Старомонетный переулок одно из красивых мест Москвы, находится практически в центре. Название пошло с 18 века, когда здесь работал Кадашевский монетный двор. Злата и серебра было переведено немеряно. Драгметаллы свозили обозами. Богата земля русская. Только уж больно несчастная.
Дом за номером 26 поражал особенной красотой. Был он не прямоугольный как все нормальные дома, а округлой формы. Словно башня средневекового замка торчала на углу. Здесь Бекка и Вершинина и зажали.
С института минералогии они сбежали благополучно. Но было бы наивно предполагать, что контора не оставит часть сотрудников на шухере.
Когда Вершинин спустил майора с крыши, и сила гравитации вернулась в нормальное состояние, то они увидели гражданина на углу, взирающего на них с немым изумлением. Но агент быстро справился с изумлением и кинулся в подворотню. Бекк устремился за ним и догнал, когда тот открыв дверцу новенькой вазовской «геммы» пытался одновременно и залезть, и завести мотор.
Майор стукнул его дверцей и полез вместо него. Мотор взревел и через пару секунд машина яростно тормознула у застывшего Вершинина. За все время пока майор действовал, он успел лишь пасть разинуть.
— Садись! Чего застыл? — рявкнул опер.
Вершинина не пришлось упрашивать, он знал, что в критические моменты от майора можно и по шее получить, так что он полез внутрь. Гемма рванула в переулок, и казалось свобода у них в кармане, да не тут-то было. Из-за красивой угловой башни выполз тяжелый как танк джип «Москвич». Встал поперек, перекрыв большую часть дороги. Из него посыпались бойцы в брониках и сферах и сразу открыли огонь.
— Ложись! — закричал Бекк страшным голосом, выворачивая руль и нажимая то ли на газ, то ли на тормоз.
Вершинин и не среагировал бы так быстро, но она из первых же пуль угодила в спинку его кресла и разнесла его вдребезги. Так что он просто откинулся на спину. Уже сверху на него ссыпался водопад стекол и почему что свалилось оторванное зеркало. По идее оно должно было улететь вперед.
С громким бумканьем лопались баллоны, машину крутило во все стороны разом, несмотря на титанические усилия Бекка повернуть хотя бы в одну из сторон.
Они не перевернулись по единственной причине, потому что уже переворачивающаяся «гемма» ткнулась бортом в стену и вернулась обратно на четыре колеса. Точнее на четыре диска, потому что покрышки к этому времени отстрелили.
— Колеса! Минус 4! — доложил Бекк и приказал. — Вылезай из машины, бензин кончился!
Они выбрались, загораживаясь от стрелков корпусом машины, который сильно напоминал дуршлаг. Одному Великому Луке известно, как их не ухайдакали.
Бойцы продолжали беспорядочную стрельбу, отсекая от них свободное пространство и не давая ни единого шанса на побег.
— Что будем делать? — крикнул Вершинин.
— ! — матерно ответил Бекк.
Он выглядел злым, в такие моменты Вершинин сам его боялся.
Несколько лет назад на базе модельной линейки «Аурус» выпустили полностью бронированный автомобиль класса защиты ВиЭр-10 под гордым названием «Аврора». Экземпляр получился чересчур дорогостоящим и был произведен чуть ли не в единственном экземпляре. Пока Вечный выходил в народ, он ездил на нем. Потом и Вечный и «аврора» затерялись в одном из засекреченных бункеров.
Именно такое чудо выехало из-за поворота на место перестрелки. На пути «Авроры» оказался джип «Москвич» тоже не маленький и тоже бронированный. В этот момент Вершинин в первый и последний раз в жизни узрел, как одна машина своим ходом переехала другую.
«Москвич» распался на две половины, будто был сварен из разных частей, а не имел единый кристаллический каркас. Бойцы кинулись врассыпную и открыли стрельбу на этот раз по «Авроре». Корпус автомобиля покрылся красивыми лиловыми вспышками. На этом эффект от попадания пуль калибра 7, 62 закончился.
«Аврора» подскочила к залегшим друзьям и встала, прикрыв горой брони от нападавших. Задняя дверца с автоматическим приводом открылась.
— Это может быть ловушка! — сказал Вершинин.
— Какая на хер разница! — отмахнулся Бекк.
Рывком поднял с земли друга и почти вбросил в проем двери. Прыгнул сам, и дверца сама плотно припечаталась за ними.
Внутри с легким шумом работала сплит-система и было полутемно. Заунывно зудели многочисленные датчики.
Поначалу низкие барабанные удары они приняли за начало музыки, но это было все, что долетало до них от попаданий снаружи.
Водитель не оборачиваясь рванул с места. Друзей вдавило в спинку шикарного кожаного кресла.
— Спасибо, добрый человек! — хотел сказать Вершинин, но от перегрузок нижняя челюсть его отвисла и не захотела вернуться в исходное.
Это сколько ж он выдает, невольно подумал он.
От погони, если она и была, они оторвались мгновенно.
«Аврора» въехала в панорамное окно, в котором не было не только стекла, но и самой рамы, и оказалась в веселеньком просторном атриуме. Подобные выбитые окна украшали всю стену, так что внутри света хватало. Водитель заехал поглубже и свернул за угол, чтобы машину не было видно с улицы. Заглушил мотор. С комариным пением автоматически приоткрылась дверь. Открыть вручную было бы напряжно, только стекла были толщиной в руку, а еще бронесталь самой дверцы с активной и пассивной защитой. И бог весть что еще напихали туда русские левши.
Бекк решительно направился к водительской дверце.
— Желаю познакомиться с нашим спасителем!
Дверца открылась с тем же писком, и на пол, усыпанный осколками стекла и прочим мусором, спрыгнул водила.
— О-па!
А знакомиться и не пришлось.
Перед ними стоял Илья Стадник, старый знакомый.
Перед мысленным взором обоих друзей промелькнули мрачные катакомбы Парижа и взгляд Ильи Стадника, полный отчаяния.
Его слова «Я не могу идти! Меня что-то не пускает!» набатом прозвучали в ушах.
После Парижа прошло 5 лет. Они встречались еще через год, но запомнился почему-то Париж и тот год, когда они потеряли Илью Стадника навсегда.
Если Париж можно назвать отчаянием, то следующую встречу оптимизмом. Захваченный Пантаналом в вечный плен, он каждый раз представал в новом обличье. Сейчас это был деловой стиль и никаких эмоций. Откровенно говоря, это было немного жутковато. Жутковато лицезреть, как простой парень Илья Стадник, мелкий мошенник и свой в доску парень, с которым ты рисковал не раз и который не раздумывая рисковал собой, чтобы вытащить тебя из опасной передряги и спасал от смертельной опасности, вдруг другой. Даже не другой. Иной. Что-то неуловимо менялось в нем, уводя от человеческой сущности. Гладкое, без морщин лицо, лишенное любых эмоций. Угловатые рациональные движения, ничего лишнего. Отшагнул в сторону и замер как в стоп-кадре. Узнал он их, не узнал, пойди пойми. Скорее, выполнил некий приказ Проекта. Вполне возможно, что в данный момент он и есть Проект.
Пантанал-страшная штука, подумал Вершинин впервые в таком ракурсе.
Илья одет в фиолетовые брюки и безрукавку с пуговицами на боку. На голове круглая шапочка. Что-то это напомнило и Бекку.
— Что за костюм? — спросил он.
Илья понял по-своему.
— Эластан!
А Бекк уже вспомнил. Это был хирургический костюм, такие носили врачи в военном госпитале в Лефортове, после того, как его подстрелили в «празднике, который всегда с тобой», тудыть его в качель.
— Где мы? — спросил майор.
— Судя по гигантской железной какашке, которую мы проехали снаружи, это музей современного искусства! — предположил Вершинин.
— Рисунки плохо рисующих художников! — кивнул головой Бекк.
— И этот человек вершит судьбы человечества! — притворно вздохнул Вершинин.
— Судьба человечества зависит от Платформы!
Они не сразу поняли, что говорит Илья Стадник. Разговаривал он невнятно, как человек пораженный инсультом. Или тот, кто молчал несколько лет с момента их последней встречи.
Вершинин признался Бекку:
— Знаешь, когда нас сегодня прижали там, у башни, на меня нашло такое отчаяние, что если б я верил в бога, то взмолился бы, дал обет. Я понял, что только чудо может нас спасти. И это не был религиозный экстаз. Нет. Все реально и даже реалистично. У меня даже появилась уверенность, что чудо вот-вот произойдет. А потом появился Илья Стадник.
— Вот только не надо мистики! — оборвал Бекк. — Во-первых, не появился, а приехал на машине. Во-вторых, его появление конечно нас спасло, это никто не отрицает, но он приехал, потому что мы были ему нужны для дела. И что остаётся в сухом остатке? Нет никакого чуда, а есть осознанная необходимость Пантанала в исполнителях, сиречь, в нас.
— Ты не исправим! — покачал головой Вершинин.
Они помолчали, глядя на фигуру Стадника, застывшего напротив окна. Илья наблюдал. Или давал им время переварить информацию.
— Пантанал формирует историю человечества! — прервал молчание Стадник. — К сожалению создатели Проекта не учли, что ему придется функционировать так долго. Пантанал создан пятьдесят тысяч лет назад. Его создатели давно превратились в прах, но инфраструктура Проекта продолжает частично сохраняться и выполнять свои функции. В том числе и главную, сохранение человечества как вида. Наглядно это было видно на примере последней войны. Как гласит поговорка, двум медведям в одной берлоге не ужиться. Так что Проект определил наиболее нежизнеспособного.
— И Америке капец! — подытожил Бекк.
— Это была удачная операция! — согласился Стадник. — Но выявилась отрицательная тенденция, выразившаяся в общей разбалансированности системы. Проект слишком стар, программное обеспечение не было рассчитано на столь долгую перспективу. Одно из узких мест, это узел управления, который вы называете Платформой. Мощь Платформы не ограничена. До последнего момента Платформа функционировала без замечаний. Однако ряд странных сбоев последовательно выводит Платформу из общей системы Пантанала. Мы подозреваем вмешательство извне. Если Платформа окончательно выйдет из-под контроля, высвободится такое количество энергии, что Земля сожмется в размер горошины.
— Херово! — сказал Бекк. — Что же вы ничего не предпримете?
— Платформа имеет специфическую систему защиты! Создатели защитили ее от самих себя!
— Что ж вы сами себе не доверяли? — хмыкнул Бекк.
Стадник пожал плечами.
— Пути Пантанала неисповедимы!
— Не богохульствуй! — автоматически возразил Вершинин. — Я думаю у Капитанов имелись свои резоны, чтобы поступить так. Но что Проекту нужно от нас? Ведь именно для этого вы спасли нас?
— Для этого! — не стал скрывать Стадник.
— Создавая Пантанал, Капитаны учли все возможные угрозы в будущем, отразив их в базовой программе Платформы. По существу, Платформа квазиживое творение, саморазвивающийся искусственный интеллект, — продолжал Стадник. — Таких Платформ на Земле всего 3. Кроме русской, одна находится в Африке, другая в Америке.
— Но Америки больше нет! — напомнил Вершинин.
— Америка есть, только другая! Именно для этого создана и функционирует Третья Платформа[68]!
— Капитаны установили на Платформе лучшую защиту, в том числе и от самих себя! Чтобы оппоненты, не согласные с теорией Пантанала, не могли навредить Проекту! В своем роде «защита от дурака» только наоборот. Было рассчитано так, чтобы никакой выдающийся ум ни у человечества, ни у Капитанов не смог остановить великий эксперимент. Но произошло непредвиденное…
— Брошенные боевые модули, лучевое оружие по всему миру, религиозный экстаз по великому Луке! — взъярился Бекк, он и до этого с трудом сдерживался.
— Нет! — спокойно возразил Стадник. — Это все побочные эффекты! На месте танковых сражений всегда остаются подбитые танки!
— Странная метафора для Капитанов! — заметил Вершинин.
— Это я сам для примера! — немного смутился Стадник.
Впервые в нем проступило нечто человеческое.
— А сам как? — участливо спросил Вершинин. — Нравится такое… — он хотел сказать существование, но тактично поправился. — Нравится такая жизнь?
— Это не жизнь и не смерть! — заявил Стадник. — Например, вы не видели меня несколько лет, а для меня это было минуту назад. Меня это устраивает. Я живу тогда, когда нужно. Так я проживу гораздо дольше вас. Так понятно?
— Понятно! — протянули оба майора[69].
— С тобой все ясно! — подытожил Бекк. — Бессмертие и все такое! Но зачем мы Пантаналу? Мы не бессмертные!
— Вы давно работаете с Пантаналом и сумели как-то адаптироваться. По расчетам Капитанов Платформа не должна считать вас за врагов, иначе она бы вас давно уничтожила!
— И что же Платформе надо от нас?
— Как я уже говорил, Платформа — это саморазвивающийся искусственный интеллект. Главное тут слово искусственный. Третьей силе, носящей самоназвание Альянс, удалось инфицировать базовую программу Платформы. Необходимо уничтожить вирус. Для этого требуется вмешательство извне. Времени осталось мало. Платформа и так держится на последних резервах.
— И что нужно Альянсу?
— Уничтожение человечества!
— Убогая цель! — задумчиво произнес Вершинин. — Не развитие, не создание, не великое созидание, а разрушение. Это как дикарь бьет по микроскопу каменным топором.
— Альянс не дикари! — возразил Стадник, поняв его буквально. — Это вообще не живые существа. Это другой Проект.
— Один Проект наехал на другой! — задумчиво произнес Вершинин. — А мы думали, что Вселенная устроена просто!
— Ладно, об этом потом! — Бекк положил руку ему на плечо. — Где нам искать эту Платформу?
— Об этом написано в бумагах Мракобоя! Они же у вас! — сказал Стадник.
Вершинин возмутился.
— Все это время бумаги были у тебя? Что же ты голову морочил?
— Бумаг как таковых нет! Они существуют в несколько специфическом виде! — ответил Бекк. — В общем так, бумаги сгорели, но их успела прочитать Сандра и все запомнила! Сейчас она дожидается меня в одном укромном месте…
— Не дожидается! — возразил Стадник. — Она сейчас в допросной, а та находится в Бутырской тюрьме!
— Ненавижу Москву и ее слабоумных жителей! — заявила Нина Задерихина, куратор Бекка.
Кураторша, следователь УСБ полковник Филимонов и стажер прокуратуры Лямкин смотрели на Сандру, прикованную к столу наручниками, через большое зеркальное с обратной стороны окно.
Девушка вела себя отрешенно. Что и не мудрено.
Филимонов почесал знаменитый нос в виде органа и робко сказал.
— Может не надо было с ней эдак?
Нина глянула на него с такой неожиданной и ничем не мотивированной злобой, что следак проглотил язык. Критический день, подумал он. И еще. Хорошо, что я не женился.
Он вспомнил о современной научной теории, что женщины и мужики это два разных биологических вида. Они благополучно существовали порознь, возможно, в разных мирах, пока Капитаны их не «поженили».
Капитаны те еще ублюдки, решил он.
Сандра тем временем раз за разом прокручивала в уме события последнего часа. Бекк сказал, что ему надо ненадолго отлучится (наверняка, что-то связанное с бабой) и оставил ее в уютной квартирке неподалеку от Старомонетного переулка.
Он обещал скоро вернуться, но раздавшаяся рядом пальба заставила сильно усомниться в его словах. Сомнения усилила пара «байрактаров», которые назойливо крутились около дома. А потом пришел спецназ.
Действовал он крайне профессионально. Вот она в полутемной квартире с занавешенными окнами, и тут же без перехода стоит на коленях на грязном асфальте уже на улице щурясь от яркого солнца.
Зрелище то еще. Вокруг те еще перлы в броне и с пулеметами (как ей казалось), а внутри круга она в легком ситцевом платьице.
— Справились да? — по-детски обиделась она.
Командира это задело (у него самого была дочка примерного возраста). Он обернулся к Задерихиной и спросил:
— Может не надо так?
— Как это так? — взъярилась Нина. — Выполнять!
Она уже оценила красоту девушки и внесла в список личных врагов навечно. Если б была возможность, она бы тушила об нее бычки. Разлеглась тут, корова. Даже в таком незавидном положении умудряется очаровывать мужиков. А она, такая вся распрекрасная, уже и форменную юбку донельзя укоротила, и сиськи увеличила, а мужики не смотрят. Вернее, смотрят, но с каким-то ужасом. Удалось недавно одно в спальню заманить, так у него не встал, и она его чуть не пристрелила. Все мужики сволочи, это понятно. Но как она ненавидит баб!
— Вы что не слышали приказ? — повторила она.
Сандру взяли под руки, подвели к просторному фургону, сильно просевшему на осях. Сандру уже брали по пустяковому делу, и она имела представление об автозаках. Это машина имела гораздо больший по размерам кузов. К тому же девушку подсадили в заднюю дверцу, и конвой следом не полез.
Сразу за ней захлопнули дверь, и она осталась одна. В кузове имелись две лавки вдоль стен. Одна была почти полностью завалена какими-то мешками. Запах стоял тяжелый.
Она села на свободную лавку. Взгляд бродил по куче мешковин, пока она не поняла, что никакие это не мешки. Напротив, нее сидел огромный манекен в виде жирного омоновца метра 4 ростом в полной экипировке без шлема.
— На фига таких кукол делают? — подумала девушка.
После чего генно модифицированный искусственно увеличенный офицер группы Новая Альфа открыл глаза и посмотрел на нее.
Девушка закричала от ужаса и благополучно потеряла сознание.
Пока стажер Лямкин вспоминал статью 46 УК РФ, регламентирующую проведение допроса, Ознобихина зашла в допросную и стала душить Сандру. Та попыталась отшатнуться, но прикованные руки не давали ей этого делать.
— Террористка сволочная! — ругалась Ознобихина.
Знаменитый нос Филимонова потянул все лицо Уэсбэшник книзу, не давая рассмотреть происходящее безобразие.
— Нина Ивановна! — в ужасе закричал Лямкин, не решаясь, однако вступить в открытое противоборство.
Ознобихина отпустила несчастную только тогда, когда та начала синеть. Сандра уронила голову на стол. Нина тем временем обошла ее сзади.
— Вы только что наделали дел на уголовную статью! — набравшись смелости, произнёс Лямкин.
Следачка оглядела задержанную сзади, заметила неодобрительно:
— Хорошее платьице! Наверняка дорогое! Подарок воров!
Накинула на Сандру целлофановый пакет и продолжила душить уже новым способом.
— Мне звонят! — Сказал Филимонов и торопливо покинул допросную, забыв, что сотовый находится у него в кармане.
— Нина Ивановна, вы усугубляете! — Лямкин хотел подойти.
Только хотел, но слабая женщина с такой силой пихнула его, что он отлетел к стене. Перед этим он увидел затылок Сандры сквозь пакет. Синюшный, покрытый крупными каплями пота. Девушка крупно дрожала.
— Оргазмируешь? — хохотнула следачка.
Потом Лямкин был уверен, что именно от циничного смеха Ознобихиной, от ее неузнаваемо искаженного злобой лица, а не удара о стену от тычка следачки, он на несколько секунд потерялся.
А может это лицо и есть ее настоящее, подумал он в окутавшем его вакууме.
Ознобихина тем временем оставила пакет и подняла свою кожаную сумку, намереваясь обрушить на голову своей жертве, но что-то пошло не так. Сумку заботливо забрали из ее рук. Она оглянулась. В глухой стене, где секунду назад не было ничего, была открыта дверь, за которой была видна вереница других открытых дверей, в которых мелькали ошарашенные лица надзирателей. Впрочем, те двери быстро затянулись и исчезли.
Во вновь открывшихся дверях допросной стояли трое: Бекк, Вершинин и незнакомый парниша (Илья Стадник).
— Сами пришли! Вы арестованы! — торжествующе заявила Ознобихина.
Бекк показал ей дулю, а Стадник просто взял наручники с Сандры, легко, как приставшую нитку, и надел на следачку.
— Вы только что подняли себе статью! — пригрозила Нина Ивановна.
— Чья бы корова мычала! — сказал Вершинин.
Ознобихина взъярилась.
— Ты, мразь, меня коровой обозвал!
И рванула к Вершинину. Тому бы сильно не поздоровилось, но оказавшийся на пути Бекк хладнокровно ударил ее между сиськами. Вымя мотнулось, следачка на себе поняла, как это херово, когда нечем дышать.
Лямкин тем временем пришел в себя. Его привели в чувство крики Ознобихиной:
— Остановите их! Они ушли сюда!
Сковавшие следачку цепи уходили прямиком в бетонную стену.
Их потом болгаркой резали, а болгарку перед этим долго искали.
— Я под землю не полезу! — заявил Вершинин. — Как вспомню низкие своды, мох, вода капает. У меня это… Клаустрофобия.
— У вас скорее панофобия! — уточнил Стадник. — Боязнь по неизвестной причине! Да и какой может быть мох в Париже?
— Парижский мох! — настаивал Вершинин. — Я старый, мне помирать скоро. Не хотелось бы заранее к могиле привыкать.
— Лезть никуда не придется! — прервала их Сандра. — Судя по дневникам Мракобоя Платформа находится на поверхности.
— И то слава Богу! — взмолился Вершинин.
— Рано радоваться! Место, где она находится, сейчас самое охраняемое место на земле!
Бекк оживился. У него было прозрение и оно ему не нравилось.
— Проезжал я тут одно местечко на днях! — сказал он.
— Именно! — со значением подтвердила Сандра.
Стадник посмотрел на них и спросил:
— Не говорите загадками. Что я должен доложить Пантаналу?
— Платформа находится в башне! — выпалила Сандра.
— О, нет! — вырвалось у Вершинина. — Снова куда-то лезть. Я высоты боюсь. У меня это…
— Панофобия! — подсказал Бекк. — У тебя, Палыч, боязнь всего на свете. А лезть никуда не придется по причине того, что это не просто башня, это упавшая башня. Башня, которую уронили.
— Останкинская?
— Она самая. И хоть она упала на ВДНХ лишь частично, мне мое сердце вещует, что лезть придется именно туда. На особо охраняемый объект! Но не тушуйся, Палыч! С нами тот, кто читал дневники самого Мракобоя!
Сандра виновато посмотрела на них и добавила:
— Я не успела прочитать последнюю страницу! А что если там что-то особо важное для нас?
— Об этом мы очень скоро узнаем! — сказал Бекк.
То ли уточнил, то ли пригрозил.