На лунных островах

СИРЕНЫ

Па Гранд-Коморе живут сирены! Мы уже подплывали к острову, когда эти изумительные сведения под большим секретом сообщил нам Макен, который в свою очередь почерпнул их на Занзибаре от одного из многочисленных переселенцев с Коморских островов. Не буду приводить здесь всех более или менее неправдоподобных историй, рассказанных боцманом по этому поводу, однако не могу не заметить, что и раньше нам приходилось слышать рассказы о фантастических обитателях вод, омывающих Коморские острова. Нам были известны древние описания этих островов, где говорилось о причудливых существах с телом, подобным женскому, которые нередко появляются в этих местах и попадают в сети к рыбакам. Слова Макена не особенно удивили нас, поскольку мы знали, что некогда сирены были обычными обитателями Мозамбикского пролива. Точнее говоря, мы шали, что раньше животных, носящих в науке название «дюгоней», но благодаря своему необыкновенному сложению получивших поэтическое прозвище сирен, в большом количестве ловили у берегов архипелага. Но, кроме того, нам было известно, что в настоящее время дюгони являются большой редкостью, и после первых же подводных исследований у берегов острова Гранд-Комор мы пришли к заключению, что здесь нам не придется встретить сирен.

Дело в том., что эти легендарные млекопитающие питаются растениями и поэтому водятся на изобилующих водорослями участках морского дна, на подводных лугах, поросших зостерой. Но вокруг острова Гранд-Комор дно сложено породами вулканического происхождения лишь кое-где покрытыми мадрепоровыми образованиями а такая биологическая среда не совсем подходит для сирен. За все время нашего путешествия мы ни разу не слышали о сиренах ни от туземных рыбаков, ни от живущих на островах французов. Поэтому мы никак не предполагали встретить дюгоней на коралловых мелях Нгазидии, и в тот день я, занятый исследованием песчаного дна какой-то бухты, мог представить себе все, что угодно, кроме того, что увижу сейчас знаменитую «морскую деву».

Я уже больше двух часов собирал на дне различны иглокожих, которых там было, кстати сказать, особенно много. Дело в том, что вода в заливчике была всегда спокойна, поэтому голотуриям и морским звездам, обитающим на отмелях, не грозила опасность быть выброшенными на берег. Короткий коралловый барьер, вероятно, единственный у берегов острова Гранд-Комор преграждал путь в залив морским валам, а со стороны суши отвесная скала, подымавшаяся над водой метра на сто, защищала его от муссона. Подводный пейзаж и дне бухты оказался необычным: песчаное дно было густ покрыто водорослями, в которых лишь кое-где встречались коралловые образования. Место было неглубокое вода — на редкость прозрачная, и я без труда погрузился. Плывя у самого дна в восточной части залива, я увидев совсем близко перед собой нечто, заставившее меня замереть на месте. Это было что-то огромное и живое, какое-то существо чрезвычайно странного вида, неподвижно лежавшее на дне. Ухватившись руками за стебли водорослей, я приобрел устойчивое положение стал разглядывать неясный силуэт. Я тщетно пытался найти в нем какие-нибудь характерные черты, которые помогли бы мне отнести эту огромную коническую массу к тому или иному виду. Наконец, когда я попытался осторожно приблизиться, животное вдруг пошевелилось, подняло заднюю часть туловища, разинуло пасть и принялось обрывать ростки водорослей. В этот момент я увидел его совершенно отчетливо и, признаться, подумал сначала, что передо мною — гигантский тюлень или морж.

Это было большое животное, около двух с половиной метров длиной и не меньше трехсот килограмм весом. Его крупная голова, опущенная в гущу водорслей, казалось, непосредственно примыкала к туловищу — шеи я не разглядел. Не разглядел я также никаких деталей строения головы, зато заметил, что тело и животного светло-серого цвета, имеет цилиндро-коническую форму и оканчивается сильным горизонтальным хвоcтовым плавником, которым животное ритмично ударило по воде. Два передних плавника в форме овальных лопаточек, довольно маленьких по сравнению с туловищем, двигались по краям грудной клетки.

Повторяю, я был так далек от мысли о встрече с дюгонем, что стал ломать себе голову над тем, к какому зоологическому типу может принадлежать это нелепейшее создание. И только когда оно повернулось на бок, стараясь вырвать какой-то особенно большой стебель, и показало мне свое брюхо, глаза мои широко раскрылись от изумления. На груди, на уровне плавников, были видны два сосца, странным образом напоминавшие женскую грудь. В тот же миг я понял, с кем имею дело: передо мной сирена, то необыкновенное животное, о копром в древности был создан один из любопытнейших мифов.

Согласно этой легенде, души умерших, если их не умилостивили необходимыми жертвоприношениями, охваченные злобой и жаждой мести, стремятся любыми средствами умертвить живых людей и заманивают их в смертельные ловушки. Особенно любят они принимать обличие красавиц с манящими голосами, появляющихся среди волн и завлекающих в пучину моряков. Древние мореплаватели называли этих обольстительниц сиренами и рассказывали о них бесчисленные фантастические истории. До самого последнего времени среди народов, живущих на берегах Индийского океана, не было моряка, который не верил бы в существование прекрасных морских дев; немало было таких, которые утверждали даже, будто сами видели их в волнах поблизости от себя. Когда же около ста лет тому назад весь ученый мир взбудоражила поимка какого-то чрезвычайно странного животного, туловище которого отдаленно напоминало тело мифической морской девы, стало ясно, что послужило источником для столь широко распространенного среди моряков суеверия. Так случилось, что целому семейству водных млекопитающих натуралисты присвоили название сирен, хотя единственным поводом для сравнения этих уродливых созданий с легендарными морскими красавицами может служить наличие у них грудных желез.

Животными, вызвавшими такой переполох в среде натуралистов и получившими поэтическое название сирен, были дюгони. Они чрезвычайно широко распространены, и присутствие их неоднократно отмечалось у аравийского побережья Красного моря, в Индийском океане и дальше к востоку, у Малайского архипелага и берегов Австралии. Они имеют определенное анатомическое сходство со слонами и в то же время своими неуклюжими очертаниями напоминают какого-то особенно неповоротливого тюленя. Глазки у них маленькие, наружная часть уха представляет собой лишь небольшую ямку, а губы имеют своеобразную форму и служат для захватывания растительной пищи и отправления ее в пасть. Встреченная мною в тот день на острове Гранд-Комор сирена как раз и была этим уродливым водным млекопитающим.

Но долго разглядывать в гуще водорослей огромное туловище дюгоня мне не пришлось. Животное, заметив меня, перестало жевать, на несколько мгновений замерло в совершенной неподвижности, а затем, ударив по воде хвостом, быстро уплыло в открытое море.

В пределах Коморского архипелага дюгони водятся преимущественно у островов Майотта и Мохели. До того как французские власти запретили охоту на дюгоней, чтобы предотвратить их полное истребление, островитяне вылавливали этих животных в довольно больших количествах. Местные жители высоко ценят мясо дюгоней, обладающее характерным запахом и приторно-сладким вкусом.

В настоящее время, несмотря на запрет, тайная охота на дюгоней все еще ведется, причем сопровождается она, как мы лично могли убедиться, особым ритуалом, весьма своеобразным и любопытным.

За много дней до охоты экипаж пироги во главе с гарпунщиком «ндраналхоа» отправляется к деревенскому жрецу, который, сотворив молитвы и особые обряды, указывает день, когда можно начать охоту, не рискуя навлечь на себя гнев богов. С этого момента и до самого возвращения с ловли охотники должны пребывать в полном одиночестве и соблюдать строжайшее половое воздержание. Им нельзя есть пищу, к которой прикасались женские руки, нельзя пить воду, принесенную женщиной, — они должны духовно подготовиться к встрече с сиренами. Пирогу тоже готовят к охоте. На носу укрепляется амулет, изготовленный и освященный жрецом «муалиму». Тот же жрец благословляет морскую воду, налитую в кокосовый орех, а затем окропляет ею гарпун и нос нгалавы, после чего в лодку уже можно грузиться. Все это время нгалава лежит на песке в естественной бухточке перед селением, в стороне от всех остальных пирог. Ее нельзя касаться, нельзя приближаться к ней, нельзя проходить перед ее носом, повернутым в сторону моря. И горе тем, кто нарушит эти запреты! Божество Дзанахари взбудоражит океанские волны и увлечет и пучину лодку вместе со святотатцами.

Когда настает назначенный день или, вернее, назначенная ночь, рыбаки приближаются к пироге и выстраиваются вдоль ее бортов. Позади них располагаются все женщины селения в лучших своих нарядах и драгоценных ожерельях и затягивают красивую песню. Мужчины громкими голосами призывают духов-покровителей и без дальнейших промедлений сталкивают пирогу в воду.

Ночь светла, воздух и море спокойны. Короткие весла бесшумно погружаются в воду, и при каждом их ударе полны загораются фосфорическим светом. На нгалаве никто не разговаривает, рыбакам строго запрещено плевать и совершать всякие другие нечистые действия. Лодка в темноте приближается к отмели, густо поросшей водорослями, после чего весла убираются, и пирога медленно плывет по течению. Рыбаки внимательно вглядываются в темноту, прислушиваются. Они ждут.

Дюгони никогда не живут стадами, они пасутся группками в несколько голов или семьями, а нередко и в одиночку. Эти неповоротливые животные тащатся по дну, обрывая водоросли и другие морские явнобрачные растения. Насытившись, они тут же в зарослях укладываются на отдых. Время от времени они всплывают на Поверхность, открывают ноздри, быстро вдыхают чистый воздух и вновь бесшумно исчезают в глубине. Необыкновенно большой объем легких позволяет им оставаться вод водой около десяти минут. Но все-таки периодически они должны всплывать на поверхность, и охотникам это хорошо известно.

Вот в нескольких метрах от лодки в воде что-то показалось. Один характерный вздох, и рыбакам сразу становится ясно, что это такое. Там сирена! Весла снова опущены в воду, гарпунер встает на носу во весь рост и, размахивая своим оружием, вглядывается в воду перед собой. Гребцы направляют пирогу к тому месту, где был замечен дюгонь.

Вот он всплывает! Ндраналхоа напрягает мышцы и с силой швыряет гарпун. Рыбаки, хранившие до этого момента полное молчание, подымают дикий вой. Вода бурлит под отчаянными ударами раненого колосса. Веревка, прикрепленная к вонзенному гарпуну, натягивается — животное делает попытку спастись бегством. Гарпунен отвязывает амулет, висящий на носу лодки, и тот па' дает в море — дело свое он сделал.

Бегство раненого дюгоня продолжается недолго,¹ Через несколько минут силы его иссякают, рыбаки настигают его и еще живого втаскивают в пирогу.

Легенда, представляющая исторический и религиозный интерес, объясняет поведение жителей Коморских островов. Они приписывают дюгоням человеческое происхождение. Их считают грешниками, которые превращены в животных и расплачиваются теперь за свои прегрешения. Нам рассказывали, например, что как-то Аллах застал в лодке брата и сестру в кровосмесительных объятиях. Разгневанный бог превратил обоих преступников в рыб с человеческим обликом. Вот почему охота на дюгоней практически рассматривается туземцами как человекоубийство и должна подготавливаться со всеми вышеописанными церемониями.

Сирена испускает последний вздох, и нгалава направляется к берегу. Гарпунер берет большую раковину, которая хранится обыкновенно в лодке под скамьей, и, дуя в нее, оповещает деревню, что обряд исполнен. Толпа на берегу с радостью прислушивается к звукам, идущим с моря, и жрец приказывает всем собравшимся приготовиться должным образом к прибытию дюгоня.

Пирога возвращается. Забыв все правила приличия, толпа с криками и воплями волочит по берегу тушу животного. Добычу доставляют к порогу хижины гарпунера, но внутрь ее никогда не втаскивают. Было бы величайшим святотатством внести в человеческое жилище хотя бы один кусок мяса проклятого богом создания. Последующие часы уходят на разделку туши и на приготовление пищи для всего селения. Кушанье варится и морской воде, добавление пресной воды строжайше запрещено. Женщины опять затягивают свою песню, а мужчины, став в круг, молча ожидают, когда начнется распределение вареного мяса.

Когда трапеза завершена, исполняются остальные важные обряды. Кровь животного, собранная ранее в один сосуд, делится теперь на три порции. Первая часть выплескивается в море, вторая выливается в песок возле пироги, а третьей окропляют гарпун и нос лодки. Муалиму сжигает немного дюгоньего жира в курильнице и бормочет заклинания. После этого все расходятся по домам. Обряд завершен. Жрец вымолил прощение за совершенное человекоубийство и умилостивил духов мори на будущее.

Медленно разгорается заря. На берегу уже нет ни души. В нескольких метрах от моря, в стороне от всех остальных, лежит заговоренная пирога. С ее носа все еще стекает каплями кровь сирены.