Мухосранские саги и другие дурацкие истории

Мухосранские саги — Фирма

САГА О 1-Й ГОВНОЧЕРПАЛЬНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

Город Мухосранск был открыт в ходе Первой Говночерпальной экспедиции…

Этими чеканными словами и открывается рукопись «Мухосранских Саг». На всякий случай хочу заметить, что действие происходило в симпатичном среднерусском городке, а название «Мухосранск» скорее относится к нашему состоянию и небывалым по идиотизму приключениям. Легендарная экспедиция состоялась в 1992 году, и я могу рассказать эту историю ввиду истечения срока давности.

В те дальние-дальние годы, когда только что прогремела по всей стране приватизация, жила да была Фирма. Нормальная такая Фирма, занимавшаяся, как и многие тогда, «всякой херней», каковое словосочетание не вполне точно описывало ее деятельность. И были у Фирмы два шефа — русский и американский, прожженные бизнесмены без страха и упрека. Во всяком случае, Бруклинский мост они продавали по два раза на месяц, а также совершали иные, не менее выдающиеся деяния героической эпохи становления российского капитализма 2.0.

Вот как-то раз ловит меня русский шеф в коридоре, берет по своему обыкновению за пуговицу и сообщает:

— Мы едем на рыбалку!

«Офигительно, — думаю, — рад за вас.»

— То есть я, американский шеф и наши семьи.

— Здорово.

— Ты едешь с нами.

— Тоже нефигово.

— Нам нужно рыболовное снаряжение, — «Логично…»

— Займись, — и начинает диктовать список.

— Удочки, — «Ясное дело, куда ж на рыбалку без удочек».

— Надувная лодка, — «Угу, понятно».

— Подвесной мотор к ней, — «Еще бы, веслами-то махать».

— Костровое снаряжение, котелки и так далее, — «Да, ушица на костре эт хорошо».

— Палатки, спальники и все такое, — «О как! Это жены моих шефов, которых нынче бы назвали „гламурными барышнями“, собираются спать в палатках? Ну да ладно, хозяин — барин».

— Четыре лопаты, — «Ну, палатки окопать, кострище, но почему четыре-то? Одной должно хватить».

— Четыре рабочих комбинезона, — «Ага, чтоб не придумывать, в чем ехать».

— Четыре строительных каски, — «Э-э-э… хотя, мы на байдарках в шлемах таки ходили».

— Акваланг, — «Хренассе… Это что, мне как в „Бриллиантовой руке“ рыбу насаживать?»

— Грузовик, — «Скока же там рыбы намечается?»

— Экскаватор, — «Ее что, ковшом вычерпывать будут???»

— И тридцать метров готового забора, — «М-м-мать…»

Шеф убыл, оставив меня со списком в некотором недоумении. Я пытался представить себе технологию рыбной ловли с использованием перечисленных предметов и механизмов и пришел к выводу, что экскаватор и четверо строительных рабочих сооружают заводь, куда посредством аквалангиста и надувной моторки загоняется вся местная рыба, после чего заводь внезапно перекрывают забором и рыбакам остается лишь вычерпать биомассу тем же экскаватором и грузить ее в кузов, время от времени для развлечения закидывая удочки…

Дальнейший ход мысли был прост: ну никак грузовик и экскаватор к рыбной ловле, никаким боком! Мы явно едем что-то копать, а вся эта «рыбалка» для отвода глаз. Место рыбалки было обозначено как «в 300 километрах от Москвы», из дальнейших разговоров стало ясно, что по западному направлению, и тут у меня все сошлось:

С экскаваторами рыбу не ловят.

Значит, мы едем что-то копать.

На берегу воды.

А рыбалка — для отвода глаз.

Значит, копать что-то секретное.

Причем, зная моих шефов, это должно принести дивиденды.

В 300 километрах на запад от Москвы…

Это под Смоленском, если что.

Какие там водоемы?

Правильно — смоленские озера.

А там?

КЛАД НАПОЛЕОНА!!!

Посему, когда через неделю колонна рыбаков, состоявшая из четырех легковушек, грузовика и трейлера с экскаватором, выстроилась на обочине, а оба шефа, сияющие как надраенные пятаки, хитро перемигнулись и спросили меня:

— Ну что, знаешь, куда мы едем? — я не нашел ничего лучшего, как прямо так и ответить:

— Клад искать.

Шефы немедленно вцепились друг в друга с утробным ревом «Кто сдал???», так что мне пришлось заверять, что никто ничего не сдавал и объяснять ход своей мысли.

И мы выехали искать клад.

Правда, не совсем Наполеона, а дедушки.

На тот момент у моих шефов числилось что-то около восьми единиц домашних животных на двоих, и для обслуживания всего этого зверинца были ассигнованы два ветеринара, муж и жена. Кто-то из них и приходился внуком или внучкой тому самому дедушке, от которого из поколения в поколение передавали легенду о кладе.

Дедушка был начальником узловой станции Мухосранск, причем о его профессионализме говорит тот факт, что на должность он заступил еще до Первой мировой войны, а оставил ее уже после Второй. Где-то к середине этого срока дедушка наловчился экспроприировать ценности буквально эшелонами, отчего объем незаконно нажитого составил, все по той же легенде, около пяти килограммов золота и драгоценных камней. Но времена наступали горячие, уругвайский шпионаж ширился и, как водится, в 37-м дедушку арестовали. Арестовали впопыхах, для массовости, толком ни обыска, ни обвинения, сунули в камеру — сиди, жди. Правда, через две недели были вынуждены выпустить, так как арест стал смахивать на вредительство — без дедушки узловая станция функционировать перестала. Вернувшись на должность, дедушка осознал, что это явно не последний арест в его жизни и надо бы принять меры. И принял.

Темной ночью он утопил все пять кило незаконно нажитого в пристанционном сортире типа М-Ж, а утром, пользуясь своей властью начальника станции, приказал оный сортир «за переполнением» снести и засыпать землей, а рядом воздвигнуть новый. Место залегания определялось как в хорошей английской хронике — «выйдя из северных ворот замка, отсчитать 100 шагов в сторону старого дуба и затем сделать еще 15 шагов на юг».

Не учел дедушка лишь той самой второй по счету мировой войны, в ходе которой узловая станция на два года попала в прифронтовую полосу — сперва советскую, потом немецкую и опять советскую. А узловая станция в прифронтовой полосе — приоритетная цель и все два года над ней непрерывно висели бомберы. В общем, не то, что старого дуба, но и северных ворот замка вокруг станции не осталось, и нужное место определялось лишь с точностью +/- 50 метров.

Вот этот самый гектар и был куплен моими шефами с целью «строительства столовой быстрого питания». Предполагалось, что «четверо строительных рабочих», в состав которых входили я, два ветеринара и экскаваторщик, займутся сооружением котлована под оную, а шефы с чады и домочадцы будут пребывать в «лагере рыболовов», надзирая за строительством время от времени.

К исходу второго дня раскопок ковш экскаватора вскрыл кирпичный прямоугольный фундамент размером 3×6 метра с перемычкой посередине, каковой был немедленно опознан как основание «пристанционного сортира типа М-Ж». Дальше я просто любовался: такой виртуозной работы за рычагами я не видел ни до, ни после — экскаваторщик ковшом выскоблил фундамент изнутри досуха (надо отметить, что всем участникам концессии в случае успеха было обещано по легковушке).

Обретенные кубометры слежавшегося доисторического говна перевалили в кузов и несколькими рейсами грузовика доставили на поляну рядом с лагерем рыболовов. Шефы, их чады и домочадцы вручную, лопатами и совочками эти кубометры перебрали, но найти ничего не нашли. Тогда было решено, что это второй сортир, воздвигнутый дедушкой вместо искомого, и что раскопки надо продолжать.

Еще через день был вскрыт аналогичный фундамент и снова, оставив на месте лишь сухие стенки, кубы содержимого отправили на рыбацкую поляну. Тут черт дернул меня за язык, и я посоветовал разыскивать в слежавшейся массе газеты с датами. Ибо пипифакса в пристанционных сортирах не водилось ни в 1937-м, ни в 1992-м, а год, месяц и число на прессе позволят датировать залежи. Понятно же, если бумажка 1938-го или более позднего года, значит, сортир не тот. И золотоискатели теперь не только дробили массу в поисках слитков и каменьев, но и отшелушивали сохранившиеся листочки…

Безрезультатно.

С отчаянием обреченных мы продолжили раскопки во все три стороны — с четвертой нас ограничивала автобусная станция. На север мы ушли глубоко и работы прекратили лишь после того, как станционный пакгауз ощутимо закачался на краю котлована. На западе нас остановило болото, усиленное утопленными в нем бетонными блоками, которые оказались не под силу экскаватору. Ожесточенное продвижение на юг завершилось под ближайшим огородом, когда его владелица, угрожая клюкой, выгнала нас, подозревая в хищениях корнеплодов со стороны корня.

Так и остался лежать дедушкин клад в недрах Мухосранска — то ли кто-то вытащил его до нас, то ли мудрый дедушка решил посмеяться над жадными внучатами.

А у нас начались исключительные по идиотизму приключения, рассказы о которых сложилось в Мухосранские Саги.

САГА О СНЕГОХОДЧИКЕ

После десятка выездов в город М. начальство приказало воздвигнуть там охотничью заимку, ассигновать на работу егеря и двух собак и принялось поставлять туда на вооружение разнообразные полезные и не очень технические средства.

Как-то раз таким техсредством стал снегоход «Буран». Испытывать его взялся тогдашний начальник автоотдела Фирмы, популярный приключатель Виталий Дмитрич.

Виталий Дмитрич взгромоздился на снегоход, быстро освоил управление и помчался по заснеженной среднерусской равнине. Как и у всякого новичка, у него захватило дух и наступила эйфория от скорости, ветра и мороза, так что Виталий Дмитрич не сразу заметил, что среднерусская равнина перед ним внезапно заканчивается.

Дело в том, что как раз поперек среднерусской равнины протекал ручей, отчего образовался снеговой каньон высотой примерно 2–3 метра. Когда Виталий Дмитрич обнаружил опасное и стремительное приближение края среднерусской равнины, тормозить или сворачивать было уже поздно и он принял единственно возможное решение — прыгать!

Взревел двигатель, гусеница взметнула снежное облако, и снегоход с пилотировавшим его Виталием Дмитричем скрылся от глаз наблюдателей в белой пелене. И не вернулся обратно в поле зрения, когда пурга рассеялась. Потому все кинулись туда, где снегоход с пилотировавшим его Виталием Дмитричем видели в последний раз.

Внешним осмотром было установлено, что след от снегохода прекращается на ближнем к наблюдателям краю среднерусской равнины и не возобновляется на дальнем. Из всего комплекта снегохода вместе с пилотировавшим его Виталием Дмитричем нашелся только одинокий валенок, лежащий на льду ручья.

Однако более внимательным осмотром в противоположной стене снежного каньона было обнаружено входное отверстие, совпадавшее по абрису со снегоходом и пилотировавшим его Виталием Дмитричем.

Снаряд ушел вглубь примерно на полтора метра. Хорошо, зима была снежная…

САГА О МОХНОРЫЛОМ

Среди множества эпических героев и фольклорных элементов, служивших на Фирме, был и персонаж по прозвищу Мохнорылый. Парень, в общем, неплохой, только ссытся и глухой, но любовь к людям выливалась у него в частые и слишком завышенные обещания с крайне проблематичным исполнением. Учитывая, что в те героические годы клиентуру и отчасти окружение Фирмы составляли люди, жившие по понятиям и привыкшие к тому, что за базар отвечать надо, Мохнорылому жилось непросто, но он обладал заветным умением переводить стрелки и как-то все время отбрехивался от разнообразных предъяв. Прозвище же свое он получил за то, что носил необычную для человека его молодых годов обширную бороду, а отрастил он ее вот после какой истории.

В начале своей стремительной карьеры трудился Мохнорылый слесарем в автоотделе Фирмы и как-то раз выяснил, что в силу наступающих холодов солярка в бензобаке вверенного его попечению ЗИЛа имеет неприятное обыкновение загустевать. В качестве средства борьбы со сгущением топлива знающие товарищи посоветовали разбавить солярку небольшим количеством бензина, что Мохнорылый и выполнил со своей обычной безалаберностью — просто плеснул малость бензина в бак. Как догадывается просвещенный читатель, бензин просто разлился по поверхности загустевшей солярки и лучше от этого не стало. Машина не заводилась, как и раньше и Мохнорылый решил выяснить — а смешалась ли вообще солярка с бензином? Для этого он открыл горловину бака и заглянул во мрак, но ничего не увидел, и потому решил подсветить себе. Из доступных источников света в тот момент под рукой оказалась только зажигалка…

Короче, пары бензина взорвались — полыхнуло, и Мохнорылый, «объятый ореолом оранжевого пламени»*, довольно быстро полетел в сторону с опаленной передней поверхностью головы. В этом движении он еще ухитрился сбить с ног проходившего мимо Гаврилыча, главного инженера Фирмы, что дало Мохнорылому основание рассказывать, как он закрыл того от взрыва собственной грудью и требовать медаль за спасение.

*Цитата из рассказа Р. Киплинга «Стратегия пара», весьма рекомендую, классика английского юмора.

САГА О МЕРТВОЙ РУКЕ

Спецотдел нашей спецконторы почему-то комплектовался все больше клоунами. То Лавреныч на совещании, где с него стружку спускают, начальству отвечает: «Да, барин, слушаюсь, барин», отчего все совещание с хрюком под стол лезет, то Женька голосом шефа по телефону ответит, а шеф потом неделю задумчивый ходит, то весь отдел в полном составе исключительно из добрых побуждений отчебучит какое чудо-богатырское деяние, приравненное впоследствии к гуманитарной катастрофе… Весело жили, одним словом.

Году так в 92-м встала перед нами очередная задачка: в Питер прибывал гидропепелац, на котором находился крайне нужный нам автомобиль. Автомобиль и содержимое надлежало в порту принять по описи и своим ходом доставить в Москву. На дело были отряжены два флегматичных хохмача — Макс и Женя.

Машину перед отправкой под завязку закидали запчастями, резиной и всем прочим, что может внезапно пригодится на русской дороге, ибо в те годы с автосервисами было еще не очень, вот содержимое в порту и сверяли с описью. Все оказалось на месте и даже более — обнаружился неучтенный предмет.

Рука. Человеческая.

То есть кисть, вылезающая из рубашечного манжета, торчащего из пиджачного рукава. Ничего так рука, вполне еще свежая — трупных пятен всего несколько было. Хорошо хоть пластиковая.

«Магазин смешных Ужасов» тогда еще и в проекте не существовал, знания о Хеллоуине находились в самом зачаточном состоянии, но наши авантюристы были образованными молодыми людьми и быстро сообразили, куда руку приспособить: ее прихлопнули багажником так, чтобы при езде она стучала по бамперу.

И поехали. Поехали, между прочим, через центр. Прямо, понимаете ли, по Невскому.

И встали там, на светофоре, у тротуара. А на тротуар к переходу вышли две симпатичные девицы. Орлы наши с ними перемигиваются, девицам тоже завлекательно — два интересных молодых человека в солидном американском автомобиле, одна уже чуть ли не садиться собирается, как вторая скользнула глазом по машине и увидела руку… Как говорил Женя, «я никогда не представлял себе, что можно одновременно вопить, махать руками и прыгать спиной вперед». А Макс флегматично добавлял: «но тут зажегся зеленый и мы уехали».

Второй эпизод случился уже на выезде из города, то ли на Московском проспекте, то ли на Пулковском шоссе. Их долго преследовала и на светофоре догнала шоха, из окон которой полезли страшно возбужденные грузины с криками: «Стой, кацо, стой! За што ты его так? Дай сфотографырую!»

Так что наши герои выступили в Питере с расчлененкой задолго до того, как это стало мейнстримом.

Дальше стемнело и некоторое время они ехали по трассе спокойно. Тормознули их на ГАИшном посту где-то на Валдае — сержанту было скучно, а тут из мрака стали надвигаться фары ранее невиданных очертаний, вот он и махнул палкой, иномарку поглядеть.

Проверил все документы — на машину, на водителей, доверенности и прочее, поспрошал о технике и уже отдав бумаги, уперся взглядом в руку.

— А эээто что?

— Труп, — дуэтом ответили наши гоблины, не меняясь в лице.

— Гы-гы… труп… вы смотрите, дальше так не шутите. Езжайте.

И они поехали дальше. Где-то уже под утро пробило колесо, и встал вопрос поиска шиномонтажа — родная запаска была в багажнике запрессована под запчастями глубоко и надолго.

Путники встали в правый ряд и дошкандыбали до первого населенного пункта. Въехав в него, они остановились в ожидании местных жителей, владеющих обстановкой. Местные жители не заставили себя ждать — из каких-то немыслимых щелей и канав устремилось к машине воинство самого алкогольного вида и запаха с явной целью легкого придорожного разбоя и грабежа. Впереди двигался вожак, который, как и положено вожаку, обладал лучшей, чем прочие, реакцией. Уже находясь шагах в 10 от машины, он разглядел, ЧТО торчит из-под крышки багажника. Его дальнейшие действия были парадоксальны, но верны: широко раскинув руки, он заорал «Стой! Назад! Это СВОИ!»

Проехав еще немного вперед, путешественники обнаружили небольшую группу молодежи, у которой и поинтересовались, есть ли где в округе пункт техпомощи.

— Ааа, это вооон там, полкилометра, — ответил доброхотный молодой человек и вдруг увидел ЕЁ…

— Ой, так вам, наверное, не техпомощь, а медпомощь нужна???

— Зачем?

— Ну… вот… ему…

— Ему уже не нужна, спасибо.

Как они ехали сквозь Москву, рассказать не берусь. Но доехали.

САГА О ЛЕТЧИКЕ-ГЕРОЕ

Упоминавшийся в Саге о снегоходчике Виталий Дмитрич был не только популярным приключателем, но и весьма склонным к разного рода экстремальным мероприятиям гражданином. Одно время он прыгал с парашютом, но вскоре нашел себе новую игрушку — аэроклуб им. Чкалова, где и приступил к освоению неба посредством деревянного фанероплана с полотняными крыльями.

Фанероплан помнил многое, например, вылеты на бомбежки немецких позиций, хотя знатоки спорили, в какую именно мировую войну — первую или вторую. Тем не менее, Виталий Дмитрич в сопровождении летчика-инструктора потихоньку поднимался в воздух, двигал рычагом и педалями, осваивал премудрости рысканья, крена и тангажа.

Как человек технически одаренный, вскоре он вполне уверенно пилотировал сей чудо-пепелац и даже очень полюбил катать на нем пассажиров, избранных для жертвоприношения богам воздушного океана. Пассажиры приземлялись зелененькие, и среди них считалось везением не покушать перед бесплатным полетом. Но справедливость в мире все-таки есть, и катания эти закончились после того, как на должность пассажира был назначен заместитель Виталия Дмитрича, главный инженер автоотдела Фирмы Борис.

Прибыв в сопровождении Виталия Дмитрича на аэродром в Тушине, Борис о чем-то перемолвился с инструкторами и с обреченным видом полез на пассажирское место — таковым в аэроплане считалось заднее, в учебных полетах там летал инструктор. Виталий Дмитрич успешно поднял свою этажерку в воздух и убыл в назначенный квадрат для производства фигур высшего пилотажа. Однако внезапно он понял, что самолет не слушается управления, а потеребив ручки-педальки, с ужасом осознал, что пассажир успешно перехватил инструкторское управление и теперь все находится в его руках… Фанероплан же начал совершать в небе невиданные эволюции, и, продемонстрировав исключительную пилотажную технику и определенную воздушно-гусарскую лихость, приземлился на летном поле, выгрузив зелененького Виталия Дмитрича, который, к счастью, не покушал перед вылетом. Чуть позже выяснилось, что в своей прошлой жизни Борис был летчиком-истребителем первого класса и перед вылетом просто показал инструкторам свои документы.

Но собственно героизм был проявлен Виталием Дмитричем вот в каких обстоятельствах.

Помимо «всякой херни» (словосочетание, не вполне точно передающее диапазон деятельности Фирмы), автоотдел занимался распространением «Милитека» — чудо-присадки для двигателей внутреннего сгорания (это реклама, пришлите денег). Присадка действительно хорошо работала в автомобильных движках и Виталий Дмитрич здраво рассудил, что авиационные отличаются ненамного и есть смысл залить присадку и в пламенный мотор своего самолета. Этим планом Виталий Дмитрич поделился со своим инструктором и с его одобрения привел в исполнение. Пара вылетов прошла как обычно, присадка особого впечатления не произвела, и все про нее забыли.

Наступил день учебного задания «Отработка действий летчика при остановке двигателя в воздухе»: пилот должен был выключить в воздухе двигатель, сообщить об этом диспетчерам («башне»), снова включить двигатель и перекреститься. Виталий Дмитрич прибыл на аэродром ясным зимним днем, бодро поднял свой суперлайнер ввысь и отправился для выполнения полетного задания в назначенный квадрат. Однако над жилым кварталом Строгино он был неприятно поражен внезапной и несанкционированной остановкой двигателя.

Далее последовал разговор:

— Башня, я борт такой-то, остановка двигателя.

— Борт такой-то, я Башня, ты, @#$%, должен докладывать не «остановка», а «имитация остановки»!

— Башня, я борт такой-то, что есть — то и докладываю.

— Мля… Садись нахрен!!!

— Куда?

— На пруд!!!

Поглядев вниз, Виталий Дмитрич обнаружил на льду рыбачков над лунками, детишек с санками и коньками, лыжников, собачников и прочий гражданский люд, не подозревающий о трудностях полярной авиации. Будучи неплохим механиком и знатоком двигателей внутреннего сгорания, а также подгоняемый внезапно проснувшимся жизнелюбием инструктора, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и бодро сообщил в радиоэфир:

— Башня, я борт такой-то, двигатель запущен.

— Разворачивайся и пулей садиться!!!

Самолет заложил вираж над Строгино и уже нацелился носом на Тушинское авиаполе, когда двигатель встал во второй раз.

— Башня, я борт такой-то, остановка двигателя, — уже привычно доложил Виталий Дмитрич.

— Твою мать!!! Планируй на поле, садись как сможешь!

Продолжая свою нелегкую борьбу за живучесть, исправность машины и безаварийную эксплуатацию, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и во второй раз.

— Башня, я борт такой-то… — на башне уже приготовились к худшему, — двигатель запущен!

— Садись! Поперек полосы!!! Только садись!!!

Поскольку двигатель работал уже нормально, Виталий Дмитрич чинно зашел по кругу на посадку и, сев как положено — вдоль полосы, — явился на Башню с личным докладом, где и получил немеряных люлей за невыполнение приказа садится поперек полосы.

После чего Башня немедленно загуляла, так как посадка «поперек» означала закрытие аэродрома минимум на месяц и долгие неприятные разборки с комиссией из органа, надзирающего за безопасностью полетов. Двигатель фанероплана отправили на переборку, где и выяснили, что присадка действовала настолько успешно, что содрала вековой нагар с внутренностей — этот-то нагар и забил масляный фильтр, отчего и стопорился движок. После переборки и промывки фильтра тяга двигателя увеличилась раза в полтора и уже помянутый Борис ухитрился даже повисеть в небе вертикально наподобие вертолета, буравя воздух винтом.

САГА ПРО ОХОТУ С САМОЛЕТА

Военно-воздушные приключения спасением района Строгино (см. Сагу о Летчике-Герое) не завершились. Более того, после получения прав пилота воздушного судна древесно-полотняная этажерка была Виталием Дмитриевичем у Чкаловского аэроклуба выкуплена. Событие это не прошло мимо внимания Шефа, который решил использовать аэроплан в качестве воздушного наблюдателя на знаменитых мухосранских облавных охотах (о чем рассказывают Сага о Сыне Полковника Чайкина и Сага о Кубическом Зайце). Самолетик разобрали, перевезли в Мухосранск, собрали обратно, выписали для его пилотирования Юру, бывшего инструктора Виталия Дмитрича и даже оснастили радиосвязью — а нахрена нужен воздушный наблюдатель, если он ни черта сообщить не может? Наземный командный пункт ВНОС был оборудован в УАЗике, где честь по чести привернули автомобильную радиостанцию, супер-пупер антенну, вывели питание на бортовую сеть и все прочее.

Наступил день Большой Зимней Охоты, на которую была приглашена делегация милицейских начальников. Рано утром от заимки в сторону поля, назначенного взлетным, двинулась беспримерная процессия — наземная буксировка аэроплана осуществлялась силами расчета из 15 полковников и генералов МВД. Пилот Юра сидел в кабине и давился от смеха все двести метров, пока самый сообразительный из полковников не догадался, что если завести двигатель, то самолет может ехать самостоятельно.

Ладно, добрались до поля, авиапепелац разбежался, взмыл ввысь и отправился высматривать добычу, время от времени сообщая на КП наблюдаемую обстановку. Охота потихоньку стягивала петлю вокруг обнаруженного зверя, но тут Юра пропал из виду и со связи. Истеричные просьбы отозваться не давали никакого результата минут сорок, а потом среди шума и треска в эфире прорезался Юрин голос:

— Земля, я над восточной окраиной Мухосранска, разворачиваюсь, иду к вам…

И тут в переговоры вклинился третий голос, сообщивший:

— Какой, нах, Мухосранск!!! Ты над Смоленском, чудило!!! Мы тебя сбивать собрались!

Обратный путь Юра проделал раза в два быстрее.

САГА О ПАРИЛКЕ И ПРОРУБИ

Миша Ксилит, один из охранников Шефа (Дирол с Ксилитом и Карбамидом берегли его зубы с утра до вечера), парнем был здоровым, но в расслабленном состоянии несколько непредусмотрительным. Так-то он службу нес и бдел непрерывно, но стоило приехать на Мухостранскую заимку, как начинались те самые дурацкие приключения.

К тому же, Миша очень любил баню. А баню на заимке построили на загляденье, даже пруд приличный рядом выкопали, чтоб можно было из парилки сразу в холодную воду. Вот первый его подвиг так и состоялся — выскочил вместе со всеми, нырнул, вынырнул и побег вместе со всеми обратно в парилку, греться. Остальные согрелись, сидят в предбанничке, выпивают и закусывают — а Миши все нет и нет. Слава богу, еще не сильно поддать успели, пошли проверить, нашли Мишу спящим.

В парилке.

Богатырского здоровья человек — хоть бы хрен ему. Но потом за ним в парилке присматривали, а то неровен час…

Беда же пришла совсем не из парилки. Наступила зима, пруд замерз, во льду проковыряли небольшую прорубь для самых лихих любителей бани и контрастных водных процедур. Прорубь время от времени расчищали и держали наготове, а климат у нас, сами знаете, в последнее время неустойчивый. Оттепель-мороз-оттепель-мороз и так далее.

И вот очередной заезд на заимку и очередной банный день, Мишу в парилке в очередной раз спрашивают — тебе не пора?

— Пора! — отвечает Миша, подрывается и бежит пруду изменившимся лицом.

Хлопает дверь, из-за нее последовательно слышны Мишины чудо-богатырский клич «Э-ге-гей!», два возгласа «Бля!» и жалобное «Помогите!» Народ бросается наружу…

«Э-ге-гей!» Миша кричал, когда несся от двери к проруби.

Первое «Бля!» — когда поскользнулся и полетел в прорубь не штатным манером, а жопом вперед.

Второе «Бля!» — когда пятой точкой пробил тонкий ледок сверху и более толстый второй слой льда, не особо видимый.

«Помогите!» — когда застрял. Ну то есть надо льдом остались голени, руки до плеч и голова, упертая носом в коленки, а собсно тело попом вниз полощется в стылой воде. И вылезти самостоятельно никак не может — скользко же.

Хорошо сообразили притащить из бани простыню, свернули жгутом, кинули Мише и кое-как эту тушу выволокли. Но здоров Миша, ничего не скажешь — только жопу и поцарапал.

ВТОРАЯ САГА О МОХНОРЫЛОМ

Автоотдел Фирмы, и без того полной эпических героев и фольклорных элементов, отличался какой-то особенной… нет, не задумчивостью, не оторванностью от реальности… даже не знаю, как сказать, они всегда опирались на мощь своих представлений о жизни нежели на саму жизнь. Впрочем, имея в директорах популярного приключателя Виталия Дмитриевича, это неудивительно.

То первого апреля им позвонят из секретариата Шефа с требованием срочно подготовить к выезду Понтиак-Файрберд и весь автоотдел в ужасе мечется по стоянке на полторы сотни авто, разыскивая никогда не поступавшую машину — вместо того, чтобы просто заглянуть в учеты.

То Шурик на охоте УАЗ застрелит, а на следующий день, в попытке реабилитироваться, вызовется испытывать водоплавающий ЛуАЗ. И даже испытает посреди речки, но потом, уверенный, что изделие восьмиместное, там же его и утопит, под матерные крики семерых пассажиров.

Лучше же всех выступил Мохнорылый, когда на крытую стоянку (типовой навес для рынков и ты ды, 30×30 метров) загнали несколько КамАЗов. То ли автоотдел их перепродавал, то ли готовил к чему, уже не важно. Важно, что дело было зимой с оттепелями и сквозь полудырявую крышу натекло воды, которая и застыла сплошным катком.

У одного из грузовиков барахлила проводка в кабине и Виталий Дмитрич послал Мохнорылого разобраться, благо тот в электрике неплохо понимал. Ну ушел и ушел, час нету, два нету, три нету… В конторе забеспокоились — Мохнорылый порой проявлял исключительную дотошность, но чтобы три часа? Пошли проверять, и очень вовремя.

Видимо, полностью заняв голову работой, Мохнорылый начисто вытеснил из мозга понимание, что он, вопреки обыкновению, ковыряется в кабине грузовика, а не легковушки. Ну закончил с проводкой, прозвонил — все ок, собрал инструмент и вышел.

Как из легковой.

Только у КамАЗа пол кабины на метр выше, отчего Мохнорылый ахнул вниз, на лед. Там его и нашли без сознания, подняли, отряхнули, оказали медпомощь и все такое. На память об этом событии на льду осталось пять вмятин — колени, локти и лоб. Мохнорылый, правда, потом хвастался, что вовсе не лоб, а причинное место, но это вряд ли, география вмятин с такой анатомией не сочеталась.

САГА О ГЕОМЕТРИИ

Суслики очень внимательные и осторожные животные. Вот встанут они во весь рост и смотрят: не ползет ли змея, не крадется ли волк, не летит ли в небе орел. Самые внимательные получают бампером по затылку.

Жидкости, как известно, принимают форму сосуда, в который помещены. Технически, твердые тела тоже, но о-о-очень медленно. Но в ходе наших идиотских приключений в Мухосранске как минимум дважды не вполне жидкости принимали форму сосуда. Что характерно — оба раза в течении одного выезда.

Заяц получил бампером примерно как суслик — выскочил на дорогу, попал в свет фар, остолбенел и ага. В машине даже не сообразили сразу, что произошло, только спросили:

— Ой, а что это там бумкнуло?

Бумкнуло изрядно, водила остановился и все пошли смотреть, не отвалилось ли чего. И нашли бывшего зайца — от машины ему досталось на все сто, ни одной целой косточки. Погоревав над загубленной заячьей жизнью, Клуб любителей неживой природы постановил считать зайца добычей. Как до заимки доехали — затолкали переломанную тушку зайца в морозилку, а поскольку время было уже весьма позднее, завалились спать.

Утром пошли на утку и утку таки добыли.

По возвращении у Мишки включился кулинарный гений и заявил, что сейчас сварит из нее уху. Присутствовавшие знали, что Мише когда вожжа под хвост попадает (особенно кулинарная), лучше не перечить, и его оставили наедине с уткой, ведром, солью, перловкой и прочими ингридиентами. Мишка громыхал посудой и время от времени прибегал из кухни в зал, где выпивали и закусывали охотники, рассказывать, какая чудесная сейчас будет уха и в итоге завис в зале надолго.

Уха и вправду получилась чудесная, итогом его кулинарных усилий стал усеченный конус, выпавший из перевернутого ведра — плотная масса перловки с вкраплениями утки. В нее потыкали вилками, решили, что на уху как-то не очень похоже и ну его нафиг.

— А у нас же есть заяц! — вспомнил самый к тому моменту трезвый.

И из морозилки добыли меховой куб.

САГА О НОЖЕ, МОРПЕХЕ И КОТИКЕ

Алик носил роскошную и совершенно заслуженную кличку «Болван».

Добрый и красивый парень с золотыми руками, но вот умом и сообразительностью, в отличие от известной птицы, Алик никак не выделялся. Например, однажды он ехал в Brooklyn–Battery Tunnel, ковырялся в магнитофоне и тюкнул впереди идущую машину. Результат — наглухо заткнул движение на обоих полосах, собрал пробку на пол-города и влетел, естественно, на деньги. Но с точки зрения Алика, это все фигня, так как его… показали по телевизору!!! В новостях, секунд на пять, но показали же!

Вот такой персонаж подвизался у нас в нью-йоркском автоотделе. Старшие товарищи за ним присматривали и трудовой подвиг протекал без особых эксцессов. Но дома за ним контроля не было… Жил он в квартирке на Брайтоне, и к нему на балкон по общим перилам повадился гулять кот недавно въехавшего соседа, отставного морпеха.

Ну гуляет и гуляет, не гадит, просто перемещается вслед за солнцем — но это для кого угодно не, кроме Алика, не проблема, он же прямо на говно исходил из-за котика.

А через контору шли весьма разнообразные грузы в Москву, в том числе и всякоразличные каталоги пачками. И в минуты затишья личный состав очень любил их листать, там иногда попадались умопомрачительные вещи. Вот Алику и попался «Курдский борец за свободу» — эпических размеров нож, даже где-то уже меч. Алик его возжелал и полмесяца выедал мозг ответственному за заказы, пока своего не добился.

Некоторое время он хвастался всем в офисе — вот, мол, какой дивной загогулиной обзавелся! — но старшие товарищи процесс свернули и начисто запретили этой железякой на работе размахивать.

И вот сильно воодушевленный обладанием таким колоссальным экземляром холодняка, Алик притащил его домой и, едва открыв дверь, увидел, что на перилах балкона возлежит соседский кот. Планка у Алика упала, он выхватил свой гладиус и с диким хохотом врубил его в перила прямо перед носом кота.

Трудно сказать, кто обосрался больше — собственно кот, его хозяин, куривший на своем балконе или сам Алик, которого внезапно постигло озарение. Но в течении суток бывший морпех построил меж балконами заслонку, исключившую гуляния кота к соседу.

И все время потом обходил Алика по стеночке, повторяя «Это было не смешно. Это было не смешно».

И правильно — от дураков надо держаться подальше.

САГА О КАРАТЕЛЬНОЙ КУЛИНАРИИ

Когда я только-только огляделся в Америке, повез меня Брат Леонтий из Нью-Йорка в Пеннсильванию. Дорога долгая, посередине Леонтий принялся исполнять одну из своих знаменитых арий «Я жрать хочу, я умираю!», а потом предложил — тут по дороге есть настоящий дайнер, заедем.

Дайнер реально классический, образца 40−50х годов, весь в хроме и с красными диванчиками, прям как в голливудских фильмах показывают, так и ждешь стайку подростков с высоченными стаканами молочных коктейлей.

— Вот, — говорит Леонтий и сует мне меню, — заказывай.

Завтрак давно прошел, второй завтрак мы сами пропустили, то есть самое время для обеда и я, ничтоже сумняшеся, перелистал книжку размером с «Войну и мир», да заказал салат, суп и второе. И ошибся.

Ясно это стало уже когда принесли салат в двуспальной миске горкой сантиметров пятнадцать. Такой порцией я бы мог питаться сутки, а то и полтора.

Но я же воспитанный мальчик, меня же учили, что еду оставлять нельзя! Вот я и натягивался, как удав, на салат, тарелищу супа и чего-то там жареное размером с половину меня. Антоний, наконец, сжалился, и объяснил, что все есть не обязательно, а можно попросить упаковать с собой в doggy bag. Типа собачке, эвфемизм такой.

Жрал я это все еще дня два, а потом мы тронулись в обратную дорогу в Нью-Йорк. И посредь дороги остановились в том же самом дайнере. Но я уже был умный и от трех блюд отказался, решив ограничится чаем и десертиком и заказал кусочек бананового торта. И опять ошибся.

Клин размером 20×20×20 см и весом, наверное, в полкило, я жрал еще два дня.

САГА О ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ

Году так в 93 м наша Фирма решила обзавестись филиалом в Праге. Ну, просто некоторые очень полезные вещи Америка в Россию не продавала, а в Чехию — запросто, вот и.

Контактов у личного состава Фирмы было завались и вскоре во главе тамошнего офиса встал Гонза (так-то Ян, но его все звали Гонзой). Обычный такой чех, законопослушный, умеренный, совсем не Швейк.

А у нас, напоминаю, время суровое — девяностые, героическая эпоха ударного строительства капитализма. Поднять человека в три часа ночи — как здрасьте, про выход на работы в воскресенье и разговора нет. Надо — значит надо, но платили честно. И Шеф, сильно похожий на страшных «новых русских» — крупный, напористый, кашемировое пальто, все дела.

И вот Гонза решил заболеть. Как добропорядочный сотрудник, еще не отвыкший от ужасов социализма, он уведомил Шефа — так мол и так, вырубаюсь на 2–3 дня, бюллетень, все оформлено законным порядком. После чего немедленно вернулся к работе, уж больно его впечатлил ответ Шефа:

— У нас нет больных сотрудников. У нас сотрудники или здоровые, или мертвые.