День сто двадцать третий
В эту ночь Лиам впервые за десять лет спал спокойно. Никаких кошмаров. Никаких снов.
На восьмой день боль вернулась с новой силой.
Словно тысячи игл пронзили его плоть. Расплавленная лава вливалась в его позвоночник. Ледоруб пробивал каждый позвонок.
На девятый день он смог подергать пальцами ног.
На десятый день он мог двигать лодыжками.
На одиннадцатый день он мог встать с кровати с помощью трости Молли.
Боль была чудовищем — постоянным, живым существом внутри него, пожирающим его заживо. Его нервы словно горели. Ноги, превратившиеся в бетонные блоки, волочились за ним. Лиаму приходилось прилагать неимоверные усилия к каждому вымученному шагу.
Не имея доступа к высококлассным рентгеновским снимкам, МРТ, КТ и другим тестам, Эвелин не могла подтвердить, насколько необратимы его травмы и сможет ли он восстановить подвижность с помощью месяцев реабилитации.
— Все в руках Божьих, — сказала она ему. — И в твоих. Что-то подсказывает мне, что если кто-то и сможет оправиться после такого, то только ты.
Лиам намеревался чертовски хорошо постараться.
Он сунул руку в карман и нащупал комочек вязания, сомкнул пальцы вокруг крошечной шапочки. Подумал о своем брате-близнеце. И о Джессе. О том, как он привез племянника домой.
Он сделал несколько хороших вещей в своей жизни. Сдержал несколько обещаний.
Его грудь трепетала от силы его любви и его решимости. Он повержен, но не сдался.
Вовсе нет.