Моя "крыша" – Кремль (СИ)

Глава 5 Жар холодных чисел

Вторая волна обысков с целью изъятия необходимой для прояснения ситуации вокруг ОАО "Ространснефть" и аффилированных с этой компанией структур отчетно финансовой ситуации, как в формате электронных баз данных, так и сугубо материальных "носителей", то есть служебной документации, была инициирована департаментом ГЭП, действовавшим по наводке Службы финансового мониторинга РФ.

Первые обыски сотрудники компетентных органов произвели еще накануне, в среду, осуществив выемку документов в офисе главной "дочки" компании – ОАО "Балтпетролеум" в Москве, а также в ее питерском и тюменском филиалах и еще в двух депозитарных банках столицы. В четверг эта работа была продолжена; прокурорские получили целый список объектов, которые следовало проверить, равно как и список лиц, которых следовало кого опросить "по существу дела", а кого и до поры "закрыть" в следственном изоляторе. Всякое общение с прессой по поводу данных мероприятий было строжайшим образом воспрещено. Мало того: "выемки" вот уже вторые сутки производились по ночам либо же ранним утром, еще до начала рабочего дня. Делалось это не только для того, чтобы застигнуть врасплох нечистых на руку бизнесменов, но и с целью свести до минимума информацию о самом предмете расследования: во первых, на носу президентские выборы, а во вторых, уж больно нерадостная картинка исподволь, а с каждым часом работы объединенной оперативно следственной бригады все тревожней и тревожней вырисовывается в связи с новоиспеченным делом о злоупотреблениях в компании "Ространснефть" и некоторых близких к ней структурах.

Ради справедливости надо сказать, что экономический департамент Генпрокуратуры не раз уже в прошлом пытался осуществить досудебное расследование деятельности некоторых руководителей "Ространснефти", осуществляющей прокачку всей российской нефти через федеральную трубопроводную сеть (имелись соответствующие сигналы от налоговиков, аудиторов Счетной палаты и той же финансовой разведки). Но у людей, в отношении которых потенциально могли быть возбуждены уголовные дела – с теми же, в принципе, формулировками, что и в отношении попавших первыми под раздачу топ менеджеров "ЮКОСа", – оказалось в наличии мощное многослойное прикрытие, что до поры оберегало их от необходимости срочно исповедаться перед прокурорскими работниками, привыкшими, впрочем, действовать в последние годы лишь по команде хозяина из за зубчатой ограды – "фас!".

И все же прорвало. Многослойная "крыша", на возведение которой ушли многие годы, рухнула в одночасье, как гнилая кровля злополучного "Аквапарка". И за кровавым обвалом в Ясеневе, устроенным, как бы это цинично ни звучало, словно по заказу, – на это "знаковое" событие, "отстрелявшись" по поводу недавнего теракта в метро, мигом переключились все российские СМИ – лишь самый искушенный человек способен был расслышать еще более опасные, еще более грозные звуки: то потрескивают устои самой новой российской власти…

Лещенко приехал в одну из точек, где в настоящее время проводились оперативно следственные мероприятия по "делу ОАО «Ространснефть»", в половине восьмого утра.

Учитывая некоторые нюансы происходящих ныне событий, подполковник взял в сопровожатые одного из своих самых верных и преданных "нукеров" – а именно тридцатилетнего опера Миронова, которого он присмотрел для себя двумя годами ранее в подмосковном учебном центре ФСБ, где тот служил старшим инструктором по стрелковой подготовке, и который сопровождал в последнее время своего шефа повсюду, в том числе и в ходе недавней февральской поездки в Чечню, откуда они вернулись в Москву накануне, в среду, во второй половине дня.

Несмотря на довольно ранний еще час, служебная парковка перед расположенным чуть в глубине улицы Ольховская шестиэтажным зданием – фасад бежевого цвета с отзеркаливающими фрагментами, на одном из которых, самом крупном, горят неоновые буквы МГД, что сокращенно обозначает название данного учреждения – Московский главный депозитарий, – была, кажется, сплошь уставлена разнокалиберным транспортом. Тем не менее журналюг с камерами и микрофонами, как это часто случается в подобных случаях, возле парадного подъезда МГД пока что не наблюдалось. И вообще, как успел уже подметить Лещенко, работа прокурорскими на данной точке была организована довольно толково: на виду всего четверо ментов, да и те не в масках, а в обычном зимнем прикиде – двое из них, правда, с "калашами". И никакой тебе толпы возле парадного: ограниченное количество сотрудников МГД, чье присутствие здесь было необходимо в связи с прокурорской проверкой, уже находились внутри здания, прочий же персонал будет фильтроваться и допускаться на свои рабочие места по мере своей явки в офис (помимо документов "дочек" ОАО "Ространснефть", в МГД хранятся реестры еще нескольких тысяч крупных средних и мелких компаний и фирм, поэтому закрывать в ходе нынешней акции целиком весь депозитарий следствием изначально не планировалось).

Двое милицейских сотрудников, поставленных на входе вместо временно отстраненных от службы охранников МГД, самым тщательным образом проверили документы Лещенко и его провожатого – оба были в штатском, Миронов имел при себе табельное оружие в наплечной кобуре.

Старший, удовлетворив свое любопытство, связался по рации с кем то внутри здания. После непродолжительного обмена репликами этот мент в чине майора открыл дверь и запустил двух визитеров вовнутрь, велев им обождать в фойе здания, пока к ним выйдет кто нибудь из прокурорских.

Вскоре к ним вышли двое, причем вышли они туда не через турникеты, снабженные устройствами для опознания индкарт либо специально выдаваемой в бюро пропусков "карты гостя", а появились из кабины спецлифта, при помощи которого можно было не только подняться на любой из этажей офисного здания МГД, но и опуститься в подземное хранилище депозитария.

Старшим из прокурорских был мужчина лет тридцати восьми, среднего роста, с непроницаемым, чуточку тяжеловатым лицом, на котором, впрочем, уже залегли следы одной или даже двух подряд бессонных ночей. Его помощнику, судя по всему, не было еще и тридцати; этот высокий, худощавый парень выглядел более свежим, нежели "важняк", и не без любопытства уставился на вновь прибывших товарищей.

– Старший следователь по особо важным делам Губанов, – сухо произнес старший из прокурорских. – С кем имею честь?

– Подполковник Лещенко, – гэбист развернул перед ним свое служебное удостоверение. – А это мой сотрудник… Миронов, предъявите "корочки"! Так… Вам звонили насчет меня?

– Да, звонили недавно… Сверху.

– Скажите, что здесь происходит?

– Мы осуществляем выемку документов, – пожав плечами, сказал "важняк". – Действуем по закону, в интересах следствия.

Он так и не закончил фразу, поскольку вокруг них внезапно все пришло в движение: к ним подошел один из прокурорских, что то шепнул на ушко Губанову; забубнила у кого то в руках портативная рация; спустя всего несколько секунд из парадного в просторный вестибюль – гуськом, по одному, через арочный металлодетектор – и далее к спецлифту, увлекая за собой и Губанова, проследовала группа мужчин числом до пятнадцати человек.

Лещенко, оставив своего сотрудника в вестибюле, тоже решил спуститься в хранилище – у него имелся соответствующий "допуск", взяв в собой в качестве гида молодого следака по имени Артем.

"Это ж хрен знает сколько здесь бабок распихано по сейфам и депозитарным ячейкам, – подумал он про себя, когда они спустились в подземное хранилище. – Конечно, не в наличке, не в камушках, но в ценных бумагах с превосходными перспективами! Когда пытаешься прикинуть, сколько здесь, так от этой цифири в жар бросает…"

Действительно: в обе стороны от входа в хранилище сплошь тянулись вдаль, как металлические соты, стеллажи со стандартными депозитарными ячейками; в двух местах центральный проход пересекали как бы боковые галереи, в которые были упрятаны ячейки более крупных размеров и даже довольно крупногабаритные сейфы.

Пройдя пару десятков шагов по металлическому ячеистому коридору, залитому мертвенно бледным светом люминесцентных ламп, Лещенко и выделенный ему для сопровождения молодой сотрудник прокуратуры свернули в первую же галерею, из которой доносился приглушенный рокот человеческих голосов.

Здесь, на "перекрестке", расположились с полдюжины мужчин в штатском, принадлежащих, скорее всего, к числу сотрудников оперативно следственной бригады. Дальше, в "аппендиксе", длина которого составляет немногим более десяти метров, а ширина чуть более трех, сосредоточились все остальные: как те, кто производил "выемку", включая Губанова и еще одного сотрудника прокуратуры, снимающего данный эпизод на видеокамеру, так и другие, кто передал в МГД ценные бумаги двух "дочек" ОАО "Ространснефть" и кто уже непосредственно здесь, в депозитарии, отвечает за их полную сохранность.

– Извините, полковник, но дальше ни шагу, – полушепотом сказал молодой следователь, когда они достигли кордона, за которым непосредственно работали Губанов и его коллеги. – А не то начальство мне голову оторвет.

– Подполковник, – также понизив голос, поправил своего гида Лещенко. – Артем, прокомментируйте, что там происходит?

Следователь, встав вплотную к гэбисту, теперь уже вовсе перешел на шепоток:

– Видите брюнета в темном костюме? Бледный такой.

– Они тут все бледные.

– Эт то точно, сейчас у них у всех "бледный вид"… Этот брюнет – один из замов местного "генерального", который, если вы еще не в курсе, примерно с декаду назад отъехал за кордон с целью лечения.

– Понятно. Значит, у "брюнета" есть доступ к запасным комплектам ключей?

– Верно, хотя это и не сразу выяснилось. Пришлось посылать за ним "наряд" в поселок Степановское, где у него частная вилла. Вот, смотрите… Видите, он открывает спецотсек, вмонтированный в торцевую стену? За дверцей находится металлический шкаф, а в нем хранятся запасные комплекты номерных ключей от всех ячеек, находящихся в данной конкретной секции.

Темноволосый менеджер МГД открыл нараспашку шкаф, после чего, очевидно, подчиняясь указаниям прокурорских, встал сбоку, давая возможность привлеченным к процедуре понятым – и, само собой, "важняку" Губанову – лично удостовериться, что все запасные ключи, закрепленные в специальных зажимчиках и снабженные цифирью, указывающей на номера депозитарных ячеек, имеются в наличии.

Видеокамера в руках одного из членов оперативно следственной бригады продолжала бесстрастно писать все происходящее на пленку.

Воспользовавшись этой невольной заминкой, Лещенко решил задать своему молодому, но, судя по всему, хорошо разбирающемуся в сути происходящих событий сопровожатому еще пару тройку вопросов.

– Скажите, Артем. А что, собственно, послужило толчком для столь решительных действий со стороны вашего учреждения? И почему вдруг такое повышенное внимание к "дочкам" "Ространснефти"?

– А вы разве не в курсе?

– Кажется, я задал вполне конкретный вопрос.

– Гм… Даже не знаю, с чего начать. Во вторник, к примеру, когда у нас уже был поздний вечер, а в Штатах, конкретно, в Нью Йорке, часы показывали где то около трех пополудни, в одной из передач, транслируемых каналом "Блумберг"… Знаете такой?

– Да, телевизионный канал деловых новостей. В том числе финансовых, со всего света.

– Помимо сказанного вами это еще и глобальная информационная сеть. Ну так вот. В одном из коротких выпусков новостей, касающихся рынков Восточной Европы в целом и России в частности, прошла очень любопытная и в то же время весьма тревожная информация. Касательно российской трубопроводной сети, компании "Ространс нефть" и родственных с ней структур. Смысл сказанного западными финансовыми аналитиками – боюсь, фамилии этих двух экспертов ничего вам не скажут, но они, поверьте мне на слово, очень знающие и ответственные люди и молоть языками почем зря не будут – заключается в том, что благодаря нынешнему положению дел в "недореформированной", по их выражению, компании "Ространснефть" государство может при определенном стечении обстоятельств лишиться, пусть даже не полностью, а в каких то правовых и финансовых аспектах, своей полной монополии над федеральной трубопроводной сетью…

– Мало ли что болтают за бугром? – процедил Лещенко. – Может, кое кто хочет выдать желаемое за действительность? Запустить, так сказать, пробный шар? Поглядеть, что из этого получится? Вы что, и вправду доверяете всем этим забугорным аналитикам? Кстати, эти ваши блумберговцы сказали, откуда они почерпнули такие вот "сенсационные" сведения?

– Во первых, они не мои. Во вторых, они не такие дураки, чтобы светить, я бы даже сказал, "палить" свой "источник". Но в одном я с вами, пожалуй, соглашусь. Передача, которую уже дважды успели повторить в записи, – впрочем, это их обычная практика, потому что сетка вещания рассчитана на различные мировые регионы и часовые пояса, – действительно выглядит как некий "пробный шар". И даже не исключено, носит заказной характер. Потому что спустя несколько часов, уже в среду, в уважаемой "Файнэншл таймс" появилась статья соответствующего содержания. Достойная, надо сказать, самого внимательного прочтения и изучения.

– Выходит, что эти "сигнальчики" и послужили обоснованием для нынешних действий прокуратуры?

– Нет, зачем же… Боюсь, подполковник, что я не в силах целиком удовлетворить ваше любопытство. Вот освободится Губанов, возможно, он и ответит на все ваши вопросы.

Взяв парня за локоть, гэбист удержал его возле себя.

– А это правда, Артем, что вчера утром из тюменского филиала МГД владельцы акций вывели свои реестры за кордон? В электронном, так сказать, формате? И что сразу несколько "дочек" уже зарегистрировались за рубежом? Войдя, к примеру, в реестровый список небезызвестных Каймановых островов? Что скажете на данную тему?

– Только одно: что вы, подполковник, весьма информированный человек.

Они вынуждены были прервать свою беседу, поскольку процедурная заминка, по ходу которой собеседники успели обменяться репликами, подошла к концу.

Один из сотрудников передал "важняку" Губанову одну из регистрационных книг МГД, изъятых в интересах следствия еще двумя часами ранее.

Найдя страницу с соответствующей записью, старший следователь Генпрокуратуры четким дикторским голосом произнес:

– Московский главный депозитарий, депозитарная ячейка номер шестьсот семьдесят семь. В указанной ячейке должны храниться реестр и сертификаты акций, а также документы, удостоверяющие право собственности на ценные бумаги открытого акционерного общества "Балтпетролеум". А теперь я попрошу менеджеров компании "Балтпетролеум" господина… и менеджера Московского главного депозитария господина… открыть указанную ячейку!

Господа вставили ключи, провернули, открыли дверцу; затем, один, бледнея, другой, наоборот, наливаясь свекольным оттенком, отступили чуть в сторонку, давая возможность и прочим присутствующим заглянуть в хромированное нутро сейфа.

– Я же сам, своими руками сюда два кейса с документами заложил, – растерянно пробормотал менеджер "дочки" проштрафившейся нефтяной компании. – Что за чертовщина?

– Глазам не верю, – почти одновременно с ним изумленно произнес один из руководителей МГД, брюнет в темном костюме. – Такого в нашей практике еще не было…

Следующая ячейка, в которой хранились ценные бумаги второй "дочки" ОАО – "Ространснефть", также оказалась совершенно пустой.

…Поднимаясь спецлифтом в вестибюль, где его ожидал "нукер", Лещенко позволил себе кривую ухмылку: не только он, но и другие люди могли сейчас наглядно убедиться в том, что абсолютная надежность банковских депозитариев – это скорее голливудский образ, чем правда.