Моя "крыша" – Кремль (СИ)

Глава 15 Не плачьте над трупами павших бойцов

Лещенко, получив известие от своего помощника, сразу же позвонил в Москву человеку, известному в узких кругах под прозвищем Сценарист. Тот, с полунамека поняв, о чем идет речь, сказал, что тоже подъедет. Через час с небольшим они состыковались у одного из поворотов с Новорижского шоссе; Сценарист пересел из своего транспорта, где компанию ему составлял его личный охранник, в джип Лещенко, после чего они двинули прямиком на объект, который находился километрах в трех от места рандеву.

Юрий Николаевич – так в миру зовут Сценариста – в прошлом также служил в органах, ну и теперь он является одним из совладельцев одной из крупнейших в столице частных охранных структур (а еще года за три до этого он возглавлял службу безопасности крупной нефтяной компании). Ему примерно сорок пять, спортивен, подтянут, строг и требователен к подчиненным, умеет мыслить широко, глобально, на свой, конечно, спецслужбистский лад.

Миронов закрыл за их джипом створки ворот, после чего сопроводил обоих визитеров внутрь коттеджа.

– Ну, как тут наш "клиент"? – поинтересовался Юрий Николаевич. – Созрел?

– Вполне "созрел". Да вы сейчас сами все увидите.

Гости освободились от верхней одежды. Миронов сопроводил их в подвал, где царил довольно таки тяжелый дух. Щелкнул включателем. Лещенко посмотрел на пленника, который все еще был скован парно с мертвым эсбистом. Вот уж точно "созрел": за время его отсутствия Литвинов стал седым как лунь.

Да, именно так: этот жизнерадостный в недавнем еще прошлом и довольно молодой мужчина выглядел теперь намного старше своего истинного возраста.

Когда в помещении вспыхнул свет, Литвинов сначала обхватил голову руками, на одной из которых был укреплен браслет с прочной сталистой цепочкой – так, словно пытался защититься, укрыться от какой то новой угрозы, – потом вдруг бурно, в голос, разрыдался.

– Прекратите истерику! – сердито сказал Лещенко. – Этот человек, кстати, умер, в том числе и по вашей вине! Хватит тут лить слезы! Уж я то в курсе, сколько народу вы со своими гребаными партнерами "заказали" в середине девяностых…

Миронов наконец отомкнул браслет на руке покойного экс гэбиста. Они вдвоем, на пару с Лещенко, предварительно натянув резиновые перчатки и действуя осторожно, чтобы не перепачкаться в крови, держа труп за руки и за ноги, уложили его на приготовленный загодя кусок брезента. Сволокли "жмура" по ступеням в нижний, подземный этаж, а затем после некоторых манипуляций с тайными запорами определили мертвяка – в недавнем еще прошлом коллегу и едва ли не приятеля Лещенко – в расположенный под фундаментом строения толстостенный резервуар с кислотой.

Минут примерно еще через пять все уже было готово для проведения "доверительной беседы" – на Литвинова вместо испачканного кровью пиджака напялили синюю спецовку, ему дали вдоволь напиться воды; в подвале появились три табуретки, на одну из которых усадили бизнера, к новому обличью которого – в особенности к его белой, как одуван, голове – пока сложно было привыкнуть. Миронов, разжившись всем необходимым и не обращая внимания на остальных присутствующих, занялся кровавой лужицей на цементном полу, явно намереваясь смыть либо же соскоблить пятна крови, чтобы от них не осталось и следа.

Сценарист достал из кейса перекидной блокнот, авторучку, компактный цифровой диктофон и сотовый телефон "НОКИА 3650", снабженный хитрым дополнительным чипом, способным заблокировать всякие попытки определить обратный номер и даже вычислить зону роуминга.

– Литвинов! – прикрикнул на нефтяника Лещенко. – Кончай мне тут трястись и всхлипывать! Мы не затем сюда, блядь, приехали, чтобы твои рыдания выслушивать! А ну ка подбери сопли! Сядь ровно! Смотреть сюда!! Будешь и дальше юлить и отпираться, мы тебя мигом в котлетный фарш переработаем!..

Громко икнув, Литвинов чуток подобрался и даже поднял на них глаза, в которых было примерно такое же выражение, как у затравленного зверя.

– Михаил Алексеевич, вы меня слышите? – почти участливым голосом спросил Сценарист, который взялся разыгрывать партию доброго гестаповца.

– Да, слышу, – надломленным голосом сказал Литвинов. – Э э э… товарищи чекисты… мне нужны хоть какие то гарантии…

– Все в ваших руках, господин бизнесмен, – все с теми же мягкими интонациями в голосе заявил Сценарист. – При определенном раскладе, если, конечно, вы нам поможете, нам не только нет необходимости причинять вам какие либо неприятности, но мы даже заинтересованы в том, чтобы вы и далее, Михаил Алексеевич, занимали свой высокий пост в структурах "Ространснефти". Под нашим, естественно, контролем…

– Но… меня ведь похитили?!

На лице Сценариста появилась легкая усмешка.

– Не будьте таким наивным, господин Литвинов. Сейчас существуют несколько версий того, что могло с вами произойти. Конечно, следствием рассматривается вероятность того, что вас могли похитить, взять в заложники, ну и так далее. Но, поверьте мне на слово, эта вот версия отнюдь не основная. Особенно с учетом тех скандальных разоблачений, которые сейчас ширятся вокруг возглавляемой вами – в числе прочих – компании "Ространснефть" и ее "дочек". Скорее поверят в другое: что вы, Михаил Алексеевич, как один из сер рьезнейших потенциальных фигурантов в этом неслабом деле об уводе активов компании и махинациях с принадлежащими – вообще то! – государству ценными бумагами, чухнули, извините за вульгаризм, прямиком за кордон. Надеясь, таким образом, что вам удастся скрыться от российского правосудия…

– Самого гуманного в мире "басманного" правосудия, – криво усмехнувшись, добавил Лещенко. – Да, Литвинов, вас могут заподозрить в том, что вы, в отличие от некоторых ваших приятелей из "ЮКОСа", отнюдь не горите желанием поселиться надолго в камере "Матросской Тишины" и практиковаться там в написании покаянных писем и деклараций.

– "Косяк", как вы сами любите выражаться, – продолжил Сценарист, – пойдет на Ивана Алексеевича. Будут считать, что именно он вам помог смыться на Запад в тот пиковый момент, когда на руках у следаков из Генпрокуратуры уже имелся ордерок на ваш арест.

– Точно так, – поддакнул Лещенко. – Вы могли выбраться, к примеру, через латышский коридор, воспользовавшись вторым комплектом документов. Если понадобится, соответствующие данные найдут в базе Федеральной пограничной службы. У вас в загранпаспортах имеется "шенген", так что далее без проблем: либо самолетом из Риги в Лондон, к примеру, либо паромом через Балтику в Скандинавию. Ну а там уже ищи свищи…

– При неблагоприятном для вас раскладе, Михаил Алексеевич, – подхватил тему старший коллега, – может статься и так, что вы будете числиться в розыске еще долгие годы. Ваши же партнеры, с которыми нам рано или поздно удастся не только состыковаться, но и договориться, переведут на вас же "стрелки", ведь у вас так принято делать, верно?

– Не только у нас, – едва слышно произнес бизнесмен.

– И вот представьте себе ситуацию, – участливо сказал Сценарист. – Вы, господин Литвинов, будете числиться в розыске, в том числе и по линии Интерпола, на вас оформят бумаги, так называемый зеленый угол, ваши же партнеры.

– Иудино семя, – пробормотал спекшимися губами нефтяник.

– Да, они предадут вас… Вы сами, вижу, в этом нисколечко не сомневаетесь. В случ чего повесят на вас же всех собак. Ваши счета будут заблокированы, а потому ваши близкие так и не смогут попользоваться – на всю катушку! – плодами вашей впечатляющей предпринимательской карьеры. А вас самих, может так статься, вообще не будет в живых… Хотя вас и далее продолжат разыскивать по всему миру, вплоть до южноамериканской сельвы и африканских джунглей. Ну не обидно ли?

– Мирон, потом закончишь с приборкой! – Лещенко кивком указал помощнику на дверь. – Побудь ка с полчаса наверху! Чайку, что ли, пока попей?

Сунув в уголок рта сигарету, он посмотрел на сплошь седого мужика, в котором даже родня вряд ли сразу признает своего мужа, брата, отца.

– Да, Литвинов, в дерьмовую ты угодил ситуацию! Сам то что думаешь обо всем этом?

– Какие есть варианты? – оглядев их поочередно слезящимися глазами, спросил нефтяник.

– Вот это уже другой разговор, – одобрительно сказал Сценарист. – Среди версий, объясняющих ваше внезапное исчезновение, может быть и такая: в связи с тем, что вам грозит расправа со стороны некоторых ваших деловых партнеров, – подтверждающие данную тему факты мы изыщем, а если нет, то сфабрикуем, – решено было на время укрыть вас в надежном месте, дабы обезопасить вашу жизнь… Информацию, что вы в полном порядке, мы можем запустить в обращение уже в ближайшие часы! Мало того, мы способны "отмазать" вас перед следствием. Мы даже поможем вам удержать прежние позиции в вашей компании! Но при одном условии: при условии, что вы нам поможете взять ситуацию под контроль. Ну и впредь вы, конечно, будете делать на своем посту все, что мы вам скажем!

– Хорошо, – тяжело сглотнув, сказал нефтяник. – Я вас внимательно слушаю… э э э… товарищи…

– Нет, господин Литвинов, – вкрадчивым тоном произнес Сценарист. – Это мы вас внимательно слушаем. Расскажите ка для начала нам про ваше "Братство колец".

Литвинов, выглядевший сильно подавленным и решивший для себя, кажется, что никакие секреты и никакие денежные суммы не стоят его единственной драгоценной жизни, поведал им довольно любопытную историю, некоторые детали которой, впрочем, уже были известны.

Аферу с уводом активов и части ценных бумаг "дочек" компании "Ространснефть" они, то есть группа бизнесменов и близких к ним чиновников, – Литвинов, по просьбе Сценариста, перечислил их всех, набралась в аккурат чертова дюжина народа, – замыслили еще в пору дефолта, но года три четыре этот смелый проект находился в стадии изучения и рассмотрения на предмет возможных последствий его реализации. Надо сказать, что не все однозначно одобряли эту идею, находились и скептики, которые, не отвергая целиком всю задумку, приводили множество всяких сложностей, всяческих "но" (многие приводимые ими доводы "против" рационально учли, другие же отбросили напрочь, поскольку бизнес, особенно крупный и особенно в такой стране, как Россия, требует всегда определенной дозы риска).

Постепенно внутри этой спаянной бизнесом и многолетней дружбой компании предпринимателей и чиновников образовался еще более узкий круг, в который вошло пятеро самых самых, готовых взять бремя лидерства на себя. А именно: господа Борткевич, Голубев, Литвинов, глава второй "дочки" – "Балттрансойл" – Борис Липкин и Аркадий Серебрянский, перед которым были открыты все двери в Белом доме на Краснопресненской и для которого специально временно освободили пост директора Федерального комитета по ценным бумагам (его, впрочем, до этого тоже занимал один из своих людей), который он предпочел осторожно занять с приставкой "и.о.".

У кого именно из этой "могучей кучки" возникла идея учредить "Братство колец", Литвинов точно сказать затруднился – точно, что не его первым посетила эта мысль. Озвучил ее, кажется, Серебрянский, когда они втроем – без жен, кстати говоря, – присутствовали как то на самой фешенебельной вечеринке Европы (Аркадий Львович, Игорь Борткевич и сам Литвинов). Дело было в Монако, где дается ежегодный благотворительный бал и где состоятельные люди жертвуют на благие цели различные ювелирные изделия, причем стоимость некоторых достигает сотен тысяч долларов США. Серебрянский тогда сказал, что неплохо бы и им, "своим людям", завести какие то свои "символы", которые могли бы иметь и некоторое прикладное значение. Какие нибудь перстни оригинальной работы с редкими камешками или что то в таком роде.

Литвинов, признаться, отнесся к этой идее как к чему то не очень серьезному. Но по обрывочным разговорам среди "своих" он понял, что остальные отнюдь не против, чтобы заиметь "символы". И что те же Серебрянский с Борткевичем выписали специальные каталоги и внимательно изучают не только то, что выставлено на продажу в Москве, в ювелирных бутиках в Третьяковском проезде, в галерее у Никитских Ворот или на Кузнецком Мосту, но и на знаменитых Пятой авеню в Нью Йорке, Бонд стрит в Лондоне и в других подобных точках.

Так и не найдя ничего подходящего, решили – держа это в строгом секрете: заказать "коллекцию" в Париже, у одного из местных ювелиров, который привык иметь дело с самыми самыми богатыми. Последний специально отобрал камни: черный, розовый, голубой и редкий "двухцветный" алмазы, сделав для них "русскую" огранку, которой, как известно, в мире нет ничего лучше, а также два сравнительно небольших, но очень чистых, редкой красоты камня: изумруд из Венесуэлы и вывезенный из Северного Афганистана рубин.

Да. Хотя их входило только пятеро в узкий круг, всего перстней было изготовлено шесть (один, без именного вензеля, сделали как бы про запас). Скинувшись, потратили на эту затею без малого полтора миллиона евро. Когда Литвинову вручали его "символ", Серебрянский то ли в шутку, то ли всерьез сказал примерно следующее: "Береги эту штуковину, Миша, как зеницу ока. Сейчас перстень стоит примерно четверть "лимона", но могут настать времена, когда ему реально не будет цены…"

Кому достался шестой перстень из их секретной "вандомской" коллекции, Литвинов точно не знал. Как не знал и того, в чьих руках сейчас может находиться данное ювелирное украшение.

Объяснил он эту свою неинформированность тем, что Серебрянский и Борткевич располагают в общем предприятии несколько большими долями, нежели остальные их деловые партнеры. Именно этим двоим предстояло как то меж собой решить, кому именно продать, передать или обменять на услуги и некий "властный ресурс" последний из их коллекции драгоценный "символ": частному лицу, крупной компании или банку, какому нибудь вице премьеру, от которого тоже может зависеть успех всего их предприятия, или же – а почему бы и нет? – одному из небедных иностранных граждан…

На попытки "товарищей чекистов" уточнить, кто же может быть этим шестым, или, если угодно, "джокером" в их уже сложившейся колоде, нефтяник лишь отрицательно покачал головой: вполне возможно, сказал он, что партнеры уже продали кому нибудь часть своей доли, одновременно передав тому или иному контрагенту шестой по счету "символ" из будущего финансового успеха. Свое решение согласно внутренней договоренности Серебрянский и Борткевич должны были объявить перед остальными своими партнерами не позднее середины марта, то есть не позднее даты президентских выборов в России. Но случилось то, что случилось: у кого то, по всей видимости, не выдержали нервы, чья то недобрая рука спутала им все карты…

Вызнав у Литвинова все, что только возможно касательно этого их своеобразного "ордена посвященных" и сделанной в большом секрете "вандомской" коллекции перстней, "товарищи чекисты", прежде чем приступить к самому главному, решили пробить еще одну тему, которая с некоторых пор тоже интересовала их в немалой степени.

– Литвинов, нужно выяснить еще одну важную деталь, – сказал Сценарист. – Мы, конечно, в курсе, что коммерческий банк "Роснефтебанк" создан вашей компанией и обслуживает ваши интересы на территории Российской Федерации.

Лещенко, как и в некоторых уже минувших эпизодах их нынешней "доверительной" беседы, включил в работу видеокамеру. Снимал он исключительно Литвинова, причем с таких ракурсов, чтобы в кадр ненароком не попал присутствующий здесь Сценарист (звук записи автоматом микшируется, изменяя голоса собеседников до неузнаваемости, так что идентифицировать участников беседы по этому параметру не сможет никакая аудио– и компьютерная экспертиза; вдобавок по окончании записи они еще раз на пару с коллегой отсмотрят всю записанную пленку и тогда уже решат, какие куски вырезать, а какие оставить и как вообще впоследствии распорядиться этими видеоматериалами).

– Что именно вас интересует? – спросил Литвинов.

– Не что, а кто, – сказал Сценарист. – В этом подконтрольном вам банке с недавних пор работает такой Захаржевский Георгий Александрович.

– А а, Жорж?! Довольно милый юноша. А что?

– Не такой уж он и юноша, – подал реплику Лещенко. – Двадцать восемь лет. Да и должность он занимает немалую: начальник одного из ключевых департаментов банка, входящего в двадцатку самых крупных по стране. Скажика, Литвинов, кто вам сосватал этого Жоржа? Что ты об этом знаешь?

– В принципе, я сам с ним почти не пересекался, – после паузы сказал нефтяник. – Я ведь курирую "дочки", ну и по совместительству "мониторю" наши зарубежные финансовые потоки. Старшая сестра Захаржевского работает в Центробанке лет, наверное, уже десять. Но с ней я знаком лишь шапочно. Жорж пришел к нам недавно, в сентябре или октябре прошлого года, точно не помню.

– А вы знали, господин Литвинов, что этот ваш "милый юноша" до прихода в подконтрольную вашей компании бизнес структуру два с лишним года работал в аналогичном коммерческом учреждении, обслуживавшем еще недавно интересы ныне печально знаменитых собственников "ЮКОСа"? – глядя на него, спросил Сценарист. – Вы и ваши партнеры не задумывались над тем, что молодой Захаржевский, возможно, – "засланный казачок"?

– Ну, не я его принимал в штат. Жорж больше работал с Вадимом Голубевым, на внутреннем рынке. Насколько я знаю, в основном он занимался нашими финансовыми обязательствами по опекаемой нами "Грознефти", расчетами по "дагестано ставропольской трубе", ну и еще двумя тремя второстепенными проектами.

– Как вы сами думаете, кто сосватал подконтрольному вам банку этого Жоржа? Сомневаюсь, чтобы на такие вот должности набирали людей со стороны, по конкурсу.

– М м м… – Литвинов посмотрел на потолок, словно надеялся найти там ответы на интересующие "товарищей чекистов" вопросы. – Честно говоря, деталей сейчас не помню. Кажется, за него ходатайствовали наши хорошие знакомые с Краснопресненской набережной.

– Кто именно?

Литвинов назвал фамилии двух чиновников: заместителя министра финансов и одного из руководителей аппарата правительства, от которого тоже реально очень многое зависит в плане прохождения через бюрократическую машину тех или иных документов, тех или иных решений.

Сценарист задумчиво потеребил гладковыбритый подбородок.

– Ну что ж, картинка постепенно проясняется. Отрадно, Михаил Алексеевич, что вы взялись за ум. Рулите и дальше в том же направлении. Если будете вести себя как паинька, гарантируем, что вся эта история для вас закончится хорошо: вы будете весь в белом, а некоторые ваши партнеры окажутся по уши в дерьме. Теперь нас ждет самое важное, самое ответственное из того, чем мы будем заниматься с вами в ближайшие часы. Я вижу, вы уже более менее пришли в себя?

– Э э э… я хотел бы принять душ. Я не помню уже, когда я кушал в последний раз…

– Все это вы получите, но не сейчас, – оборвал его Сценарист. – Сначала сделаем два три звонка, прямо отсюда. Надо ср р рочно запустить слушок в известных кругах о том, что вы живы и здоровы, а заодно, возможно, нам удастся через вас узнать последние новости о ваших находящихся нынче за рубежом деловых партнерах.

Лещенко ненадолго отлучился, а когда вернулся в подвал, где происходила их "дружеская" беседа, у него при себе оказались оба изъятых в день побега у Литвинова сотовых телефона.

– Я полагаю, дружище, – сказал он, передавая бизнесмену обе трубки, – что все контактные номера забиты у тебя в память мобил. Давай ка мы сначала выпишем на отдельный лист бумаги все необходимые нам данные. Ну а потом еще раз прикинем, кому и что тебе следует сказать, как объявить о том, что ты нашелся, избежав покамест ненужной огласки. После чего, помолясь, начнем прозванивать по списку всех твоих зашхерившихся где то за бугром приятелей…

…Литвинова подробно проинструктировали, с кем и о чем ему следует говорить. Заодно напомнили о том, какие последствия могут для него наступить, если он начнет вдруг нести отсебятину или, паче того, попытается каким то образом дать знать одному из своих собеседников, что он под "колпаком", что им самим, а заодно и его партнерами пытается манипулировать некая "третья сила".

Из всего списка дозвониться удалось трем абонентам. Один из них, юрист, работающий в крупной британской адвокатской конторе, являлся одним из самых доверенных контрагентов Литвинова: в свое время он помог оформить документацию на открытие счетов в "джерсийском" офшоре, по его же наводке и благодаря его связям среди местных риелторов удалось удачно прикупить дом в одном из пригородов Большого Лондона, он же поспособствовал тому, чтобы Михаил Алексеевич и его близкие быстро и без проблем получили в Великобритании "вид на жительство". Хотя сегодня выходной, да и время не вполне рабочее – в британской столице тоже наступил вечер, почти восемь по "гринвичскому", – его сотовый оказался не отключенным, юрист откликнулся на звонок мгновенно. Мало того, вопреки присущей англичанам холодности и выдержке этот человек, едва услышав в трубке знакомый голос, кажется, не на шутку обрадовался (судя по всему, он уже кое что слышал о том, что м р Литвинов несколько дней назад как то странно исчез, потерялся где то на заснеженных просторах огромной России).

Разговор протекал, естественно, на английском. Но данное обстоятельство не создало каких либо серьезных помех контролирующим ход беседы "товарищам", благо и Лещенко, и в особенности Сценарист сами довольно неслабо изъяснялись на вполне современном "инглише".

Литвинов сказал своему британскому знакомому, что с ним все в порядке, с одной стороны, а с другой – есть кое какие нюансы, о которых он сейчас не хотел бы говорить по телефону. Нефтяник поинтересовался, не разыскивал ли кто его через адвокатскую контору, которая ведет его дела в Великобритании. "Да, мистер Литвинов, – сказал адвокат. – Ваша жена не только звонила нам, но и сама приезжала в пятницу в контору. Она выглядит очень обеспокоенной в связи с вашим внезапным исчезновением". Выяснилось также, что через этого знакомого юриста на Литвинова пытались выйти сразу несколько человек (чекисты из прозвучавших фамилий выделили троих: Борткевича, Липкина и бывшего директора ФКЦБ, уступившего на время свой пост Аркадию Серебрянскому, – нынче этот человек под видом напавшей на него вдруг немощи поправляет свое здоровье, а вернее всего, "шхерится", надеясь переждать опасное время, на одном из курортов в Южной Германии).

Борткевичу дозвониться не удалось, пришлось оставить краткое сообщение на автоответчике, установленном в доме, где после переезда в Швейцарию проживали родители Игоря и его нынешняя, уже третья по счету жена.

Зато с остальными двумя Литвинову удалось таки переброситься словцом, забить обоим "стрелку" на следующей неделе, причем разговор с Липкиным вышел довольно любопытным.

– Миша, ну куда же ты пропал?! – то ли натурально, то ли наигранно обрадовался этому вечернему звонку находящийся где то в Южной Франции бизнесмен. – А мы тут дергаемся, испереживались все за тебя!

Увидев, как лицо Литвинова мгновенно побагровело от ярости, – похоже, он готов был уже выпалить в трубку пару тройку "ласковых" слов, – Лещенко погрозил ему кулаком.

Надо отдать должное нефтянику: сознавая, что на кону сейчас стоит его собственная жизнь, он смог быстро взять себя в руки, и его дальнейший разговор с партнером протекал более или менее гладко.

– Боря, мне пришлось внезапно отъехать из Москвы, – сказал он в трубку. – Надеюсь, ты понимаешь, с чем это… такое вот мое решение связано?

– Ага… понял… понял… Но сейчас у тебя все нормально… в плане свободы передвижения… в целом безопасности? Откуда, кстати, ты звонишь?

– Я вот только только перебрался на "остров"… Ты меня понял, Боря?

– Ага… через пролив? Понял… А ты своих уже видел? Мне вот тут супруга твоя по нескольку раз на день названивает…

– Нет, не видел еще, – проглотив подступивший к горлу комок, сказал в трубку Литвинов. – Я тут кое с кем встречусь, а потом сразу – на континент. Ты не находишь, Борис, что нам всем нужно встретиться и детально обсудить сложившуюся ситуацию?

– Ты сам подъедешь? – спросил Липкин. – Или с тобой будет Аркадий? Кстати, что тебе о нем известно? Как у него вообще обстоят дела? Нам о нем не известно практически ничего.

– Не обошлось без трудностей, но сейчас все более или менее путем, – сказал Литвинов, проведя тыльной стороной ладони по мокрому от пота лицу. – Боря, если мы в среду встретимся, что скажешь?

– В среду? Гм… Годится! А раньше не можешь подъехать?

– Нет, не могу. Есть кое какие дела, есть отдельные нюансы, о которых я расскажу уже при встрече. Я вот думаю, где бы нам состыковаться?

– Минутку, Миша…

Судя по всему, Липкин перебросился словцом с кем то, кто находился рядом с ним, после чего вновь возобновил разговор.

– Михаил, помнишь, где мы катались на лыжах в прошлый раз? В канун католического Рождества? Только не называй место вслух! Ну, ты понимаешь, да?

– Понял, не дурак, – мрачно сказал Литвинов. – Шато рядом с отелем… там близко подъемник… так?

– Да, верно. Значит, рандеву состоится в среду?

– Да, подтверждаю. Я нарисуюсь там, полагаю, в среду где то ближе к вечеру. Боря, не распространяйся пока обо мне и об этом моем звонке. Кстати, желательно, чтобы Игорь тоже присутствовал при нашем разговоре.

– Попробую организовать его присутствие. Но ты же понимаешь, Миша, что все реально зависит от его собственного желания.

– Все, кажется? – вопросительно посмотрев на Сценариста, произнес в трубку Литвинов. – Ладно, Боря, тогда до встречи.

– Минутку, Миша!

И тут Липкин вдруг выдал реплику, заставившую контролировавших ход разговора "товарищей", что называется, насторожить уши.

– Миша, хочу еще одну вещь у тебя спросить.

– Слушаю.

– Гм… К тебе уже кто нибудь подкатывался?

– В каком смысле?

– Ну… Тебе предлагали вступить в торги? С тем, чтобы ты продал… или переуступил свою долю… ну, ты, наверное, понял, о чем идет речь?

– А тебе, Боря? – сразу нашелся Литвинов (Сценарист в этот момент показал ему большой палец). – На тебя уже кто нибудь с подобными предложениями выходил?

– Э э… у-ф-ф… Пожалуй, Миша, нам не стоит говорить на такие вот темы по телефону. Вот когда встретимся в известном тебе месте, тогда и обсудим все подробно… Ладно, давай закругляться! Рад был тебя слышать, дорогой. Если удастся увидеть свою "половину", передавай ей от меня привет.

Когда Литвинов закончил разговор, "товарищи чекисты" обменялись многозначительными взглядами.

– Прекрасно, Михаил Алексеевич, – похвалил его Сценарист. – Этот экзамен вы сдали на "пятерку". Как называется место, где вы забили "стрелку" вашему приятелю Борису Липкину?

Литвинов прерывисто вздохнул.

– Курортный поселок Ле дез Альп находится в южной части Французских Альп.

– Теперь самый ответственный момент, – записав название в свой блокнот, сказал Сценарист. – Михаил Алексеевич, вам придется сейчас позвонить своей жене, в Англию.

Порядком похудевшее за последние несколько суток лицо нефтяника вновь приняло багровый оттенок.

– 3 зачем? Я же и так д делаю все, что от меня в этой вот с ситуации требуется?

– Так надо! – веско сказал Лещенко. – Сами знаете, что стоит на кону! Мы должны иметь веские гарантии, что вы нас не "кинете". Не позднее вечера понедельника ваша супруга должна быть здесь, в Москве! И скажите спасибо, что мы пока не требуем, чтобы она взяла с собой в поездку и двух ваших несовершеннолетних чадушек.

– Сконцентрируйтесь! – вновь протягивая Литвинову хитрый мобильник, скомандовал Сценарист. – Найдите нужный тон и подходящие слова! Если вы уж сказали "а" и "б", то теперь, господин Литвинов, вам придется проговорить весь алфавит – от а и до я! Ну что?! Готовы? Звоните, нечего тянуть время!

Литвинов, словно незрячий, ткнул несколько раз потным пальцем в кнопки набора, затем как то неожиданно быстро стал заваливаться на правую сторону и, прежде чем Лещенко успел его поддержать, оказался на цементном полу.

– Готов! – мрачно сказал Сценарист спустя минут эдак десять, когда стало ясно, что все их попытки оказать первую помощь Литвинову тщетны. – Полагаю, сердечный удар…

– Да хоть инсульт, – вытирая ладони носовым платком, заметил Лещенко. – Без разницы… Блядь! Что за нежные создания, эти гребаные бизнеры!

– Очень некстати он гробанулся, – поморщившись, сказал Сценарист. – Не ожидал я, что он такой слабонервный.

– Вот что, Николаич! Есть идея, не пропадать же добру?

– Ты это о чем?

Лещенко бросил на него совершенно невозмутимый взгляд.

– Предлагаю осуществить постановочный акт на тему: "Лютая смерть бизнесмена". У нас есть свежие кадры, с показаниями таймера. Сделаем так: табуретку к стене, его как нибудь закрепим, типа, он пока еще живой. Снимать будем сбоку, с такого ракурса, чтобы не была видна его посиневшая рожа… Выпустим в него обойму из левого ствола с глушаком. "Контролька" в голову, получится эффектно. В гараже есть баллончики с краской. Нарисуем на стене соответствующую надпись, шлепнем Литвинова… Даром, что он уже и так "жмур". Ну а потом прикинем, как из отснятых видеоматериалов скомпоновать "бомбу". Ты ведь, наверное, и сам уже напрягаешь извилины, как нам половчее убрать с дороги одну секретную фирму, дышащую, кажется, нам уже в затылок.

Призвав на помощь Миронова, они провозились в подвале еще около получаса: необходимо было сделать все, чтобы сцена казни выглядела вполне натуральной и даже жуткой, дабы те люди, к кому, возможно, со временем попадут записи, не вздумали вдруг уподобляться мэтру Станиславскому с его бессмертным строгим приговором – "не верю!".

Когда вышли во двор перекурить, уже было за полночь.

– Придется нам теперь на ходу импровизировать, дружище, – сказал Сценарист, закутывая шарф на горле. – Меня оч чень настораживает реплика, которую обронил Липкин по ходу разговора о некоем торге…

– Это ведь совпадает с нашими предположениями? – глубоко затягиваясь, сказал подполковник. – Хорошо, что мы успели, пока не гробанулся Литвинов, дернуть пару тройку кончиков.

– Да, теперь нам будет проще действовать. Я так надеюсь.

– Николаич, надо усилить охрану Серебрянского, – взглянув на высыпавшие на небе алмазными блестками звезды, негромко произнес Лещенко. – Фадеев, конечно, испытанный кадр, но этот хитрый еврей, как я понял, намерен, ради спасения выступить в роли "змея искусителя". Вот только на его древе подвешены не яблоки, а "лимоны". Эти вещи способны вскружить голову кому угодно… Аркадий Львович – оч чень ценный кадр! Он нам в будущем может еще не раз пригодиться.

Лещенко дал несколько цэу своему младшему помощнику, после чего они с коллегой забрались в джип (последнего на второй по счету развилке все еще ждала его служебная машина с охранником).

– А ведь неплохо пока у нас получается, – неожиданно сказал Юрий Николаевич, когда они выехали на проселок. – Не знаю, что там замыслили коллеги, но мы, дорогой Лещенко, явно вырвались вперед.