать сопротивления. Скорее он уступит требованиям японцев, если только США и Великобритания не объединятся и не выступят в защиту территориальной целостности Китая. От их политики зависит будущее страны. Иных взглядов придерживался президент исполнительного юаня (премьер-министр) и исполнявший обязанности министра иностранных дел Ван Цзинвей. С ним Буллит обсуждал преимущественно китайско-советские отношения. На его вопрос о перспективах отношений между Нанкином и Москвой Ван Цзинвей ответил, что нет оснований надеяться на их улучшение, так как советское правительство поддерживает коммунистическое движение в Китае. К тому же Япония выступает решительно против сближения Китая с СССР. И если только обозначится сотрудничество этих двух государств, в Токио немедленно предпримут военные действия против Нанкина7. В Пекине Буллит сказал военному атташе США в Китае В.С. Дриздолу, что Советы обращают особое внимание на укрепление государственных границ с Китаем и Маньчжурией8. При встречах с Сунь Ятсеном и Кун Сямси американский посол говорил о сложной ситуации на Дальнем Востоке, угрозе японской экспансии и необходимости объединения государств, заинтересованных в урегулировании проблем Азиатско-Тихоокеанского региона, в частности защите независимости Китая9. В целом пребывание в Японии привело Буллита к выводу, что японское правительство ведет военную подготовку быстрыми темпами и это делает, по его мнению, войну неизбежной10. Сторонники примирения с Японией полагали, что для США неразумно занимать в отношении нее непримиримую позицию. Лучше придерживаться политики компромиссов, дабы по возможности направить экспансию Токио в северном направлении, тем более что экстремистская группировка открыто призывала к войне против СССР. Эта проблема обсуждалась и в прессе. В случае вооруженного конфликта между Японией и Россией ситуация на Дальнем Востоке коренным образом изменилась бы. В частности, заместитель госсекретаря Вильям Кэстл опубликовал в "Нью-Йорк Геральд Трибюн" статью, в которой рекомендовал не обострять отношений с Японией, а придерживаться политики сближения с ней. Уолтер Липман в той же газете 22 января 1935 г. в статье под названием "Новое в японо-американских отношениях" отмечал, что капиталовложения США на Дальнем Востоке гораздо меньше, чем Великобритании. Ее инвестиции в Китае в шесть раз больше американских. "Объективный анализ, — подчеркивал Липман, - приводит к заключению, что на Дальнем Востоке мы не имеем экономических интересов, которые бы требовали борьбы с Японией". Поэтому Соединенным Штатам Америки не следовало бы выступать основным защитником интересов западных держав. Таким образом, Липман предлагал придерживаться нейтралитета на Дальнем Востоке. Подобные взгляды высказывал и известный журналист Франк Саймоне в газете "Вашингтон Стар" от 30 декабря 1934 г. Он недоуменно спрашивал: "Велики ли интересы США в Маньчжурии и Китае, чтобы воевать с Японией?" И отвечал: "Нет". Повышенное внимание Буллита и внешнеполитических ведомств к положению на Дальнем Востоке объяснялось в значительной мере тем, что Япония денонсировала Вашингтонский договор. Это вызвало обеспокоенность официальных правительственных кругов и оживленное обсуждение в прессе. В США в целом преобладали антияпонские настроения. Отношения с Японией становились все более холодными. Америка увеличивала свои морские вооружения. 28 ноября 1934 г. военно-морской министр Клод Свенсон представил Рузвельту меморандум, в котором обратил внимание президента на широкое строительство японцами торгового и военного флота. К этому документу была приложена таблица, показывавшая динамику роста строительства кораблей в США и Японии. Внимательно изучив меморандум, президент дал указание министру обсудить еще раз вопрос об ускорении строительства на американских верфях тяжелых и легких крейсеров, скоростных эсминцев, а также о создании военных баз на Филиппинах, Гуаме, Гавайях, Алеутской гряде островов и атолле Мидуэй. 2 февраля 1935 г. сенатор Мак-Аду заявил: "Я сторонник сильного флота для защиты американских интересов везде и при всех обстоятельствах. Я рад, что Вашингтонский договор денонсирован. Это даст нам возможность поступать так, как нам нужно"11. В 1934 —январе 1935 г. в прессе США развернулось широкое обсуждение американо-японских отношений. В ходе дискуссии обозначились два течения в американской политике касательно Японии. Некоторые аналитики выступали в защиту провозглашенной в начале января 1932 г. доктрины Стимсона, не признававшей оккупацию Японией Маньчжурии, и требовали занять твердую позицию в отношении Токио. 4 января 1935 г. в журнале "Афферс" была опубликована статья, в которой говорилось, что целью Японии является стремление к установлению господства над обширной территорией с населением 400 млн жителей, лежащей между Сибирью на севере и французским Индокитаем на юге. Этот район богат минеральными ресурсами и представляет огромный рынок. В этих условиях США и Англия должны удерживать безраздельный контроль над Тихим океаном, им необходимо сближение и координация политики. В газете "Вашингтон Пост" от 13 января 1935 г. сообщалось, что сенатор У. Кинг (штат Юта) предложил комитету по иностранным делам сената обследовать острова, находившиеся под мандатом Японии, провести'морские маневры с участием 170 надводных судов, 477 самолетов и 155 тыс. моряков. Проведение учений предусматривалось в обширном районе, начиная с Сан-Франциско, Сан-Диего и Сан-Педро и кончая Гавайями, атоллом Мидуэй. Президент Рузвельт видел нарастание опасности на Дальнем Востоке. Являясь противником Японии, он увеличил морской бюджет на строительство новых военных кораблей и самолетов. А командующий флотом США адмирал А. Ривс объявил о проведении с 3 июня по 10 июля крупных маневров.

В Токио попытались ослабить нараставшую нежелательную напряженность в отношениях с США: 27 февраля японский посол в Вашингтоне Сайто предложил госдепартаменту приступить к переговорам о заключении пакта о ненападении, но получил отказ. Недовольный Сайто тогда заметил, что США также проявляют активность в Китае. Заместитель госсекретаря У. Филлипс рассерженно парировал: "Мы же не упрекаем Токио в недопустимых действиях в Китае". Поведение японского посла вызывало в официальных кругах Вашингтона недовольство: "Он говорит слишком много и в слишком агрессивном тоне"12. Некоторые считали его больше пропагандистом, чем дипломатом. Вскоре Сайто был отозван из Вашингтона, хотя это существенно не повлияло на японо-американские отношения, ибо Япония продолжала следовать прежнему курсу: увеличивала армию, проводила ее модернизацию. В японской прессе обсуждались проблемы подготовки к войне. В январе военный и морской министры Японии призвали к увеличению военных расходов. 31 января генерал Хаяси Тэцуд на заседании бюджетной комиссии заявил, что военное министерство изучает вопрос о дальнейшем перевооружении армии, для чего потребуется 200 млн йен. Морской министр адмирал Осуми допускал возможность проведения "третьей программы пополнения флота" в случае неудачных переговоров о морском соглашении с Англией и Америкой. Наблюдая за политической жизнью Японии, К.К. Юренев 25 января писал заместителю наркома Б.С. Стомонякову: "Положение в стране неспокойное, среди населения растет недовольство. Парламент беспомощен. Попытки кабинета установить сотрудничество двух ведущих партий — Сэюкай и Минсеито провалились. Кабинет Окада находится в состоянии непрерывного конфликта с партией Сэюкай. Военные требуют увеличения военных ассигнований"13. Вопрос о вооружении находился в центре внимания сессии японского парламента. Газета "Токио Осахи" 3 января 1935 г. констатировала разброд в правительстве и обособленность отдельных министерств. При обсуждении неблагоприятного развития американо-японских отношений в правительственных ведомствах, и в первую очередь в госдепартаменте, старались выяснить и определить позицию Советского Союза на Дальнем Востоке, его намерения и возможности сотрудничества. А для этого нужно было постараться урегулировать нерешенные проблемы. 31 декабря 1934 г. исполнявший обязанности поверенного в делах Б.Е. Сквирский посетил госдепартамент и беседовал с госсекретарем Хэллом, который мрачно заметил: "С вашингтонскими договорами дело кончено". По мнению заведующего дальневосточным отделом госдепартамента СК. Хорнбека, англичане на Дальнем Востоке проводят политику защиты своих интересов, маневрируют между Японией и Америкой, стараются выступать в роли посредника; США всячески будут избегать вооруженного столкновения с Японией; в случае советско-японской войны симпатии Америки будут на стороне СССР, но она не присоединится ни к одной стороне14. В политических и деловых кругах Вашингтона с нетерпением ждали приезда Трояновского с новыми предложениями, как об этом сообщала пресса. С ним связывали надежды на решение вопроса о долгах. Бывший сенатор Смит Буркхардт при посещении Б.Е. Сквирского сказал, что в госдепартаменте надеются на скорое окончание переговоров о долгах.

В январе 1935 г. Сквирский беседовал с заместителем и помощником госсекретаря У. Филлипсом и У. Муром. Они интересовались, возможно ли успешное завершение переговоров о долгах. Советник немедля ответил: это всецело зависит от американцев16. У. Мур мало верил в успех переговоров, скептически заметив: "Для урегулирования проблемы долгов потребуется, вероятно, десять лет". Он выразил сожаление, что советское правительство не приняло последнее предложение госдепартамента. Мур имел в виду согласие Вашингтона предоставить кредит Москве в сумме 200 млн долл. на пять лет. Оправдывая и защищая позицию своего правительства, Сквирский сказал, что подобные предложения руководство страны получало и от других государств. Но главное в другом: "Принять американское предложение, значит, расстроить наши отношения с другими странами. А это, конечно, не в наших интересах"17. После таких ответов в госдепартаменте и Белом доме сомневались, что советское правительство согласится принять американские предложения по выплате долгов правительства Керенского. Эта проблема оставалась открытой с октября 1934 г., с момента отъезда полпреда Трояновского в Москву. С 13 октября по 28 ноября 1934 г. А Трояновский находился в Москве. Он информировал правительство о положении в США, настроении в американских правительственных кругах. Встречаясь с членами правительства, он доказывал, что с США как с крупнейшей державой мира необходимо налаживать как политическое, так и торгово-экономическое сотрудничество. Важно урегулировать в этой связи проблему долгов, которая препятствовала развитию нормальных связей с Америкой. Полпред рассказывал об отношении официального Вашингтона к СССР, своем видении перспектив развития советско-американских связей. Эксперты изучили американский меморандум. И до отъезда Трояновского из Москвы в США политбюро 2 ноября 1934 г. вынесло по вопросу о долгах специальное решение, которое оставило мало надежд на принятие советских предложений американской стороной. Для возвращения в США полпред избрал не совсем обычный маршрут: не через Европу и Атлантику, а через Тихий океан. Ему было поручено посетить Японию, встретиться, если возможно, с официальными лицами, чтобы ознакомиться с их взглядами на японо-советские отношения. Поэтому его путь из Москвы пролегал через Токио, Гавайи, Сан-Франциско в Вашингтон. В Токио Трояновского встретили с большим уважением и вниманием. Посол невольно вспомнил, как строилось здание представительства, другие приятные минуты пребывания в этой далекой стране, во время которого он узнал и полюбил трудолюбивый народ Японии и его культуру. Полпред К.К. Юренев рассказал о жизни страны, ее экономическом и политическом положении. У Трояновского состоялись встречи с императором и многими друзьями. Но нужно было отправляться в США, где его ждали с большим нетерпением. Буллит несколько раз звонил в полпредство в Вашингтоне и настойчиво спрашивал: когда же, наконец, приедет Трояновский. Два месяца Трояновский находился в пути — 28 ноября он выехал из Москвы и прибыл в Вашингтон только в январе 1935 г. За это время произошли серьезные события. В СССР 1 декабря был убит СМ. Киров. В стране начались массовые аресты. Буллит получал обширную информацию о репрессиях в Ленинграде. Американская общественность восприняла это настороженно.

У многих ухудшилось отношение к Советскому Союзу. Оно стало особенно неблагоприятным после убийства Кирова. В декабре по возвращении из отпуска в Вашингтон политический советник Б.Е. Сквирский организовал большой прием, на котором присутствовало около 500 человек. Ему казалось, что он прошел в более или менее дружественной атмосфере. В этой связи в его дневнике 11 января появилась запись: "Кампания против нас не пошла очень глубоко"18. Как показали последующие события, это было не совсем так. Госдепартамент наблюдал за деятельностью советской дипломатии. Ее усилия были направлены на создание общеевропейской безопасности, прежде всего на заключение Восточного пакта как прочной основы для объединения сил миролюбивых государств против возможной агрессии. Литвинов встречался со многими политиками и дипломатами европейских стран, стремясь добиться от них одобрения этой идеи. Однако предложения советской дипломатии не встречали поддержки. Более того, некоторые государства оказывали противодействие. Германия открыто неприязненно относилась к этой идее. Польша меневрировала, оглядываясь на Германию. Англия проводила политику затяжек, выжидания и скрытого противодействия. Сложившаяся ситуация побудила Литвинова выдвинуть другое предложение — создать Постоянную конференцию мира при поддержке и участии США. Но и здесь его постигла неудача. В этом он убедился, как отмечалось выше, при дипломатическом зондаже в Берне во время беседы с Хью Вильсоном1 9 и окончательно — по получению телеграммы из Вашингтона от Сквирского. Поверенный в делах СССР в США Б.Е. Сквирский в телеграмме от 31 декабря 1934 г. сообщил Литвинову о беседе с госсекретарем Хэллом. На вопрос об отношении его и Рузвельта к проекту Постоянной конференции мира госсекретарь заявил, что он, одобряя усилия Литвинова в деле сохранения мира, воздерживается от вовлечения США в международную политическую организацию, Америка "не может связывать себя определенной позицией за или против проекта Литвинова"20. Причина тому — настроение народа. Прочитав депешу, нарком был очень огорчен, вспомнив, как президент Рузвельт обещал ему в ноябре 1933 г. широко поддерживать сотрудничество с СССР и другими странами в деле обеспечения всеобщего мира. 5 декабря 1934 г. М. Литвинов и министр иностранных дел Франции Пьер Лаваль подписали протокол по вопросам, касавшимся переговоров 0 заключении Восточного пакта. Это свидетельствовало о взаимном сближении двух правительств в интересах мира, их решимости в реализации идеи пакта, призванного стать фактором стабилизации мира в Европе, закрепляло сотрудничество Франции и Советского Союза в деле укрепления безопасности в Европе. Стороны обязывались принимать совместные усилия для заключения этого регионального пакта. К нему присоединилась Чехословакия. Английское правительство пыталось похоронить идею Восточного пакта. Во время пребывания главы французского правительства Фландена и министра иностранных дел П. Лаваля в Лондоне 1 — 3 февраля 1935 г. вопрос о пакте по существу не обсуждался. Английский премьер Р. Макдональд усердно доказывал, что такой пакт не нужен, его Германия не желает, следует думать о примирении и сближении с ней. 13 февраля полпред в Лондоне И.М. Майский прямо и открыто заявил британскому правительству о том, что оно обеспокоено "лишь безопасностью на Западе и не интересуется Востоком и Юго-Востоком", где оно готово "предоставить Гитлеру свободу действий"21. Отказ Германии и Польши от участия в Восточном пакте помешал осуществить эту идею. С 4 по 9 декабря 1934 г. между наркомом внешней торговли СССР А.П. Розенгольцем и министром торговли и промышленности Франции Полем Маршандо происходили переговоры по вопросу торговли. Были рассмотрены возможности* открытия Советскому Союзу на французском рынке кредита, его размеры, срок и определение ежегодного процента. Кредит предназначался для уплаты по заказам, оформление которых произведено в течение года. Французским экспортерам предоставлялись гарантии кредитов. Был подписан протокол о торговых отношениях между СССР и Францией22. 27 ноября 1934 г. между правительствами СССР и Монгольской Народной Республики было заключено джентльменское устное соглашение, а затем подписан протокол, предусматривавший взаимную поддержку в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения и оказания друг другу помощи в случае нападения какой-нибудь третьей стороны23. Это имело большое значение. В Вашингтоне не могли не считаться с этим. Довольно симптоматичным было и другое, не совсем благоприятное для госдепартамента известие. В день отъезда Трояновского из Москвы в советских газетах было опубликовано сообщение ТАСС по поводу появления в иностранной прессе сведений о возможности англо-советского кредитного соглашения, предусматривавшего частичное возмещение английским держателям русских дореволюционных займов. ТАСС опровергло подобную информацию, отмечая, что никакие переговоры не велись и не могли вестись, так как вопрос о кредитах не связан с вопросом о долгах24. 6 декабря 1934 г. американский дипломат Норман Дэвис во время беседы с полпредом И.М. Майским выразил сожаление о том, что между СССР и США все еще нет никакого соглашения по экономическим и финансовым вопросам, и это негативно сказывается на отношениях между двумя странами. Он просил "как-нибудь уладить это дело поскорее". "Дело не за нами", — ответил Майский и согласился с тем, что "США должны изменить свою позицию в вопросе о долгах и кредитах"25. Через две недели, 21 декабря, Дэвис вновь встретился с Майским. Разговор шел о неспокойном положении на Дальнем Востоке, об агрессивности Японии. В этой ситуации многое зависит от советско-американских отношений. "Надо ликвидировать в срочном порядке все финансовые и экономические споры, ибо тесное сотрудничество США с СССР крайне необходимо для урегулирования больших политических проблем"26. По приезде в Америку Дэвис собирался говорить на эту тему со своим правительством и президентом.

Таким образом, советская дипломатия за время путешествия Трояновского через Тихий океан много сделала. То был выигрыш во времени, но, на наш взгляд, он не являлся главной целью. Первостепенное значение имело выяснение отношений Москвы с Францией и Англией, возможностей развития торгово-экономических связей, условий получения кредитов. 28 января, по возвращении в США, Трояновский нанес визит госсекретарю Хэллу, рассказал о своих впечатлениях от пребывания в Японии, встречах и беседах со многими официальными и неофициальными лица ми, в том числе императором, представителями армии и флота. После ознакомления с оценками положения на Дальнем Востоке, сделанными послами Д. Грю и У. Буллитом, экспертом С. Хорнбеком, военным министерством, Хэллу было интересно мнение полпреда. Трояновский обратил его внимание на то, что Япония быстро вооружалась, ее армия уже насчитывает от 300 до 400 тыс. человек, она имеет 900 самолетов, ее подводные лодки находятся в районе Владивостока. Она занята экономическим освоением Маньчжурии, испытывает серьезные финансовые затруднения. Экстремисты обсуждали планы продвижения в направлении Внешней Монголии. Пока армия и флот контролируются правительством и народом. В официальных кругах страны, особенно среди военных, отношение к Советскому Союзу и к США настороженное. Из всего увиденного Трояновский сделал вывод о необходимости объединенных действий России, США и Англии27. Хэлл внимательно выслушал посла, но не стал обсуждать эту тему. Его больше интересовало другое — с чем приехал полпред из Москвы, какие предложения он привез по поводу уплаты долгов. Он напомнил, что более 12 месяцев продолжались переговоры о долгах, но никаких результатов нет. Это породило недовольство, в адрес госдепартамента усилилась критика. Слова Трояновского о том, что по урегулированию проблемы долгов он привез "мало или ничего нового"28, вызвали недоумение у главы внешнеполитического ведомства. Было решено уточнить, что имел в виду полпред. 30 января в полпредстве в течение полутора часов шла беседа между Буллитом и Трояновским о долгах, претензиях и кредитах. Полпред сообщил, что наркомы Литвинов, Розенгольц и Гринько недовольны предложенной американской стороной схемой: за уплату долга в 100 млн долл. получить от американского правительства 100 млн долл. в виде займа и 100 млн долл. в форме кредита. В конце беседы Трояновский сказал, что он встречался со Сталиным, который, пожелав сотрудничества и дружбы с США, выразил готовность правительства вести торговлю с Америкой на основе оплаты за покупки наличными, золотом, поскольку в кредитах отказывают29.

Полученная информация разочаровала Хэлла, его помощников и советников. Они стали готовиться к предстоящей встрече с Трояновским в госдепартаменте, которая состоялась 31 января с участием госсекретаря, его помощника Мура, посла Буллита и заведующего восточноевропейским отделом Келли. Полпред сообщил, что советское правительство придерживается прежних предложений — получение долгосрочного финансового кредита в сумме 200 млн долл. со сроком на 20 лет с 7% годовых. Делать закупки скота и других сельскохозяйственных продуктов оно не намерено. Это было уже изложено в меморандуме в августе 1934 г. Предложения госдепартамента неприемлемы, поскольку они могут испортить отношения с другими странами. Госсекретарь дал понять, что разговаривать больше не о чем. Трояновский встал, попрощался и ушел. Тягостная встреча продолжалась всего 5—10 минут30. Трояновский строго придерживался постановления политбюро, принятого 2 ноября. Оно гласило: "Поручить Трояновскому сообщить Рузвельту, что при тщательном изучении всего комплекса вопросов о взаимных претензиях высшие правительственные инстанции не нашли возможным отступить от той позиции, которую Советское правительство до сих пор занимало в этих вопросах"31. Полпред обязан был твердо следовать этим указаниям.

Начавшийся 1935 год, как и предыдущий, оказался малоутешительным. Москву и Вашингтон ожидали серьезные испытания. Между странами выявились крупные расхождения. Несмотря на рост международной напряженности, политическое сотрудничество все еще не принимало конкретные формы, что порождало разочарование в Москве. Идея заключения пакта о ненападении и поддержании мира заинтересованными государствами на Дальнем Востоке не реализовывалась. Огорчения вызывали и другие нерешенные вопросы. В частности, переписка о выделении территории на Воробьевых горах для строительства американского посольства тянулась год и не дала никаких результатов. По этому вопросу создавались комиссии и подкомиссии, но дело не сдвинулось. Некоторые вопросы о консульстве решались тоже чрезмерно медленно. По большинству из них шли бесконечные разговоры и обсуждения. Все это негативно отражалось на отношениях между СССР и США. Особенно недовольны были американцы неурегулированностью вопроса о долгах, отказом советского правительства их платить на предлагаемых и м и условиях. Когда полпред А.А. Трояновский уезжал в октябре из Вашингтона в Москву в отпуск, госдепартамент вручил ему меморандум об условиях урегулирования долговых претензий и кредитах, в нем были изложены предложения Вашингтона. Они были невыгодными для советского правительства, которое ставилось в большую зависимость в вопросе кредитов от Экспортно-импортного банка. К этому времени довольно ясно обозначилась позиция американцев. Они не шли на компромиссы, хотя советское правительство сделало ряд уступок. Причем в Москве определились два подхода к проблеме. Полпред Трояновский склонен был к поискам компромиссов и уступок в вопросе об уплате долга Керенского и условий получения кредитов. Однако нарком иностранных дел М.М. Литвинов и его заместитель Н.Н. Крестинский постоянно акцентировали внимание на том, что уплата долга Керенского могла создать прецедент для ряда европейских стран, в частности Франции, Англии и других, которые выдвинули бы аналогичные требования об уплате старых долгов. Советское правительство не в состоянии было взять на себя обязательства по возврату таких крупных сумм. Решения этой сложной проблемы на американских условиях могло неблагоприятно отразиться на позитивно складывавшихся политических отношениях Советского Союза с Францией, с которой намечалось сближение и взаимопонимание в оценке европейской ситуации. Итак, переговоры о долгах, претензиях и кредитах, происходившие более года, зашли в тупик, они оказались безрезультатными. В отношениях между США и СССР создалась кризисная ситуация.