Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Глава 36. Команда лекаря. Американец ехал домой. ​

- А вот кстати – вот у вас в клинике лежал этот американец, который к своей семье из-за окияна добирался? Явный же пример везения и удачи? – победоносно заявляет молодой, поглядывая то на меня, то на хмурого Чарджера.

- Ну лежал… - отзываюсь я, судорожно вспоминая, что рассказывал о своем анабазисе Мельников.

- Так ведь четкий пример везения, а? Прям как в телевизоре – торжествует молодой.

- Ну я бы не сказал – осторожно говорю я в ответ.

- Это почему же? – интересуется Чечако, совершенно невинным движением доставая из кармана какую-то девайсину, которая на мой непросвященный взгляд очень напоминает диктофон.

- Ты это что надумал? – подозрительно спрашиваю его, косясь на аппарат.

- Ничего особенного. Маленький репортажик на радио ФМ Кронштадт «Приключения русского американца». Это будет шедевр! Гвоздь программы! Ты уж не подкачай – подмигивает он мне.

- Да ну тебя к черту с твоим сатанинским устройством. Не буду я под диктофон распространяться.

- Не возмущайтесь – как-то обреченно говорит Чарджер – он все равно запишет. Даже если спрячет. Не обращайте внимания, нам про этого американца много чего рассказывали, так что может мой любопытнейший коллега и прав, послушать про эти приключения возможно не только интересно, но и поучительно окажется.

- Ну заранее предупреждаю – я вам не артист разговорного жанра, потому цветастостей не будет. Буду излагать строго и сухо.

- Как в милицейском протоколе? – наивным девочкиным голосом интересуется Чечако.

- Еще суше! – злобно огрызаюсь я, потом вспоминаю какие сухари сушил в своих протоколах Дима-опер и сбавляю тон.

- Итак, один из лучших врачей нашего города-крепости расскажет нам, дорогие радиослушатели и радиослушательницы, потрясающую историю своего уникального пациента, русского американца, который ради того, чтобы встретиться с семьей, преодолел половину Соединенных Штатов Америки, просторы вод - Атлантический океан, Средиземное и Балтийское моря и сейчас надо полагать – после стремительного броска по новооткрытому Московскому шоссе – уже обнимает своих любимых родственников – слащавым и фальшивым радиоголосом восторженно возглашает Чечако, потом подсовывает диктофончик поближе ко мне.

- Ты что, глумишься или юродствуешь? – уточняю я.

- Каждый делает свое дело, я ж тебя не учу лечить, а ты уж воздержись от того, чтоб меня поучать. Я на этом деле собаку съел – без такого вступления не обойтись, оно долно выдавить слезы у слушательниц! – нормальным голосом парирует радиоведущий.

- Ну ладно. Только я в твои игры играть не умею, говорить таким фанфарным тоном не смогу.

- Пустяк! Где надо смонтируем – все пойдет на ура, не впервой. Ты имеешь дело с профи от радио и вещания! – утешает меня Чечако.

- Это-то меня и беспокоит – признаюсь я.

- Можешь не тянуть резину, у меня тут запись два часа длится, на все хватит.

- Я не собираюсь тут с тобой балаболить столько времени, мне к своим уже пора! – пугаюсь я перспективы сидеть и отвечать на всякие дурацкие вопросы.

- Пока в Ропшу соваться не стоит – идет зачистка, да и дым еще не развеялся – поясняет блондин.

- Какой еще дым? – удивляюсь я.

- Твои приятели нашли склад спецхимсредств и полРопши в слезогоне теперь. Ветерок сегодня слабый, потому без противогаза там не уютно. Про тебя я им сообщил, но они пока без медицины обойдутся, привет передавали – поясняет инвалид.

- Итак? – намекающее напоминает Чечако.

- Так вот касаемо пациента, то есть путешественника – у меня не сложилось впечатление, что он везунчик. Во-первых, он очень предусмотрительный. Во-вторых, действительно все планирует. Ну и в –третьих, тренируется все время, то есть поддерживает постоянно хорошую физическую форму. А вот как только он расслаблялся- так сразу все шло наперекосяк.

- Ты сегодня опилками завтракал? – ядовито вопрошает Чечако.

- Почему?

- Речь у тебя древесно-стружечная. Ты по-людски говорить умеешь? Передачу будут женщины слушать. А тут вместо приключений чтение статистического отчета мебельной фабрики г. Вифлеемска за 1867 год. Вон видишь на подоконнике дохлая муха? Так это она от твоей речи сдохла. Я видел, честно!

- Говорю, как умею. А тебе если не нравится – ты по принципу производства речей царя Бориса – наруби из записанного со мной алфавит и монтируй потом слова в надлежащем виде из букв. Как тебе угодно. Так вот пациент именно все время анализировал все происходящее и планировал все время. Вот смотрите сами – приехал он в аэропорт когда – в самом начале Беды, когда еще все непонятно было. Американское руководство тоже не шибко-то преуспело в отражении Беды. Я обратил внимание, что и ехал он в мотокостюмчике с защитой и в перчатках. Доводилось видеть травмы мотоциклистов которых об асфальт потерло? Нет? Ну так очень похоже на того кота, который об наждачку так задницу вытер, что одни уши остались. Значит – уже имеем дело с человеком, который думает о возможных последствиях. Дальше – курточку с перчатками он с собой прихватил, хотя там и жарковато было. А теперь прикинь – хоть в одном американском фильме про зомби кто-нибудь в перчатках был? Про мотозащиту не говорю, это уже недостижимо для Голливуда. Как ни смотришь – у них голые руки, открытые лица и незащищенные шеи. Иди зомбак кусаться! Ну так как – припоминаются предусмотрительные люди?

- Разумеется нет. В кино все должно кончится плохо, для переживательности. А если герои думать головой будут да перчатки носить – кино не получится слезощипательным – как о само собой разумеющемся толкует радиоведущий. Ну да, он же из СМИ. Понимает законы жанра.

- Когда в аэропорту началась паника – судя по его рассказу там открыли какую-то не ту дверку, за которой зомбаки оказались, уже не свежие, с сильным запашком попадались. Эти мертвяки, через рукав на летное поле, поперли в зал ожидания. Толпа ессно ломанулась на выход из аэропорта, через очень узкий проход. А пациент наоборот, увидел, что толпу сейчас начнут харчить и дернул сквозь мертвяков – их не очень много было по дороге к служебной двери в служебное же помещение, вот он и пробился, подобрав единственное, что в безопасной зоне аэропорта могло за оружие сойти – санитарные носилки.

- Дуэль на санитарных носилках – свежее слово в фехтовании и рукопашном бою – кивает Чечако. Молодежь начинает хихикать, радиоведущий грозит им бровями и кулаком.

- Именно. Во всяком случае они помогли ему пробиться. А для того, чтобы дверь эту служебную отомкнуть, он до того ключиком запасся – выручил девчонку-мексиканку из персонала аэропорта. Ну по принципу Ивана- царевича – сначала помог всяким там зайцам-уткам-щукам, а они ему в обрат помогли, когда понадобилось.

- Это когда Кащею по яйцам иглой? – хмыкает Чарджер, который уже пришел немного в себя.

- Во-во, именно. Наглядное на интуитивном уровне обучение детей и подрастающего поколения основам взаимовыручки и порядочности в простой и доступной форме устного рассказа – легко выдает Чечако. Вот ведь язык без костей, может сплести фразу не напрягаясь и не думая.

- Именно – поддерживаю я его мысль – вот доводилось тебе сравнивать сказки разных народов?

- Ты бы лучше про американца продолжал – пытается одернуть меня молодой.

- А это все из одной оперы, между прочим – сказки-то ложь. Но в них намек и добрым молодцам урок – вот к примеру есть такая расхожая сказочка крестьянская про пса, которого хозяин по старости и дряхлости выпер вон? И пес поплелся в лес, чтоб его волк съел? Помнишь?

- А то! И мультик был – пес с волком составили заговор, волк потом сымитировал нападение на семью с целью киднеппинга, а пес ребенка отбил, был торжественно возвращен на должность и потом зимой, когда волк с голодухи загибался – привел его на свадьбу хозяйской дочки и накормил до отвала… Щаз запою, как же – плавали, знаем – ухмыляется молодой.

- Ну вот, знаешь. А знаешь, что такой сюжет характерен для русского, украинского и белорусского вариантов изложения? А вот у эстонского варианта концовка сильно другая – пес, отбивая младенца, хватанул не ожидавшего такого действа волка за глотку и держал, пока хозяин волка не пришиб насмерть? Дескать, ничего личного, только бизнес?

- Серьезно? – удивился непритворно Чарджер.

- Своими глазами читал и очень сильно удивился. Вот отсюда и разговоры о менталитете. Воспитание рулит. Кроме Мельникова на эту девчонку, которую чуть не затоптали, никто и внимания не обратил, каждый сам за себя, один бог за всех. А он ее выручил, и потому смог из зала ожидания, где был полный пипец, вырваться целым. Она же – крю, значит коды к дверям знает.

- Думаете он так сразу и решил, когда ее выручал? Типа ключик? – уточняет Чарджер.

- Скорее всего нет. Во всяком случае тут интуитивное было решение. Но интуиция – это опять же результат анализа. И ведь не кинулся как все – бараньим стадом в узкую дверь. Через которую никак не пробиться толпе. То есть спланировал – выполнил. И ровно то же самое и дальше было – анализ, планирование, выполнение. Те, кто не думали – так и сдохли в здании аэропорта. А Мельников сумел досюда добраться, практически целым. То есть решены сразу несколько серьезных задач – обеспечения безопасности, снабжения и логистики. Стрелять зомби – это многие могут, вот снабжение с логистикой – дело сложное.

- Да прямо! Всего до хренища, тем более в Америке! И оружия до черта у всех и жратва с консервантами. Не портится вообще. Частных судов – прорва, бери что понравится – самоуверенно заявляет молодой инженер.

- То-то ты вчера свою тачку с толкача заводил, хотя и тачек и аккумуляторов вокруг полно – ехидно хмыкает Чарджер.

- Да что вы всякую пургу несете, портите же материал – злится Чечако, выключая диктофон.

- Ну я на передачу и не подписывался – замечаю я. Интересно – что там у моих сослуживцев в Ропше. Ишь, слезогоном все затопили…

- Ладно, все равно дергаться отсюда сейчас не время, расскажи, что там за трагедия была у американца, вроде он своих спутников потерял в момент? В засаду попали? – примирительно говорит радиоведущий, включая снова диктофон.

- Ну не совсем в засаду. Я б в контексте разговора сказал бы, что он для анализа использовал недостоверную информацию, потому план получился неудачный. Отсюда и потери.

- Ты бы это так сказал, чтобы радиослушателям было понятнее – ласково, как недоумку, говорит Чечако.

- Ну у него в спутниках был старый американец из ветеранов Вьетнама вроде и девчонка-художница, не помню из Дании что ли. Ну ветерана особо учить не надо было, так припомнил прошлое, девчонку обучить стрельбе тоже получилось быстро – раз художница, значит и глазомер неплохой и руки не из задницы. Но когда уже прибыли в Европу девчонка у всех узнавала – может про ее мать кто чего знает. Ну и нашла молодых людей – одного Дмитром звали. Ну вот этот Дмитрей и сказал, что ее мать у них в анклаве. Девка и рехнулась. Не совсем. Но на время потеряла способность думать. Отключилась такая функция организма. Такое и с мужиками бывает, ну а девчонке простительно. Поехали с этим Дмитрием в анклав. Ну а когда Мельников узнал, что деваха эта не шибко разбирается в тонкостях имен разных южных европейцев и паренька зовут чуть иначе – Дитмир и он вообще-то албанец, шиптар, что несколько меняет всю ситуацию, стало поздно метаться. Хотя уже сразу вся ситуация стала выглядеть по-другому. Особенно учитывая что албанцы держат почти всю проституцию в Европе, а девчонка эта симпатичная молоденькая блондинка, да с собой у Мельникова куча всякого полезного, ну и двух мужиков в кабине пристрелить не проблема вовсе. Когда он попытался смазать лыжи, девчонка просто выскочила из машины, очень хотела все же маму увидеть, а житейского опыта у нее еще не было, дитя не обиженное никем ни разу.

- Выскочила из машины? Сама? – участливо переспрашивает Чечако.

- Именно. Самое худшее, что можно было бы придумать в такой ситуации. Дальше пошла перестрелка в крайне невыгодных условиях. Кончилось все предсказуемо.

- Ну сам-то он все же выжил? – настырно спрашивает молодой.

- Ну, выжил – признаю я очевидный факт.

- Вот и получается, что ему везло! – торжествующе заканчивает мой оппонент.

- Ну отчасти, да… А если учесть, что в ходе перестрелки и он и старикан этот успели дымовые гранаты швырнуть, да еще то, что ветеран на себя огонь вызвал, бросившись за стоящей столбом девчонкой – то в общем везение уже и поменьше получается. Да и не знаю – такое ли это везение, которому позавидуешь. Совершенно без потерь Америку проехать, океан пересечь, Европу проскочить – и перед последним рывком так глупо вляпаться. Он после этого немного не в себе был. Взялся мстить шиптарам и с десяток ухайдакал разными способами, потом только в себя пришел, понял, что такой вид деятельности не катит. В одиночку много не навоюешь, да и слишком велика вероятность была, что ему бы пришлось охотиться до зимы, и не факт, что сам бы выжил – албанцы неплохо укрепились, заложников-рабов у них было сотни три, район зазомбирован сильно, так что опомнился вовремя.

- Бросил эту мстю? – кривится пренебрежительно молодой.

- Нет, привлек к этому делу тех, кому положено подобным заниматься – голландских военных.

- Оловянные солдатики, игрушечки масенькие – пренебрежительнее молодого отзывается Чечако.

- Ну так и шиптары не войско, бандиты-рабовладельцы. Так что парой боевых винтотрясов, десантным вертолетом и некоторым количеством пехоты и бронетехники со всеми причандалами типа ночного видения, разведки летательными аппаратами беспилотниками и прочими вашими инженерными приблудами – справились шутя и играя. Еще и Мельникову за наводку денег дали и этого самого Дитмара вручили в виде живого бонуса. Полагаю, что виновник торжества кончил плохо, но мне Мельников об этом не рассказывал. Впрочем, как мне кажется и без рассказа ясно. Уж настолько-то я себе американского пациента представляю. Потому и спрашивать не стал, нет смысла.

- А что еще интересного рассказывал? – интересуется уже совсем пришедший в себя Чарджер.

- Да много чего. Больше всего – как по океану шли. Так-то в Америке все было достаточно штатно – обеспечение безопасности, оружие, харчи, топливо, транспорт, сколачивание команды, дипломатия и перестрелки – в общем похоже как и тут, а вот морское путешествие – это да, из ряда вон. Думаю, что и у Мельникова настрой был особый, пока плыли – потому и запомнилось. Нам, кстати, не пора ли уже, может поедем к нашим-то? – спрашиваю инженеров, которым видно уютно в коттеджике и ехать куда-либо не тянет.

- Через полчасика – не раньше – откликается безногий блондин, который тоже к нам присоединился, правда наушники не снял, сидит, слушая и меня и эфир.

- Морское путешествие – это всегда романтика! Без разницы – хоть на галере, хоть на круизном лайнере – неожиданно мечтательно говорит Чечако. Ну да, конечно. Особенно на галере. Гребцом. Очень романтично.

Остальные кивают. Явно соглашаясь. Вот не ожидал от них – циничных и трезвых технарей, а поди ж ты. Даже глазки заблестели.

- Ну, наверное с вами не все бы согласились. Романтика-романтикой, а Мельников с компаньонами чуть не это самое того этого, когда их на прицел взял какой-то американский корвет – повезло столкнуться в океане с частью авианосной группировки, которая домой поспешала, в США. Причем все поначалу было очень серьезно – группа была из «чистых», то есть вируса никто не хватил, потому боялись заразиться до истерики, общались строго по рации и совершенно внятно предупредили, чтобы не смели приближаться. Огонь откроют без предупреждений. И хотя корвет держался поодаль – все кого видно было, одеты оказались в изолирующие костюмы радиохимзащиты. Даже в противогазах. А когда на тебя смотрит несколько дудок, причем одни очень скорострельные, а другие очень здоровенные, то тут и штанцы попачкать не удивительно. Мельниковскому суденышку-то совсем немного было бы надо, чтоб утопнуть.

- Но все же договорились? – продолжает разговор радиоведущий.

- Договорились. Четыре часа пришлось докладать что в Юсе и как – вплоть по городам и деревням, через которые Мельников проехал. Впрочем, сам пациент считал, что у этих моремаринов все гадости еще впереди – в конвое было полтора десятка вымпелов во главе с плавающим аэродромом, а что делать, чтобы и выжить и не заразиться никто там внятно не представлял. Но допрос форменный учинили. Хорошо еще стрелять не стали по инфицированным-то.

- Надо просто найти райский остров с пальмами и встать там на вечный якорь. А женщины и девушки на флоте у амеров служат, так что вполне можно было бы размножиться и жить припеваючи. Как эти с «Баунти» – романтично вздыхает молодой. Судо по выражению его физиономии он как раз представляет пальмы, кокосы и стройных дев на фоне ослепительно синего океана, изящно собирающих роскошные раковины.

- Ну на всяком райском острове, как правило, живут уже люди. А если не живут – значит он не райский ни разу – либо воды нет, либо еще что. И кормиться трудно – авианосная группа – насколько тысяч человек, а женщин там куда меньше, чем мужчин. В итоге рай очень быстро кончится. И будет как у японцев на острове Трук. Все посудины там американцы утопили и блокировали пути доставки. Япы пытались сельское хозяйство развивать, но допрыгались до полного истощения и каннибализма. Брали их потом голыми руками – ломаю я ему прекрасное видение. Даже как-то неловко ей-богу.