Мой нежный варвар

Глава 6

Майет вскрикнула, когда черная тень склонилась над ней. Широко раскрыв глаза, но по-прежнему ничего не видя, перед собой, она села на ложе и вытянула руки, защищаясь. Но от чего? Дрожь охватила ее. Ее сердце отчаянно билось. Ей, казалось, что оно вот-вот разорвется.

Хватая ртом воздух, она встала с широкого ложа и прислушалась. Вокруг стояла тишина. Она ничего не слышала, кроме, биения своего пульса. Она протянула руку к сосуду с водой, стоявшему у ложа. Во рту было сухо, а шелковая туника стала влажной от пота.

Может, это был кошмар? Ей приснился страшный сон? То, что ей только что снилось, смешалось и стало неясным и нереальным, как невидимый убийца, от которого она оборонялась. Что же ее так напугало?

Она изо всех сил прислушивалась, но ничего не происходило. До нее не доносилось ни звука. Она поднесла стакан к губам и вдруг вспомнила предупреждение Геспер «Ешьте только то, что приношу я». Значило ли это, что вода могла быть отравлена? А вдруг Геспер замышляла что-то недоброе? Могла ли она доверять ей?

Майет поставила стакан на столик и села на ложе, пытаясь унять дрожь. В ее голове стало возникать видение из сна. Ребенок. Маленький мальчик. Может, это она вспомнила маленького Лина? Она услышала его первый крик. Вокруг бы кровь… Он родился… Значит, она вспомнила его рождение?

Все было так реально! Она чувствовала, как держит его на руках, помнила, как счастье переполняло ее. Но было еще что-то… печаль? Нет, не печаль, а горе и сильный страх. Но перед чем? Конечно, рождение сына должно было быть счастливейшим моментом ее жизни. Ребенок был здоровым, крепким. Она видела круглое личико, маленькие ручки, голубые глаза.

Но Лин умер. Ее сын мертв. Так сказал Птолемей. В ее памяти возникли слова, которые она, казалось, слышала ранее. Только когда я дотронусь до его холодного тела и сама закрою ему глаза, только тогда я поверю. Откуда возникло это воспоминание? Она не помнила первых шагов Лина, помнила лишь, как он родился. Как такое могло получиться? Но… она не помнила ничего… до настоящего момента.

Нет, было еще что-то. Может, ее покойный муж? Она помнила, как отдавала ребенка мужчине с черными волосами… Ты мне дороже всех на свете, ты должен взять его с собой и…. И что? Она была уверена, что говорила это… Но кому и зачем? Она пыталась удержать в памяти образ черноволосого человека. Да, у него были черные волосы, густые и длинные. Его черты были словно высечены из гранита… Это было лицо не придворного, а воина. Шрам… Тонкий шрам пересекал его верхнюю губу. Сильные руки, которые были ей знакомы так же хорошо, как собственное тело… Глаза, бездонные и жгучие, ее душа тонула в них. Его глаза были темно-карими, они казались наполненными кипящей смолой…

В саду хрустнула надломленная ветка. Ей показалось, что от ужаса волосы у нее встали дыбом. Чьи это шаги? Ледяной страх охватил ее, и она сунула руку под подушки в поисках кинжала, который ей принесла Геспер. Неслышно ступая босыми ногами, она отошла от кровати и скрылась в самом темном углу комнаты.

Только сейчас она заметила, что перед алтарем Исиды не горит масляная лампа. Но раньше она горела постоянно. А где ее служанки? Где рабыни, спавшие на соломенных тюфяках у ее ложа? Она не слышала голосов охранников с тех пор, как открыла глаза. Сколько прошло времени? Может, она видит все это во сне? Или же запуталась в видениях, порожденных больным, разумом? Возможно, она потеряла способность отличать реальность от вымысла?

Нет, она не спала. Она чувствовала холод плит под ногами и поток прохладного ночного воздуха. Интересно, сколько сейчас времени? Как долго она спала? Она ждала Птолемея дольше обычного, но потом решила, что он не придет. Две девушки были с нею, когда она ложилась спать. Дирцея, у нее светлые волосы и изображение птицы на правой лодыжке, и индианка Вема. Где они сейчас?

Майет прижалась спиной к стене и сжала в руке кинжал. Может, это садовник или, что еще хуже, Птолемей, который решил заявиться к ней среди ночи? Может, он решит, что она сошла с ума? Или же его солдаты убьют ее за то, что она посмела обнажить кинжал в присутствии царя? Угрожала ли ей на самом деле опасность? Или же ее охватило безумие?

Она смотрела на проход, который вел в сад. Лунный свет терялся между входными колоннами, все остальное было погружено во тьму.

Она почувствовала, как холодеет спина. Во рту появился металлический привкус.

Она услышала, как чья-то сандалия шаркнула о плиту пола, и в лунном свете показалась фигура человека. Ее сердце, казалось, остановилось…

Тень была облачена в греческую кирасу, в ее руке был обнаженный меч.

Царь Египта на четвереньках добрался до перил корабля царицы, и его стошнило. Охрана смотрела прямо перед собой, делая вид, что не замечает его позора. Повсюду спали женщины и евнухи: некоторые свернулись калачиком прямо на дощатом настиле палубы, другие растянулись на соломенных тюфяках.

У Птолемея было ощущение, что голова его вот-вот лопнет, во рту был отвратительный привкус. «Хуже, чем в выгребной яме», — подумал он и вытер рот тыльной стороной руки. У него закружилась голова. Он почувствовал новый приступ тошноты, но сдержался. Что же он такое пил, во имя Дионисия?

Он стоял обнаженным, и ладони его были липкими. Он надеялся, что это не кровь, но было слишком темно чтобы рассмотреть. Потрясенный полной потерей контроля над собой, он вернулся в павильон царицы и раздвинул занавеси. Задрапированный павильон освещался масляными лампами, отбрасывавшими желтый свет.

Артакама, первая жена Птолемея, царица Египта, лежала на спине среди подушек, ее грудь была открыта, парик сбился на бок, ногу она забросила на обнаженное бедро какого-то человека. Сурьма стекала из уголка левого глаза Артакамы в ее открытый рот. С обритой головой и блестящим от масла телом, без одежды и украшений, она была прекрасна, как дикая львица.

«Нет, не львица, — подумал Птолемей, — скорее, тигрица». Прекрасная, чувственная, со смертоносными зубами и когтями. Он посмотрел на свое исцарапанное и избитое тело. Что они делали этой ночью? Что он делал? Он подумал, было ли появление странного существа заранее запланированной частью этого вечера? Кем было это восхитительное танцующее создание — мужчиной или женщиной? Впрочем, какая разница?

Ты предаешься разгулу, как персидский сатрап.

Этот знакомый голос захватил его врасплох, пронзил его подобно скифскому копью.

Если бы молния ударила в него посреди ясного неба, он не был бы так поражен.

— Александр…

Это имя вырвалось из уст Птолемея до того, как он осознал, что говорит. Он обернулся, чтобы увидеть, не стоит ли брат на палубе корабля. Но там никого не было.

Смех Александра отозвался в голове Птолемея.

Да, это я. Ты что, не веришь собственным ушам?

Птолемей растерялся. Он всматривался в темноту, но что ожидал он увидеть? Духа? Своего брата, умершего восемь лет назад, а теперь восставшего из могилы? Смех раздался снова.

Руки Птолемея покрылись гусиной кожей. Он подбежал к борту баржи и прыгнул в море. Охранник закричал. Люди столпились у борта. Птолемей плыл к берегу, сильно загребая руками, не обращая внимания на течение. Лучше утонуть или быть съеденным акулами, чем пробыть здесь еще хоть одно мгновение!

Нет, он не был настолько пьян. Он действительно слышал, как давно умерший человек говорил с ним. Но это невозможно! Кровь застыла в его жилах. Что, если Артакама отравила его? Может, он уже умер, просто ему не хватает ума или смелости признать это?

Он ясно слышал голос Александра, если только не сошел с ума. Он никак не мог разгадать эту загадку…

Лучше ему поторопиться, потому что если он задержится на одном месте, то закончит свою жизнь в желудке гигантского крокодила!

Через четверть часа Птолемей выбрался на песчаный пляж. Его мускулы ныли, голова по-прежнему раскалывалась, но рассудок больше не был замутнен неразбавленным вином. Несколько рыбацких тростниковых лодок стояли на приколе у берега. Он забрался в ближайшую из них, положил голову на скрученный канат и стал смотреть на звезды. Голос больше не беспокоил его. Он слышал лишь плеск волн и крики людей, разыскивавших царя.

Когда взойдет солнце, он пойдет к ближайшему военному посту. Утром будет достаточно времени, чтобы разобраться, что же на самом деле произошло.

Что говорил ему дух Александра? Ты предаешься разгулу, как персидский сатрап. Возможно, голос был прав. Наверно, он чересчур упивался положением царя и стал забывать, что корона правителя Египта будет принадлежать ему лишь до тех пор, пока его власти хватит, чтобы удержать ее.

Предания рассказывали, как боги предупреждали своих избранников о том, что их жизнь в опасности. Может, с ним произошло то же самое? Или боги наказывали его за то, что он безрассудно предался удовольствиям, как того хотела Артакама?

Он никогда не был набожен. Он произносил молитвы богам, делая это, скорее, на всякий случай, нежели по искренней вере. Он приносил жертвы перед битвами. Но, по правде говоря, часто сомневался в существовании богов. А если они и существовали, то им не было никакого дела до забот смертных…

Возможно, он ошибался.

Эта мысль и беспокоила, и утешала его. Если боги действительно существовали, то они любили его. Как всегда говорил Александр, лучше иметь удачу, чем ум. Может, у него были и ум, и удача.

Только одно он знал наверняка. Ни одна из цариц не разделяла его интересов. Это были политические союзы. У него не было никого, кому бы он мог доверять так, как его брат доверял Роксане.

Никого, но скоро все может измениться…

Греческий солдат прошел к возвышению, на котором стояло задрапированное ложе Майет, и она услышала звук удара мечом по подушкам. Он ругался, снова и снова вонзая тяжелый меч.

Беги! Все ее чувства подсказывали, что нужно бежать. Но куда? Она могла выбежать в сад, но он был окружен стеной. Если ворота заперты, она окажется в ловушке! Он стоял между нею и проходом, соединявшим ее покои с дворцом. Сможет ли она бежать быстрее него?

— Госпожа! Госпожа Майет!

Вдали сверкнул огонь.

Убийца спрыгнул с ложа, заметил ее и ринулся к ней. Два евнуха ворвались в опочивальню. У одного в руках был факел, у другого топор.

Геспер вбежала вслед за ними.

— На помощь! — звала она. — Здесь убийца! Охрана, сюда!

Евнух метнул топор в солдата. Тот увернулся от удара и ударил египтянина в грудь мечом. Умирающий попятился, кровь заливала его обнаженное тело.

Майет попыталась проскочить в проход к Геспер, но убийца уже высвободил меч и снова занес его. Майет бросилась в сад и спряталась за финиковой пальмой.

Солдат ринулся следом.

— Все равно ты не скроешься от меня! — проревел убийца по-гречески.

Она не шевельнулась.

Луна ярко светила, но длинные тени от деревьев погружали сад во тьму. Майет попятилась, споткнулась обо что-то, лежавшее на земле, и упала.

Изрыгая проклятия, солдат подбирался к ней.

— Все, можешь попрощаться с жизнью!

Майет в ужасе выхватила кинжал и попыталась подняться. Обо что же она споткнулась? Было слишком темно, чтобы рассмотреть, но очертания предмета были странно знакомыми.

Это был лук! Значит, неподалеку от него должны быть стрелы. Убийца был уже в нескольких шагах и занес меч, чтобы нанести удар по лежавшей на земле женщине.

Пальцы Майет нащупали колчан со стрелами. Не раздумывая, она подняла лук, оказавшийся большим и тяжелым, и с трудом натянула тетиву.

Убийца взмахнул мечом. Она отпустила стрелу, метнувшись в сторону от рассекшего воздух бронзового лезвия, и, изогнувшись, ударила нападающего луком по голове.

Внезапно сад осветился пламенем факелов. Люди с громкими возгласами выбегали на лужайку. Майет сидела неподвижно, не чувствуя ни страха, ни сожаления. Ее охватила дрожь.

— Госпожа! — звала Геспер. — Вот, вот она!

Майет посмотрела на тело, распростертое на траве. В свете факела она увидела бронзовый наконечник стрелы, торчавший из затылка убийцы.

— Его застрелили! — закричал евнух.

Кто-то перевернул греческого солдата на спину.

— Он мертв.

— Кто убил его? Ведь здесь никого не было, кроме…

Слова охранника заглушил гомон собравшихся людей. Геспер встала на колени и схватила Майет за руки.

— Вы ранены, госпожа?

— Нет! — Она отрицательно покачала головой. — Почему ты здесь? Зачем ты вернулась?

— Я не могла заснуть. Я боялась, что вы не прислушаетесь к моим словам относительно… — Она сжала руки Майет. — К тому, что я говорила вам. Хорошо, что я догадалась вернуться. Когда я приехала, охранников не было, Вема и Дирцея тоже ушли. Увидев, что никого нет, я подняла тревогу.

— Он действительно мертв?

Геспер обратилась на египетском языке к одному из евнухов и снова повернулась к Майет.

— Да, он умер. Вы знаете, кто застрелил его?

— Я. — Она посмотрела на изумленную Геспер. — Он, должно быть, оставил свое оружие в саду, пробираясь в мою опочивальню. Но как мне удалось это сделать? Как же я смогла…

Геспер приложила палец к губам Майет.

— Тише, госпожа. Поговорим об этом позже, не сейчас. — И, повысив голос, сказала: — Я должна уложить госпожу спать. Известите царя о том, что случилось. Немедленно! Иути, это ты? — обратилась она к высокому стражу. — Вот что, Иути, усиль охрану покоев. Отправь известие царю Птолемею о том, что кто-то пытался этой ночью убить госпожу Майет. Разыщи тех, кто должен был стоять на страже этой ночью. И поторапливайся, если не хочешь, чтобы тебя наказали вместе с ними!

Солнце было уже высоко, когда Геспер вошла в сад, чтобы известить Майет о приближении царя. Майет знаком предложила ей сесть рядом.

— У тебя очень изможденный вид, — сказала она. — Ты ведь ждешь ребенка?

— Да, моя госпожа. — Геспер огляделась вокруг.

Рабы унесли тело убитого солдата, а садовник сгреб пропитанную кровью траву. Все выглядело таким же безмятежным, как и раньше, но Майет чувствовала, что для нее все изменилось.

— Ты была права, — сказала она тихо. — Ты спасла мне жизнь.

— Нет, вы сами спасли себя, — ответила молодая женщина. — Вы застрелили его. Я не знаю ни одной женщины, которая смогла бы сделать это.

— Сама не понимаю, как мне это удалось. Это был лук, предназначенный для воина. Как же я…

Геспер покачала головой:

— Сейчас не время говорить об этом.

— Что с Дирцеей и Вемой? Как они?

Утром другие рабыни принесли ей еду и помогали купаться и одеваться. Когда она спросила об исчезнувших девушках, никто ничего не рассказал. Она надеялась, что они остались живы.

— С ними все в порядке, — ответила Геспер. — Они не пострадали. На рассвете прачка обнаружила Дирцею и Вему в кладовке. Стражники, которые должны были охранять вас этой ночью, связали девушек, завязали им глаза и вставили в рот кляп. Они очень напуганы, но не ранены.

— А стражники? Их нашли?

— Мы не можем долго говорить. Царь придет сюда с ми нуты на минуту. Меня не будет в течение нескольких дней. Мой муж возвращается после долгого отсутствия. Но вы будете в безопасности. Сейчас царю стало известно, что царица Берениса…

— Ты уверена, что именно она готовила на меня покушение?

Геспер озабоченно оглянулась по сторонам. Майет. заметила, что глаза у нее покраснели и запали. Этим утром Геспер была в одежде египетского покроя, и ее лицо казалось таким же бледным, как и белый лен ее одеяния.

— Оба стражника, отсутствовавшие на посту в эту ночь, были найдены мертвыми. Кто-то перерезал им горло, чтобы они не смогли ничего рассказать.

— Да что же такое происходит? — вскричала в отчаянии Майет. — Зачем все это?

— Вы должны проявить терпение, — сказала Геспер. — Память вернется к вам, если вы дадите себе время. Тогда вы сможете найти ответы на все свои вопросы.

— Я хочу знать, что тебе известно. — Майет схватила ее за руку. — Пожалуйста! Если бы ты не предупредила меня, я бы мирно спала и он убил меня. Я обязана тебе жизнью.

— Нет, не надо так говорить! — Геспер кусала губы. — Вы никому не должны говорить, что это я сказала вам, но греческий солдат, который пытался убить вас, служил в личной охране царя.

— Значит, за этим стоит Птолемей?

Геспер прижала палец к ее губам.

— Будьте осторожны. На самом деле ничто не обстоит так, как кажется. Наш царь хочет, чтобы вы были живы. Если бы вы не были ему нужны, он никогда не привез бы вас сюда. Вы бы умерли, а мы никогда не узнали о вас. Царица Берениса — ваш враг… Ее попытка не удалась на этот раз, но не думайте, что она успокоится. Вы должны быть начеку. Этой ночью убиты не только этот солдат и ваши охранники. Один из слуг царицы Беренисы, евнух по имени Сенби, был найден утром мертвым на улице, ведущей к храму богини Деметры. Ему перерезали горло.

— То, что его убили, бросает тень подозрения на него и его хозяйку, царицу Беренису?

Геспер скривилась.

— Сенби был ужасной свиньей. Вся Александрия знала о нем, он славился тем, что добывал девочек для принесения в жертву египетскому богу с головой крокодила. Он сделал еще много такого, чего вам не стоит знать, чтобы не испытывать омерзение. Поверьте мне, госпожа. То, что кто-то этой ночью решил избавиться от Сенби, говорит о том, что у евнуха был сговор с убийцей.

— Оставьте нас одних! — раздался в проходе голос Птолемея.

Майет встала.

— Ваше величество… — Геспер собиралась упасть ниц, но царь отрицательно покачал головой.

— Нет, не надо этого. Вы делаете честь своему супругу, госпожа Геспер. Примите мою благодарность. Если бы не ваша смелость, я бы потерял ее.

— Хвала Гере, о великий царь! Я обратилась к ней с молитвами, и богиня повелела мне вернуться во дворец и проверить, все ли благополучно с госпожой Майет. Когда я увидела, что стража отсутствует, то позвала на помощь, как поступил бы любой на моем месте.

— Нет, не любой. Я не забуду этого! Ваши сыновья будут воспитываться вместе с моими.

— Благодарю вас, мой повелитель.

— Теперь идите. Вас ждут дома. Я не мог прийти раньше, — сказал Птолемей, когда Геспер попрощалась и поспешно удалилась. — Это я виноват, что так случилось. Мне следовало лучше защищать вас.

Он обнял ее и поцеловал в лоб.

— Кто так сильно ненавидит меня, что попытался убить? — спросила Майет, когда он выпустил ее из объятий.

Теперь, когда у нее было достаточно времени, чтобы все как следует обдумать, ей стало страшно. Она была так напугана и смущена, что с благодарностью укрылась в сильных объятиях царя.

Птолемей покачал головой.

— Я не знаю. Но у меня есть подозрения… Это больше не повторится, обещаю вам.

— Вам рассказали, как все произошло? Сказали, кто убил его?

— Нет. Геспер, как вы можете догадаться, была в истерике. Убил его один из евнухов. Я узнаю его имя, если вы…

— Нет, не надо, это неважно. — Майет замялась, поняв, что Геспер солгала царю. Но зачем?

Птолемей взял ее руку и поцеловал в запястье.

— Вы должны знать, как я люблю вас, дорогая Майет. Какой удар был бы для меня, случись с вами что-нибудь!

По ее телу прошла горячая волна, и она покраснела, встретившись с ним взглядом.

— Я ошибаюсь? — спросил он. — Или вы разделяете мои чувства?

Она не ответила. Он снова обнял ее и нежно поцеловал. Майет с наслаждением приняла ласку, обняла его за шею и приподнялась на цыпочки, чтобы вернуть поцелуй. «Что в этом плохого?» — подумала она. Если ее жизнь в опасности, то кто защитит ее лучше Птолемея, великого царя?

Он снова поцеловал ее. Она прижалась к нему, страстно возвращая его пылкие ласки, и, когда его руки прикоснулись к ее груди, не стала протестовать.