Мой нежный варвар

Глава 13

Птолемей нахмурился и встал с трона, когда Майет вошла в палату.

— Ты не вовремя! Я говорю о важных делах с военачальником Телефусом.

— Простите, мой повелитель. — Она одарила его одной из своих самых лучезарных улыбок. — Я просто подожду здесь. — Она кивнула военачальнику с каменным лицом и напыщенному визирю Птолемея, имени которого не смогла вспомнить.

— Я буду тиха, как мышь, — заверила она.

Царь был немногословен с военачальником.

— Продолжайте поиски. Я хочу, чтобы с этим покончили раз и навсегда.

Майет вздохнула и поиграла браслетами, позвякивая ими друг о друга.

— Это все, ваше высочество? — спросил Телефус.

— Все.

Военачальник и визирь поклонились, но Майет чувствовала их враждебность. Во взгляде Птолемея мелькнуло недовольство.

— Почему ты ослушалась моего приказа и пришла сюда, когда я ясно приказал тебе быть у себя?

— Что происходит в городе? — спросила она. Птолемей был резок, и она поняла, что он не верил ее напускной наивности. — Я слышала, что…

— Принц Кайан и его последователи пытались ограбить храм. Кто-то вызвал городскую охрану. Произошло столкновение. Трое моих солдат убиты, также погибли четверо или пятеро невинных, молившихся в храме. Я отправил вооруженные отряды, чтобы они разыскали принца Кайана и привлекли его к ответу за эти убийства.

— Почему он так поступил?

— Он бактриец. Горный разбойник, ослепленный роскошью Александрии. Думаю, он рассчитывал, что ему сойдет это с рук.

— Мне жаль.

— Почему это тебе жаль? Ты здесь ни при чем. Это же пустяк. Александрия влечет к себе как разбойников, так и богачей. Грабители будут найдены, отданы под суд и казнены.

— Даже дети?

Птолемей протянул к ней руки.

— Иди ко мне!

Она с принужденной улыбкой позволила заключить себя в объятия и даже положила голову ему на грудь. Как странно, что человек, которому она прежде всецело доверяла, стал ей так противен.

— Принц Вал еще очень молод, — сказала она, — Его брату нет и семи лет. Царское правосудие не сможет…

— Если мы простим сыновей Кайана, мы превратим их в кровных врагов. А остальные грабители поймут, что в их деле выгодно использовать мальчиков, В городе умножится разбой, и жителям будет опасно выходить на улицу, даже в собственном доме их смогут ограбить. Нападение на храм — это осквернение богини Исиды. Законы Греции и Египта ясно оговаривают такие случаи. За первую попытку грабежа разбойникам отрубают правую руку. Убийц приговаривают к смертной казни. Если тебя это порадует, я прикажу пощадить младшего мальчика, если только его поймают живым. Ему просто отрубят правую руку.

Ее сердце сжалось.

— Старшего арестовали в храме, и он пытался оказать сопротивление.

— Как десятилетнего мальчика можно казнить за убийство? Вы же не можете обвинить его в том, что он…

— Нашлись свидетели, которые подтверждают его вину. Его поймали, когда он сжимал в руке окровавленный нож. Я вынес приговор сразу после рассвета. Даже не думай возражать! Его повесят на закате на площади перед библиотекой.

— Что?

Уж не ослышалась ли она?

— На площади. На той, что расположена между библиотекой и усыпальницей Александра.

— Но это же чересчур сурово… — еле слышно вымолвила она. — Я понимаю, он должен быть наказан, но… может быть, можно как-то…

Он обнял ее и поцеловал в губы.

— Шшш… — прошептал он. — Не думай больше об этом. Ты не должна будешь смотреть на казнь. Никто не осудит тебя за то, что ты останешься во дворце. После того как ты была больна прошлой ночью, следует избегать событий, которые могут взволновать тебя. Но мне, как ты понимаешь, придется быть там и проследить, чтобы мой приказ был выполнен как подобает.

Он провел пальцем по ее нижней губе.

— Это начало болезни сделало тебя такой несговорчивой вчера.

Она погладила его по руке и, повернувшись, прислонилась к нему спиной. Он обнял ее и поцеловал в пробор.

— Простите меня, если я обидела вас, — сказала она. — У меня было время подумать, и я осознала всю мудрость вашего решения относительно того, чтобы я стала вашей женой.

— Хорошо! — Он снова обнял ее. — Сейчас возвращайся в свои покои и дай мне возможность заниматься государственными делами. Я приду к тебе днем, обещаю.

Она пожала ему руку и опустила взгляд, не решаясь посмотреть Птолемею в глаза. На его среднем пальце был массивный золотой перстень с вычеканенной на нем львиной головой. Майет взглянула на него и сделала резкий вдох. Этот перстень…

Это был перстень Александра.

Александр приказал сделать его в память о своем друге Гефесте, трагически погибшем у Гамадана. Она в последний раз видела этот перстень на руке Александра. Он поклялся никогда не снимать его ни в этой жизни, ни в следующей.

Александр.

Из ее груди вырвался сдавленный крик, колени Майет подкосились, и ее захлестнула волна воспоминаний… Смерть Александра в Вавилоне… Предательство Пердикки… В ее памяти проносились лица, голоса. Крик ее новорожденного младенца, которого она передала Кайану. Эхо собственных слов донеслось до нее сквозь годы.

…Ты должен отвезти моего сына на нашу родину, в горы. Ты, самый дорогой для меня человек на свете, должен вырастить его и сделать принцем.

…Отыщи другого ребенка, сына персиянки и грека, светловолосого и светлокожего, как мои младенец. Я поменяю их и объявлю найденыша своим сыном.

— Это невозможно, — ответил Кайан.

Она вспомнила свой ответ. Он возник в ее памяти и был чист и ясен, как капля из согдианского горного потока.

…Кто обратит внимание на одинокого путника, едущего на бактрийском верблюде? Кому понадобится одинокий наездник с маленькой ношей? Бактрианские верблюды бегают быстрее всех на свете. Да, отсюда далеко до Двух Царств, греки никогда не смогут завладеть им…

Как Птолемей завладел Египтом.

Роксана. Ее звали Роксаной… Она была дочерью верховного принца Оксиарта и царицы Пари, правителей Бактрии и Согдианы. Она была вдовой Александра Македонского. Она была Роксаной, последовавшей вместе с Александром в Индию, где ее захватил правитель Индии, приказавший выжечь на ней клеймо… Она в отчаянии подменила своего новорожденного младенца на найденыша, чтобы враги не смогли убить ее сына, и семь лет томилась в плену в Македонии.

Ее сердце пронзали тысячи стрел. Голоса из прошлого тонули в нарастающем шуме. Она не ощущала боли, лишь чувствовала, как в ней зажглась пульсирующая звезда, сиявшая ярче, чем солнце в пустыне.

— Майет, что с тобой?

Она посмотрела Птолемею в глаза и узнала в нем не египетского фараона, а полководца, единокровного брата и соратника Александра Македонского.

— Почему? — спросила она. — Почему?

Земля разверзлась под ее ногами, свет погас, и она погрузилась в забвение.

Роксана узнала голос Птолемея. Ей показалось, что он доносился издалека. Она открыла глаза, увидела, что лежит в своей опочивальне, и снова сомкнула их.

Она все вспомнила!

Почему же она еще жива? Ее семь лет держали в плену в македонской темнице. Сначала царица Олимпиада, а потом ее заклятый враг, полководец Кассандр, убивший Олимпиаду. Семь долгих лет Роксана мечтала увидеть яркое синее небо, горы и зеленые долины. И когда пришел ее конец, когда она поняла, что Кассандр подослал к ней убийц, выпила отравленное вино, которое передали ей друзья, предпочитая яд мучениям и насилию. Она не собиралась стать развлечением для греческих солдат, особенно когда узнала, что они намеревались убить ее только после того, как по очереди овладеют ею.

Она ощущала вкус яда во рту… чувствовала, как холодные руки сжимают ее… понимала, что умирает. Она увидела, как Александр верхом на Буцефале скачет к ней по цветущему согдианскому лугу.

— Ты же говорил, что с ней ничего серьезного! А теперь ты заявляешь, что у нее лихорадка? — кричал Птолемей.

— Рецидив. — Она узнала голос Дьедхора, египетского врачевателя. — Ей нельзя было так напрягаться.

— Если она умрет…

— Нет, она не умрет, ваше величество, если будет принимать лекарства, что даю я.

Ложка стукнула о ее зубы. Она отбросила ее.

— Нет, не надо!

Птолемей поднес чашу к ее губам. Она вспомнила запах испорченного вина.

— Это яд, — прошептала она.

Дьедхор нагнулся над ней, и она ощутила его тяжелое дыхание.

— Госпожа, выпейте это!

— Это яд, — повторяла она и не понимала, было это наяву или она заново переживала события прошлого.

— Яд? — спросил Птолемей.

Она простонала и кивнула.

— Меня тошнит!

Это было правдой, но это чувство рождалось в ее сердце, а не в желудке.

Она спрятала лицо в подушки. Так много воспоминаний… Она увидела милое личико Цандера, прекрасное и бледное до такой степени, что сквозь кожу просвечивали голубые вены.

Да, Цандер, приемыш, которого она выдавала за сына Александра… нежеланное дитя, которое она полюбила… ее приемный сын, который прожил с ней несколько лет, считался принцем и умер на ее руках. Как она могла забыть своего любимого маленького Цандера?

Слезы выступили у нее на глазах и заструились по щекам.

Почему же она не умерла?

— Это яд, растворенный в вине, — прошептала она, вспоминая. — Я не стану его пить!

— Что еще за яд? — спросил Птолемей.

От боли в сердце она зажмурилась.

— Я не хочу умирать, — бормотала она, — мне хотелось прежде, но не сейчас.

С яростным воплем Птолемей схватил египтянина и поставил его на колени.

— Сам выпей то, что принес!

Лицо Дьедхора исказил ужас. Он пытался увернуться, но Птолемей запрокинул его голову и силой открыл рот. Дьедхор стонал, но Птолемей был непреклонен и влил вино в рот врачевателя.

Яд подействовал очень быстро. Через несколько мгновений египтянин уже не пытался бежать и лежал на полу, корчась в агонии.

Спустя некоторое время изо рта Дьедхора показалась пена, глаза закатились, и он испустил дух.

Птолемей сидел на краю ложа, качая ее на руках.

— Прости меня, — сказал он. — Мне очень жаль. Нельзя было доверять ему. Я должен был догадаться…

— Что? О чем догадаться? — Яд присутствовал в ее воспоминаниях, это случилось раньше… не сейчас. Но египетский врачеватель был мертв. Рабы унесли его тело.

— Выбросьте его на сорную кучу, — приказал Птолемей. — Пусть его сожрут бродячие собаки. — Он покрыл ее лицо поцелуями. — Ты же не пила это вино?

Она покачала головой. Она была обессилена и смущена. Она закрыла глаза и увидела мать, Волка, своего верного стражника, своего сына, Цандера и Александра, золотоволосого бога из снов, глядевшего на нее серо-голубыми глазами и улыбавшегося мальчишеской усмешкой.

— Он умер… — сказала она. — Он мертв, да?

— Да, — ответил Птолемей. — Он умер, но его смерть была слишком легкой. Его нужно было бросить в пустыне на гнездо скорпионов. — Он поцеловал ее в губы. — Я должен был это предвидеть. Он служил у Беренисы до меня. Это ее рук дело. Она пыталась отравить тебя, и я чуть было не помог ей.

О чем он говорит? Александр не служил Беренисе. Он был кровным братом Птолемея. Птолемей любил Александра. Почему он собирался бросить брата в пустыне на гнездо скорпионов?

Она закрыла глаза и погрузилась в полудрему, а, пробудившись, увидела, что наступил полдень. Она была одна в опочивальне, из сада доносилась музыка. Слуги заслонили окна цветными экранами, чтобы яркий свет не мешал ее сну.

Она вспомнила Кайана и резко поднялась. Вал! Птолемей собирался казнить сына Кайана на закате солнца. Если она будет лежать здесь и ничего не предпримет, Вал погибнет. Юрий решит, что она предала его.

Наконец ее жизнь собралась воедино, как кусочки картинки в игре Цандера. Она нужна Валу! Она нужна Кайану!

Она слишком долго была беспомощной пешкой в игре Птолемея.

Она наконец поняла, почему Птолемей так сильно хотел сделать ее своей царицей. Александр обещал короновать ее, если она родит ему наследника, который получит весь мир, завоеванный отцом. Но он не дожил до рождения сына, и она, никогда не желавшая быть царицей Македонии, так и не удостоилась этой чести.

Птолемей всегда был тенью брата. Если бы он взял в жены жену своего брата и сделал ее своей царицей… если бы она родила ему сыновей… тогда он считал бы, что превзошел Александра.

Бедный малютка Цандер, которого греки величали Александром IV, скончался больше года назад в македонской темнице. Птолемей считал, что наследник Александра умер, и считал себя преемником великого завоевателя. Но Кайан перехитрил всех и вырастил настоящего сына Александра в Бактрии.

Сын ждал ее там! Кайан пообещал ей это, а он ни в чем не обманул ее, ни разу не предал ее. Кайан все время говорил правду, а она отказалась ему верить.

Но… В ее голове возникла мысль, прекрасная и пугающая, и она едва не погрузилась в беспамятство, как тогда, когда увидела перстень Александра на пальце Птолемея.

Что, если Вал был ее сыном? Или маленький Юрий? «Нет! — сказала себе она. — Это невозможно!» Кайан не стал бы рисковать жизнью ее сына, привозя его с собой в Египет. Он был слишком дорог для Бактрии и Согдианы, а опасность очень велика. Конечно, ее сын, настоящий Александр IV, сейчас был в Бактрии, в безопасности у своего деда.

Нужно что-то делать, но что? Надо руководствоваться разумом, а не чувствами! Если она согласится стать женой Птолемея в обмен на жизнь Вала, то станет царицей Египта и сумеет выгодно использовать полученную власть.

Египет — самая могущественная страна мира. Разве можно сделать больше для Кайана и его сыновей… для ее собственного сына и ее страны?

Она открыла сундук с драгоценностями, вынула из потайного отделения кинжал, который подарила ей Геспер, и привязала его к ноге красным шелковым шарфом. Затем собрала самые прочные туники и одеяния, а в них спрятала золотые серьги, браслеты, амулеты, украшения с драгоценными камнями и два фивских парика. Раз ей придется вызволять мальчиков и спасаться бегством из Александрии, ей понадобятся все драгоценности, какие только она сможет унести.

Она не могла оставаться здесь в качестве царицы Птолемея! Птолемей солгал ей, украл ее прошлое, дал ей другое имя. Что хуже всего — он разделил ее с сыном! То, что он не знал, что ее сын жив, не имело значения. Он все равно виноват перед нею. Они были когда-то друзьями, но не больше. Лучше она будет проводить ночи в одиночестве, чем сидеть на троне рядом с человеком, которого не могла уважать.

Она надела свою самую красивую египетскую тунику и украсила волосы золотой диадемой, усыпанной драгоценными камнями. Затем она сделала то, что нужно было сделать.

Она подожгла дворец Птолемея!

Огонь сначала был небольшим, но скоро он распространится, вскормленный маслом из ламп и свитками. Живительно, она так любила науки, а сейчас уничтожала знания. Но жизнь Вала в опасности, и верховная принцесса Бактрии и Согдианы была полна решимости. Принцесса должна делать то, что необходимо делать!

Она швырнула свой узел в плетеную корзину и протянула ее первому попавшемуся на глаза рабу.

— Вызови для меня охрану. Немедленно! — приказала она.

— Но, госпожа… — возразил евнух. — Вы же больны. Царь распорядился, чтобы…

— Недоумок! — Она влепила ему пощечину. — Выродок! Значит, ты проспал и не слышал, что сказал посланник царя? Я отправляюсь на казнь варвара. Царь хочет видеть меня рядом, чтобы преподать урок жителям Александрии. Ты что же, берешь на себя смелость отменить царский приказ?

— Нет, что вы, госпожа! — в ужасе прошептал евнух.

— Дары я возьму с собой в храм Исиды. Это помощь тем, кто пострадал. Возьми корзину и ступай. — Она пошла вслед за ним. — Внизу меня уже должна ждать колесница и возница. Если я опоздаю, это будет стоить вам всем головы.

Когда Роксана подъезжала на колеснице к храму Исиды, ее сопровождала вооруженная стража. Она приказала им ждать и вышла, чтобы поговорить со жрицей. Роксана отклонила предложение стражника помочь отнести узел с одеждой и ответила, что отнесет его сама, тем самым проявив большее участие к пострадавшим.

Выбраться из дворца Птолемея оказалось намного проще, чем убедить Юрия переодеться в женскую одежду и надеть парик. Ей даже не удалось уговорить его расстаться с ножом.

— Он мне может понадобиться, — настаивал он. — Если ты предашь меня…

— Ну да, как же! — нетерпеливо перебила его она. — Тогда ты разрежешь меня на мелкие кусочки и скормишь крокодилам.

— Не крокодилам, а гиенам.

— Сиди спокойно, — сказала жрица, которая подводила сурьмой глаза мальчика. — И не трогай, пока не высохнет, иначе будешь похож на уличную девку, а не на послушницу храма.

Роксана щедро отблагодарила жрицу тремя золотыми браслетами, и та пообещала ей помолиться за них богине Исиде. Роксана не объясняла, зачем все это, а жрица не спрашивала. Когда Роксана возвращалась к колеснице, Юрий семенил за ней деланной женской походкой, неся корзину с одеждой и украшениями.

— Я сама доставлю эту одежду раненым, — сказала Роксана своему вознице. — Теперь мы едем к бухте, на улицу канатных мастеровых. — Она взглянула на Юрия, переодетого юной послушницей с крупным амулетом богини Исиды на шее. На маленькой жрице была туника и юбка в складку, доходившая почти до самых носков плетеных сандалий.

— Ты идешь? — спросила Юрия Роксана.

Тот что-то пробормотал, подобрал край юбки и вскочил в колесницу.

Возница стегнул лошадей.

— Куда ты едешь? — пронзительно закричала Роксана. — Я же велела тебе ехать на улицу, где канатные мастерские.

— Госпожа, я туда и еду.

— Нет, не этой дорогой. Езжай мимо библиотеки. Одна из раненых женщин продает фрукты возле главного портика усыпальницы Александра.

Возница, худощавый египтянин средних лет, пожал плечами и повернул лошадей. Мимо них проскакал солдат, за ним следующий. Когда Роксана и ее эскорт повернули за угол, им пришлось остановиться, чтобы пропустить отряд.

— Что случилось, Эндр? — спросил один из стражников Роксаны.

— Пожар! — ответили ему. — Пожар во дворце!

— Посмотрите, — сказал возница, указывая на небо, к которому поднимались черные кольца дыма.

— Отправляйтесь туда! — прокричала Роксана. — Чего вы ждете? Царю Птолемею нужна каждая пара рук, чтобы потушить огонь. Мой повелитель в опасности! Немедленно отправляйтесь туда!

Главный стражник покачал головой.

— Я не могу сделать это, госпожа Майет. Вам нужна охрана.

— Глупец! Кто может сейчас навредить мне? Оставь двух стражников, если так велит тебе долг, и отправляйтесь туда, пока не поздно.

Солдат посмотрел на возницу и на остальных стражников.

— Мой возница отвезет нас в библиотеку. Там мы будем в безопасности. Я приказываю тебе отправиться на помощь царю.

— Ты слышал приказ госпожи? Отвези ее в библиотеку! — приказал главный стражник и указал на двоих охранников. — Вы останетесь с госпожой. Охраняйте ее ценой своей жизни.

— Ну, чего ты ждешь? — обратилась Роксана к Юрию, когда стража скрылась за углом. — Отдай его мне.

Юрий вытаращил глаза.

— Отдай мне нож, — прошептала она.

Тот помотал головой.

— Быстрее!

Она сжала его руку.

Мальчик пробормотал проклятия и незаметно передал ей нож.

Она улыбнулась.

— Вот и умница. Теперь приготовься управлять лошадьми.

— Что?

— Быстрее! — крикнула Роксана вознице. Охранникам пришлось бежать вслед за колесницей. Оба они были немолоды, а полуденное солнце палило вовсю. Пот градом струился по их лицам, когда они пытались догнать колесницу.

— Еще быстрее! — закричала она.

— Госпожа, — возразил возница, — я не могу…

— Тогда нам придется очистить колесницу! — И она приставила нож к горлу возницы. — Убирайся отсюда!

Возница попробовал возразить, и она надавила на нож. Закричав от боли, возница выпал из колесницы. Юрий схватил поводья. Роксана вырвала поводья и ударила ими по спинам лошадей.

— Хааа! — закричала она.

— Ты умеешь управлять колесницей?

— Клянусь богами, что надеюсь на это!

Юрий вскрикивал от восторга, а колесница неслась по дороге, заставляя прохожих в испуге спешить прочь, чтобы не оказаться раздавленными.