Моя "крыша" – Кремль (СИ)

Глава 28 Как заварил кашу, так и выхлебывай

Спустя примерно час после прибытия на объект "деверя" Рейндж прибыл на одну из конспиративных квартир в Москве, где, несмотря на позднее время, его ожидали с подробным отчетом о всех совершенных им – вернее, ими двумя, на пару с "невестой" – в последние несколько дней деяниях.

В особенности двух его начальников, Шувалова и самого Мерлона, интересовали два момента: то, как Рейнджу удалось вычислить и просветить надпись, обнаруженную им в подвале объекта № 1, и еще то – руководство желало знать все подробности непосредственно из уст исполнителя, – что в действительности происходило на объекте № 2 на момент появления там Рейнджа и Измайловой, как вел себя в момент акции господин Серебрянский, произносил он что либо, ну и т. д. и т. п.

Затем Мокрушину было предложено прокатиться на базу в Балашихинском районе вместе с Шуваловым, в сопровождении еще двух сотрудников, где Рейндж, когда они уединились со "свояком" в специальном звукоизолированном помещении, повторил все то же самое, но перед видеокамерой. Съемку осуществлял лично Шувалов, – кроме них двоих, в помещении в момент записи более никого не было. Затем заместитель Мерлона по спецоперациям вложил записанную кассету в небольшой бронированный контейнер, взял с собой охрану и куда то умчался на ночь глядя… Но перед этим приказал Мокрушину оставаться пока на базе, потому что "заварилась серьезная каша" и что его, Рейнджа, тоже могут дернуть "на самый верх" как одного из активных участников нынешних событий.

В этом плане все для Мокрушина обошлось: никто и никуда его не "дернул", по крайней мере ни ночью, ни в первой половине дня.

Он мог лишь догадываться, для кого была сделана эта запись. Зная специфику своей конторы, он даже предположил – и имел на то все основания, – что заснятые на пленку Шуваловым его показания вообще пока никому не показывали. А держат эту кассету, наряду с другими отложенными до поры "Х файлами", на тот случай, если Мерлону вдруг понадобится дополнительно выложить на стол пару тройку припрятанных козырей, чтобы побить ими карты других крупных игроков.

Ближе к рассвету он устроился на диване в комнате отдыха и даже прикорнул: снилась разная ерунда, чушь, дрянь. Вроде того, что он по жизни древнеяпонский самурай, придерживается кодекса "бушидо", служит самому императору, на раз рубит головы врагам Солнцеподобного и что после очередной изнурительной, но победной битвы Измайлова, одетая как гейша, семеня ножками, уважительно протягивает ему старинной работы поднос с чашечками – в них оказалось не огненное саке, а свежая, парная человеческая кровь…

Около девяти утра явился Шувалов и разбудил его, избавив от кошмарных сновидений.

– Пока все складывается нормально, Рейндж, – сказал "свояк". – Торчать тут тебе нет смысла, так что отправляйся в пансионат, к "невесте". Постараюсь вас по пустякам не дергать, так что отдыхайте. Но расслабляться я тебе все же не советую!

Рейндж, как ему было и велено, выехал в пансионат "Сосны", в котором они на пару с Измайловой – по легенде – зависают нынче как парочка влюбленных молодых людей.

От того же Шувалова он узнал, что его напарнице нынешней ночью повезло гораздо больше, чем ему самому: с ней накоротке пообщался "деверь", а потом и вообще ей сказали, чтобы она возвращалась в пансионат и ожидала там своего старшего напарника (то есть преспокойно дрыхла в кроватке, если называть вещи своими именами).

Рейндж приехал в пансионат не на "Опеле", а на резервной, разъездной машине, которую следовало припарковать не на паркинге, как у всех нормальных отдыхающих, а на другой точке, на обочине дороги, которая огибает пансионатский парк, – именно отсюда, через заднее крылечко, они с Измайловой обычно покидают "Сосны", отправляясь на очередное дело. Этим же маршрутом возвращаются обратно, но уже совершив очередной подвиг, вроде "киднепинга" или отрубания различных частей человеческого тела.

Он прошел по расчищенной от снега дорожке, потом свернул на другую, ведущую к одному из двух запасных выходов, которые на ночь обычно запирались на ключ. По правде говоря, ему было лень обходить вкруговую корпус, поэтому и направился – уже привычно для себя – к запасному выходу.

Это обстоятельство, как вскоре выяснилось, возможно, избавило его от крупных неприятностей.

В коридоре, возле комнаты для горничных на первом этаже, рядом с лестницей запасного выхода, знакомая Рейнджу администраторша о чем то негромко переговаривалась с двумя женщинами средних лет из числа местной обслуги. Когда Мокрушин проходил мимо них, блондинка повернула к нему голову, улыбнулась – он кое как вымучил ответную улыбку, затем вдруг неожиданно сказала:

– Владимир, вас тут спрашивали…

– Зовите меня просто Володя, – удерживая улыбку на лице, сказал Рейндж. – Такой красивой женщине, как вы, все позволено.

И тут вдруг его словно в спину толкнули: как это понять – "спрашивали"? Может, ему послышалось, голова у него сегодня тяжелая, как чугунный котел?

– Спрашивали, говорите? – Он приподнял правую бровь. – А кто именно спрашивал?

– А вы разве не в курсе, что к вам какие то знакомые приехали? – сказала администраторша, жестом показав горничным, чтобы они шли и занимались какими то своими делами. – Друзья или даже родственники? Я так и не поняла…

– А а а… вон оно что, – сказал Рейндж. – Парень и девушка?

– Да нет, – пожав плечиками, сказала блондинка. – Трое мужчин… Такого примерно возраста, как вы… Спросили, в каком номере проживают Аня и Володя, описали вас и даже сказали про то, что вы с палочкой ходите… О о о, я вижу, Владимир, вы и вовсе теперь без палочки обходитесь?! А где ваша красивая трость, с которой вы раньше ходили?

"Отобрали, как важный вещдок, – мрачно подумал Рейндж. – Гм… Как прикажете это все понимать? Из всей родни только "свояк" и "деверь" в курсе, где в данную минуту находятся "жених" и "невеста". Но вряд ли кто то из них додумается сюда подъехать без предварительного звонка…" – Как видите, я не нуждаюсь более в "подпорке", – сказал он вслух, игриво подмигнув симпатичной администраторше. – Считайте, что у вас здесь состоялось исцеление Лазаря. Трое мужчин, говорите? Назвались нашими знакомыми?

– Двое поднялись к вам, а третий – мне так показалось – вышел из корпуса… Может, что то в машине забыли?

"Измайлова! – кольнуло в сердце. – Она ж наверняка в номере… блин!"

– Скажите, а давно эти ребята прошли?

– Да вот с полчаса примерно назад… А что? Что то не так?

– Нет, все нормально, "приятный сюрприз"… Милая Наташа, – сказал он, еще раз сверившись с табличкой на ее роскошной груди. – Я имею одну маленькую просьбу…

– Вы хотите заказать на вечер сауну, Владимир? – Блондинка кокетливо улыбнулась, глядя на него своими голубенькими, не замутненными излишком интеллекта глазами. – Для себя и своих друзей? Гм… "Виповская" сауна, кажется, будет свободна после одиннадцати вечера.

– Это хорошая идея, – поощрительно улыбнулся ей Рейндж. – Но я хотел пока попросить о другом.

– Да, я вас слушаю! – заинтересовалась администраторша.

– Просьба пустяковая. Если увидите кого из ребят в вестибюле… Вы ведь туда сейчас идете? Не говорите, пожалуйста, что видели меня. Хочу преподнести им "сюрприз". Договорились? Ну а я в долгу не останусь…

Рейндж немного проследил, как администраторша, призывно покачивая бедрами, шла по коридору в направлении вестибюля, после чего решил, что настал и его черед действовать.

Для начала он обследовал лестницу запасного выхода. И ничего – вернее, никого – подозрительного здесь не обнаружил.

По ходу дела он вызвонил по сотовому "деверя" и, когда тот наконец отозвался, спросил:

– Вы посылали людей в наш пансионат?

– Нет, – сказал Заречный, – не посылал. А что за проблемы?

– Значит, к нам пожаловали незваные гости, – сказал в трубку Рейндж. – Как минимум трое.

– Подробности?

– Как раз сам пытаюсь выяснить…

– Добро, я поднимаю "тревожную" группу!

– Наверное, не помешает. Я через несколько минут еще раз прозвоню!

– Добро, – повторил Заречный. – Если тревога окажется ложной, я дам отбой.

Рейндж выглянул в застекленную дверь, отделяющую лестничный проем запасного выхода, которым они с Измайловой пользовались здесь гораздо чаще, чем парадным, – от коридора третьего этажа, где находились их апартаменты. Дверь в номер находилась слева от него, через одну.

В противоположном конце коридора он увидел довольно возрастную пару, которая – в верхней одежде – проследовала к парадной лестнице. Возле нее, кстати, имелась ниша, что то вроде небольшого холла с мягким уголком; там же имелся выход к кабинам двух лифтов.

Более ничего и никого подозрительного в коридоре он не увидел. Даже если эти мнимые друзья оставили одного или двух человек стоять на стреме, то наблюдатели скорее всего расположились либо в машине возле главного входа, либо же кто то из них торчит в холле возле лифтов.

Рейндж решил следовать мудрому правилу: лучше сто раз перебдеть, чем один раз попасть в лапы к чужим "особистам".

Один из двух ближних номеров является, судя по всему, резервным. А может, его забронировали, но потом не выкупили. Неважно. Главное, что он пуст – в этом пара агентов уже успела убедиться за те несколько дней, что они находятся в пансионате.

Рейндж расстегнул свой утепленный плащ, пиджак тоже расстегнул; расстегнул замшевую наплечную кобуру, чтобы максимально облегчить доступ к своему пятнадцатизарядному "глоку 17". Нащупал в одном из потайных карманов отмычку, тихонько ковырнул в замке. Послышалось слабое "хруп хруп", едва слышно звякнул наборный сердечник… Все, путь свободен!

Стараясь действовать максимально бесшумно, что называется, на цыпочках, Рейндж вошел в пустующий номер и так же практически бесшумно закрыл за собой дверь.

Он подошел к стене, за которой находился их с "невестой" номер, приложил ухо к прохладной поверхности, в аккурат там, где находится сетевая розетка, замер, прислушался.

Сначала до него долетели звуки чьих то шагов, какая то слабая возня, как будто кто то ерзает седалищем – или еще каким другим местом – по кровати. Потом чей то приглушенный голос – мужской! – что то такое сказал, чего Рейндж не расслышал: сплошное бу бу бу. И только в конце предложения прозвучало вполне отчетливо – бл…дь!

Повторив про себя самое популярное среди российского народа словцо, Рейндж отшатнулся от стены и принялся чесать затылок. В их номере определенно присутствует сейчас кто то из посторонних. Может, кто то из приятелей Анны подъехал? Нет, это исключено, такого просто быть не может! Оба они здесь, в пансионате, зарегистрировались под залегендированными фамилиями – "Измайлова", кстати, не настоящая фамилия агентессы, а ее псевдоним, подкрепленный добротно изготовленными самим государством документами.

Напрашивается закономерный вопрос: что это за друзья пожаловали к ним в "Сосны"?

Точного ответа на этот важный сейчас вопрос Рейндж пока не знал. Он понятия не имел, кто и каким образом их здесь пробил. Напрашивался лишь один вывод: либо они сами засветились где то – Рейндж со своей "тростью", а "невеста" приметной рыжей шевелюрой, то бишь париком, либо их засекли во время посещения одной из конспиративных "явок", где могло осуществляться скрытое наблюдение либо за самой "явкой", либо за кем то из "родни", за теми же "деверем" или "свояком"…

Но медлить по любому было нельзя. Не хватило еще, чтобы у Рейнджа какие то типы увели "невесту" из под носа! Если такое случится, то будет ему позор на всю оставшуюся спецслужбистскую жизнь.

Помимо "глока" у Мокрушина был при себе еще "тихий" ствол ПСС "вул" (калибр 7,62, в обойме шесть патронов СП 4). Одна из лучших систем, предназначенных для скрытого ношения и практически бесшумной стрельбы. Рейндж и носил его скрытно – компактная кобура крепилась на "липучке" чуть выше лодыжки правой ноги и была почти незаметна под брючиной.

Он вытащил из ножной кобуры "вул", снял с предохранителя, взвел. Подошел к балконной двери и тихонько приоткрыл ее, высунув нос наружу. Каждый номер в пансионате был оборудован балконом открытого типа, с поручнями примерно по грудь: разделены они были лишь символическими перегородками, так что перебраться с одного балкона на другой для мало мальски ловкого человека не составит труда.

Посмотрел сначала вниз и по сторонам: на паркинг возле главного входа, – не торчит ли там на виду какой нибудь подозрительный субъект, – на подъездную дорогу и на площадку со скамейками перед корпусом, расставленными по периметру ромбовидной формы цветника с кустиками роз, нынче – по причине зимы – промерзшего, укрытого снегом. Возле их с Измайловой "Опеля" он сразу же вычислил незнакомую с виду и подозрительную ему машину: это был микроавтобус марки "Форд" с тонированными стеклами.

Выждав несколько секунд, он слегка высунулся из за перегородки, разделяющей балконы двух номеров. И тут же обнаружилось, что балконная дверь приоткрыта – Рейндж увидел даже в проеме чуть шевелящийся под воздействием ветерка кусок портьеры. Наверное, тот или те, кто находился в номере, периодически выглядывали с балкона, используя его как НП, или же… или же просто Измайлова держала его приоткрытым, а некие друзья, что пожаловали к ним в гости без предварительного уведомления, решили оставить все, как есть.

Супер! – подумал Рейндж. – Теперь не придется вышибать дверь или высаживать окно. На фиг все эти дешевые спецэффекты!

Торчать здесь, на балконе чужого номера, слишком долго было нельзя. Но ему пришла в голову одна идея, и пришлось задержаться еще на несколько секунд.

Идея, в сущности, была проста.

Рейндж набрал со своего сотового номер мобилы Измайловой, и тут же через приоткрытую балконную дверь донеслись такты модной темы из "Бумера".

– Возьми трубу! – негромко сказал незнакомый мужской голос.

– Если это твой напарник, спросишь у него, когда он сюда подъедет! – почти одновременно прозвучал еще один мужской голос. – Бери трубку, б…дь! Если не то ляпнешь, конкретно грохну!

– Идите вы оба на х..! – каким то странным, сдавленным голосом – так показалось Рейнджу – сказала "невеста".

Рейндж, не отключая, сунул сотовый в карман. Из номера по прежнему звучали тревожные такты. "Вул" в правой руке, левой дверь – ладонью, не сильно – от себя! Вышагнул из за портьеры! В доли секунды вобрал в себя картинку: двух незнакомых с виду крепких мужиков лет около тридцати – в руке одного из них был зажат пистолет с глушителем, из которого он, судя по всему, и грозился "конкретно грохнуть" агентессу в случае ее отказа сотрудничать с ними – и саму Измайлову, с разбитыми в кровь губами (другой мужик удерживал ее за шиворот, одновременно выкручивая ее левую руку болевым приемом)…

Рейндж дважды жиманул пальцем на курок "вула". Первый выстрел попал в плечо тому, у кого в руке был пистолет с глушаком. Его развернуло, вторая пуля вошла ему в лоб чуть выше переносицы, столкнув его назад, в свободное пространство возле входной двери… Завалил!

Второй, отпустив Измайлову, – или же это она сама выкрутилась, выскользнула из его боевого хвата? – довольно ловко дернул свой ствол из подмышечной кобуры.

– Напрасно! – зло выдохнул Рейндж, скользнув вправо, чтобы не попасть ненароком в напарницу. – С суки…

Он всадил все оставшиеся заряды во второго боевика. Тот, задушенно хрипя, повалился на одну из кроватей. Четвертый, последний выстрел угодил точнехонько в его распятый беззвучным криком рот…

– Я б была в ванной комнате, шеф, – вцепившись в край стола, чтобы не упасть, натужно произнесла Измайлова. – Кто то зашел… думала, что вы вернулись… Ну мне и засветили промеж глаз!..

– Быстро в ванную, умой лицо! – скомандовал Рейндж, нагибаясь к одному из свежеиспеченных жмуров (следовало посмотреть, нет ли при них каких документов). – Надевай дубленку, парик на голову. Сумку с документами… Где твой ствол?.. Ага, на столе лежит… Все, подруга! Рвем отсюда когти, пока нас не прихватили!

– Готова! – спустя минуту доложила агентесса.

– Своим ходом можешь идти? – заметив, что она держится за грудь, спросил Рейндж. – Через запасной выход уходим!

Рейндж выбрался в коридор, огляделся, пропустил мимо напарницу, запер дверь номера. Далее отходили уже по привычному для них маршруту, по лестнице, к запасному выходу.

– У меня, кажется, коленная чашечка разбита.

– Не переживай, "невеста", – сказал Рейндж, подхватывая ее на руки. – До свадьбы заживет!

– Они меня об стол пару раз приложили! – поправляя парик, так, чтобы волосы закрывали ее разбитое в кровь лицо, с натугой сказала Измайлова. – Наверное, два или три ребра сломали. Какая свадьба, Володя? Кому я теперь такая нужна?

– А я? – Рейндж развернулся всем корпусом, вместе с Измайловой, которую он по прежнему держал на руках, затем вновь стал вышагивать в том направлении, где стояла их запасная машина. – У меня половина ребер на фиг переломаны или же в трещинах были! Ни че, невестушка, мы с тобой еще погуляем, порезвимся, позажигаем! Нам бы только отсюда ноги унести…

Через несколько минут, когда они уже загрузились в машину и отъехали с километр по объездной дороге, Рейндж набрал номер "деверя".

– Ну?! – спросил тот. – Что так долго? Ложная тревога, я так понимаю?

– Докладываю! В номере… в нашем номере, два "двухсотых", – сказал Рейндж и тут же уточнил: – Пара чужих волкодавов… "Подруга" получила серьезные травмы, нужен медик!

– Что? Как? Почему?!

– Да вот так! – зло произнес Рейндж, мельком посмотрев в зеркало заднего обзора, нет ли за ними погони. – Выскочили в одном исподнем! Пришлите кого нибудь из "родственников". Пусть разберутся на месте. Заодно и наши вещи пусть из номера заберут!

Он привез "невесту" на истринскую явку, в тот самый коттедж, где их недавно инструктировал "свояк" – агенты имели при себе запасные комплекты ключей от этой конспиративной недвижимости.

Он сам оказал Измайловой первую медицинскую помощь, благо опыт кое какой по этой части у Мокрушина имелся.

Через, час с небольшим подъехали "деверь" с двумя сотрудниками, а также штатный врач их подразделения, который с ходу принялся накладывать швы, подлатав разбитую бровь и треснувшую губу.

Полковник Заречный выделил Рейнджу для сопровождения одного из своих сотрудников и приказал им без промедления ехать на базу в Балашиху.

Когда они были примерно посередине пути, Мокрушину на его сотовый прозвонил Шувалов и дал ему новые ЦУ.

Дело быстро приняло самый неожиданный оборот.

Примерно через час Мокрушин в сопровождении выделенного ему "деверем" сотрудника приехал на Старую площадь, в здание, занимаемое некоторыми департаментами Совета безопасности РФ.

Спустились спецлифтом в бункер, который делили между собой операторы "малого" ситуационного центра и руководители "четверки" – последние имели, естественно, служебные кабинеты и наверху, в самом здании, но здесь, под землей, в тщательно охраняемой зоне, иногда удобнее было проводить рабочие встречи.

Мокрушина привели в кабинет "свояка", который выглядел несколько уставшим и каким то даже сурово угрюмым.

– Присаживайтесь, подполковник! – сказал "свояк", когда они остались в кабинете вдвоем. – Докладывайте, что у вас там стряслось в "Соснах"!

Мокрушин скупо доложил. Во первых, сам чувствовал себя вымотанным, во вторых, документов при двух убитых им мужиках – в которых он заподозрил скорохватов волкодавов одной из конкурирующих фирм – не обнаружилось, так что сказать ему по существу было пока нечего.

Некоторое время они молчали. Мокрушин думал, что за тех двух "жмуров", которых он приговорил в пансионате и там же бросил трупы, – в своем же номере! – начальство выпишет ему таких п…ей, что мало не покажется.

Но события для него стали развиваться в другом, совершенно неожиданном направлении.

– Рейндж.

– Да, Юрьич?

– Леший спалился…

– Как? – встрепенулся Мокрушин. – Где? Что? Замели? Здесь или за бугром? Ранен? Или…

– Слава богу, жив, здоров. – Они оба суеверно постучали костяшками пальцев по столешнице. – Он спалил себя как прикрытие, вот что имелось в виду. Теперь вот мы вынуждены его отозвать.

Он не успел закончить, потому что в кабинете раздался зуммер внутреннего телефона.

– Да, слушаю.

– Сергей Юрьевич, – прозвучал в трубке суховатый голос Мануйлова, – Мокрушин уже прибыл?

– Да, он сейчас у меня.

– Зайдите, пожалуйста, оба ко мне в кабинет.

Услышав то, что ему сказал Мерлон, Рейндж сначала даже не сообразил, что бы все это могло означать.

– Я – уволен? – тупо переспросил он.

– Да, вы уволены, – спокойным тоном сказал глава "четверки". – Причем уволены вы были по "собственному". Рапорт, если я не ошибаюсь, был подан вами девятнадцатого января.

– Но я же с воспалением тогда лежал! – удивился Рейндж. – У меня температура была за сорок…

– Не знаю, возможно, вы написали его в бреду, – поправив очки на переносице, сказал Мерлон. – Как бы то ни было, но ваш рапорт был в тот же день удовлетворен и вы более не являетесь действующим сотрудником, прикомандированным к аппарату Совбеза… Кстати, только что у меня здесь был начальник кадрового управления, и он подтвердил, что вы уже более месяца как в запасе.

– Жаль, что мне об этом раньше не сказали.

– Как уволили, так и восстановим… когда время подойдет, – успокоил его Мерлон. – Я думаю, Мокрушин, вы уже поняли, куда я клоню?

Рейндж скосил глаза на портрет Главкома, висящий над головой Мерлона, но в его вежливо прохладном взгляде не нашел ответа ни на один из имеющихся у него вопросов.

– Куда и когда? – спросил он, чувствуя каждой клеткой организма мгновенно навалившуюся на него свинцовую тяжесть. – Вообще то я немного не в форме.

– Это личная просьба Кондора, – сказал Мерлон.

– Андрей там остался голый и босый, без всякого прикрытия, – уточнил Шувалов. – А дело, надо сказать, чрезвычайно ответственное и деликатное.

– Так бы сразу и сказали, – на миг забывая о служебной координации, сказал Рейндж. – А то "уволен", да еще "в бреду"!

– Завтра утром вылетаете во Францию, – дав ему время слегка успокоиться, сказал Мерлон. – Ну а теперь слушайте внимательно…