Мракобой

24. Бекк

Капитан Зюзин и Клара занимались сексом. Майор Бекк вошел в спальню и начал рыться в комоде. Петр прервался и изумленно поднял лицо. На длинном носу повисла масляная капля.

— Занимайтесь! — благодушно разрешил Бекк. — Я «вездеход»[55] ищу!

— Нет у меня никакого вездехода! Убирайся! — рявкнул Зюзин.

— Ты живешь в частном доме, мотаешься на работу через полгорода-у тебя должен быть вездеход! — убежденно произнес Бекк.

Так как капитан оказался в зависшем состоянии, Клара которая внизу поиграла с его причиндалами как на арфе, что оказалось полной неожиданностью для офицера.

— О, блядь! — ругнулся он. — Прекрати!

— Вы бесподобны, мадам! — сделал комплимент майор.

— Благодарю!

Бекк порылся еще, ориентируясь больше на реакцию Зюзина, это напоминало игру «холодно-горячо», и наконец выудил пачку документов, завёрнутую в целлофан.

— Нашел-таки! — недовольно произнес Зюзин. — И что дальше!

— Для начала надень штаны! Потом ты вывезешь нас из города!

— Это волюнтаризм! — отрезал Зюзин. — Нас остановят на первом же посту! А еще хуже-пристрелят! Или с квадрика гранату бросят по машине!

— Ну ты жути напустил! — укоризненно заметил Бекк.

— Я хочу кофе! — капризно произнесла Клара.

— Чего хочет женщина, того хочет бог! — согласился майор. — Только кофе потом! Для начала передай привет всем нашим и скажи, чтобы убрали людей и квадрокоптеры! Иначе…

— Иначе бумаг Мракобоя не видать! — досказал Зюзин.

— Молодец!

Когда вышли из спальни, Сандра уже ждала собранная. Нищему собраться только подпоясаться. Надела кроссовки и вуаля. Вопрос долгого собирательства женщин всего лишь миф, придуманный мужчинами. Вообще мужики много чего про баб навыдумывали. О многих приписываемых им причудах женщины даже не догадываются.

Когда они вышли, квадрокоптеры разлетались по небу словно осы летом. Мужчины в ярко оранжевых куртках сматывали то ли трубы, то ли кабели. У половины из них на куртках были надписи: «Мосмусор», у других почему-то «мослифт».

— Собрали все что есть и в большой спешке! — извиняющимся тоном произнес Зюзин.

На майоре смущенно загорелась пара-тройка лазерных прицела, но благоприобретенные опции моментально их загасили.

— Снайперов разве не убрали? — озадачился Зюзин и крикнул. — Немедленно уберите стрелков! Приказ генерала Мельника!

Зюзин с Кларой и Бекк с Сандрой беспрепятственно дошли до машины. Видно начальству сильно хочется бессмертия, раз их сразу не шлепнули. А допросить можно и мертвых. Бекк слышал, что аналитический отдел в столице давно разрабатывает схемы по выемке информации из мертвого мозга.

Хорошо, что они не знают про Сандру, давно бы завалили и выпотрошили как тушку.

— Куда едем? — спросил Зюзин, которого Бекк усадил за руль «икс рея». -Если у тебя и есть план, то сразу скажу, что он дерьмо!

— Есть ли у меня план? У меня есть два плана! — успокоил Бекк.

Бекк про Петиметр слышал. МКАД был превращён в практически непроницаемый сплошной блок пост. На всех пересечениях бетонные заграждения, огневые точки и подразделения русгвардии. Мышь не проскочит. Майор Бекк знал об этом и все равно ехал. По одной тривиальной причине. У него не было другого выхода. Он хорошо выспался в доме у Зюзина и проснулся в хорошем расположении духа.

— Нас убьют! — понял он. — Встреча с Петручи и разговор по душам был нашим последним шансом отдать бумаги полюбовно. Мы не отдали, и теперь вопрос содержания бумаг отпал. Даже если там тянет на несколько Нобелевских премий. Актуализировался совершенно другой вопрос. Даже не вопрос. Проблема. Проблемища. Теперь стало важно, к кому попадут бумаги Мракобоя. Ведь это важно, кто станет наместником бога на земле. Ну или бессмертным Капитаном. Столичные генералы примерили всяк на себе капитанский мундир и поняли, ему будет худо, если мундир достанется хозяину соседнего кабинета. Решение напрашивалось, само собой. Гасить. Нет бумаг, нет проблем.

Они ехали по Профсоюзной в сторону МКАД. Петручо за рулем.

— Скоро кольцевая, там нам всем конец! — с кислой миной сообщил он. — Моим вездеходом там подтрутся!

— Не говори гоп! — строго сказал Бекк.

— Эта поговорка сейчас неуместна! — заметила Сандра. — Может, стоит остановиться?

— Остановимся, они нас с квадриков бомбами закидают! — паниковал Зюзин.

— Что же нам делать? Останавливаться нельзя, а если не остановимся, то умрем!

— На посту в нас не будут бомбами кидаться, и мы еще поживем некоторое время!

— Очень короткое! — уточнил Зюзин. — Не у кого нет ощущения, что мы все мечтаем, чтобы ехать до кольцевой как можно дольше, а еще лучше не доезжать вовсе?

— Будешь тоску нагонять, точно у меня не доедешь! — пригрозил Бекк.

Но подумал, что некий резон в словах коллеги имелся.

Но до Периметра они все же доехали.

МКАД пересекала Профсоюзную по эстакаде. Прямо под эстакадой была навалена куча бетона. Неизвестно, сколько ушло плит, возможно целый эшелон или два, но Профсоюзная была перекрыта намертво. Перед нагромождением в капонирах стояли танки и еще по мелочи. От стрелков отделился и приблизился один из бойцов. Был он предельно вежлив. На «вездеход» только взглянул и указал на боковой въезд на МКАД.

— Будьте любезны! — произнес он напоследок.

— Премного благодарны! — раскланялся Бекк.

Они поднялись по въезду на эстакаду, но ее не увидели. Машина оказалась в тупике из бетонных плит.

— А я предупреждал! Вы меня погубили, суки! — запричитал Зюзин.

Не гася мотор, он открыл дверцу и выскочил. Его сразу сбили с ног появившиеся гвардейцы и закрутили руки.

— Я капитан! — крикнул он, ему и за капитана добавили.

— Что мы сидим? — в нетерпении выкрикнула Сандра.

— Сейчас этого мудака скрутят, ажиотаж спадет и пойдем разбираться! — сказал Бекк.

Допрос вел холеный подполковник с соответствующей фамилией Вальяжный.

— Аристарх Венесович, мне присутствовать? А то мне на пост надо! — отпросился лейтенант.

Вальяжный по-барски махнул рукой, отпуская и оставаясь с Бекком и Сандрой один в кабинете, что в дальнейшем оказалось для него непростительной ошибкой.

Звание подполкана получают не раньше 40-ка лет, Вальяжному было не более 35-ти. Ясен пень, социальный лифт, который не для всех. Бекк не любил таких выскочек. Профессионализма ноль, и они обожали оскорблять людей.

Вальяжный повертел в руке «вездеход» и спросил:

— И что тебя понесло за Периметр, Зюзин?

Понятное дело, он не мог обращаться к незнакомому человеку на вы.

— Я не Зюзин! — скромно заметил Бекк. — Посмотрите фотогр…

— Заткнулись оба! — гаркнул подполкан.

— Я ничего не говорила! — нахально парировала Сандра.

Умничка, похвалил про себя Бекк. Подполкан был иного мнения.

— Шалашовка! — он презрительно оттопырил губу.

У Бекка сложилось мнение, что он старательно копирует человека не своего возраста.

— Повторяю вопрос, Зюзин! С какой шпионской целью вы проникли за Периметр?

— Ни с какой! — пожал плечами майор. — Мы отдыхали в Москве, посетили интересные места… всякие, и вот решили вернутся домой, в столицу, в мой коттедж на Персиковой улице. Персиков там нет, зато на въезде дежурит сторож, который гарантировано не пустит всяких идиотов на участок.

Вальяжный не возмутился. Не заорал, брызгая слюной. Этот шел по карьере как по лестнице и приобрёл способность жалить по-тихому аки змея.

— А что ты скажешь, Зюзин, если я прикажу отмудохать тебя до полусмерти, а твою шалашовку по кругу пустить? Как тебе такое? Бойцы мои по месяцу без увольнений, уже розетки трахают. Так отдуют, любо-дорого посмотреть. Думаешь, шучу? Специально для тебя, наглая твоя рожа, могу провести экскурсию в обезьянник. Есть у меня парочка, они там сейчас голышом лежат в обнимку, голубки, только им не до любви сейчас и надолго. У него все яйки синие, а она сидеть пока не может. Вот такие издержки, — и он широко осклабился, на мгновение вся холеность исчезла и проступило нечто волчье.

— Вы негодяй! — воскликнула Сандра.

Бекк остановил ее движением руки.

— А как же соблюдение закона, товарищ подполковник? Протоколы, понятые, суд на конец.

— Тут я суд и понятые, понял? — Вальяжный вернул себе нормальный вид, успокоился, побарабанил пальцами. — Все равно ведь все расскажешь, Зюзин!

Чего-то Бекка начала сильно раздражать фамилия напарника.

— Может, перестанешь сраться и есть желание сотрудничать с органами?

У Бекка имелось только одно желание-обхватить подполкана за башку и как следует приложить о его собственный стол. Стол был из старых запасов, видно натащили из близлежащих домов. Дубовый вроде. Прочный и непоколебимый.

— Так есть желание, сволочь? — крикнул Вальяжный.

— Есть! — кивнул Бекк.

Он пригнулся вперед, точно на самом деле что-то хотел сообщить по секрету, подполкан инстинктивно двинулся вперед-и Бекк тотчас поймал его на встречном движении, обхватил упрямую башку всей пятерней и приложил об стол, как и мечтал.

Раздался громкий стук. Вальяжный сразу вырвался и выпрямился, продемонстрировав армейскую выправку, точно кол проглотил. Нос его был сломан и смотрел сильно направо. Сквозь разрыв в верхней губе просматривались зубы, заимевшие крутой наклон вглубь. Это были хорошие свои зубы, хотя бы потому что их корни проткнули и торчали из десны. Брови Вальяжного посекло скрепками и канцелярскими иголками. Одна из иголок плавала в глазу.

Сандра чтобы не закричать, закусила свой кулак. Подполкан бывший некогда вальяжным господином, скромничать не стал, открыл пасть и издал рев смертельно раненного и от этого еще более опасного медведя гризли. Сам Бекк эту сволочь не видал, имеется в виду гризли, по понятным причинам[56].

Но знающие люди говорят, что хуже может быть только пьяная теща с ножом.

Бекк понял, что у них осталась пара секунд до того, как в допросную ворвется конвой.

Когда майор Бекк достал прекаират, и лицо Вальяжного стало перекраиваться обратно, тут уже не выдержала Сандра и издала сверхзвуковой визг. Зубы подполкана вернулись обратно на место. Распоротая десна срослась. Губа заштопалась. С бровей посыпались скрепки, из глаза выпала иголка. Вид у Вальяжного был обалделый.

За дверью кабинета дежурил ефрейтор Старовойтов. От того, что был лишь в звании ефрейтора, жизнь казалась прожитой зря. Да еще сержант Шарипа подначивал в любое время дня и ночи.

Вот и в этот раз проходя мимо дал щелбана. Никогда гад мимо не проходил. Ни дня без пенделя. Солдатский хлеб. И всего на полгода раньше призвался. Но придурок конченный. Все молодые от него стонут.

Заслышав крики и визги, Старовойтов сорвал с плеча автомат и ввалился в кабинет, где застал вполне пришедшего в себя господина подполковника. В тот же момент прекаират, нуждающийся в подзарядке, разом отключил в голове бойца рецепторы головного мозга, отвечающие за сдерживание импульсивных действий в височных и лобных долях. То есть если в кабинет вошел вполне адекватный боец первого года службы, а уже вышел агрессивный деградант с органическими необратимыми повреждениями мозга.

Первым делом он догнал сержанта Шарипу.

— Ты чего, Рюрий? — спросил тот насмешливо.

Сумасшедший с неописуемой яростью ударил его в голову прикладом, почти снеся последнюю с плеч. Голова повисла на коже и мясе, но псих настойчиво ее отделил.

Часовой увидел, что некто несет оторванную голову, на лице которой застыла насмешливая улыбка. Боец был тертый, так что не стал кричать руки вверх и давать предупредительный выстрел. Он без затей выпустил в психа весь рожок. Даже получив множество сквозных отверстий, псих продолжал еще некоторое время двигаться.

В кабинете Вальяжного продолжалась та еще драма. Подполкан недоверчиво ощупал лицо, даже глянул в зеркало. Потом посмотрел на сидящего напротив, как ни в чем не бывало Бекка.

— Вы за это ответите! Что вы себе позволя…

Бекк взялся пятерней за его затылок и с новой силой приложил многострадальное лицо об стол. Вальяжный снова выпрямился как кукла неваляшка и безуспешно пытался втянуть носом воздух. Нос в очередной раз был сломан, и обе ноздри забиты органикой. Верхняя губа порвана до носа. Одна бровь вместе с глазом висела на лоскутьях мышц.

Сандра визжала не переставая, когда Бекк снова достал прекаират.

В это время дежурный взвод был поднят по тревоге. В кабинет вбежали сразу два бойца и почти одновременно спятили. Они выскочили в коридор и открыли беспорядочную стрельбу. Возможно убив друг друга, либо их пристрелили еще остающиеся нормальными бойцы.

Вальяжный снова был целенький как новенький рубль. Бекк вздохнул и снова взялся за его голову.

— Господи, я больше не могу! Я все подпишу! — подполкан плакал навзрыд как ребенок.

— Добро! — вместо удара Бекк погладил его по голове.

Им вернули личные вещи и машину. Их даже проводили до выезда с КПП. Они съехали по эстакаде и снова покатили по Профсоюзной. За рулем Зюзин со свежим фингальчиком на скуле. По обочине потянулись газоны с отдыхающими бойцами. Вид у них был обалделый. Ведь впервые с той стороны хоть кто-то выехал вообще.

— Ты страшный человек, Алекс! — нарушила Сандра молчание. — Как ты поступил с тем штабистом! Не ожидала от тебя этого! А теперь…

— Что теперь? — быстро спросил Бекк.

— Теперь я тебя боюсь. Знаешь, какое у тебя было лицо?

— Перекошенное? Злобное?

— В том то и дело, что нет. Оно у тебя было обычным. Точно происходящее совсем тебя не трогало. Я словно увидела тебя настоящего. Словно сорвали маску. Я поняла, что совсем тебя не знаю. Кто ты, Алекс?

— Майор межгосударственной безопасности, участник боевых действий в Париже и Лондоне! — должен был ответить Бекк, а вместо этого изобразил противную даже самому себе ухмылку и сказал. — Кидала, погоняло Клещ!

— Клещ бы усрался и сдал всех золотопогоннику! Но я бы хоть знала, что от тебя можно ждать! А теперь я не знаю! — она развела руками. — Завезешь в кусты и всех завалишь!

— Не говори ерунды! — оборвал Бекк.

Разговор становился неприятным. Он всех спас, а теперь должен выслушивать нравоучения сопливой грубой девчонки. В глубине души против воли поднимался шепоток. А ведь девчонка права. Он никогда не показывал свое истинное лицо, не имел права. Правда, всегда считал, что оно у него мужественное и даже героическое. Гордился этим, только никому не признавался. И оттого что не признавался, носил в себе, ему становилось еще приятнее об этом думать. Неизвестный герой среди вас, олухи.

А потом вдруг расслабился, даже не расслабился, не до этого было, вошёл в боевой режим и все такое, и прокололся. Показал настоящее лицо, и оказалось, что оно не настолько приятное, а даже наоборот, вон девчонка испугалась. А ведь она многое видела, с бандитами спала, от бандитов удирала.

Некстати вспомнились слова Вершинина, сказанные им в запарке и в пылу спора, именно тогда и проскальзывает в словах правда. А сказал Палыч:

— Если я когда-нибудь встану на твоем пути, ты ведь убьешь меня!

И ведь ответить нечего. Хотя вопрос конечно провокативный, Палыч мастак задавать такие. Например, Палыч поимеет намерение внедрить себя в бункер Вечного с целью взорвать оный. Это одно. А если Палыч в разодранном тельнике будет выносить ребенка из-под танка[57]?

Вопросы из разных нравственных категорий, но с точки зрения Сандры, требуют одного и того же однозначного ответа.

От размышления его отвлек звонок сотового. Номер не высветился, вообще аппарат оставался темен, даже экран не загорелся. Судя по косвенным данным звонил кто-то из кураторов, а именно Задерихина, шайтан ее задери.

— Сваливаешь? — раздался ее голос с хрипотцой, надо же, девка видная, тема сисек раскрыта, а голос словно у прокуренного тракториста. — Правильно делаешь! Твоего дружка Вершинина сегодня закрыли в Бутырку!

Бекк сунул ногу в управление и ударил по тормозам. Машину занесло в бок, истошно завизжали раздираемые покрышки.

— Что ты делаешь? — закричали Зюзин и Сандра в один голос.

Он сам себе задавал тот же вопрос.

Это ловушка! Они хотят, чтобы ты не уезжал! Говорил он себе, но знал, что это не поможет.

Подполковник Вальяжный первым увидел возвращающийся «иксрей».

— Это не люди, это суки какие-то! — ругнулся он и, велев пропустить автомобиль, опрометью кинулся к себе и заперся в кабинете.

В МВД майора Бекка не пустили. Облезлое здание в 5 этажей осталось неприступной крепостью.

На воротах стоял танк и часовой. Загвоздка оказалась в часовом. Бегло проглядев ксиву, он заявил:

— Пускать не имею права! Должен был специальный допуск! Это такой автомобильчик на удостоверении!

— Послушай сюда, автомобильчик! — сказал Бекк, безынерционно заводясь. — Я майор межгосударственной безопасности! Занимаюсь вопросами безопасности страны на международном уровне! И что? Я не имею права зайти в российское министерство?

— Ничего не знаю!

— Пошли отсюда! — Зюзин потянул его за рукав. — Меня сегодня уже били!

Бекк предпринял еще одну попытку. Взял у Зюзина рацию и связался с куратором.

— Я знала, что ты позвонишь! — издевательским тоном протянула Нина Задерихина. — Знаешь, почему? Потому что ты ни на что не годен, Бекк!

— Мне нужен допуск в МВД!

— Ага! А мне нужна путевка на курорт Сочи!

— По моим данным в МВД находится часть бумаг Мракобоя!

— А по моим данным ни хрена там нет!

Бекк понял бесполезность своих потуг и мстительно сказал.

— Когда я найду бумаги, не забудь повторить эти слова в военном трибунале!

И выключил рацию, прервав ультразвуковой визг.

— Добро получено! — заявил он.

— Да? — недоверчиво протянул Зюзин. — Что-то я не слышал!

Бекк уже шел к часовому, протягивая выключенную рацию.

— С вами хотят поговорить!

От неожиданности тот протянул руку, а не выстрелил. Бекк стремительно сократил дистанцию и слегка его придушил, пока тот не заснул.

— Ты чего, опупел? — ошарашенно уставился на него Зюзин. — Нет, мы так не договаривались! И меня тут вообще не было!

— Ключи! — Бекк забрал у него ключи от машины.

— Как же я в Москве и без машины? Я тут и часа не проживу!

— Вон, в танк полезай! — посоветовал Бекк.

На вахте никаких документов не спросили и даже благосклонно подсказали, что главное следственное управление находится на втором этаже. Бекк вежливо поблагодарил… бога, что не пришлось никого валить и увлек за собой Сандру. Девушка немного была не в себе от кучи ментов, кучкующихся в одном месте.

Они поднялись по лестнице на второй этаж и с ходу устремились в кабинет Тартаковского. Замначальника имел болезненного вида желтую кожу и носил квадратные очки, чем напоминал иноагента Власова. Он бегло глянул на удостоверение Бекка и сказал:

— Не понимаю необходимости вмешательства столицы в расследование!

Бекк прикинул, что возможно те же слова он говорил и Вершинину.

— Дело иноагента Вершинина находится на особом контроле! Большего я вам сказать не могу в интересах следствия!

О, как! Подумал Бекк. Уже иноагент. А там пришьют госизмену и висеть нашему Палычу на… Он задумался, на какой из площадей Москвы повесят его друга.

— Я бы хотел побеседовать со следователем, ведущим дело! — заявил Бекк.

— Это сколько угодно! — великодушно разрешил Тартаковский, и его великодушие майору не понравилось.

Он словно попался на удочку и высказал просьбу, давно ожидаемую и заранее оговоренную.

— Следователя Наволоцкого ко мне в кабинет! Срочно! — приказал Тартаковский в селектор.

Через пару минут в кабинете материализовался напомаженный и наодеколоненный красавчик, затянутый в узкую пиджачную пару. Сандра недовольно сморщила носик, как представитель криминального мира она презирала педиков.

— Покажите майору межгосударственной безопасности материалы дела Вершинина! — велел Тартаковский.

— У меня совершенно нет времени! — взмолился тот. — Дело завскладом Альфа в суд передаю!

— Я про это дело уже месяц слушаю! — взорвался замначальника. — Иди и покажи товарищу майору дело Вершинина!

— А по завскладу Альфы помощника дадите? — нахально спросил Наволоцкий.

Тартаковский медленно возвысился над рабочим столом.

— Понял! — Наволоцкий поник и попятился к двери.

В коридоре он приобрел свой обычный лоск.

— У вас тоже начальник зверь? — спросил он.

— Еще хуже! — успокоил Бекк. — Нам бы документы!

— Прошу! — Наволоцкий пошел впереди, они за ним.

Идти оказалось недалеко, кабинет располагался на том же этаже.

В кабинете следака плыл сладковатый аромат безумно дорогой туалетной воды «Скандаль пур Ом», стояли цветочки на подоконнике и фотографии кошечек на рабочем столе. Наволоцкий достал папку из ящика стола и передал Бекку.

— Материалы секретные, будете читать в моем присутствии! — предупредил он.

Секретные материалы были в пыли, к папке прилипла дохлая муха, следак так и передал. Судя по всему, муха прилипла давно.

Ничего, мы не гордые, подумал Бекк. Уселся на стул и раскрыл папку. На первом листе список иноагентов, проникших на секретный объект номер один по подложным документам. Фотографии.

Бекк потерял дар речи. Потянул один из снимков на свет.

— Этого не может быть! — вырвалось у него.

— Заключенный Вершинин доставлен! — доложил сержант внутренней службы.

— Заводи! — разрешил Бекк.

В комнате для допросов он находился один. Таково было условие заместителя начальника по режиму. Впрочем, лишние уши ему были без надобности. Что Сандры, что, тем более, Зюзина. То, что он собирался озвучить было самой настоящей дичью. Нонсенс. Парадокс. Или еще хуже. Чистейшей незамутненной шизофренией.

Вошел Вершинин. Это было шоу. В темной брезентовой робе, на голове кепка-феска.

— Заключенный Вершинин прибыл! Статья 275! Госизмена! — доложил он.

— Кончай придуриваться! — Бекк порывисто обнял его. — Господи, как я рад, Палыч, что тебя не завалили!

— А уж как я рад!

Это был он. Ничуть не изменился. Только приобрел неповторимый тюремный аромат.

— Как здесь? — спросил Палыч.

— Служебная командировка!

— Понятно! Гостайна! Нефть ищите?

— Палочные до шуток! У меня мало времени! Я вообще не должен быть здесь!

— Я уж тем более не должен!

Вершинин внимательно посмотрел на друга.

— Ты же не думаешь, что я на самом деле предал Родину?

— Что за чушь! — возмутился Бекк. — Но поговорить с тобой надо!

Он предложил сесть.

— Уже настораживает! — признался Вершинин. — Этакий холодок по спине!

— Дошутишься!

— Это что? Угроза?

— Это реальность, данная нам в ощущении!

Они молча посидели за привинченным к полу столом. Бекк не представлял, с чего ему начать.

— Да с чего-нибудь уж начни, будь добр! — поторопил Вершинин.

— Ты что, мои мысли читаешь? — брови майора поползли вверх.

— И не только мысли! Имеется у меня еще одна благоприобретенная способность, но о ней я тебе расскажу позднее! — похвастал Вершинин.

— Кстати, о вновь приобретенных вещах! Я конечно понимаю, что человек ты сложный, легких путей не ищешь и любишь всякие приключения на свою пятую. Но как тебя угораздило связаться с цельной ДРГ[58]?

— Только не надо меня лечить! Я уже взрослый мальчик! И звание имею!

— Это из-за Эвы? — задал Бекк прямой вопрос.

Но Вершинин и не думал увиливать.

— Узнал все-таки! — недовольно произнес он. — Ну связался я с французами и связался. Теперь какая разница? Нет, всё тебе надо докопаться до истины! Как твой генерал спокойно спит с таким подчиненным?

— Оставим моего генерала в покое! — холодно произнес Бекк. — Спит он спокойно, кушает свекольный суп, имеет ежедневный стул. Перейдем к твоей Эве Бертлен!

— Еще раз прошу, оставь ее в покое! — взмолился Вершинин. — Ну хотя бы ради меня!

— Как раз ради тебя и не могу! — Бекк собрался с духом, до сих пор ему как-то не доводилось сообщать настолько странные вещи. — Я имею точные данные, что сотрудник французской разведки Эва Бертлен расстреляна в Парижской тюрьме год назад!

Он ожидал всего и в несколько этапов. Сначала возмущение и неприятие. Затем сомнение. А уже после горькое признание истины, истерика. Крики какие Палыч мог выдать.

Бекк знал, что все так и будет, а когда не стало, испытал настоящее потрясение.

Вершинин не стал ничего кричать, а тем более истерить. Молча сидел и смотрел вверх на решетчатое окно. Лицо невинное как у ребенка после сна. Бекк не любил, когда у его друга было такое лицо.

Майор тоже помолчал, уже потом удивился, как медленно до него доходило. А потом ДОШЛО.

Лицо у него одеревенело, с глазами тоже что-то нехорошее происходило, они как бы норовили вылезти из орбит.

— Ты… знал! — каркнул он, голос тоже не поддавался, хрипел, рвался и действительно более походил на карканье, Бекку потом сделалось очень стыдно за минутную слабость.

Вот ведь штука. Думал, кореша в неудобняк поставить, а сам сел в лужу хорошо, основательно, по самые брови.

— Как же так, Палыч? Как ты мог? — чуть не плача проговорил майор[59].

Палыч продолжал говорить тихим голосом. Будто сам с собой разговаривал. Может так и было. Доселе у него не было необходимости объяснять собственные поступки.

— Встаю иногда утром и по привычке зову жену или Сашку. Потом правда сразу все вспоминаю. И Сашку в белом костюме на заплеванном асфальте, и рвущие душу слова Татьяны. Я по утрам обожаю яичницу и кофе со сгущенкой. Вот сижу, ем в пустой кухне, и каждый глоток отзывается эхом. Поверь, не чую никакого вкуса после этого. Пантанал восхитительный проект, волею случая мы уже давно части его, а я вот сижу и думаю. На хрена! Не заводят меня сейчас грандиозные эксперименты над человечеством. Я все понимаю. Великолепная инопланетная мысль плюс высочайшее по мастерству и масштабам воплощение. И оно меня не трогает. Ну и что. Выбрал меня Проект и ладно. Качусь по инерции — Париж, Лондон, вот теперь Москва. А сам думаю, интересно, когда я сдохну. Тривиально отдам концы. Отойду в пустом гостиничном номере, или дома, который перестал быть домом. Разве это дом, который ненавидит тебя и твое чавканье по утрам. Который не ждет по вечерам. Да и некому там ждать. А потом появляется Эва! — Палыч впервые грустно улыбнулся. — Тогда в Париже мне не хватило двух суток, чтобы вытащить ее из тюрьмы. Я не успел. Не успел, как всегда. Я знал, что ее симпатия ко мне всего лишь игра французской разведки. Ну и пусть! Я хочу, чтобы со мной играли! И потом, когда я увидел ее здесь, я сразу все понял, но мне было все равно. Хоть день, хоть еще одна ночь, но мои! Какое счастье было прижать ее к себе, вдохнуть запах, услышать ее голосок. Это как вернуться в прошлое. Ее нет, говорил разум, но вот же она, говорило сердце. Я поверил в чудо. Я, старый дурак, поверил в чудо как мальчишка. Но как нам тогда понять цели Пантанала если мы не будем верить в чудеса? Мы слишком логичны, слишком зашорены. Законы физики, арифметика, а прим равно б прим. А что если кроме этого есть что-то еще? А что если чтобы понять, надо самому сойти с ума?

Бекк молча выслушал тираду, которая судя по желвакам ему безумно не нравилась.

— Про ум ты вовремя вспомнил! — проговорил он. — Ты в курсе, что тебе расстрельная статья светит?

— Ты меня спасешь!

— Я бы не стал утверждать это так уверенно. Я конечно толерантно отношусь ко всякого рода уголовникам, но за госизмену… Извини.

Палыч придвинулся, сунул майору записку и прошептал.

— Резидент Пантанала велел принести пробы от саркофага. Они будут интересны вашим аналитикам. В маляве указано место, где я их спрятал.

— Ну, Палыч! — вырвалось у майора. — Умеешь ты мотивировать! Но вытащить тебя будет сложно!

Палыч беспечно улыбнулся.

— Это как раз легче легкого. Сделай так, чтобы мне разрешили прогулки. И еще. Узнай с какой стороны забора есть высокое дерево!