На окраине мира

Глава 13

Белка вернулась точно в срок, минута в минуту, чтобы выдернуть побратимов из приятной прохлады. Но заходить под ели не стала: просто оглушительно свистнула. Спустя пару секунд оттуда выбрался сытый и довольный до жути Курш, а за ним, почти не задержавшись, все шестеро ее спутников, на лицах которых на этот раз не было ни раздражения, ни даже толики злости.

- Кхм, - удивилась она. - Наконец-то, я начинаю верить в то, что вы шустры настолько, насколько о вас говорят. Даже пинать никого не пришлось! Я поражен. Лакр, не смотри на меня, как голодный южанин на устрицу - моя раковина тебе не под силу.

- А я нож возьму, - не стушевался ланниец.

- Думаешь, поможет?

- Не думаю - знаю. Только для устрицы ты больно шустро бегаешь. Прямо таракан, а не благородная креветка.

- А я - вкусная креветка, - внезапно усмехнулась она. - Самая вкусная в мире, но и редчайшая. Можно сказать, единственная. Вот и приходится приспосабливаться, чтоб не сожрали. Неужто не знаешь, что чем ценнее добыча, тем труднее ее поймать?

Ланниец пренебрежительно фыркнул.

- Да что в тебе есть-то? Мяса шиш - одни тощие волоконца, косточки птичьи, язычок змеиный... тьфу, да и только. Разве что мослы обглодать, но и то, если голод совсем замучит.

Белка, не выдержав, звонко расхохоталась.

- Гениально! Рыжий, ты не будешь против, если я эльфам слово в слово перескажу? Это прозвучит, как отменная пощечина их дурному вкусу и навязчивой изысканности! Можно, а? Мне ужасно понравилось!

- Да пожалуйста, - слегка растерялся он. - Только при чем тут эльфы?

Она только рассмеялась громче.

- У-у-у... ну, и морды у них будут! Курш, представляешь? Как только такой красавчик подойдет и рот откроет, мы ему сразу в лоб - на! А потом еще ногой под дых - на, на! Никто не устоит! Я тебе обещаю!

Курш вместо ответа ткнулся носом в ее макушку и с нескрываемым наслаждением зарылся мордой в короткие волосы. Мр-р-р, до чего же она вкусно пахнет...

- Кыш! - тут же возмутилась Белка, шлепнув по черным ушам. - Мне только тебя не хватало отгонять! Курш, накажу! Перестань сейчас же! Ты ведь знаешь: я предупреждаю только один раз!

Грамарец разочарованно вздохнул, успев напоследок жадно втянуть аромат эльфийского меда, и послушно отвернулся: знал, что насчет этого хозяйка никогда не шутила. Жалко, конечно, что она очень редко позволяла ему играть со своими волосами. И еще больше жаль, что красивые зеленые огонечки в ее глазах появляются только тогда, когда она сильно рассердится. Они такие чудесные... яркие, дивные... Курш мечтательно заурчал. И урчал все время, пока Гончая забиралась в седло, извиняюще гладила его по холке, а потом неловко отворачивалась от горящих обожанием глаз, в которых всегда, с того самого дня, как он впервые их открыл, светилась неподдельная, очень нежная и удивительно трепетная забота.

- Поедем, а? - тихонько попросила Белка, когда грамарец зачаровано вздохнул. - Нам с тобой еще пару часов осталось, и я не хочу, чтобы этому что-то помешало. А потом я тебе сыграю, ладно? Дома? Но столько, сколько захочешь, идет?

Курш восторженно взвизгнул, не веря собственному счастью. Закружился на месте, заплясал, замурлыкал, словно огромный кот, получивший от растроганной хозяйки целую крынку вкуснейших сливок. А когда она понимающе рассмеялась, вдруг сложился чуть ли не пополам и без особого труда положил морду на ее маленькое колено, глядя снизу вверх так, как только может смотреть влюбленный ребенок.

- Иди, - ласково пощекотала она мягкие ноздри. - Давай, а то на нас и так все косятся. Я же обещал - значит, сделаю. Как только доберемся, на охоту тебя отпущу, а потом, как с делами решим, и побалую.

Под непонимающими взглядами грамарец согласно фыркнул, наконец, отвернулся и бодрой трусцой двинулся на северо-восток, постепенно забирая к излучине Мертвой реки, где их уже наверняка дожидался неведомый наниматель. Им осталось совсем недолго - всего полтора часа неторопливым шагом или пятнадцать с половиной минут его лучшим галопом. А потом... потом у него будет много-много минут самого настоящего счастья, потому что чудесная хозяйка вдруг согласилась поиграть ему на эльфийской флейте.

Он так и бежал вперед, плавая в чудесных розовых мечтах, не обращая внимания ни на убегающие прочь деревья, ни на негромкие разговоры людей, ни на проскочившего перед самым носом кролика... только возбужденно сопел, восторженно мурлыкал и часто-часто сглатывал невольно набегающую слюну. Иногда немного придерживал шаг, если добродушно подтрунивающая на разомлевшим скакуном Белка настойчиво просила подождать остальных. Но уже едва сдерживал рвущееся наружу нетерпение. А едва впереди забрезжил долгожданный просвет, вдруг издал такой устрашающий полурев-полувой, что даже слышавшие его два дня назад наемники невольно передернули плечами.

- Ничего, он просто радуется, - хмыкнула Белка, подметив это движение. - Вон там, за дальними деревьями, как раз и будет Мертвая река. Вернее то, что от нее осталось. Считайте, первая Граница, начало межлесья, тот самый первый Кордон, за которым уже начнутся совсем другие земли. Я ж говорил, что раньше приедем? Ну, вот. Можно сказать, дошли. Воды там, конечно уже нет, никаких указателей тоже, но рейдеры хорошо знают, что после того, как пересечешь ее русло, надо держать ухо востро. Там мы вашего нанимателя и подождем. Раз уж он намеренно не назвал вам точное место, то излучина будет в самый раз - мимо нее он точно не промахнется. Даже если окажется слепым, глухим и юродивым.

- Насколько там безопасно? - ровно поинтересовался Стрегон.

- Достаточно, чтобы не ждать в гости местных жителей. Воду я вам покажу. Подходящие лопухи - тоже... укрытие от дождя сами смастерите, не маленькие. Ну, а там все будет зависеть от заказчика. Устроит он нас с Куршем, выведу его на Ходока. Не устроит - пойдете обратно или будете искать себе другого проводника.

- Почему он может тебя не устроить? Дело в деньгах? - осторожно уточнил Терг.

- Нет.

- Тогда в чем? Почему Ходок так привередничает? И почему вообще доверяет тебе определять, кого привести, а кого - не стоит? Что в тебе такого особенного, что он рискует прислушиваться к твоему мнению?

- Я неплохо разбираюсь в людях, - хмыкнула Белка.

- Да ну?

- Ну да. Или считаешь, он бы поверил, что вы без меня дорогу не найдете? Что с картами первый день дело имеете или не догадаетесь кого-нибудь из рейдеров для этой работенки пристегнуть? - Белка свернула немного в сторону, направляя Курша вдоль русла некогда широкой, а теперь - высохшей реки. Позволила ему пройти пару сотен шагов, отыскала взглядом густой орешник, на котором только-только появлялись крохотные незрелые плоды. Отчего-то вздохнула и небрежно кивнула в ту сторону. - Вот. Под теми кустами и встанем.

- Открытое же место! - немедленно возмутился Лакр.

- Так нам и надо, чтобы его заметили. Или считаешь, лучше в землю зарыться, чтобы наниматель вас полгода разыскивал? Он, может, и неплохой следопыт... или же наймет кого-нибудь поприличнее... но в таком убежище, в котором вы сегодня были, ему вас не сыскать. А тут светло, мух нет, небольшой ключ под корнями бьет... чего еще надо?

Наемники только насупились, не имея никакого желания торчать, как пни, на голом месте.

- Боже... ладно! - всплеснула она руками. - Подальше зайдем. Только потом не говорите, что это из-за меня ваш заказчик разодрал себе все лицо о местные колючки! Сам не знаю, чего вожусь с вами, привередами! Пошли! Да поскорее, а то Курш голодный!

Ворча и бурча под нос всякие нехорошие слова, Белка быстро вернулась, провела их мимо широкой полосы каких-то колючих до безобразия зарослей, а потом уверенно вывела на вполне приемлемую и чистую опушку, при виде которой даже Торос посветлел лицом.

- Ну, вот. Совсем другое дело!

- Капризные какие, - фыркнула она, расседлывая Курша. - Только за водой сами пойдете! Я вам не нанимался в таскальщики... а ты беги, малыш. Отдыхай. Только до темноты обязательно вернись и будь добр, если наткнешься на нашего вероятного нанимателя, не кусай его сразу. Лучше приди и покажи мне, чтоб нам время даром не терять. Хорошо?

Грамарец понятливо кивнул, шумно встряхнулся, избавляясь от узды, затем проворно вытянул шею, с каким-то детским азартом дунул на ее волосы. Радостно хрюкнул, когда они разлетелись в разные стороны и, преследуемый возмущенным воплем, поспешно удрал, пока в спину не долетело что-нибудь потяжелее и поострей. Потому что иногда она очень уж быстро загоралась. Особенно, в последние годы.

Стрегон намеренно промолчал и занялся лошадьми, как бы показывая, что не имеет никакого желания выяснять отношения. Подчеркнуто повернулся к проводнику спиной, неторопливо расседлал скакуна, давая настороженному пацану время, чтобы все обдумать и немного привыкнуть. Затем отвел копытных в сторонку, за кусты, чтобы не портили опушку видом и ароматом горячих каштанов. Стреножил. Немного подождал для верности. А затем так же неторопливо вернулся.

- Ой, - как-то странно кашлянула Белка, перехватив его стремительный и цепкий взгляд. - Что-то у меня живот прихватило. Вы тут это... утраивайтесь, обживайтесь, а я пойду, пожалуй. Проветрюсь. Или освежусь, в зависимости от степени грядущих неприятностей. И вообще, что-то мне действительно нехорошо. Ой-ой. Прошу прощения, но я вас все-таки покину. Пока! Не ешьте только никаких ягод, ладно?!

Братья не успели и рта раскрыть, как ее фигурка моментально растворилась среди деревьев. Они понимающе переглянулись, вопросительно посмотрели на своего вожака, но тот не подал виду, что расстроен или хоть немного озабочен этим поспешным бегством. Наконец, дружно пожали плечами (не бежать же следом?) и занялись привычными делами.

До самого вечера их никто не тревожил. Ни Белка, ни Курш, ни невесть куда запропастившийся наниматель. Лакр даже рискнул прогуляться по округе, изучая непролазные колючие (Торк! тут последние штаны потерять недолго!) дебри и тугую петлю мертвого русла, в котором уже много лет не было ни единой капли влаги. Поглядел на тот самый орешник, попробовал ледяную воду из бьющего из-под камней ключа, прошелся вдоль песчаной отмели, где когда-то наверняка водилась крупная рыба. Но не нашел ни Белки, ни следов, ни заказчика. Так и вернулся ни с чем, хотя очень надеялся, что немного удовлетворит свое любопытство.

- Ну что? - задал глупый вопрос Брон, когда ланниец ступил на опушку.

Лакр только мотнул головой.

- Ничего.

- А следы?

- Нет никаких следов, - буркнул стрелок, усаживаясь в стороне от костра.

- Что, совсем?

- Абсолютно. Я даже не могу сказать, в какой он действительно стороне. Ты разве не заметил, как он старался нам путь показать этим утром? Веточки ни одной не сломал, землю сапогами не топтал, травку почти нигде не примял. А если где и попрыгал подольше, то только для того, чтоб мы со следа не сбились.

- И то, не всегда заметно было, - согласно фыркнул Ивер. - Стрелки, конечно, уже перебор - не настолько мы дураки, чтобы не увидеть остального. Но, полагаю, это был очередной намек на то, что нам надо под самый нос сунуть грязную портянку, чтобы стало понятно, насколько же она воняет.

- У меня тоже сложилось впечатление, это он нарисовал их исключительно из вредности. Слишком уж напоказ.

- Угу, - отозвался Брон. - И реку напоказ перешел. И со зверем своим ворковал, и вообще - почти все делает напоказ и на публику, как бродячий скоморох.

- Ну, положим, не все и далеко не всегда, - возразил Терг, устраиваясь на другом конце поляны. - У Фарга-то кружку он хорошо метнул. Точно. И, главное, быстро. Даже я не успел заметить, когда он ее сцапал. А ведь рядом сидел!

Ивер задумчиво кивнул.

- Да. С воришкой вышло странно. И Фарг к нему относится тоже непонятно. Как к равному, я бы сказал, если не больше.

- Я заметил.

Какое-то время помолчали, думая каждый о своем и все вместе - о Белике. Потом услышали неясный шум и дружно встрепенулись, полагая, что он все-таки перестал прятаться, но нет - оказалось, просто Курш вернулся с охоты и предусмотрительно извещал дурных смертных о своем приближении, чтоб не пугались и острыми предметами в лицо не кидались: щекотно. Так что он намеренно пошумел, порычал, похрустел ветками, показывая - вот он я, уже иду. А потом и сам вынырнул из-за деревьев огромным черным призраком, держа в зубах жестоко загрызенную заячью тушку. Правда, Братья не поняли, почему он так странно мотал головой и постоянно фыркал, словно никак не мог стряхнуть добычу с длинных клыков, но беспокоиться не стали - может, просто развлекается? Кто его, зубастого, знает? Или он, как Белик, любит покрасоваться на людях?

Терг поначалу в ту сторону едва взглянул, обратив на грамарца внимания не больше, чем на крупного, но неопасного комара. Стрегон вообще ненадолго удалился по насущным делам. Остальные только равнодушно покосились, подумав о том, что, наверное, скоро должен появиться и его хозяин - эти двое вообще, как все успели заметить, вообще редко расставались. Но когда фырканье стало громче, а массивный скакун как-то странно заметался, все яростнее мотая головой и едва не налетая на деревья, они все-таки смутно засомневались. А потом откровенно забеспокоились: с Куршем явно было что-то не так. Он казался встревоженным, непонимающе оглядывался, вертелся на месте в поисках знакомого лица и смотрел с таким непонятным отчаянием, что это было сложно не заметить. Более того: все никак не мог стряхнуть прилипшую к зубам заячью тушку и был этим откровенно напуган. Его бока бурно вздымались, на морде вскоре выступила желтая пена, пышный хвост почему-то намок и повис грязной тряпкой. Из копыт то и дело без причины выстреливали длинные когти, вспахивая землю на всю глубину. После чего до непонимающе переглянувшихся наемников донесся странный, плачущий и полный нескрываемой боли стон.

- Курш, ты чего? - опасливо отступил Лакр, шаря глазами по дрожащему уже всем телом грамарцу. - Что случилось? Болит что-то?

- У-а-а-у-а-у! - горестно взвыл Курш, лихорадочно оглядываясь. Затем снова мотнул головой, но проклятый заяц застрял намертво. Он даже копытом попытался достать, когтем попробовал стянуть с зубов окровавленную тушку, но тщетно - сколько ни мучился, сколько ни старался, ничего не выходило.

- Торкова лысина! - вполголоса ругнулся Терг, поспешно отступая к деревьям, потому что громадный конь снова заметался в опасной близости от людей. Того и гляди, затопчет. Или опрокинет, а потом затопчет. Что-то непонятное с ним творилось, что-то странное, нехорошее. Может, звериная сущность вдруг проснулась? Может, ему человеческой крови надо пару раз в неделю попробовать? Или хищная натура, наконец, вылезает наружу? Кто его знает? Вдруг он, как оборотень, которому только и надо, что под лунный свет попасть? Или ягод здешних нажрался, а теперь осоловел, как кони от речной травы? Может, головой ударился? Взбесился? Дурацкий заяц ядовитым оказался, а он сдуру цапнул?

Курш неожиданно взревел во весь голос и взвился на дыбы. Потом завертелся, грозя растоптать любого, кто подвернется. Заметался, завыл снова, больше не видя и не понимая ничего. Странно разинул широкую пасть, тяжело задышал, словно ему не хватало воздуха. Глаза помутнели, покрылись серой пленкой, отчаянно заслезились. Истерзанный заяц повис на одном клыке, словно сломанная игрушка. Но конь теперь выл, не переставая, на одной низкой ноте, мечась по всей округе, то и дело шарахаясь во все стороны и капая из пасти густой пеной.

- Курш! - вдруг горестно вскрикнул знакомый голос, и через поляну быстрее молнии метнулось чье-то гибкое тело.

Грамарец вздрогнул от мощного удара в бок, взвился, качнулся навстречу, но равновесия не удержал - с еще одним, поистине безумным ревом пошатнулся на широко расставленных копытах, а потом тяжелой колодой рухнул навзничь, едва не похоронив под собой невесомое тело Белки. Они гулко ударились о землю, заставив ее заметно содрогнуться, но перед тем, как оказаться под грузной тушей, Гончая все-таки успела оплести своего зверя ногами и диким образом вывернуть страшно напряженную шею. А потом с силой прижала ее к себе и тесно обхватила обеими руками, чтобы оскаленная, безостановочно щелкающая пасть с остатками проклятого кролика оказалась у нее точно под подбородком.

- Курш, тихо... тихо, малыш... это я... я, слышишь? Я здесь, рядом, я тебя держу, - донесся до остолбеневших наемников ее несчастный голос. - Да как же ты... еще так рано... мальчик мой... хороший... господи!..

Курш яростно забился, не слыша и не понимая ничего, словно его терзала безумная боль. Глаза были дико вытаращены, бешено вращались в орбитах, тяжелые копыта непрерывно скребли землю, взметывая вверх целые пласты дерна. Могучее тело рывками извивалось, силясь снова подняться, но Белка не давала - едва не плача, прижимала к себе страшно изменившуюся морду и торопливо шарила глазами вокруг себя.

- Рыжий, кинь мне палку! - вдруг рявкнула в сторону. - ЖИВО! Самую толстую, что увидишь!

Грамарец снова страшно захрипел.

- Быстрее, улитка! Я его долго не удержу!

Лакр, наконец, очнулся от ступора и поспешно швырнул первое, что попалось под руку - приближаться к этому взбесившемуся чудовищу у него не возникло абсолютно никакого желания. Как с ним Белик справляется - уму непостижимо! Силища-то у Курша немереная! Вон, как рвется! Чуть жилы наружу не вылезают! Мышцы - как канаты, а уж если заденет когтем - все, порвет надвое, и даже вякнуть не успеешь! Правильно пацан под него забрался - там не достанет! Но ох, как же ему должно быть сейчас тяжело!

Под крепкими зубами Курша толстая коряга жалобно хрустнула и развалилась на две половины. В тот же миг Белка сочно выругалась и, увидев, что другого выхода нет, вдруг к искреннему ужасу Братьев проворно засунула в бешено щелкающую пасть свою левую руку. Глубоко, до самого локтя. Так, что спрятанные под перчатками пальцы вышли с другой стороны. Почти сразу она вздрогнула, потому что мощные челюсти с отвратительным звуком захлопнулись, но надавила еще сильнее, настойчиво продвигая руку все дальше, за самые последние зубы, чтобы грамарец больше не смог ни открыть, ни закрыть пасть. А потом прижала его еще теснее, надежно зафиксировала и второй рукой со всей силы ударила. Быстро, точно и почти без жалости. В крохотную точку прямо под левым ухом.

Курш содрогнулся всем телом и внезапно обмяк.

- Ты что делаешь?! - гаркнул издалека прибежавший на шум Стрегон.

Но она не обратила внимания. Торопливо высвободив изжеванное предплечье, ловко выбралась из-под обмякшей туши, поспешно раскрыла страшную пасть грамарца и почти сразу горестно застонала:

- Нет! Только не сейчас!..

- Белик!

- Не лезьте!! - властно рявкнула Гончая, заметив, как они дернулись навстречу. - Тряпки сюда несите! Все, что найдете! Рыжий! Кинь мой мешок! Живее!!! Достань оттуда пару листиков в форме сердца и дать мне! А потом найди серебряную фляжку и намочи хотя бы пару тряпиц! Эй! Кто там еще? Сбегайте за холодной водой! Да скорее же!! И не подходите к нему! Ради всего святого, не приближайтесь!!!

Она даже не стала оборачиваться и проверять, дошло ли до них или нет: время было слишком дорого. Просто выхватила из-за пазухи один из своих ножей, которые долго и верно служили ей много лет. Мысленно попрощалась с благородным металлом. Затем уверенно раскрыла почерневшую пасть Курша и, зафиксировав ее второй рукой, без замаха ударила в верхнее небо. Как раз туда, где так неожиданно, не вовремя и, главное, быстро появились вторые, острые, опасно загнутые и сочащиеся желтыми (ядовитыми?!) капельками зубы.

Лакр только ахнул, поняв, отчего заячья тушка не могла оттуда упасть - эти жутковатые клыки буквально прошили ее насквозь, насадили, как на вертел, и просто не могли отпустить, потому что, как и у змей, росли исключительно ВНУТРЬ! Но Белка хорошо знала, что делала, когда стремительным движением обвела быстро тускнеющим клинком сперва один клык, потом второй, а затем резкими движениями, игнорируя раздавший жуткий хруст, без промедления вырвала оба. Горестно застонала снова, когда оттуда щедрым потоком хлынула кровь. Выбросила подальше и нож, и ядовитые зубы, сдернула перчатку с правой руки, которая уже начала дымиться. Отшвырнула следом почерневшую шкурку, оставшуюся от бедного зайца, и, выхватив добросовестно принесенный Лакром мешок, торопливо порылась.

- Вот, - протянул он то, что просили.

- Молодец! Теперь брысь отсюда! - Белка торопливо выхватила сразу оба листка, запихала в рот, поспешно разжевала, чувствуя, как мелко вздрагивает оглушенный Курш и как стремительно утекают драгоценные секунды. Так же поспешно выплюнула, заложила двумя влажными комочками свежие раны и плотно прижала. - Где вода?! Тряпки несите! Живее! Зубы не трогать - без рук останетесь! Да скорее же!!!

Стрегон издалека швырнул целый ворох тряпиц, которые совсем недавно были чьей-то запасной рубахой (а может, и штанами). Ничего не понимающий Ивер поставил на землю наполненный до краев котелок с ледяной водой из ключа. Брон помчался за вторым, когда первый без промедления был выплеснут в черную, словно дымящуюся, пасть Курша. А Белка, тем временем, остервенело отчищала ее от крови, грязи, шерсти и попавшего на язык яда, от которого несчастному полукровке было так больно.

- Иррадэ... иррадэ... иррадэ! Трэнш! Аллале! Эллирэ!! Диаре воррак терге!!! - в отчаянии шептала она, отбрасывая в сторону одну дымящуюся тряпку за другой. - Почему так рано?! Почему сегодня?! Что я упустил?! Неужели от того, что Дом уже близко?! Куршик... малыш... маленький мой... держись, мой хороший, только держись...

Лакр опасливо отпрыгнул, когда увидел красноречивые дыры на некогда целых тряпицах - непонятный яд разъедал их прямо на глазах! От зайца вообще остались одни уши! Перчатка Белика почти растворилась от одного прикосновения! Гномий клинок тоже некрасиво потемнел и начал подозрительно крошиться... святые небеса! Да что ж за зубы у этого чудовища?!

Белка тихонько застонала.

- Господи... Курш, да как же ты не почувствовал?! Почему не позвал?!

Наконец, она прерывисто вздохнула и осторожно посмотрела внутрь, но кровотечение уже почти остановилось. Залепленные эльфийским мхом раны, хоть и не закрылись до конца, но все же было видно, что вторые зубы она вырезала полностью, вместе с ядовитыми железами, которые так не вовремя вдруг заработали. Щеки и десны немного посветлели, сам Курш задышал ровнее, но язык оставался слишком сухим, а в глотке вообще творилось что-то непонятное.

- Боже... неужто проглотил?! - с дрожью прошептала Белка, бесстрашно обшаривая рукой красное, воспаленное и буквально сожженное горло. - Тебе же нельзя, ты - не Карраш, ты слишком мягкий... а у меня с собой даже "нектара" нет...

Наемники внутренне содрогнулись, представив на миг, что может натворить в кишках даже капелька этого жуткого яда, от которого за пару минут растворялись кости, живая плоть и даже хваленая гномья сталь. Если Курш ее действительно заглотил, то у него просто не останется шансов. Не зря пацан с таким отчаянием зажмурился и прижался лбом к неподвижной морде. Не зря до хруста стиснул кулаки. Не зря так согнулся от внутренней боли... если уж он руку не пожалел ради того, чтобы помочь, значит, и правда - сильно привязан к своему странному скакуну.

- Перевязать бы надо, - нерешительно напомнил ей о ранах Лакр. - Белик? Это ж яд, верно? Он тебя сильно...?

- Нет! - вдруг твердо сказала она и решительно поднялась. Уверенно выпрямилась, стирая с лица следы недавней боли, тряхнула головой и требовательно уставилась на мнущихся мужчин. - Тащите сюда все веревки, какие найдете! Что угодно - поводья, подпруги, канаты, собственные ремни... все, что есть, хоть стальные цепи. Курша надо привязать, иначе может сорваться, когда придет в себя.

- Зачем? - не понял Лакр.

Она молча подняла левую руку, где на рукаве зияло два ряда прорех, оставленных острыми зубами грамарца. Ланниец заметно вздрогнул, когда понял, что там ни одной целой косточки не должно было остаться, а потом вздрогнул снова, потому что вспомнил ее слова насчет крови хозяина. После чего вовсе спал с лица, весьма слабо представляя себе, во что может превратиться обезумевший скакун, если они и сейчас не знали, что с ним делать.

- Быстрее, - сухо поторопила Белка и, ухватив недвижимого скакуна за ноги, медленно подтащила к деревьям.

Оторопелые взгляды Братьев она просто проигнорировала, но, как только в руки легла первая веревка, принялась быстро и умело опутывать Куршу сперва ноги, стянув их так, чтобы было невозможно даже пошевелиться. Затем - морду, предусмотрительно вставив между челюстями подходящую по толщине корягу. За ней - плотно намотала на шею тройное кольцо, обернув наподобие удавки, и намертво закрепила на трех, рядышком стоящих стволах, чтобы хоть как-то распределить нагрузку, если Курш все-таки придет в себя. Когда веревки кончились, вытащила уже свою, эльфийскую, которую специально берегла для особых случаев. Так же уверенно накинула грамарцу на горло, затянув еще одну тугую петлю. Убедилась, что измученный конь, хоть и тяжело, но все-таки дышит. Отерла повлажневший лоб, не заметив, что испачкалась в крови еще больше, а потом устало обернулась.

- Так. Теперь с вами. Лакр, Ивер... походите по округе, поищите какого-нибудь зверя. Оленя, кабана... любого, кто будет, только покрупнее. Потом притащите сюда, подвесьте за ноги и вскройте глотку. Но кровь не выливайте - она еще понадобится. Брон, мне нужна будет вся вода, что только поместится в ваши емкости, включая котелки (можешь и мой забрать), шлемы, плошки и мокрые подштанники. К Куршу ближе, чем на три шага, не приближаться ни при каких условиях. Даже если выть будет или горько плакать. Осторожнее с когтями. К зубам не притрагивайтесь - даже костей потом не останется, а тряпки убирайте только деревяшками. И никак иначе. Запомните: что бы ни случилось, не прикасайтесь к нему! Ясно?! Никогда! Если придет в себя - постарайтесь не дать ему себя увидеть. Нюх у него на какое-то время отобьет, зрение и слух тоже ослабнут, но рисковать вашими жизнями мне совсем не хочется. Если я не вернусь... если не успею, то... Лакр, у него только два уязвимых места: глаза и грудина. Как раз между костей, вот здесь, - она бережно дотронулась до покрытой пеной кожи грамарца. - В других местах даже ты не пробьешь ее так, чтобы остановить. Поэтому, если он все-таки вырвется... если увидишь, что путы на ногах рвутся... стреляй. Я специально связал так, чтобы он хотя бы пару секунд был неуклюжим. Петля на горле его не удержит, но какое-то время вам даст. Так что... не промахнитесь.

Они оторопело застыли, еще не понимая, в чем дело, а Белка уже отвернулась и быстро направилась прочь.

- Стой! Ты куда?!! - не на шутку всполошились Братья.

- Попробую достать противоядие.

- А если не сможешь?!

- Тогда он умрет, - тихо отозвалась она. - Или от ваших стрел, или, если я не успею к рассвету, от собственного яда.

- Белик!!!

- Пожалуйста, - неслышно шепнула она, неожиданно обернувшись и пристально посмотрев. Лакр поежился от того выражения тоски и безысходности, которое на миг промелькнуло в ее глазах. - Пожалуйста... не дайте ему себя убить. Мне бы не хотелось напрасных жертв. А Курш... с учетом того, насколько страшен этот яд... ему лучше умереть быстро, чем заживо разлагаться, каждый миг чувствуя безумную боль.