Мракобой

31. Крайняя

Бекк и Вершинин одновременно посмотрели на Сандру. Только что они рассказали свои видения и теперь ждали того же от девушки.

— Чего уставились? — грубо спросила она.

Как оказалось, с момента как они нашли Платформу для нее прошли секунды.

— Не зря у арабов женщины идут на 2 шага позади мужчин! — философски изрек Бекк.

— Это ты к чему сейчас? — напряглась Сандра.

— Начинается извечный спор между полами!

— Остыньте! — Вершинин поспешил разрядить обстановку. — Что с этим будем делать?

Цветной занавес продолжал струится. Причудливое смешение цветов грозило цветовой эпилепсией, если долго вглядываться.

Голоса преследователей отдалились, сделались незначительными. Где-то в другой вселенной они ломали дверь.

— Платформа принадлежит государству! — заявил Бекк.

— Ой-ли! — сказал Вершинин.

— Не понял твоего «ой-ли»! Ты что, против государства?

— Государство оно большое! Вечный, друзья-олигархи, МГБ и так далее по очень длинному списку. Так кому из них?

— МГБ!

— Твоя контора тоже большая. Директор, его замы, твой генерал Мельник. Понимаешь, Платформа она может все.

— Не согласен! — упрямо тряхнул головой Бекк. — Вот я, например. Платформа всего лишь повторила старое дело.

— Повторила, говоришь? — сощурился Вершинин. — И ничего не изменилось?

— Постой! — Бекк задрал рубашку. — Тут после того, как меня сослали в Африку, должны были… Черт, шрамы исчезли!

— В простонародье это называется… — подсказал Вершинин.

— Ну не верю я в чудеса!

— И это говорит человек, видевший самого Христа[74]! — воскликнул Вершинин.

— Ладно, болтать все мастера! — разозлился Бекк. — Что ты предлагаешь? Взорвать Платформу? Нечем! От нас уже ничего не зависит. Скоро сюда ворвется уйма народа!

Вершинин ничего не отвечая, подошёл к цветной кисее. Разноцветная поверхность заволновалась. Ее пересекли ряды мгновенно исчезающих полусфер и конусов.

— Осторожно! Раньше этого не было! — предостерег Бекк. — Она чует, что ты хочешь ее убить!

— Убить? Такое чудо? Ни за что! — беззаботно ответил Вершинин. — Вот спрятать!

Он закрыл глаза и вытянул руки, погружая их в Платформу.

Бекк потом уверял, что случился взрыв. Сандра, наоборот, утверждала, что произошло нечто прекрасное. Душа словно воспарила, при этом играла божественная музыка. Вершинин ничего не почувствовал, просто знал, что Платформа выполняет команду.

Они пришли в себя в опустевшем темном павильоне.

— Судя по тому, как я долго приходил в себя, то уходил я от себя довольно далеко! — заметил Бекк.

— Что будем делать, мальчики? — спросила Сандра.

— Пока существует Альянс, существует реальная угроза Платформе и Пантаналу! — заявил Бекк. — То, что ты, Палыч, спрятал Платформу, ничего не меняет. Вывод: надо уничтожить саркофаг! Чтоб от Альянса духу не осталось в нашем времени!

— Твой вывод тривиальный! Сиречь, не имеющий обратной силы. С чего ты решил, что Альянс это зло, а Пантанал добро? То, что, у тебя шрамы исчезли, это хорошо и даже отлично. Но что если это всего лишь… взятка?

— Как ты не понимаешь, Палыч? Все, что творил здесь Мракобой, было направлено на одну единственную цель. И цель эта Платформа! А все эти россказни о вирусе пустые разговоры. Не зря Платформа защищает себя от Альянса!

— Не согласен. И Альянс и Пантанал два великих проекта и уничтожать какой-либо из них мы не имеем никакого права!

— Упертый ты, Палыч!

В наступившей тишине раздались шаги. Бекк не особенно удивился, увидев гостя в коричневом кожаном пиджаке.

— Помяни, он и появится! — процедил он сквозь зубы.

— Гапонов?! — вырвалось у изумленного Вершинина.

— Какой Гапонов? Это Мракобой собственной персоной!

Мракобой не спеша оглядел присутствующих, затем уверенно направился к Вершинину.

— Пойдем со мной!

Бекк вежливо тронул его за плечо.

— А какого…

Мракобой не сказав худого слова дал ему раза.

Бекк пролетел через всю комнату, врезался в кучу старого хлама и в куче обломков рухнул на пол. Лишь генно-модифицированные принципы заставили его снова встать.

— Добре, сынку! — проговорил он.

— Стой там! Убью! — пригрозил Мракобой.

Агент Альянса не был в курсе, что угрозы действовали на майора от обратного. Бекк врезался в него. Произошел мгновенный обмен ударами, и майор полетел через всю комнату уже в другую сторону. Снова встал.

— Чего ж не убил? — страшно осклабился он через кровь.

— Прекратите! — потребовал Вершинин.

— Я не имею к нему претензий! — произнес Мракобой.

— Зато я имею! — не унимался Бекк.

— Пойдемте скорей, пока на самом деле не произошло тривиального события! — Мракобой протянул руку Вершинину.

— Если ты мне друг, не вздумай! — предупредил Бекк. — Он тебе башку отрежет и выкачает всю инфу!

— Фу! Какие ужасные вещи вы говорите! — поморщился Мракобой. — Вы ничего не знаете об устройстве вселенной!

— Зато я знаю ход твоих мыслей, урод!

Бекк подобрал с пола железку.

— Похоже на то, что тривиального события не избежать! — решил Мракобой.

Вершинин понял, что его друга сейчас попросту убьют. Он лихорадочно перебирал в уме варианты, но настойчиво лез в мозги лишь один. Надо было дать Бекку по башке первому, чтоб не дать добраться до Мракобоя навстречу неминуемой гибели.

— Подожди, братишка! — с этими словами в павильоне появился еще один гость.

У Бекка отвисла челюсть. Он отлично знал гостя. Мало того, урод был почище Мракобоя.

Козлофф был личностью сугубо положительной, но только в начале.

Он был лучшим в системе МГБ, патриотом и орденоносцем. В числе таковых был одним из первых зачислен в отдел П. Стал первым пилотом боевого модуля Пантанала, принимал участие в захвате штаб-квартиры НАТО в Брюсселе. Герой многих боевых операций по всему миру.

А потом его убили.

Иначе как можно назвать то, что во многом положительный герой превратился в маньяка и безжалостного убийцу.

Аналитики отдела П, привыкшие и не к таким метаморфозам Проекта, называли произошедшее более завуалировано. Пантанал произвел полное переформатирование личности Козлоффа, в результате которого человек исчез, а возник совершенно новый проект, но в череде множества других подобных. Капитаны были неоднократно замечены в перевербовке тех, кто слишком усердно вникал в Проект. При этом личность человека не имела никакого значения. Капитаны создавали то, что считали нужным в данный момент. Если эксперимент не удавался, они бросали начатое дело не закончив. Но это уже было типично для Капитанов.

Так что в данный момент Козлофф был гораздо опаснее для Бекка, чем даже Мракобой. Бекк ни за что не стал бы кидаться на него, ибо это было абсолютом глупости. Капитаны вылепили из бывшего капитана модуля непобедимого урода без каких-либо моральных принципов.

Посему Бекк стоял и ждал, пока Козлофф не начнёт убивать их всех по очереди голыми руками.

Вместо этого Козлофф сказал ему:

— Делай, что должен!

И прошел прямиком к Мракобою.

— Вижу настоящего соперника! — сказал тот. — Пора снимать пиджак!

Они схлестнулись, вихрем пронеслись по залу и врезались в стену павильоне, которую тотчас украсила обширная трещина. С потолка запорошила штукатурка.

— Уходим! — крикнул Бекк и буквально вытолкнул попутчиков из зала в коридор.

Здание тряслось как при землетрясении.

Походу, легенды о битве титанов не врут, подумал Бекк. И еще он подумал, что если когда-нибудь где-нибудь не дай бог он признается в своих мыслях, то сядет в психушку и надолго.

Снаружи их ждало зрелище произошедшего жуткого побоища.

Все армейские автомашины, на которых прибыла группа преследования, были либо повреждены, либо горели жарким пламенем. Пехотинцы тушили пожары, таскали раненых, в общем им было уже не до них.

— Кто это сделал? — опешил Вершинин.

— Мракобой, кто же еще! — вспылил Бекк.

Вершинин знал его привычку, когда тот принимал чью-то сторону, то его было не остановить.

Они беспрепятственно миновали кучу малу. В этот момент по главной алее к ним приблизились два легковых автомобиля. Один «Рено», другой лада. Глаза Бекка загорелись нехорошим азартом. Из европейца выбрался тучный генерал.

— Поди сюда, боец! Что здесь происходит? — обратился он к Бекку.

Майор отодвинул его точно шкаф и подошел к машине и открыл водительскую дверцу.

— Это самое! — только успел сказать водила в форме без знаков различия.

Майор взял его за шкирку и без лишних увещеваний выкинул из кабины.

— Что ты собираешься делать? — остановил его Вершинин.

Попытался остановить.

— А ты как думаешь? — ответил Бекк. — Следствию все ясно. Надо уничтожить саркофаг! Все зло от Альянса!

— Неправда! — в отчаянии крикнул Вершинин. — Пока саркофаг не закрылся, Альянс пытался улучшить обстановку! Это уже потом партаки полезли!

Бекк хладнокровно посмотрел на него и спокойно произнес:

— Время болтать вышло!

Захлопнул дверцу и дал газ.

К Вершинину подошел водила с лады.

— Что здесь происходит?

Вершинин снял у него ключи с пальца и кинулся к его машине. Пока тот опомнился, он успел сесть в кабину и захлопнуть дверцу. Водила догнал его и открыл. Но за это время Вершинин успел завести мотор.

Вот тебе задачку про черепаху и быстроного Ахиллеса, подумал он.

Он тронул с места, а водила включать героя не стал.

Набирая скорость, Вершинин понесся по аллее.

Бекк выбрал Продольный проезд. Это было правильно, все не быстро. Вершинин решил срезать через сквер. Это было неправильно, но очень быстро. Он проехал под аркой «школьный сквер», с ходу сшиб мусорную урну и некоторое время ехал по велодорожке. От кленов и ясеней торчали одни пеньки. Москвичи сожгли все чище французов.

Затем Вершинин решил, что ехать по тротуару будет гораздо удобнее. Тот был шире, а пешеходы в Москве не появятся еще лет 10.

Вершинин проехал под ярким указателем «Семейный доктор» и усмехнулся. Пожалуй они с Бекком много лет составляли специфический тандем, который условно можно считать семьей. Сейчас некий третейский судья им сильно бы пригодился.

Вершинин плохо водил автомобиль. Возраст, зрение-это все отмазки. Он и в молодые годы плохо водил. Совсем необязательна было сбивать ту урну на входе. По жизни его автомобили носили следы повреждений. Несильных, но помятости имели место. На бампер страшно было смотреть.

Но сейчас все это не имело никакого значения. Он представления не имел, что будет когда нагонит майора. Вернее, представление было, но настолько ужасное, что он упорно гнал его от себя.

Он проехал мимо парковой эстрады, мимо разгромленной и сожжённой кафешки. Как мимо своей жизни еду, подумалось. А дальше что? Закономерный финал?

Вершинин выехал из сквера на проспект Мира и повернул направо, в сторону центра. Существовало два варианта. Если Бекк достиг проспекта первым, догнать его нереально. Если же Вершинин его опередил, майор его не минует.

Деревья по обочине отсутствовали, видимость была идеальная. Мчащийся параллельно автомобиль чудесно просматривался.

Встреча оказалась неизбежной.

Бекк выскочил с Останкинского проезда практически перед ним. Рено занесло, болтануло, но майор обученный экстремальному вождению вырулил. За время, потраченное на вынужденный маневр, Вершинин догнал майора и пристроился рядом.

Длина проспекта Мира 10 километров. 4 полосы в одну сторону, столько же обратно. Места, чтобы разъехаться достаточно доброму десятку автомобилей одновременно. Но сейчас места мало даже двум. Вот такая апория получается, подумал Вершинин.

Думал и удивлялся. Как они, два друга, прошедшие огонь и воду, дошли до того, что готовы поубивать друг друга. Или наоборот. Вся их жизнь это лишь прелюдия к трагическому заключительному акту. Все так и должно было закончиться. Они были слишком разные. Слишком разными путями шли они. Слишком долго прикидывались, что у них есть что-то общее.

Однако они слишком долго ничего не предпринимали. Ревели на запредельных оборотах моторы, машины наматывали километры-и ничего не происходило. Вершинин видел в окно голову Бекка. Тот тоже выжидал. Каждый подспудно ждал нападения от другого. Не хотел брать греха на душу.

Полые каменные небоскребы терпеливо пролетали по обочинам. Они тоже ждали.

И Вершинин понял.

Сейчас.

Он закрыл глаза.

И тогда Бекк кинул на него свою машину. На скорости больше 140 километров в час Рено ударило левым колесом и передним стабилизатором в правое переднее колесо лады.

Колесо выгнулось с такой силой, что крыло вывернулось наружу. Телескопическая стойка разорвалась. Вырвало подрамник передней стойки.

Со вселенским хрустом на огромной скорости лада потеряла управление.

Бекк некоторое время продолжал рулить, хотя это было совершенно излишне. Машина шла сама по себе. Рено по касательной пересекло 8 полос, пробило отбойники и целеустремленно устремилось к тошниловке «Азбука вкуса», словно вывеска «Открыто 24 часа» было предусмотрено лично для нее.

Витрины не было, машина неслась внутри опустошенных залов, сметая кучи мусора, теряя по пути зеркала, бамперы и другие выступающие части кузова. Пока не треснулась всей массой в бетонный тупик.

Впрыснутый из вшитого клапана боевой коктейль не дал майору потерять сознание. Он вышиб плечом заклинившую дверь и выбрался из машины. Вид его мог напугать кого угодно. Весь в крови, в непознаваемом виде одежды, взгляд бешеный.

Палыч! Появилась заполошная мысль, и Бекк бросился на улицу.

Лада горела. Машина лежала на погнутой крыше, и языки пламени все решительнее лизали кабину, в которой Палыч повис на ремнях безопасности.

Бекк подбежал, сунул руки прямо в огонь и стал отгибать покореженную дверцу. Рукава загорелись, но он не обратил на это внимания. Боевой коктейль помог ему справиться с дверцей. Настало время ремней. Тогда он просто выдрал их из гнезд крепления.

Подхватив тело Палыча на руки, майор шел прочь, когда лада за его спиной взорвалась. Горячие осколки впились в спину, но он этого даже не заметил. Просто движения стали затрудненными, и силы уходили в 10 раз больше на каждый шаг.

Вскоре он не мог сделать ни шагу. Сел на дорогу, осторожно уложил голову Палыча на колени. Пытался уловить дыхание, потом удалось нащупать слабый пульс.

— Убийцу хотел из меня сделать? Как ты мог? — рассердился он.

Издалека доносились усиливаясь звуки приближающихся полицейских сирен.

— Нас не ждали, а мы приперлись! — проговорил я.

Я стоял над разверзшимся жерлом канализационного колодца в Нескучном саду. Кругом никого. Ни Мракобоя, ни Ууша, ни даже Шерстяного. Альянс списал меня со счетов, уверенный, что я не вернусь и навсегда останусь на проклятой выставке. А я вернулся. Где теперь кого искать? Москва большая, планировка глупая, кругом засада.

Взгляд упал на электросамокат. Еще точнее, на навигатор. Я включил его и нашел еще один маршрут. Сердце заколотилось в ожидании. Мракобой никогда не говорил, откуда он приезжает. А теперь похоже прокололся. Не ожидал, что я вернусь. Не ждал такого подвоха с моей стороны.

Я загрузил в навигатор новые данные и поехал. Проехав через Москву-реку, свернул на Фрунзенскую набережную. Далее двигался, никуда не сворачивая и еще загодя понял, куда направляюсь. Достигнув Кремлевской набережной, понял, все приехали.

Здесь вся история началась. Здесь Альянс(!), а не Капитаны пытались переместить людей. Именно отсюда каждый раз появлялся Мракобой. Отсюда вывод: здесь база Альянса.

Здесь с ними можно говорить серьезно. Можно заставить нас понять. Принимать нас всерьез. Иначе мы так и будем на вторых ролях. Нам запрещено даже смотреть на наших благодетелей.

Убитого Имрана Аксацева я обнаружил у Кутафьей башни. Когда горца убили в первый раз, попавшая в лицо пуля навсегда обезобразила лицо и превратила его в идиота. Он реагировал лишь на свое новое имя-Ууш.

Имран Аксацев умер преображенным. Неизвестно каким именно оружием его убили, но с лица сошла жутковатая маска. Теперь на нем навеки застыло умиротворение, словно человек ушел в свое отведенное только ему время, выполнив только ему посильную работу.

Я опустился рядом с ним, гладил его сильные руки. Он просто так не сдался, что было видно по его сбитым костяшкам и покрытой синяками коже. Я сидел и плакал.

— Ваше отношение к жизни всегда настораживало Альянс! — передо мной стоял Мракобой.

— Что здесь произошло? — вскричал я.

— Нападение! — Мракобой пожал плечами. — Скажи лучше, что с платформой?

Я смотрел только на свежий сквозной порез на коричневой кожаной куртке.

— Не успел заменить? — говорю. — Потому что меня не ждал.

На лице Мракобоя появилось презрительное выражение.

— Если ты ждешь оправданий, то не дождешься! Вы угробили планету!

— Альянс решил завезти более достойных? — подсказал я. — Взяли надо мной шефство, спасали 8 раз и все для того, чтобы угробить всех остальных? Не хилая у вас справедливость!

— А нет в чистом виде справедливости! — пожал он плечами. — Вот ты сейчас мне зубы заговариваешь, а сам к ножу тянешься! А ведь не успеешь!

Он поднял оружие, пистолет там или автомат, но явно неземной, эргономические зализанные формы, световая цветная индикация.

Амба, понял я.

И тут неведомо откуда взявшаяся Шуша отважно бросилась Мракобою в лицо. Атака получилась насколько отважной, настолько же безрассудной, обреченной на поражение. Мракобой смахнул с себя храброго зверька и выстрелил в него.

Но я был уже на ногах и без замаха, но со всей злости воткнул ему шайтана в подбородок снизу-вверх. Лезвие вошло до самой рукояти.

Мракобой пыжился сказать какие-то важные слова, предположу «Как ты мог? Мы же были друзья столько лет!», но намертво припечатанный рот не дал ему сказать ни слова.

Не дожидаясь, пока покойник рухнет, я кинулся к Шуше. Маленький шерстяной комочек. Крохотное тельце и безудержная отвага.

Зверек погибал, беспомощно глядя на меня бусинками глаз.

И тогда я вспомнил про накопитель Альянса. Взял его и сказал, обращаясь к невидимым богам:

— Отдаю все свои благоприобретенные подарки, ночное видение, запасы здоровья, везение на то, чтобы шерстяной выздоровел!

Накопитель задрожал, исполняя команду, истончился и исчез.

Остался я гол как сокол.

Я сидел на земле, смотрел на Спасскую башню в лучах заката и ждал. Наконец засеменили крохотные лапки. Шуша забежала передо мной, присела и смешно вытерла нос передней лапкой.

— Надо искать ночлег, а в планах построить дом! — проговорил я. — Потом найдем лежбище Альянса и будем бдить, чтобы очередной добродетель оттуда не появился. Мракобой теперь я и я буду в единственном числе!