На грани возможного

Глава 29

Ханна

День сто десятый

Призрак помчался к входной двери, Ханна — за ним. В темноте она едва не ободрала колено о кофейный столик.

Ханна не стала тратить время на куртку, остановившись только для того, чтобы натянуть незашнурованные ботинки.

У нее был Призрак; и 45-й калибр.

Она возилась с замком своей искалеченной рукой. Ее скрюченные пальцы от страха стали еще неповоротливее, но она не посмела опустить пистолет.

Дверь открылась. Призрак протиснулся наружу. Он бросился в ночь, белая полоса в абсолютной темноте.

Звезд не видно. И луны тоже. Облака густые, черные и тяжелые.

Было жутко холодно. Ледяной воздух пронизывал ее фланелевую пижаму. Ханна резко вдохнула, выдыхая белые облака, и, спотыкаясь, поспешила за Призраком.

«Это безумие, — шептал рациональный голос в ее голове. Ты разбудишь Эвелин, Тревиса и малышей, рассуждая как сумасшедшая».

Но был Призрак, настороженный и взволнованный. И ее интуиция, как звенящий будильник в голове.

Ханна проигнорировала эту тревогу в ту ночь, когда Гэвин Пайк остановился на обочине дороги. В ту ночь, когда у нее украли ее собственную жизнь.

Она не будет игнорировать ее снова.

Ханна подошла к входной двери Бруксов и остановилась. Призрак помчался за угол дома. И снова она последовала его примеру.

Вдалеке прогремел гром. В морозном воздухе потрескивали разряды электричества.

Она напрягла уши в поисках любого звука. Под ее ботинками хлюпала мокрая, примятая трава. Запах мокрой земли наполнил ее ноздри. Пахло дождем.

И чем-то еще. Запах сигаретного дыма.

Ужас пробежал по ее позвоночнику. Ханна поспешила в задний дворик и пробралась между мебелью. Ее ботинки хрустели по битому стеклу.

Дверь была полуоткрыта.

Эвелин и Тревис слишком осторожны, чтобы оставлять дверь незапертой, тем более открытой.

Кто-то взломал дверь и проник в дом.

На мгновение Ханна замерла, приготовившись к приступу животного страха. Ее кожу головы покалывало. Старая знакомая тьма спустилась, похищая ее мысли, затемняя разум, унося прочь.

Она не поддалась ей. Она боролась с небытием всеми силами. То, что когда-то защищало ее от самых ужасных ужасов, теперь угрожало всему, что ей дорого.

Ханна вдохнула и выдохнула. Холодный воздух ужалил ее щеки. В руках тяжесть 45-го калибра. Пес прижался к ее бедру, скуля и царапаясь в дверь, чтобы войти.

Ее ребенок в смертельной опасности. Эвелин и Тревис тоже.

С огромным усилием она пришла в себя.

Ханна заставила сломанную дверь открыться.

Призрак прыгнул внутрь. С громогласным лаем, от которого содрогнулась ночь, он ворвался в дом.

С замирающим сердцем Ханна побежала за ним.

Через затемненную гостиную. Наткнулась на диван, опрокинула тумбу. Чуть не споткнулась, но, оступившись, встала на ноги и помчалась к темному коридору.

Никаких мыслей о скрытности. Только скорость. Паника гнала ее вперед.

Дикий лай Призрака эхом отражался от стен коридора и звенел у нее в ушах. Он пронесся по коридору, вспыхнув ярким белым пламенем, и ворвался в дверь комнаты ЭлДжея.

Ханна вбежала за ним следом, пистолет поднят, пульс учащен.

Тяжелые тени лежали повсюду. Темные очертания детской кроватки. Окно на дальней стене. Комод рядом с дверью шкафа.

Движение слева от нее.

Вспышка ножа.

Человеческая тень вынырнула из темноты.

Сердце Ханны остановилось. Паника пригвоздила ее к полу.

Белая вспышка рядом. Призрак бросился на тень, рыча, скалясь, щелкая челюстями в дикой ярости.

Сто сорок фунтов твердой массы врезались в человеческую плоть, отбросив нападавшего назад к детской кроватке. Две фигуры извиваются, хватаясь друг за друга. Треск и грохот.

Нападавший пронзительно закричал. Звук резко оборвался влажным хрустом. Треск и рывки. Неразборчивые крики.

Призрак навис над упавшей фигурой, вырывая горло из тела.

Из детской кроватки раздался истошный крик младенца. На секунду Ханна подумала, что это Шарлотта. Затем узнала хриплый плач ЭлДжея.

Она направилась к кроватке, думая только о своей дочери.

— Не двигайся! — донесся сердитый голос.

Второй злоумышленник стоял перед окном. Темная массивная фигура, одетая в черное, с тактическим снаряжением.

В десяти футах от Ханны.

В его руках корчился сверток. Шарлотта.

Сверток сместился влево, когда он поправил свой захват, сжимая ребенка в одной руке. Шарлотта завизжала в знак протеста. Блеск дула поднялся в сторону Ханны.

Время замедлилось.

Некогда подумать. Взвесить все за и против. Оценить риски.

Если она ничего не предпримет, то погибнет, а Шарлотта исчезнет.

Она решила действовать.

Ханна подняла 45-й калибр обеими руками. Подперла приклад плохой рукой. Прицелилась вправо от центра тяжести, выдохнула и нажала.

Пистолет дрогнул в ее руках. Выстрел грохотом отозвался в ушах.

Мужчина дернулся и громко и грубо выругался. Шарлотта и ЭлДжей закричали еще громче.

Инстинкт и тренировка взяли верх. Ханна слегка пригнулась и выстрелила снова.

Его тело дернулось вправо. Со стуком сверток из его руки упал на ковровое покрытие.

Ханна вздрогнула. Ее разум кричал от страха и возмущения, но она сохранила концентрацию. Выстрелила в третий раз, целясь в таз под бронежилетом.

Он попятился назад. Потеряв опору, врезался в стену, а затем упал под окном.

Звуки доносились сзади нее. Приглушенные и далекие. Возгласы, сигналы тревоги.

Кто-то что-то кричал. Слова, не несущие никакого смысла. В ушах звенело.

Свет пробивался по коридору, заливая детскую яркими тенями. Ханна смутно почувствовала, как Эвелин и Тревис столпились в дверном проеме позади нее.

Все ее существо жаждало броситься к ребенку, но она не могла. Пока не могла. Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме устранения угрозы.

Она знала, что лучше не поворачиваться спиной к раненому животному. Особенно к человеку.

Ханна подошла к похитителю и нависла над ним. Кровь текла из его правого плеча. Она стекала под ним из дыры в паху.

Он отпрянул от нее, ругаясь и тяжело дыша. Полез, скребя по полу в поисках своего оружия. Оно упало, когда он уронил ее дочь.

Ханна отшвырнула его.

Он поднял на нее глаза, выражение лица исказилось от боли и ненависти. Угольно-черные глаза, узкие скулы, всклокоченная борода.

— Ты маленькая су…

Ханна расставила ноги и прицелилась ему между глаз.

— Никто не смеет трогать мою семью!