Моя "крыша" – Кремль (СИ)

Глава 23 Тайное исподволь становится явным

Рейндж проснулся в девятом часу утра, когда его напарница, оказавшаяся по своим жизненным ритмам гибридом "совы" и "жаворонка", успела сделать пробежку по заснеженному парку, принять душ и переодеться к завтраку (должна же "влюбленная парочка" хотя бы раз в сутки появляться в столовой, где преимущественно питается отдыхающая в пансионате публика?).

Мокрушин, в принципе, тоже не чурался физических занятий – работа у него такая, нужно постоянно быть в форме. Но на утреннюю пробежку не подписался: отжался тридцать раз на кулаках – и хорош. Тем более что у него имелось веское оправдание: медик, наблюдавший его в "кремлевке", перед выпиской рекомендовал Мокрушину придерживаться щадящего режима и ни в коей мере не подвергать серьезным нагрузкам опорно двигательный аппарат.

Хм… Его бы слова – да "свояку" в уши! Шувалову, кажется, все по барабану. Хромой? Побитый? Бери подаренную "трость" в зубы – и шагом арш на боевое задание!

Рейндж побрился, в темпе принял душ. К завтраку он оделся в джинсы и теплую фланелевую рубаху. Измайлова оделась аналогичным образом; агентесса, чуток пройдясь по губам помадой, бросила косметичку в свою дамскую сумочку, в которой, кроме разных дамских мелочей и документов, она носила также пистолет "ПСМ" и запасную обойму, после чего бросила вопросительный взгляд на своего старшего товарища.

– Блин! – в сердцах сказал Рейндж. – Знаешь, мне сейчас кусок в горло не полезет!

– Я вижу, шеф, вы сегодня не в настроении? – как то неожиданно мягко, даже участливо, будто она и в правду была его невестой или, к примеру, секретаршей, произнесла Измайлова. – Хотите, мы позавтракаем здесь, в номере? У нас полный холодильник съестного.

– Да пошло оно все в… баню! – процедил Рейндж, у которого и в самом деле вдруг сделалось препаршивое настроение (ему это, кстати, было совершенно несвойственно). – Вокруг нас люди натурально отдыхают… расслабляются… Иди, Измайлова, иди… покушай там за двоих!

Агентесса, бросив на него странный взгляд, положила сумочку на стол и подошла к нему (Мокрушин перед этим демонстративно плюхнулся в кресло).

– Вы говорите, шеф, – в "баню"? – спросила она.

– Ну да, – мрачно сказал Рейндж. – Я, детка, полтора года нормально не отдыхал… Думал, после выписки из больницы дадут чуток расслабиться, а вот те хрен на всю морду!

– Сейчас для посещения сауны, наверное, не самое лучшее время, – задумчиво сказала Измайлова, положив руку ему на плечо. – А если попозже, шеф? Вечером, к примеру, после ужина?

– Ты чего… Анюта? Не шутишь? – полуобняв агентессу за гибкий стан, Рейндж наконец врубился, что он не ослышался, что жизнь, в принципе, не такая уж мерзопакостная штука. – Слушай… это же отличная идея! А то что это мы, как не родные!

Он заопасался было, что слишком быстро принял желаемое за действительное, что Измайлова язвительно произнесет сейчас что то вроде – "поход в сауну, шеф, еще не повод для знакомства…", но нет, все и в дальнейшем для него развивалось как нельзя лучше: Анна вдруг оказалась у него на коленях (произошло это легко и естественно, без малейшего принуждения с его стороны), причем женская ручка теперь обхватывала его за шею.

– Шеф, мы ведь не скажем…

– "Свояку"? – догадался Рейндж, расстегивая свободной левой рукой верхнюю пуговичку на ее теплой клетчатой рубахе. – Нет, конечно! Да и никого это, кроме нас с тобой, совершенно не касается!

Он положил ей руку на теплую упругую грудь; молодая женщина тут же подалась вперед; Рейндж уже ощутил вкус ланкомовской помады у нее на устах, как вдруг в номере разнеслась мелодия из "Бумера": этим сотовым они пользовались для связи с Шуваловым, которого со вчерашнего дня – по крайней мере в общении с ними – заменял полковник Заречный, он же "деверь".

– Не бери трубу! – сказал Рейндж, который еще секунду или две ощущал в левой ладони приятную тяжесть крепкой женской груди. – Пошли они все на фиг!

Но Измайлова уже соскочила у него с коленок и, сверившись с цифирью на экранчике, ответила на вызов.

Агентов инструктировал Заречный на истринской "явке" в том самом коттедже, где они уже прежде общались – по служебной, опять же, надобности – со "свояком" (Шувалов в связи с обострением ситуации счел необходимым и более безопасным передать пару "джокеров" на связь своему заму).

Примерно в час пополудни они свернули с трассы на проселок, который привел их к россыпи коттеджей, преимущественно еще не достроенных или не отделанных до конца, – под строительство были отведены земельные площади, которые когда то занимала расформированная нынче крупная часть ПВО.

Воспользовавшись другим проселком, они обогнули небольшой лесной массивчик. Когда за присыпанными снегом деревьями показался обнесенный каменным – метра в два с половиной высоты – забором двухэтажный коттедж, до которого оставалось не более сотни шагов, Измайлова по команде старшего напарника свернула с проселка в мелколесье и почти сразу же заглушила движок.

Они вышли из машины: Рейндж, одетый в свободную утепленную кожанку, джинсы и теплые полуботинки, прихватил с собой только "трость", с которой он уже свыкся, а Измайлова взяла из багажника небольшую дорожную сумку, которую она тут же повесила себе на плечо.

Агенты прошли до границы мелколесья, почти сразу же за которым высилась стена, огораживающая по периметру участок.

– Брама на въезде выкрашена в "шаровый" цвет, – пробормотал Рейндж, выискивая взглядом подходящее дерево. – Дом кирпичный, два этажа, зеленого цвета крыша, вкруговую забор, рядом лес, за участком – два недостроенных коттеджа. Ну что ж, кажись, все в масть!

Минут через пять примерно к нему вернулась Измайлова, которая успела исследовать периметр с трех сторон, кроме той, где находятся выкрашенные в зеленовато серый цвет ворота (кажется, они сейчас наглухо заперты).

– Датчиков сигнализации я вправду не заметила, – доложила агентесса, на которой красовались коричневатый, с разводами кожан и голубенькая с красным спортивная шапочка. – В некоторых местах, правда, вмурованы подозрительные штыри по верху стены.

– Вон один. – Рейндж показал рукой на участок стены, от которой их отделяло не менее десяти шагов (если здесь и есть датчики, к примеру, та же сигнальная система "Уран", то они обычно калибруются таким образом, чтобы срабатывать на движущийся объект, либо приблизившийся вплотную к периметру, либо пытающийся его преодолеть. – И еще один… левее! Здесь, видно, собирались поставить датчики. А может, устанавливали, но какое то время назад демонтировали сигнальную систему? Ладно, не будем гадать! Аня, доставай аппаратуру! Счас я на дерево вскарабкаюсь, попробую понаблюдать сначала, что там у них на самом участке творится.

– Нет нет, шеф, это не ваш бизнес! – Сказав это, агентесса ловко вскарабкалась на одно из деревьев, встав ногами на нижний сук клена и перебросив через другую ветку страховочный конец с карабином. – Мне было велено вас поберечь… Подайте, пожалуйста, сумку!

– Будьте так любезны! – ухмыльнулся Рейндж, передавая агентессе сумку с компактным спецоборудованием (он то давно уже привык в общении с напарниками мужского рода пользоваться жаргонизмами пополам с матерком). – "Промониторь" сначала участок и коттедж "тепловизором"! По расстоянию достанет?

Закрепившись на трехметровой высоте, Измайлова достала из сумки портативный "тепловизор", смахивающий внешне на используемый "гаишниками" "радар", и, прильнув к окуляру, направила прибор на коттедж, окна первого этажа которого были закрыты металлическими жалюзи.

Некоторое время она держала в прицеле левое от входной двери окно. Сменив градуировку и режим работы "тепловизора", добилась того, что изжелта оранжевое на фоне синего пятно стало более заметным, более различимым.

– Один есть! – негромко сказала она.

– Где?

– На первом этаже, перемещается в пределах помещения. Там у них, наверное, кухня.

В это время откуда то из за коттеджа до них донесся собачий брех. Измайлова, просветив своим прибором весь особняк, обнаружила два характерных тепловых пятна от работающих электрокалориферов – печка не топилась, а бойлер, если он и имеется в наличии, сейчас выключен, а затем, на грани возможности аппаратуры, засекла еще одну температурную аномалию, но не внутри дома, а за ним, за его пределами.

– За домом бегает Полкан, – доложила она, возвращая прибор обратно в сумку.

– Слышу, не глухой, – принимая у напарницы сумку и страхуя ее во время несложного спуска, полушепотом сказал Рейндж. – Ну так что? В адресе только один человек?

– Получается, что так.

– А подвал пробовала просветить?

– Да, конечно, – отряхивая снежок, нападавший с верхушки дерева, сказала Измайлова. – Признаки живых существ там отсутствуют.

"Что то здесь не так, – подумал про себя Мокрушин. – Объект в точности соответствует тому описанию, который дал по ходу инструктажа Заречный. Но, по идее, там должно быть внутри народу поболее, чем один человек. Может, гэбисты, которых сейчас "особисты" колют по полной программе, что то напутали, а то и наврали? Гм… Но с другой стороны, тебя ведь, Рейндж, и отправили сюда на пару с Измайловой, чтобы ты пробил как следует этот адресок…"

Мокрушин на короткое время задумался.

В случае, если бы они обнаружили на объекте какую нибудь подозрительную компанию, им было предписано прозвонить "деверю", а потом, продолжая наблюдение, дожидаться прибытия спецгруппы, после прибытия которой они могли быть свободны на все четыре стороны.

Но ничего подозрительного они здесь пока не засекли, так что не из за чего поднимать хиппеж.

– Ладно, сами до конца "пробьем". – Рейндж посмотрел на свою напарницу, отношения с которой у него стали постепенно налаживаться. – Аня, садись в тачку, подъедь к воротам и посигналь как следует! Может, кто выгребется из дома? А я попробую через заднее "кирилечко".

Измайлова, поставив тачку носом к самим воротам, принялась настойчиво сигналить.

Не сразу, минуты через три или четыре, громыхнул металлом затвор, чуть приоткрылась калитка рядом с брамой, в зазор показалось немолодое мужское лицо: в глазах мужчины, которому было где то под шестьдесят, явственно сквозило глухое раздражение.

– Что вам здесь нужно? – как то по особенному цепко взглянув на выпорхнувшую из машины девушку, спросил вышедший из коттеджа мужчина. – Ну? Чего шумим?!

– Ой! – сказала агентесса, изобразив на лице удивление. – Здравствуйте… А Диму можно?

– Какого еще Диму? – процедил мужчина, одетый в темный, с разводами бушлат с нашивкой "ОХРАНА" над правым карманом. – Нет здесь никакого Димы! Вы что то путаете, девушка.

Мужчина, одетый как вохровец, хотел закрыть калитку, но Измайлова, опередив его на мгновение, ударила по ней промой ногой и тут же шагнула в образовавшийся проем.

Из за дома послышалось свирепое рычание, яростно бухнул пес, раз и другой, явственно послышался звук разматывающейся цепи… и тут же все оборвалось.

К тому времени, когда на площадке возле коттеджа показался Рейндж, Измайлова успела, во первых, уронить "вохровца" на землю, во вторых, скрутить ему сзади руки, наступив коленом на хребет, прихватив запястья пластиковой скруткой, и, в третьих, запереть калитку обратно на засов.

– Ловко ты деда стреножила, – не то похвалил, не то, наоборот, слегка подтрунил над ней Мокрушин. – Ну с, хозяин, зови гостей в дом.

Они вдвоем, взяв под микитки, в темпе втащили слегка упирающегося "вохровца" внутрь коттеджа. Сняли с деда поясной ремень с кобурой, из которой торчала рукоять "ПМ". Потом Мокрушин извлек из чехольчика сотовый, это был "Эрикссон", модель не из самых дорогих, но все равно такая "труба" обычному вохровцу не по карману.

Положив экспроприированный мобильник к себе в куртку – позже спецы из техотдела проверят забитые в его память номерки, – он внимательно, сверху вниз, посмотрел на "вохровца".

– Ты, мужик, типа тут сторож, да?

– Да… это… меня наняли…

– В какой фирме работаешь?

– Это… в охране, стало быть.

Мокрушин бросил на него хмурый взгляд.

– Хватит косить, дядя! Где остальная компания? Где те люди, которых вы здесь держали?! Ты че, глухой, что ли?!

Измайлова взяла со стола связку ключей и перебросила их старшему напарнику.

– Я… это… сторож тут! – подал реплику дед, когда его подняли с пола и усадили на стул. – Ежели вам нужно мое начальство…

– Ну ну? – заинтересовался Рейндж. – Так кто, дед, твое начальство? Фамилия! Должность! Название фирмы или учреждения!

– Это… позвонить надо! – уткнувшись глазами в пол, сказал немолодой "вохровец". – А вы кто, извиняюсь, будете? Если… это… деньги вас интересуют… или там какие нибудь вещи…

– Ладно, мужик, хватит трепаться! – строго сказал Мокрушин. – Ты прекрасно просек, что мы никакие не грабители. Прозвонить своим ты не успел: номерок на экран чике бы пробился, а городского, вижу, у вас здесь нет. Ты ведь уже не в том возрасте, чтобы изображать тут из себя юного партизана Валю Котика на допросе у гестаповцев.

– Берите, што хотите, – продолжал бубнить сторож, продолжая разыгрывать из себя напуганного простака. – Вы токо… грех на душу не берите!.. Я ж тут сторонний человек…

Поняв, что сторожа вряд ли получится быстро расколоть, Мокрушин процедил:

– Жить ты, мужик, теперь будешь плохо… но недолго!

Рейндж поначалу поднялся на второй этаж коттеджа, осмотрел там две небольшие комнаты. Не обнаружив ничего здесь для себя интересного, он приоткрыл жалюзи и выглянул в окно. Полюбовавшись немного заоконным заснеженным ландшафтом – отсюда была видна расположенная примерно в километре железнодорожная насыпь, за которой тянулись строения какого то поселка, чуть подальше виднелись "луковки" местной церкви, – а заодно убедившись, что проселок, ведущий к объекту, по прежнему выглядит пустынным, он спустился вниз: если в этом доме и вправду что то прячут, то искать нужно в подвале.

Ключей от подвального помещения, смежного с гаражным боксом, в связке не оказалось. Сторож продолжал косить под простака и даже стал как то быстро превращаться в конченого кретина, глупея прямо на глазах (наверное, сейчас локти кусает, провели его, как воробья на мякине)… Так что Рейнджу ничего не оставалось делать, как вооружиться ломиком, который он обнаружил здесь же, в гараже, и сбить амбарный замок.

– Оп па! – сказал он, сразу учуяв свежий запах масляной краски. – Похоже, здесь совсем недавно делали "косметический ремонт".

Рейндж присел на корточки, попробовал пальцем краску – она уже успела высохнуть и не липла. Нащупал возле входной двери "пакетник", щелкнул; в помещении, лишенном окон, – зато здесь имелась еще одна дверь, запертая, опять же на засов и амбарный замок – вспыхнул неяркий свет.

"Странно, – подумал Рейндж. – Пол покрашен и одна стена… ага, ага… еще вот труба покрашена и участок стены рядышком… А что это вы, ребята, здесь делали? С какой стати вам пришлось по новой здесь марафет наводить?.."

Труба в некоторых местах имела на поверхности следы "засечек". Ощупав пальцами эти показавшиеся ему подозрительными царапины, Рейндж вначале задумчиво хмыкнул, затем, вооружившись ломиком, принялся высаживать другую дверь (вернее, сбивать скобу с замком).

За дверью оказались ступеньки, ведущие в небольшой бетонированный бункер, устроенный под фундаментом этого подозрительного коттеджа. На полу Рейндж увидел кусок брезента, прижатый двумя отрезками древесных шпал. И еще две пары толстых, по локоть резиновых перчаток: в таких перчатках можно безбоязненно менять высоковольтные предохранители, работать с кислотой или со щелочью… Ну и на фига, спрашивается, они здесь?

Рейндж сдернул брезент в сторону. Конечно, будь он сейчас в Чечне, то первым делом высвистал бы в подвал саперов, потому как там велик шанс нарваться на ту же "растяжку" или иную грозящую взрывом и мгновенным улетом на небеса подлянку. Но хозяева данного объекта вряд ли занимаются подобными вещами – слишком велик риск самому же и пострадать через свою чрезмерную бдительность.

Да и не ждал их здесь никто, иначе они успели бы не только законсервировать данный объект, но и в темпе снять с часов своего караульного (хотя сторож и косит под старого придурка, по нему видно, что он из старых верных служак, которым свои и на пенсии не дают захиреть)…

Провозившись чуток с запорами резервуара, Рейндж все же смог их раскрутить при помощи найденных в гараже приспособлений. Когда он смог сдвинуть люковину, то сильно удивился: он бы понял, если бы этот резервуар использовался для хранения солярки или – на время – для сбора фекальных вод, но за ким чертом, спрашивается, хозяевам понадобилось заливать в эту емкость концентрированную кислоту?..

Рейндж, решив довести дело до конца, вооружился коротким багром; зажимая нос сложенным платком, правой рукой в перчатке принялся тыкать багром в эту резко воняющую муть.

Через несколько минут, едва сдерживая рвущийся наружу тошнотный комок, он поднялся из бункера сначала в свежеокрашенный подвал, затем – через гаражный бокс – прошел в коттедж. Заметив вопросительный взгляд агентессы, он показал ей два пальца, – сам он, правда, не был до конца уверен, что, кроме двух этих полуразложившихся "жмуров", в кислотной яме не обнаружатся останки других жертв, – потом велел ей принести в подвал сумку со спецоборудованием.

– Эта стена была в кровище, а может, здесь было что то написано, – сказал Рейндж напарнице. – Посмотри, Анюта, в инфракрасном попробуй… Короче, не мне тебя учить!

Измайлова пару минут колдовала над своей техникой, потом, подобрав режим и нужный ракурс, дала Рейнджу взглянуть в плоский экранчик, на который транслировалось изображение от камеры.

Анна что то перещелкнула, сделав фон белым, и тут же на нем довольно таки разборчиво, проклюнулась – красным – надпись, занимавшая фрагмент стены, которую, как казалось некоторым, надежно укрыл от глаз слой свежей масляной краски.

– Надо же, как интересно! – пробормотал Рейндж. – Что бы эти буковки могли означать?.. Обрати внимание, подруга, что буква "Е" в слове "ДЕЛИТЬСЯ", изображена в виде значка "евро".

– А "С" – как символ бакса, – упаковывая аппаратуру обратно в сумку, сказала агентесса. – Ну что, шеф? Пора, наверное, звонить "деверю"?

Мокрушин показал напарнице большой палец:

– Два "жмура" в кислоте… плюс сторож, которого мы прихватили на месте… плюс "граффити"… которое, наверное, тоже что то значит… Ты права, подруга: пусть теперь тут разные "свояки" и "девери" колбасятся… а мы с тобой себе на вечер какое нибудь другое, более приятное занятие подыщем…