Мой нежный варвар

Глава 16

Госпожа Алисса прошла в амбар, взглянула на Вала и отдала приказ Деби отпустить всех.

— Немедленно отнесите мальчика в комнату Гермеса. Как вы могли оставить его здесь в таком состоянии? За кого вы меня принимаете?

— Госпожа, вы не можете требовать, чтобы я…

— Отпустите всех! — Госпожа Алисса посмотрела на Роксану и заговорила по-гречески. — Я думаю, вы имеете влияние на своего двоюродного брата, не так ли? — Она повернулась к Кайану. — Вы не перережете нас, когда мы ляжем спать?

— Нет, госпожа, уверяю вас, мы не станем этого делать. — Кайан ответил тоже по-гречески. — Но почему вы…

— Мы поговорим потом. Этот мальчик…

— Его зовут Вал, — сказал Кайан.

— Юному Валу требуется врачебная помощь и ванна. — Госпожа Алисса сердито глянула на своих слуг. — Ну, что вы стоите? Сейчас же отнесите этого мальчика…

— Это мой сын. Я сам отнесу его.

— Как вам угодно! — Женщина хлопнула в ладоши. — Деби! Где ключи? — Она нагнулась и позвала кошку, которую пытался поймать Юрий. — Вот ты где, Ярха.

Кошка прыгнула ей на руки и потерлась о ее щеку.

Деби снял кандалы, в которые был закован Кайан. Когда Вала развязали, Кайан взял мальчика на руки. Он посмотрел на Тиза и взглянул на Роксану.

Она сразу поняла, что Кайан хотел, чтобы Тиза тоже освободили. Повернувшись к госпоже Алиссе, она улыбнулась и сказала:

— Этому воину тоже требуется помощь. Можно мне отвести его к остальным?

Пожилая гречанка недоверчиво посмотрела на мускулистого бактрийца.

— Вы уверены, что он умеет вести себя?

Роксана рассмеялась. Одноглазый, жилистый и покрытый шрамами Тиз легко мог вызвать беспокойство у женщин.

— Даю слово, что вашему дому никто не причинит вреда.

— Я тоже даю слово, — сказал Тиз, криво улыбнувшись.

Роксана умолчала, что грань между преступником и тем, кто борется за свободу, очень тонка. Даже избитый, не спавший много дней и голодный Тиз, вооруженный мечом, легко смог бы дать отпор трем наемникам госпожи Алиссы.

Она познакомилась с Тизом лишь вчера, но знала, каких героев рождала земля Бактрии и Согдианы. Эти люди были рядом с ее отцом и отразили нападение македонцев Александра. За два года Александр прошел могущественную Персию и нанес поражение величайшей армии мира, но ему потребовалось еще два трудных года, чтобы победить Оксиарта и его воспитанных в горах воинов.

То, что такой доблестный воин, как Тиз, был беззаветно предан Кайану, говорило о многом. Кайан был благородного происхождения, но завоевал право вести воинов в сотне битв. Такую верность мог снискать лишь тот, кто превзошел своих солдат в мужестве, силе и смелости.

— Я переживаю не за имущество, а за своих служанок, — призналась госпожа Алисса. — У этого человека хитрый вид.

— Да, он хитрец, — ответил Кайан, — но честный хитрец.

— Отведите его к больным товарищам, — сказала Роксане госпожа Алисса. — Скажите слугам, чтобы обеспечили ему наилучший уход. И попросите, пожалуйста, моего врачевателя, чтобы он сразу занялся мальчиком. — Ее глаза сузились. — Но если Тиз причинит кому-то неприятности, вам всем не поздоровится. — Она указала на темнокожего юношу. — Ты отведешь их в комнату Гермеса.

— Да, госпожа.

— А тебе, мальчик, похоже, нужно принять ванну и поесть.

Юрий посмотрел на отца.

— Спасибо, госпожа, — сказал Кайан. — Это ему не помешало бы.

Держа Вала на руках, он прошел вслед за слугой к дому.

— Ты, я вижу, любишь кошек, — обратилась госпожа Алисса к Юрию. — Хочешь посмотреть на котят?

Юрий кивнул.

— Хочу, — сказал он, взглянув на отца и брата. — У меня дома есть кот, но он больше ваших, и дедушка не разрешает держать его в моей комнате.

— Вот как? — ответила госпожа Алисса.

— Это так несправедливо! — пожаловался Юрий. — Кербаджи не съел бы козу повара, если бы она не зашла во двор и не блеяла так громко, что у бедного кота разболелась голова.

— Твой кот съел козу? — рассмеялась госпожа Алисса. — Это, должно быть, очень большой кот.

— Да, большой, — согласился Юрий, проходя в дом. — Дедушка говорил, что Кербаджи вырастет очень большим для снежного леопарда.

Роксана повела Тиза через хозяйственный двор, мимо копошащихся в пыли цыплят и привлекательной черноволосой женщины, доившей козу. Забью о ранах, Тиз подмигнул ей. Служанка покраснела, хихикнула и отвернулась.

— Помни, что сказала госпожа Алисса, — предупредила его Роксана. — Мы ее гости, и ты должен вести себя достойно.

— Я буду вести себя так хорошо, как только смогу.

Она нахмурилась.

— Почему-то твои слова не убеждают меня… Я не шучу, Тиз! Не смей делать ничего, что заставило бы ее выдать нас солдатам Птолемея.

Тиз пожал плечами.

— А почему ты думаешь, что она и так не сделает этого?

— Можешь считать это женской прозорливостью. Я не знаю, почему она рискует собой и своей семьей ради нас, но чувствую, что мы можем доверять ей.

— Доверять ей? — спросил Роксану Кайан, когда она пришла навестить Вала. — Госпожа сказала мне, что она мать одного из военачальников царя. Мы здесь в безопасности ожидаем появления солдат Птолемея. Роксана покачала головой.

— Я так не думаю. — Она посмотрела на Вала и потрогала его лоб. — Жар не снижается. По-моему, он даже усилился.

— Ты думаешь, я этого не заметил? — Он раздел Вала, вымыл его губкой, а врачеватель присыпал рану малахитовым порошком и смазал медом.

— Тебе следует напоить его, — сказала Роксана, погладив Вала по влажным волосам.

— Он поперхнулся и не смог пить.

Она вызвала служанку и попросила принести чистой воды и губку. Когда служанка принесла все необходимое, Роксана обтерла щеки и лоб Вала, чтобы снизить жар. Опахало из плетеного тростника немного охлаждало комнату, не давая ей раскалиться под лучами полуденного египетского солнца.

— Мы в западне, — сказал Кайан. — Вал не сможет передвигаться, Хомиджи и Баман тоже. — Его мучила совесть, что он настоял на том, чтобы взять мальчиков с собой. У Оксиарта им бы не угрожала опасность. Он уже потерял Зара, Изада, Янделя и Рама. Если кто-то из его сыновей умрет, он никогда не простит себе этого.

Роксана скептически оглядела его.

— Ты тоже сейчас не красавец!

Он нахмурился.

— Подумаешь, пара синяков и царапин. Это не остановит меня, когда нам придется выбираться отсюда, если…

— Эту пару царапин следует зашить. Один глаз почти полностью заплыл. Тебе тоже следует искупаться. В моей комнате есть ванна. Думаю, ты можешь пойти туда.

Он сердито посмотрел на нее.

— А Вала бросить здесь?

Он чувствовал свою беспомощность. Он мог вырезать вонзившуюся в тело стрелу, обработать рану, вправить сломанную кость, но, когда болел ребенок, не знал, что делать. Он мог лишь стоять и смотреть, как его сыну становилось все хуже.

— Я побуду здесь с Валом, — сказала Роксана. — Моя комната в следующем проходе. Чем ты поможешь своему сыну и всем нам, если твои раны…

— Зачем мне мыться? Чтобы чистым отправиться на казнь?

Обычно он гордился тем, что поддерживал чистоту даже во время походов. Она могла бы не говорить, что он весь в грязи и что его глаз заплыл. Разве она не понимала, что у них все меньше возможности выжить и не попасть в руки Птолемея?

Она положила руку ему на плечо.

Ее прикосновение вызвало в нем настоящий пожар. Он оттолкнул ее, сердясь на себя за то, что не мог контролировать свои чувства, когда она была рядом. В нем вызывало гнев то, что даже сейчас, когда его сын был на волосок от смерти, он не мог отвести от нее взгляд, жадно впитывая ее аромат… мечтая, как прекрасно было бы разделить с ней ложе.

Он попытался проглотить комок в горле. Пусть отправляется в преисподнюю со своими женскими чарами! Он знал ее с детства, они вместе ездили верхом и удили рыбу, ели из одной миски, охотились на горных вершинах, где бродили волки и скифы. Он был рядом, когда ее отдали в жены иноземному завоевателю, и последовал за ней в поход через Персию и Индию. Он поклялся, что всегда будет охранять и любить ее. А она отплатила ему за верность тем, что отдалась брату Александра при первой возможности.

— Что с тобой? — спросила она.

Он сжал зубы и грубо ответил, пытаясь превозмочь боль:

— Вал смертельно болен! Он и те, кто погиб в храме богини Исиды, были мне как родные братья. Я привел их в Египет. Их смерть и судьба сына — на моей совести.

— Но ты осуждаешь меня…

Он пожал плечами.

— Кто-то предал нас в храме богини Исиды.

— Кто-то? Ты хочешь сказать, что это я? А может, вас выследили? Может, следили за тобой? — Она презрительно фыркнула. — Почему мужчины пытаются всех обвинить? Птолемей не доверял тебе. Он мог послать шпионов, наблюдавших за тобой с того момента, как ты ступил на александрийскую землю.

Горький сарказм, прозвучавший в ее голосе, распалил его гнев.

— Ты считаешь меня настолько недалеким, чтобы я не смог увернуться от преследователей?

— Но ты же убежден, что я настолько глупа, что не заметила слежку.

— Ты изменилась! — Он раздраженно мотнул головой. — Ты не та женщина, которую я знал.

— Я изменилась? А ты, думаешь, не изменился? Прошло восемь лет. Твои волосы стали длинными и потемнели как у скифа. Ты стал… больше. У тебя добавились новые шрамы. И ты стал злым. Ты прежде не был таким. Где тот беззаботный двоюродный брат, который просил меня поддержать его, когда свешивался со скалы, чтобы украсть птенца из соколиного гнезда? Или тот плут, который помогал мне затащить дикого львенка в тронный зал отца?

— Как ты сказала, восемь лет — это очень много!

Она стояла слишком близко, и ее египетская туника почти' ничего не скрывала. Он видел очертания ее груди и сочный розовый цвет сосков, просвечивавших сквозь тонкую льняную ткань. Ее юбка в складку была настолько прозрачной, что можно было обойтись и без нее. Он пытался отвести взгляд, но невозможно было оторваться от каштановых завитков, таившихся внизу живота.

— Ты никогда не был таким обозленным, — сказала она. — Даже когда меня выдавали замуж за Александра.

Все происходило не так, как он ожидал. Он страстно желал ее и тосковал за ней все эти годы, мечтал о том, чтобы заключить ее в объятия. Как она могла забыть, что лишь одно ее слово легко остужало его ярость?

Почему Роксана не могла вести себя так, как остальные женщины? Быть ласковой и покорной. Комната, в которой они находились, вдруг показалась ему тесной, захотелось прыгнуть на коня и скакать до полного изнеможения. Но это было невозможно! Он должен оставаться здесь, в мучительной близости от нее, сознавая, что то, чего он так жаждал, рядом и вместе с тем недоступно для него.

— Ты был моей святыней, — продолжала она, не сознавая, что доставляет ему невыносимые мучения. — Я была уверена, что всегда могу рассчитывать на тебя… на твою любовь.

— Сначала Александр, потом Птолемей… Возможно, я устал ждать, когда ты…

Она почувствовала прилив злобы и занесла руку, чтобы ударить его, но он поймал ее за запястье.

— Пусти меня!

Он не отпускал.

В его карих глазах, казалось, сверкнул огонь. Они долго смотрели друг на друга, затем она отвернулась.

— Прости, — пробормотала она, — мне не следовало…

— Да, тебе не следовало.

На ее глаза навернулись слезы, и она смахнула их.

— Ты не понимаешь! Я не знала, кто я. Я ничего не помнила. Я не помнила ни Александра, ни своего ребенка.

— И меня тоже?

Он осторожно, чтобы не причинить ей боли, опустил руку и притянул ее к себе.

— Я была мертва, а потом вернулась к жизни.

Он презрительно фыркнул.

— Ты поверила в россказни Александра? Ты решила, что бессмертна, как и он? Для мертвой женщины ты чересчур бойкая. Ты ходишь, дышишь и…

— Прекрати! — закричала она. — Птолемей был моим единственным другом. Он…

— Эти восемь лет не смогли забрать твою красоту, — сказал Кайан. — Ты стала еще лучезарнее и желаннее!

Ее губы, нежные и влажные, были так близко, что он почти касался их.

— Ты смеешься надо мной.

— Я? Разве я могу? Ты Маленькая Звезда, самая красивая женщина во всей Персии, перед которой не могли устоять даже цари.

— Птолемей хотел сделать меня своей женой, — сказала она. — Но я решила вернуться на родину вместе с тобой. Я хочу увидеть свой народ и своего сына.

— Царица Египта… Да, заманчивое предложение. Ведь твой македонянин так и не короновал тебя.

— Да, какое-то время я была согласна. Но потом поняла, что не смогу уважать Птолемея после того, как он обманул меня.

— Птолемей стал для тебя больше чем другом.

Произнося эти слова, Кайан знал, что Роксана не предавала его. Это он предал ее! Он должен был найти способ попасть в Македонию и освободить ее из темницы, в которую ее заключила Олимпиада. Если бы он сделал это, Птолемей никогда не забрал бы то, что принадлежало ему одному.

— Он принудил тебя? Или ты пошла к нему добровольно?

— Так вот что на самом деле волнует тебя? То, что он делил со мной ложе?

— Ты всегда была очень чувственна. Вряд ли следовало ожидать, что ты дождешься меня.

Он нагнулся и поцеловал ее. Ее уста на мгновение дрогнули от его прикосновения, и он почувствовал их нежность. Затем она отклонилась и ударила его кулаком.

— Ты ничем не лучше Птолемея! Ты считаешь, что мной можно пользоваться. — Она холодно глядела на него, высоко подняв голову. — Я свободная женщина, Кайан. Мой муж умер. По законам нашей страны мое личное дело, с кем я делю ложе.

Он отступил на шаг назад.

— Прости, — сказал он. — Я не должен был обвинять тебя.

Да, он ошибался. Это была все та же Роксана, которую он помнил, — принцесса, которая могла дать отпор даже Александру, женщина, которая скорее умерла бы, чем сдалась. Он негромко выругался и отвернулся.

Он уже дважды терял ее, а теперь чудом нашел. Но вместо того чтобы с радостью принять этот дар, он позволил чувству ревности разделить их снова.

— Ты мне нужна, — хрипло прошептал он, — нужна больше жизни! Но я не стану принуждать тебя. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне и полюбила меня так, как я всегда любил тебя.

— Ты слышал хоть одно слово из того, что я говорила? — спросила она. — Я не помнила ничего и никого, когда проснулась в Александрии. Я даже не знала, как меня зовут.

— А теперь, когда ты все вспомнила? Что теперь? Чувствуешь ли ты хоть что-нибудь по отношению ко мне?

Она закрыла лицо руками.

— Все происходит слишком быстро. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе… в своих воспоминаниях. Разве я могу себе доверять? Я помню все, что было между нами. Как я просила своего отца выдать меня замуж за тебя… Я помню, как много ты значил для меня! Но мне пришлось отказаться от своей любви, чтобы спасти тебе жизнь. Я научилась считать тебя своим братом, Кайан.

— Я никогда не был тебе братом, — резко возразил он.

— Да, не был. — Она вздохнула. — Мы сейчас как никогда нужны друг другу. Если мы не будем доверять друг другу, у нас не будет возможности выбраться из Египта живыми. И я не смогу увидеть своего сына, сына Александра.

— Ты права, — согласился он, протягивая к ней руки. — Перемирие?

Она позволила ему обнять себя и положила голову ему на грудь. Он наслаждался ощущением ее тела в своих объятиях, ему хотелось большего, но он боялся вызвать ее гнев.

— Мне так не хватало тебя, — сказала она. — Ты мне нужен как никто другой. Все те годы, что я провела в темнице без солнца и неба, мне помогала выжить мысль, что ты где-то смотришь на облака, звезды, чувствуешь, как падают капли дождя. Ты помнишь, как мы не спали и смотрели на небо? Ты сочинял мне сказки о созвездиях. Помнишь?

Кайан кивнул. От избытка чувств он не мог говорить.

— Я знала, что если ты пообещаешь что-то, то сделаешь это. Я была уверена, что ты сбережешь моего сына и вырастишь его достойным сыном своего отца.

— Своей матери, — ответил он. — Он достоин тебя.

— Он там, дома, мой маленький Александр? Ты можешь поклясться в этом?

Он хотел сказать ей правду, но не мог. Если она предаст их, если окажется слабой и выдаст их Птолемею, то все, чего они достигли за эти годы, безнадежно рухнет.

— Твой отец обожает его, — ответил он. — Сорайя души в нем не чает. Ее воспитание портит моих сыновей, но, надеюсь, что Оксиарт умеет сдерживать ее.

— Как себя чувствует Сорайя?

— Она немного располнела, но чувствует себя хорошо. Твой отец счастлив с ней.

— Их свадьба состоялась в добрый час.

Она притронулась к его лицу. Он поморщился.

— Для женщины ты бьешь очень хорошо.

— Ты заслужил это. Я слишком долго была игрушкой в руках мужчин. Сначала Александр, потом Птолемей. Я не потерплю такого отношения от человека, которого люблю.

— Так ты признаешься, что любишь меня? — Он попытался сказать это легко, но голос выдал его.

— Возможно, люблю, — ответила она. — Но это не означает, что я чувствую по отношению к тебе то же, что чувствовала к Александру. Или то, что я хочу стать твоей женой.

— А разве я тебе это предлагал?

Она покачала головой и натянуто улыбнулась.

— Нет, но я и не хочу, чтобы ты это делал. Я именно это имела в виду, когда говорила, что мне нужно время. Мне надо разобраться в своих чувствах. Ты можешь дать мне время?

— А разве у меня есть выбор?

— Было бы несправедливо, если бы я стала твоей женой и не смогла тебе дать того, что ты заслуживаешь. Твоя жена должна стать неотъемлемой частью тебя и любить тебя больше всего на свете. Я не знаю, люблю ли тебя настолько. Я не знаю, люблю ли еще Александра, Я ничего не знаю, Капай, Со временем я, возможно, смогу понять, что мне нужно. Если мы сможем снова стать друзьями…

Кайан взял ее за руку, но на этот раз он не пытался удержать ее. Он лишь пожал ее руку и отпустил.

— Только не требуй от меня, чтобы я называл тебя своей сестрой.

Она рассмеялась.

— Это же Египет! Здесь братья и сестры могут преступать грань родства, особенно те, кто претендует на трон.

Он презрительно поморщился.

— А еще считают нас варварами…

Роксана окунула губку в воду и обтерла лицо Вала.

— Он крепкий мальчик, — сказала она. — Он справится с болезнью.

— Да, он должен справиться! — сказал Кайан. Как же это случилось, что он так легко позабыл о своем сыне? — Какой же я глупец, что взял с собой мальчиков! Но я знал, что этот поход будет долгим. Оба мальчика остались без матери в раннем детстве. Я их единственная защита. Наша родина сейчас не самое безопасное для детей место.

— Конечно, мой отец…

— Ты должна понимать, какая опасность угрожает Двум Царствам, — сказал он. — Войска Кассандра расположились у наших границ, греческие солдаты совершают набеги на нашу территорию. Кроме того, по меньшей мере три могущественных военачальника пытаются сместить твоего отца и захватить власть. Мы должны бороться не только с предателями, но и с нападениями скифов и других степных племен.

— Как это случилось? Бактрия и Согдиана были в безопасности, когда…

— Когда был жив Александр, — сказал он. — Но после его смерти каждый клочок земли, который он завоевал, превратился в добычу для других хищников. Под знаменами твоего отца мы гнали греков с нашей земли. Но если наши силы ослабнут, они снова вернутся. Города будут разрушены, поля вновь превратятся в места кровавых побоищ, и еще одно поколение наших детей станет рабами.

— Так вот почему ты не мог освободить меня! — сказала она. — А я ждала и надеялась. — Она покачала головой. — Я знала, что это невозможно, и все же…

— Я хотел отправиться за тобой. Для меня легче было погибнуть от рук греческих солдат, чем чувствовать, что ты всеми покинута. Но твой отец убедил меня, что это было бы бесполезной жертвой, что я погиб бы сам и погубил тебя. Наверно, я ошибся.

— Нет, — возразила она. — Вовсе нет.

— Я горькой ценой заплатил за это решение. Сотни раз я называл себя трусом…

— Ты не трус, — ответила она. — Ты самый смелый человек из тех, кого я знала.

— Даже смелее твоего македонского завоевателя? Она покачала головой.

— Александр был другим. Он верил в свое бессмертие, и а думаю, что он был прав. Он, может быть, действительно был сыном греческого бога Аполлона. Нет, Александр не был смелым. Просто смерть не имела над ним власти. Он, возможно был безумцем… — Она пожала плечами. — Твоя смелость настоящая, Кайан. Ты храбр, как царь, ты смело делаешь то, что пойдет на пользу твоему народу.

— Ты хочешь сказать, что я лучше, но твое сердце все равно принадлежит другому?

Она вздохнула.

— Я сказала, что еще не разобралась в своих чувствах. Я честна с тобой до конца, с Александром у меня никогда так не было.

У него внутри все сжалось.

— Твоя правдивость является очень слабой компенсацией.

— Ему уже лучше? — раздался голос Юрия.

Кайан обернулся, чтобы взглянуть на мальчика, и с облегчением подумал, что Юрий пришел очень кстати, прервав затянувшееся и ни к чему не приводящее объяснение с Роксаной.

— Почему Вал спит? — спросил Юрий. — Я ел яйца и хлеб. Я принес ему фиги. — Он показал фрукты, зажатые в руках. — Госпожа показала мне котят.

Кайан не смог сдержать улыбку. Выкупанный, в свежем льняном одеянии Юрий уже не смахивал на кочевого разбойника.

— Я надеюсь, ты вел себя хорошо, — сказала Роксана.

— Да, прекрасно, — прозвучал голос госпожи Алиссы, входившей в комнату. — Как себя чувствует Вал?

— Неважно, — ответила Роксана.

— У моего врачевателя большой опыт, но он не умеет творить чудеса. Мы должны рассчитывать на милость богов. — Она встретилась взглядом с Роксаной. — Я думаю, нам следует поговорить прямо сейчас. — Она сделала знак рабыне. Та принесла корзину Роксаны и поставила ее на стол. — Полагаю, это ваши вещи?

— Да.

Кайан смотрел то на одну женщину, то на другую. Он считал, что в корзине одеяния и безделушки Роксаны, и рассердился, когда она отказалась ее выбросить. Сейчас он подумал, что это было неразумно с его стороны.

— Там все, — сказала госпожа Алисса. — Без сомнения, вам это очень пригодится по дороге домой, на родину. — Она сделала паузу, но Роксана не отвечала, и она продолжила: — Вы не хотите пройтись со мной?

— Вы можете говорить все, что намереваетесь, здесь, при моем двоюродном брате. У меня нет секретов ни от него, ни от его сыновей.

— Хорошо. — Госпожа велела двум служанкам, вошедшим в комнату вместе с ней, удалиться. — Как я уже говорила, мне нужно было время, чтобы подумать о том, как лучше всего выйти из создавшегося положения. Я верна царю Птолемею, мой сын и невестка тоже.

Кайан кивнул.

— Я понимаю.

— Мой покойный муж Борей был военачальником у великого царя Александра III. Вы были знакомы с ним?

Кайан покачал головой.

— Нет, госпожа, не был.

— Я тоже не встречалась с ним, — ответила Роксана.

— Борей любил его, но не так, как некоторые мужчины любят других мужчин, а как его верный соратник. Мне кажется, после смерти царя он так и не смог стать прежним. — Она подошла к Роксане и взяла ее за руки. — Мой муж присутствовал на суде в тот день, когда обвиняли мальчика по имени Ясон в том, что он украл меч. Вы помните этот день, принцесса?

Роксана кивнула.

— Да, помню.

— Царь приказал отрубить мальчику руку, но тут вмешались вы.

— Да, — сказала Роксана. — Ясон не был вором. Он был всего лишь мальчиком, который мечтал стать солдатом. Он думал, что если научится владеть мечом, то сможет служить в армии Александра.

— Борей рассказывал, что вы упали на колени перед царем и просили пощадить Ясона и его младшую сестру. Вы просили царя Александра сделать мальчика своим пажом и найти семью, которая примет к себе его младшую сестру. Они были сиротами, и, если бы Ясону отрубили руку, он бы не выжил.

— И девочка тоже погибла бы, — сказала Роксана.

— Царь был в ярости, но вам удалось убедить его. Ясон поступил на службу, а девочка по имени Геспер была принята в дом одного из соратников царя.

Роксана улыбнулась.

— Да, ее удочерил добрый человек по имени Юлиан.

— Моя невестка Геспер и была той сиротой. Ее брат был спасен вами. Геспер обязана вам не только жизнью своего брата, но и своей собственной, а также жизнью моих внуков.

— Но Ясон трагически погиб… — сказала Роксана.

— Да, но это было позже. И погиб он с честью, а не как вор. Геспер выросла и стала женой моего сына. Она помнит о своем долге перед вами.

— Она мне ничем не обязана, — сказала Роксана. — То, что я сделала, я сделала потому…

— Потому что так было правильно, — закончила за нее госпожа Алисса. — И я поступаю правильно, предоставляя в своем доме убежище вам и вашим соотечественникам. Что произошло между вами и царем Птолемеем, не мне судить. Ради Геспер я должна сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам!

— Но, госпожа, вы должны отдавать себе отчет в том, что это может очень дорого вам обойтись, — предупредил ее Кайан.

— Насколько дорого можно оценить честь? — Она улыбнулась. — Я воспитана в старых традициях. Мой сын утверждает, что я чересчур мягкосердечна. Но я твердо знаю одно: мои слуги служат, мне, а не фараону. Оставайтесь здесь, пока мальчик не поправится. Когда он будет в состоянии отправиться в путь, я помогу вам добраться до Нила.

— Благодарю вас, — сказал Кайан.

— Вы должны быть уверены, что готовы подвергнуть себя риску, принцесса Роксана, — сказала госпожа Алисса. — Если вы вернетесь, царь Птолемей, возможно, пощадит вас. Вы, быть может, сумеете вернуть его милость. Вы уверены, что хотите остаться здесь, с этими варварами?

Роксана взяла Кайана за руку и крепко сжала ее.

— Да, я уверена! — сказала она. — Что бы нам ни выпало впереди, мы пройдем через это вместе!

— Ну что ж, на этом и остановимся, — сказала госпожа Алисса так просто, будто выбирала блюда к обеду. — Отныне вы под моей защитой. Да поможет вам Гера!

— Я ничем не смогу отблагодарить вас за доброту, — сказал Кайан.

— Нет, можете, — ответила госпожа Алисса. — Вы можете воспользоваться ванной. Если вы собираетесь остановиться у меня, то я настаиваю на поддержании чистоты.

— Это значит, что тебе надо вымыться, — сказал Юрий.

— Я и сам знаю, что это означает, — ответил ему отец.

— Я тоже так думаю, — сказала Роксана. — Госпожа Алисса, если вы окажете нам любезность и посидите с Валом, я провожу принца Кайана и лично удостоверюсь в том, что он наилучшим образом выполнил ваше распоряжение.