Мой пушистый фамильяр

Глава 25

Прошли уже долгие три декады с того момента, как стал я снова человеком, но идеи, как мне найти Василинку, у меня так и не появилось.

За это время я уже несколько раз поссорился с отцом и один раз даже пожалел, что снова стал принцем. Монстроидом жилось как-то легче. Что-то не понравилось — зубы показал и все все поняли. А теперь не могу убедить отца, что принцессы мне не нужны, что женюсь я только на Василинке.

До скандалов доходит. Вчера отец, разозлившись, пригрозил лишить меня наследства. Я в ответ сказал, что в гробу я видел это наследство. Что от этого хуже будет только ему. Что я только рад был бы от этого бремени избавиться, но мне жаль маму с братом. Да и страну не хочу на разграбление оставлять. И привел ему все свои рассуждения о регентстве и смене власти.

Отец задумался. Не то чтобы ему не приходили такие мысли. Просто он не ожидал, что я так поумнел. Раньше бы я об этом и думать не стал.

Бал в честь моего возвращения он все-таки назначил. И принцесс наприглашал: и из соседних государств, и из тех, кто с нашей страной не граничит. Вот их-то зачем? Понимаю — жениться, чтобы границы укрепить. А зачем ему лишняя головная боль по охране дальнего государства? Может, позарился на полезные ископаемые Лизуитании или золотые прииски Аританзии? А может, хотел предоставить мне выбор побольше? Мол, хоть кого пусть берет, лишь бы женился?

Не знаю, каковы были его мотивы, но день бала был объявлен, и день этот приближался очень быстро.

А я жалел этих несчастных принцесс, которые едут к нам из дальних стран с надеждой на королевскую корону. Потому что я знал: как бы отец ни грозился, ни на одной из них я не женюсь.

Василинка, Василинка… Как же так произошло? Украла ты мое сердце и сбежала практически из-под венца. А куда — не сказала. Где ж искать тебя, сокровище мое?

Я целыми днями пропадал в библиотеке Ковена, куда, вообще-то, допускались только маги Ковена, а я к ним не относился. Но я принц или кто? Да и пребывание в шкуре монстроида не прошло бесследно. Научился я зубы скалить. Не в прямом смысле, конечно. Но выражение моего лица, видимо, было таким выразительным, что за прошедшие дни ни один человек мне возразить не осмелился. Так что я ведьме, пожалуй, спасибо сказать должен за свое взросление. Раньше-то меня маги всерьез не воспринимали, могли и отцу на меня нажаловаться, да и сами не преминули бы лекцию воспитательную прочитать. А сейчас только глаза отводили и кланялись, когда я, прищурив глаза, жестко свои требования высказывал.

Интересно, это характер монстроида так на мое поведение повлиял, или отец магам приказал, чтобы они мне не возражали? Может, зря я хвастаюсь своим взрослением, и дело вовсе не в кем?

Ну, да ладно. Главное — я добился своего и меня пустили в библиотеку, где я теперь целыми днями листаю старые книги и просматриваю свитки в надежде найти хоть какое-то упоминание о других мирах и о порталах, через которые туда можно попасть.

И не нахожу.

Ничего не нахожу! Ни одного упоминания!

Мне уже мысль пришла нарушить закон и призвать Василинку, как ведьма призвала меня. Но один бы я не справился с этим заклинанием, а Мерлинд, когда я попросил его о помощи, только головой покачал и спросил:

— А ты уверен, мальчик мой, что она будет рада, если ты ее насильно выдернешь из ее мира? Не возненавидит ли она тебя, как ты — ведьму, за то, что лишишь ты ее всего, что ей было дорого?

И я понял, что Мерлинд прав. Если бы я точно был уверен, что Василинка любит меня так же, как я люблю ее, меня бы ничего не остановило. Но я ведь даже не успел сказать ей о своей любви. И меня-принца она совсем не знает. Она любила своего фамильяра. А вот понравился ли бы я ей в человеческом обличии — большой вопрос. Я ей не сказал, кто я есть на самом деле, и поэтому на ритуал она шла расстроенная и обиженная. Может, она рада, что вернулась в свой мир, а меня и видеть не желает? И если я ее призову, она меня окончательно возненавидит?

Погрузившись в свои переживания и в библиотечные свитки, я и думать забыл о преступнике, который так мешал нам по дороге. Но отец о кем помнил. Вожака разбойников доставили из замка Вартофенасия и в тот же день допросили. Я присутствовал при этом допросе. Неприятное было зрелище, хоть и обошлось без кровопролития.

Когда вожак узнал, кто скрывался в теле монстроида, он побелел и безо всяких пыток выложил все, что знал. Только вот знал он немного. Пересказал практически то же самое, что и гном говорил. Пришел, мол, человек в черном плаще, лицо капюшоном скрыл, пообещал большие деньги — очень большие! — за поимку монстроида. Ведьму приказал убить и ее голову ему доставить. Обещал доплатить столько же, если монстроид будет взят живым, поэтому и пытался вожак зверя обездвижить с помощью заклинания оцепенения, а не стрелами нашпиговать. А ведьму не пристрелили сразу потому, что красивая она девка оказалась, захотелось им с ней поразвлечься. Никто же не ожидал, что они на такое яростное сопротивление наткнутся. Дело-то простым выглядело.

Отец выслушал показания с брезгливой гримасой, а потом приказал разбойника казнить. И ушел, не слушая воплей приговоренного.

Мне тоже было противно. Семеро крепких мужчин, воинов и магов, выступили против одной хрупкой девушки, и никому из них не показалось это подлым и низким. Деньги застили все.

Я ушел следом за отцом, не сказав этому бандиту ни единого слова. Но за казнью проследил. На всякий случай. Чтобы точно знать, что еще на одного мерзавца на свете стало меньше.

Поиски неведомого мага успехом не увенчались. Да я и не особо надеялся. Если уж меня за целый год не нашли, хоть и знали, что я жив, то что говорить о маге, о котором никому ничего не известно.

А он пока затаился и ничем себя не выдавал. Ни покушений новых на меня не было, ни странных событий типа поднятых зомби. Можно было подумать, что маг сдался и решил прекратить свое преследование. Но мне в это верилось слабо.

Накануне бала отец вызвал меня к себе. Шел я к нему нехотя. Догадывался, о чем будет разговор. Ссориться с отцом мне не хотелось. Но и жениться я не собирался. Точнее, собирался, конечно, но только на иномирной рыжей ведьме, а не на иностранной принцессе.

Я вошел в кабинет отца, поклонился вежливо:

— Вызывали, ваше величество?

Отец поморщился:

— Прекрати. Не на приеме.

Прошелся по кабинету, постоял у окна. С мыслями, видимо, собирался. Наконец, повернулся ко мне и указал на кресло у стола:

— Сядь.

Я послушно опустился на бархатное сиденье.

Как все-таки хорошо, когда ты можешь нормально сесть и вытянуть ноги, а не цепляться за спинку стула, изображая из себя курицу на насесте! До сих пор радуюсь такому простому действию!

Я сейчас вообще многому радуюсь из того, на что раньше и внимания не обращал, считая это обычным и естественным. Например, тому, что ем с помощью вилки и ножа, а не вылизываю тарелки языком и не рву мясо зубами. Такие простые, но важные радости, о которых люди обычно не задумываются. А для меня сейчас вся жизнь — один большой праздник.

Если б еще и Василинка со мной была, я вообще был бы счастлив до безумия.

Впрочем, нет, до безумия не надо. Просто — счастлив.

— Сын, ты уже взрослый, — начал отец, и я поморщился: точно, сейчас начнет говорить о моей ответственности перед страной, о том, что мне нужно подумать о наследнике, которого необходимо не только родить, но еще и вырастить, и воспитать правильно, поэтому надо с этим делом поторопиться. А для этого мне нужно жениться, а для женитьбы нужно выбрать невесту, а для выбора невесты нужно познакомиться со всеми принцессами. А для знакомства с принцессами нужно пойти на бал… Нужно, нужно, нужно…

Для рождения наследника нужно только одно: найти Василинку. И после этого все само по себе сложится. И уговаривать меня не придется, сам галопом под венец помчусь, крепко невесту за руку держа, чтоб не вырвалась и не передумала в последний момент.

Но разве отца убедишь? Привык, что все всегда по его слову творится. И не думает, что у кого-то может быть иное мнение.

— Ты должен понять, что не все в жизни происходит так, как нам хочется.

О, да. Это я как раз понимаю. Вот я сейчас совсем не хочу здесь сидеть и слушать очередную отцовскую проповедь. Но ведь сижу. И слушаю.

— Ты — будущий король. А король не может быть холостым. У страны должна быть королева. Я устал править. Да, я еще не стар, но ты сам знаешь, здоровье меня подводит. Поэтому я готов в любой момент передать тебе корону. И помочь на первых порах. Управлять государством не так-то просто.

Я вдруг понял, что сижу с полузакрытыми глазами и киваю на каждое слово отца так же, как кивал Персен, когда его отец делал ему внушение. И тоже, как и он, напоминаю игрушечного болванчика.

— Что ты от меня хочешь, отец?

— А ты не догадываешься? — жестко спросил он. — Я не смогу короновать тебя, пока ты не женишься. Так что завтра ты должен выбрать себе невесту.

— Отец, я не спешу короноваться. Я еще слишком молод для такой ответственности. Я вполне могу подождать еще пару десятков лет, — я встал и наклонил голову в вежливом поклоне. Да пошла она, эта власть, если ради нее я должен всю жизнь жить с нелюбимой женой, постоянно думая об упущенном счастье. — Если это все, то я пойду.

— Ты — можешь. Зато я не могу, — с горечью сказал отец.

— Тебе стало хуже? — встревожился я. Да, отец еще не стар. Но со здоровьем у него с детства было не ладно. Родился с пороком сердца и жил, наверное, на собственном упрямстве и на поддержке магов. Но Мерлинд однажды сказал мне, что умереть отец может в любой момент. И что волновать его нельзя. А я его последний год только и делаю, что волную. Сперва пропал, теперь вот упираюсь, не подчиняюсь его воле. Но даже ради его спокойствия я не согласен жениться на первой встречной принцессе.

— Да, — коротко ответил отец.

— Мне жаль, — я подошел к нему и взглянул в глаза. — Мне очень жаль, папа. Я очень люблю тебя. Очень. Но даже ради тебя я не могу забыть Василинку.

Отец вздохнул и неожиданно обнял меня, прижал к себе крепко, и я почувствовал себя маленьким мальчиком, прибежавшим к отцу за помощью. Забытое, но приятное чувство. Давно он меня так не обнимал.

— Я все понимаю, сын, — выдохнул он. — Хорошо, давай отложим этот разговор на год.

Я замер: неужели папа услышал меня? Неужели понял, как дорога мне рыжая ведьма?

Отец похлопал меня по спине, снова вздохнул и отошел к столу, оставив меня в легком оцепенении от непонимания происходящего.

— Я даю тебе год, Антрон, — прежним жестким тоном сказал он. — В этот раз ты мог бы сам выбрать себе жену. Но через год, если твоя ведьма не вернется, ты женишься на той, которую подберу тебе я. И отказа я уже не приму. Станешь упрямиться, лишу наследства и выгоню из дома. Будешь жить в ведьминой избушке, если тебе так дворец не мил. А завтра на балу все же присмотрись к девушкам. Может, кто и приглянется.

— Папа… — неверяще выдохнул я.

— Ступай. Разговор окончен, — резко завершил свою речь отец и, сев за стол, подвинул к себе стопку бумаг, показывая, что у него и без разговоров со мной дел полно.

Я поклонился и выскочил из кабинета. Губы разъезжались в глупой улыбке, одновременно хотелось смеяться и плакать.

Год! У меня есть целый год на поиск Василинки! Я и надеяться не мог на такую удачу!

Папа, я люблю тебя! Как же я тебя люблю! Спасибо тебе, папа!