Мой пушистый фамильяр

Глава 5

Я слушал сидевшую передо мной и все еще до конца не пришедшую в себя ведьму, и никак не мог поверить в то, что слышу. Другие миры, параллельные измерения, порталы… Пиццерия, автомобиль… Девчонка сыпала словами, половину из которых я не понимал. Но чувствовал, что она не врет, что все, что она рассказывает, до последнего слова — правда.

Значит, бедная девочка сейчас в лучшем случае лежит без сознания в каком-то далеком мире? Или вообще уже там умерла, а душа ее пронеслась сквозь мир ушедших, но почему-то не осталась там, а угодила в тело погибшей от яда ведьмы?

Понятно, почему она так странно себя вела. Потерять сознание в городе, а очнуться в лесу с розовыми елками — немудрено растеряться.

Или это я ее призвал, сам не поняв, как? Если это я виноват в ее появлении, то остается только головой об стену биться. Потому что я, как никто другой, понимал, что она сейчас чувствует, лишившись всего, что ей было дорого и оказавшись в чужом теле и чужом мире.

Говоря о том, как переживают о ней родители и какая-то Катька, Василинка снова прослезилась. И мне стало совсем плохо.

Неужели это все-таки моя вина? Уж лучше бы я умер вместе с ведьмой, чем стал причиной страданий для, судя по всему, неплохой девчонки.

Что ж теперь делать?

— Звать-то тебя как?

— Да почти так же, как здесь: Василиса, Васька.

— Красивое имя, — попытался я к ней подлизаться, чтобы вытрясти из головы мысль о собственной подлости.

— Мне не нравится, — поморщилась девушка. — Василиса у нас героиня сказок. Она то Прекрасная, то Премудрая. А я — ни та, ни другая. Самая обыкновенная.

И вдруг улыбнулась:

— Василинка — лучше.

— Почему? — удивился я. Ее прежнее имя мне понравилось больше. Может потому, что им ведьму не звали?

— Оно такое веселое, звонкое. Как льдинки.

— Или леденцы, — вспомнил я свои ночные рассуждения.

— Да. Разноцветные, кругленькие, — обрадовалась ведьма.

Или уже не ведьма? Передалось ей мастерство прежней хозяйки тела или она теперь лишена всех магических умений? Это надо выяснить. И срочно. Пока колдун снова не явился.

— Слушай, а ведьмины знания у тебя остались? Колдовать получается?

Девушка растеряно пожала плечами:

— Колдовать? Это как?

Да, тяжелый случай. Как объяснить основы магии человеку из безмагичного мира?

— Пойдем-ка выйдем на поляну. Посмотрим, что ты можешь.

Я поплыл по воздуху к выходу. И услышал за спиной:

— А ты, вообще, ходить умеешь?

— Что? — опешил я.

Фамильяры — они к духам ближе, чем к животным, а где вы видели шагающего духа? Да и зачем напрягаться лишний раз? Ногами в любом случае медленнее получается.

И, честно говоря, у монстроидов лапы больше для лазанья по деревьям приспособлены, чем для бега по пересеченной местности. Кривые они и короткие. Вот дерево обхватить и когтями в него вцепиться — в самый раз. А по земле эти монстрики бегают довольно забавно: с боку на бок переваливаются, да когтями в дерне застревают.

Так я Василинке и объяснил. А она сразу загорелась:

— Покажи, как ты ходишь! Ну, пожалуйста!

Мне не жалко, конечно. Показал. А потом не знал, то ли радоваться тому, что ее насмешил, и она забыла о своих переживаниях, то ли злиться, что она так надо мной хохочет. Я ж, все-таки, монстроид. Меня бояться надо, а не прыскать в ладошку при взгляде на мои острые когти.

Ничего, я тоже найду повод над тобой посмеяться, Василинка.

Хотя, может, это она мне за вчерашнее мстит? Вчера-то я над ней вдоволь поиздевался. Сейчас даже вспомнить неприятно, как я ей хамил. И уборку делать заставил. И мыться ей в тазу пришлось, а не в бадье банной.

Ладно, пусть хихикает. Будем считать, что мы в расчете.

Мы вышли на поляну, и я, прищурившись, облетел вокруг девушки, пытаясь увидеть, идут ли от нее магические потоки. И обрадованно воскликнул:

— Есть!

Магия, окружавшая Василинку, была совсем другой, нежели у ведьмы. Легкая, светлая, она переливалась на солнце всеми цветами радуги. Никаких черных пятен и темных красок, какими изобиловала аура ведьмы. На нее и смотреть-то было приятно. Так и хотелось в нее погрузиться и ею подпитаться.

Так, кажется, я не о том думаю.

— Что — есть? — заинтересовалась Василинка.

— Магия есть! Никуда она не делась, как ни странно.

А ведь действительно странно. У ведьмы же колдун всю магию выжег своим ядом. Откуда же она снова взялась? Может, она при перемещении между мирами бонусом дается? Чтоб не так страшно было новую жизнь начинать?

— У меня — магия? — округлила глаза девушка. — Это как?

— Обыкновенно. У нас много магов. Ты же ведьма, а какая ведьма без магии? Сейчас будешь учиться ею пользоваться.

А когда мы начали тренировку, я понял, что учитель я никудышный, хоть и вспоминал старательно пояснения своего преподавателя. Только дворцовый маг меня обучать начал, когда я и сам уже многое умел. Магия у меня рано пробудилась, и я к десяти годам уже и дворец поджечь умудрился, и лестницу обрушить. А уж сколько посуды перебил, экспериментируя — и не сосчитать.

Первой учительницей по бытовой магии у меня была моя няня, добрая и спокойная женщина. Объяснять она не умела, ученых слов не знала. Но обладала ментальной магией — очень редкой в нашем мире, поэтому ее и взяли во дворец. Она вкладывала мне в голову картинки, что и как я должен сделать, а я просто повторял за ней.

Но у меня-то ментальной магии не было, вот я и пытался объяснить словами то, что сам делал, не задумываясь.

Девчонка не понимала простейших вещей: как почувствовать магический поток, как увидеть магическую нить, как собрать магию в огненный шар. Пыхтела, старалась, расстраивалась, но к концу двухчасового занятия только и научилась, что слабый огонек вызывать.

Ну, хоть в темноте не споткнется, путь осветить толку хватит.

Когда я, наконец, объявил перерыв, Василинка без сил опустилась на траву, и я только теперь сообразил, что прерваться нужно было намного раньше. Занятия магией требуют большого расхода сил и концентрации внимания. А она еще и много лишних усилий делала, не понимая, чего от нее требуется. И сейчас сидела бледная, вымотанная, и я слышал, как часто бьется ее сердце.

У нее ж магическое истощение! Вот ведь. Чуть не угробил девчонку, дурак! Какой же я фамильяр после этого, раз не почувствовал, что хозяйке дурно?

Или это потому, что я ее за хозяйку воспринимать перестал, как понял, что она — не ведьма?

А вот это — плохо. Могу не почувствовать угрожающую ей опасность. Надо исправлять ситуацию. Эй, клятва, где ты там? Помогай!

Подплыл к девушке, укутал ее в магический кокон, подпитал силой. И вздохнул с облегчением, увидев, как порозовели ее щеки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Устала, — слабо улыбнулась девушка, и я опять почувствовал легкий укол совести. — Но уже хорошо. Это ты со мной силой поделился, да?

— Да.

Я опустился рядом с ней на землю и прикрыл глаза. Рядом с ведьмой я только холод и злость чувствовал, а от Василинки шло расслабляющее тепло и сидеть возле нее было очень приятно.

— Пушистик, — неуверенно позвала девушка.

— Что? — лениво отозвался я.

— Можно, я тебя поглажу?

Погладить?! Меня?! Наследного принца?!

— Чего? — вытаращился я на нее, и она даже отшатнулась. Я, видно, сам не заметив, еще и оскалился. А зубки-то у меня ого-го!

— Нет, если нельзя, то и не надо. Чего сразу злиться-то?

Да какого принца? Давно уже об этом забыть пора. Я для нее сейчас просто игрушка. Мягкий меховой шарик. Пушистый большеглазый симпатяшка, которого так и хочется потискать.

Наверное, я к этому никогда не привыкну. Но она тут ни при чем.

И вообще, она — моя хозяйка. Госпожа она моя, демон меня забери! Я же только что клятву на помощь призывал, чтобы втолковала она мне это доступными ей методами.

Ага! А вот и клятва подоспела! Непокорность наказывается, верно? Так мне и надо, принцу самолюбивому.

— Я не злюсь. Хочешь — погладь.

И мысленно добавил: ты — хозяйка, ты можешь делать со мной все, что тебе вздумается.

Почаще нужно это себе повторять, фамильяр, чтобы нос выше крыши не задирался. Прежняя жизнь осталась в прошлом, и незачем о ней вспоминать.

Тоненькие пальчики ласково коснулись моей шерстки, легко скользнули по спине раз, другой. И я вдруг понял, что мне это приятно. И совсем не обидно. Из горла неожиданно вырвался мурлыкающий звук, и ободренная им Василинка улыбнулась:

— А ты еще и мурлыкать умеешь?

И снова меня погладила. А я, к своему стыду, замурлыкал, как довольная кошка. Вот уж не думал, что монстроиды мурлыкать умеют.

Было одновременно и неловко, и приятно. Сначала пытался сдержаться, заглушить мурлыканье, а потом плюнул: зачем? Кто меня тут видит? Не во дворце же. Подумаешь, принц решил помурлыкать. Имеет право.

И расслабился, дал себе, наконец, волю. Целый год чувствовал себя зверем в клетке, а тут внезапно растекся киселем. Мурлычущим киселем.

Забавное ощущение.

Я закрыл глаза и, уже ни о чем не думая, полностью отдался приятным ощущениям. И поэтому не сразу понял, о чем спрашивает Василинка:

— Почему ты решил, что я — не она?

— Ты о чем?

— Почему ты решил, что я — не та ведьма, которая тут раньше жила?

— Потому что та ведьма никогда бы не стала прятаться под стол и плакать при столкновении с колдуном. Она б на него первая напала, еще на улице бы его почувствовала.

— Понятно, — покраснела Василинка, и я улыбнулся, почувствовав, как ей стыдно за свое малодушие.

А чего тут стыдиться? Врывается в комнату незнакомый мужик, да еще огнем швыряется. Любая бы испугалась.

Но что теперь с колдуном делать? Он же не знает, что Василинка — не ведьма. Прибьет еще ненароком. Я, конечно, сделаю все, чтобы этого не допустить, но ведь как-то сумел он прикончить мою прежнюю хозяйку, не успел я вмешаться. Вдруг и здесь зазеваюсь?

Нет. Ведьму мне не было жалко, я в ее охране особо из шкуры не лез. А с Василинки я глаз не спущу. Ни на шаг от нее больше не отойду. Везде с ней ходить буду. Точнее — летать. Даже в туалет провожать стану. Незачем рисковать. Если с ней что-нибудь случится, я себе этого не прощу.