На лунных островах

БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ МУРАВЬИ[6]

Африку населяет большое количество различных термитов. Эти любопытные насекомые строят себе гнезда из земли, цементируя ее особой жидкостью, выделяемой рабочими термитами. Жилища их встречаются повсюду, иногда даже на верхушках самых высоких деревьев, но, как правило, они находятся на земле, и нередко, особенно во внутренних областях страны, можно увидеть сотни этих построек, возвышающихся над травой саванны. Я уже упоминал о колонии термитов, открытой Станисом на берегу речушки; расскажу теперь о термитнике, обнаруженном прямо в стене нашего жилища.

Однажды мы с Карло вскрывали в хижине ящики, как вдруг от сотрясения, произведенного ударами молотков, отвалился большой кусок штукатурки. Это событие, вероятно, прошло бы незамеченным, так как, живя в дряхлом бунгало, мы привыкли к маленьким обвалам и зловещим скрипам, если бы трещина не обнажила нечто любопытное. Перед нами была целая колония термитов, встревоженных падением штукатурки и беспорядочно сновавших взад и вперед.

Мы бросили работу и стали наблюдать за действиями насекомых. Карло уже в течение целого часа демонстрировал мне свои блестящие познания о жизни этих необычайных существ, когда в хижину вошли Фабрицио и Станис, вернувшиеся из саванны.

— Чем это вы занимаетесь? — спросили они у нас, удивленные тем, что мы, подойдя вплотную к стене, рассматриваем ее.

— Мы обнаружили гнездо белых муравьев, — объяснил я. — Взгляните-ка.

— Термиты! — воскликнул встревоженный Фабрицио, остановившись у нас за спиной. — Необходимо их всех уничтожить, — решил он после недолгого наблюдения.

— Но почему? — живо отозвался Карло, который, будучи энтомологом экспедиции, считал себя покровителем всех насекомых.

— Термиты пожирают абсолютно все, — ответил Фабрицио. — Я читал, что они способны обрушить целый дом, подтачивая балки.

— Это верно, — согласился Карло. — Но сколько на это потребуется времени?

— Я не желаю знать, скоро ли крыша обвалится мне на голову, — возразил Фабрицио. — Я хочу только избежать этого.

— А я не намерен упускать случая изучить их привычки! — ответил Карло. Известно ли тебе, что существует более тысячи видов термитов и до настоящего времени только сто из них изучено по-настоящему? Возможно это один из неизученных видов. И во всяком случае они относятся к чрезвычайно интересному семейству.

— Ну, конечно, — саркастически заметил противник белых муравьев, — ведь они находятся в близком родстве со вшами.

— Причем здесь это? — возразил Карло, лихорадочно подыскивая ответ на выпад своего противника, в то время как Станис и я пытались оценить меткость замечания Фабрицио. — Термиты — высокоразвитые насекомые, их привычки формировались не менее ста миллионов лет.

— Делайте, что хотите, — сказал, наконец, Фабрицио, отступая под натиском Карло. — Но мне они не внушают ничего, кроме отвращения.

Сложив оружие, он удалился, брюзжа:

— Ну и живите с этими вшами…

Отстояв открытое нами гнездо, мы с Карло снова принялись наблюдать. Насекомые совместными усилиями начали исправлять неожиданное повреждение: со всех сторон появлялись рабочие-каменщики, которые с бесконечным терпением скрепляли слюной крупицы земли, доставляемые толпами других термитов. Число рабочих было так велико, что менее чем за час на месте обвалившейся штукатурки появилась новая стена. В работе термиты обнаружили не только проворство, но и замечательное строительное искусство: каменщики возводили крошечные покрытия из почвы, которые остальные термиты поднимали и тут же подпирали столбиками. Вокруг сомкнутым строем стояли солдаты, готовые отразить любое нападение.

На следующее утро трещина была полностью заделана, но мы с Карло не удовлетворились увиденным. Мы решили еще раз понаблюдать за поведением белых муравьев и, если удастся, произвести киносъемку их работы. Но для этого в комнате было слишком темно. С помощью молотка мы расширили, хотя и несколько неаккуратно, одно из окон и начали снимать крышу.

Шум обеспокоил Фабрицио, который в резких выражениях высказал свое неодобрение по поводу нашего сотрудничества с муравьями в деле разрушения хижины. Охваченные научным пылом, мы не обратили внимания на его сарказм и продолжали свое занятие, завершив дело несколькими ударами молотка по остаткам штукатурки, чтобы обнажить большую часть гнезда.

В следующие дни наблюдения над термитами шли полным ходом: мы разрушали штукатурку, а насекомые возводили новое покрытие.

Фабрицио по-прежнему относился к этому делу неодобрительно, причем каждый вечер не забывал осведомиться, какие трудности встретились нам при разрушении дома. Наконец, когда наблюдения приближались к концу, произошло событие, которое, можно сказать, ускорило развязку.

Справедливости ради надо упомянуть, что еще за несколько дней до этого происшествия погода изменилась к худшему: дождь лил не переставая, с моря дул сильный ветер, сотрясавший ветхие стены бунгало. Однажды ночью, когда непогода бушевала во всю, мы проснулись от громкого скрипа балок и грохота, произведенного падением части стены по соседству с дверью.

— Вы слышали? — спросил Станис.

Никто не успел ответить: с потолка обвалилась балка и грохнулась у самых коек.

— Дом рушится! — закричал я, вскакивая.

— Вылезайте, — скомандовал Карло, бросаясь к двери.

В одно мгновение мы очутились снаружи, под холодным дождем и ударами ветра.

— Я же вам говорил, — услышал я ворчание Фабрицио. Он не успел пояснить свою мысль: послышался новый зловещий скрип, крыша покосилась, и правая стена бунгало рухнула на землю. Словно в фильме Ридолини, остальные стены в течение некоторого времени продолжали шататься, а затем последовали за первой. Наша хижина была совершенно разрушена.

Всю ночь мы спасали материалы, погребенные под развалинами, и переносили их в другие, пустовавшие бунгало. К счастью, ни один из дорогих точных приборов не пострадал, и мы извлекли их почти невредимыми, хотя и с огромным трудом.

К утру, закончив работу, мы позволили себе немного передохнуть. Этот случай, который мог закончиться трагически, вскоре позабылся бы, вытесненный из памяти более яркими впечатлениями, если бы Фабрицио, упорно не желавший принимать во внимание вмешательство грозы, не начал рассуждать о том, какие крупные выгоды мы смогли бы извлечь, основав совместно с термитами компанию по сносу домов.

Новая хижина, любезно предоставленная нам тем же богатым индийцем, стояла на невысоком пригорке, у самого пляжа, над остатками древних коралловых образований. Прежде чем поселиться там, мы убедились в ее прочности, а Фабрицио обильно опрыснул стены раствором ДДТ. Кемизи, помогавший нам вместе с Асмани, истолковал случившееся по-своему и уверял, что великий Мбоа, местный призрак, покарал нас таким способом за неверие. Но кто бы ни был виноват в катастрофе: Мбоа, термиты или гроза, — мы возобновили работу, и последующие три или четыре дня прошли без особых происшествий. Однако как-то вечером, после ужина, когда мы играли в карты, произошло что-то необычное. Из дыр и трещин в стене появилось огромное количество муравьев.

— Термиты? — закричал Фабрицио, сильно встревожившись.

— Нет! — успокоил его Карло, который наклонился, чтобы рассмотреть насекомых. — Это обыкновенные черные муравьи.

— Они не разрушают домов? — недоверчиво спросил Фабрицио.

— Нет! — сухо ответил энтомолог.

— В таком случае, продолжим игру.

Не прошло и десяти минут, как муравьи показались снова, и на этот раз в невероятном количестве. Одна из с ген была буквально усеяна насекомыми, в то время как расширяющаяся на глазах муравьиная колонна начала пересекать комнату.

— Что происходит? — спросил я.

— Очевидно, они от чего-то убегают, — ответил Стайнс.

— Я знаю, что происходит, — проворчал Фабрицио, вставая. — Этот дом тоже скоро рухнет, и муравьи покидают свое жилище.

— Но погода прекрасная, — возразил я. — Не может быть, чтобы бунгало рухнуло без всякой причины.

— Я думаю, что надвигается гроза и муравьи спешат укрыться на высоких местах, — заявил Станис.

— Но на небе ни облачка, — сказал Карло, высовываясь из окна.

— Во всяком случае здесь что-то не так, — упорно настаивал Фабрицио. Сотни муравьев продолжали тем временем проникать в комнату.

— Пойдем посмотрим снаружи, — предложил энтомолог, и мы, захватив фонарь, направились к двери. На пороге нашим глазам представилось необычайное зрелище: куда бы мы ни направили свет фонаря, повсюду сверкали черные спины миллионов муравьев, буквально наводнивших холм. Трава, камни, кусты — все было покрыто шевелящимися насекомыми.

— Я понял, в чем дело! — воскликнул Карло, в то время как мы, оцепенев, наблюдали ужасную картину. — Черные муравьи мигрируют. Они переходят на новое место.

— А как уговорить их мигрировать подальше от нашего дома? — спросил Станис, подходя к вопросу с практической стороны.

— Тьфу ты пропасть! — закричал я, почувствовав, как что-то поползло у меня по щиколотке. — Они у нас под ногами.

— Посмотрим, есть ли они и по другую сторону дома, — взволнованно проговорил Карло, когда мы начали топтаться на месте, чтобы сбросить с себя первых врагов.

Мы выглянули в окно с противоположной стороны, и увидели, что муравьи уже там.

— Мы окружены, — в отчаянье сообщил я. И так как у нас не было никакого оружия, кроме ДДТ, мы под руководством Фабрицио, который по праву стяжал себе звание предводителя в моральной и физической борьбе против муравьев всех видов, поспешно окружили себя барьером из дезинсекционного порошка. Однако первые шеренги муравьиной орды смело перевалили через него.

— Укроемся за комарными сетками! — закричал я, лихорадочно сбрасывая с себя несколько муравьев, которые свалились с потолка мне на плечи.

В мгновение ока мы кинулись на койки и опустили fl пологи. Из-за тонкой сетки мы наблюдали за насекомыми, наводнившими бунгало. С ужасом смотрели мы, как тысячи муравьев расползались по полу, взбирались на мебель, жадно набрасываясь на незащищенные продукты. Бессильные что-либо предпринять, мы видели, как враги лезли на кровати и ползли в нескольких сантиметрах от наших лиц, по наружной стороне сеток. Через четверть часа меня охватил ужас.

— Они проникли и сюда! — послышался крик Станиса. — Надо бежать.

Я увидел, как он, словно безумный, соскочил с койки и кинулся к двери. Не ожидая, пока муравьи заберутся и к нам, Карло и я последовали за ним, отчаянно ругаясь.

— Вставай, Фабрицио, — убеждал я товарища, подымаясь. — Бежим на пляж.

— Эти поганые насекомые не выживут меня из собственного дома, — услышал я ворчанье Фабрицио. Не обращая на него больше внимания, я вскочил и, изо всех сил отбиваясь от множества кусающихся муравьев, кинулся прочь.

Добравшись до пляжа, мы торопливо скинули одежду и избавились от муравьев. Мы вытряхивали платье, чтобы снова надеть его на себя, как вдруг показался человек, большими прыжками приближавшийся к нам.

Это был Фабрицио, совершенно голый, изрыгавший проклятия по адресу всех насекомых в мире.

— Они проникли повсюду, — заявил он лаконично, ожесточенно шлепая себя по телу.

Дрожа от холода на свежем ветру, мы поглядели ему г. лицо. Затем почти одновременно разразились хохотом. В самом деле, разве не забавно было видеть всех участников экспедиции голыми и дрожащими от холода на пустынном пляже, в то время как целые полчища муравьев весело пировали по соседству с ними?

Всю ночь мы не могли вернуться домой и, сидя у костра, ждали рассвета. С восходом солнца все изменилось, словно по волшебству. Когда мы, усталые и сонные, осторожно приблизились к бунгало, чтобы при свете дня взглянуть на своих врагов, мы не обнаружили ни одного муравья. Не было их и внутри дома. У нас даже мелькнула мысль, что мы стали жертвой группового кошмара. Но, так или иначе, мы были не в состоянии доискиваться причин этой необычайной перемены и без промедления бросились на койки.

Весь день мы провели в обычных занятиях и уже решили, что события этой ночи безвозвратно остались позади, как вдруг на закате всех переполошил отчаянный крик Кемизи: в кухню, где он работал проник авангард муравьиных полчищ.

Мы испугались этого зловещего признака, предвещавшего еще одну ужасную ночь, и стали готовиться к защите. Мы выжгли всю растительность вокруг хижины, заткнули все дыры в стенах, пустили в ход всю свою изобретательность. Но тщетно. Когда на небе засияли первые звезды, участники экспедиции потерпев поражение, вновь покинули хижину, неся пологи и койки, чтобы хоть немного вздремнуть в ожидании утра.

Необычайное сожительство продолжалось: ночью в бунгало хозяйничали муравьи, а днем туда возвращались мы. Самым таинственным в поведении насекомых было то, что они исчезали с рассветом. Ряды муравьев редели, словно они проваливались сквозь землю; сначала исчезали рабочие, а затем — солдаты. Карло, который наблюдал за ними, и каждое утро, распухший от бесчисленных укусов, приходил к нам и объявлял, что можно возвращаться домой, так и не сумел выяснить, куда они деваются.

В один прекрасный вечер муравьи исчезли с такой же непостижимой внезапностью, с какой появились. Напрасно Карло, который, к великому нашему неудовольствию жалел о муравьях, ожидал их на закате. Лишь несколько кучек, последний муравьиный арьергард, появилось на короткое время.

— Их больше нет, — бормотал, залезая под сетку, энтомолог, словно сообщал об утрате любимого человека.

— Ну, не принимай это так близко к сердцу, — невольно вырвалось у меня.

— Конечно! Утешься до следующей миграции! — воскликнул Фабрицио, уже несколько минут фыркавший от возмущения. Однако энтомолог, по-видимому, не принял наших соболезнований. С тоской посмотрел он на следы укусов, полученных за эти дни, взял свои вещи и ушел по направлению к хижине. Мы благоразумно оставались на бивуаке, где ни снаружи, ни внутри не было муравьев или подобных им насекомых.

Так закончилось последнее приключение на побережье Мбоа-Маджи. В соответствии с нашими планами в конце месяца мы должны были покинуть эти места и направиться дальше. Ближайшие недели нам предстояло провести на островах близ Дар-эс-Салама.