На расстоянии одного воспоминания (СИ)

Глава 19.

Ной.

Мы все связаны. Кто бы мог подумать ещё полгода назад, что мы все будем ввязаны в такую историю? Что было бы, если бы я не пошёл в тот ресторанчик в Нью-Йорке и не встретил своих друзей? Что было бы, если бы я не поверил им? И что было бы, если бы мне не приснился этот сон? Я всё так же был бы марионеткой Оливера, всё так же за мои веревочки продолжали бы дергать люди, которые так же, как и я, расстались со всеми когда-то родными и близкими им людьми, со своими любящими половинками. И они даже не подозревали, что у них, как и у всех нас, было прошлое, возможно, даже счастливое прошлое, с кучей позитивных событий и трогательных моментов.

Сейчас у меня появилась мечта. Я мечтаю своими собственными руками придушить Оливера и всех его подельников, и я прекрасно понимаю, что моё желание так и останется неосуществимым. Он будет до конца своих дней прогнивать в четырёх стенах тюрьмы. Лишь бы его отправили куда подальше, желательно в тюрьму с наихудшими условиями, чтобы жизнь ему мёдом не казалась. Была бы моя воля — я бы распределил его на Кубу в Гуантанамо, чтобы каждый божий день он проживал в мучительных пытках и издевательствах со стороны персонала и американских солдат. Он это заслужил, и мне ни капли не стыдно за свои жестокие мысли.

Во время нашего полёта я думал, что скажу ему при встрече, но, как бы я ни размышлял, все мои мысли заканчивались фразой: «Чтоб ты сдох».

Прилетели мы в Нью-Йорк ближе к вечеру. Изначально меня ни в какую не хотели брать с собой на операцию, но я хотел быть полезным агентам, я не хотел отсиживаться в стороне, поэтому предложил им воспользоваться своим ключом доступа на этаж директоров компании. Так как, чтобы попасть в офис генерального директора Оливера, по меркам системы безопасности требовался специальный код и отпечаток руки. Без меня они бы выдали себя громким появлением, ведь при несанкционированном проникновении срабатывает сигнализация, а со мной они войдут тихо, не привлекая к себе лишнего внимания.

На меня надели жилет на крайний и возможный случай перестрелки. В таких операциях не знаешь, чего ожидать, сказали мне агенты. Я без каких-либо колебаний согласился нацепить его на себя, так как с недавних пор я отношусь к своей жизни несколько иначе, я начал ценить каждую её минуту после всего произошедшего со мной.

Так как Лили до сих пор не вышла на связь, агентам пришлось разделиться. Одна группа поднималась по запасной лестнице на 27-й этаж, где располагался мой офис и все мои сотрудники, а другая группа вместе со мной последовала через главный холл, где находился центральный лифт, который мог нас отправить на самый верхний этаж. Туда, где сидел Оливер и его жалкая команда, там же, собственно говоря, находился и Пит.

— ФБР! Руки вверх! Всем оставаться на своих местах! — прокричал толпе сотрудников капитан Дженкинс, с которым я уже успел познакомиться при инструктаже.

Все безоговорочно подчинились. Ещё бы, если на тебя наставляют пушку, тут любой сделает всё, что только ему скажут. Я думаю, если бы агент приказал всем сплясать джигу-дрыгу, то они, не задумываясь, начали бы танцевать, придерживаясь ритма и синхронности, — с ФБР шутки плохи.

Мы поднялись на 34-й этаж. Я вышел из лифта последний и заметил, что всё вокруг было подозрительно тихо, ни одна душа не бегала и не суетилась по распоряжениям Оливера, что показалось мне очень странным.

— Возможно, они уже в курсе о том, что к ним приехали вооруженные гости, — тихо сказал я Дженкинсу.

Он с ухмылкой на лице посмотрел на меня и сказал:

— Не страшно. Ты откроешь нам дверь, а мы убедимся в том, что он заперт в своей темнице и как принцесса ждёт нас, словно своего принца.

Я нервно хохотнул.

— Спорим на двадцатку, что он там сидит и трясётся, как девчонка, — послышалось из толпы.

Им весело, чёрт побери.

— Дженкинс, мы прочесали весь 27-й этаж, Лили Шуммер не была обнаружена, — сказал кто-то по рации.

— Понял тебя! Обыщите все верхние этажи. Нам нужно её найти!

— Лили, пожалуйста, найдись, — прошептал я себе под нос. Паника начала стремительно набирать обороты внутри меня. Ладони стали холодными и влажными, лишь бы сенсор считал мой отпечаток.

Подойдя к двери, я ввёл четырёхзначный код и поднёс ладонь к считывателю — идентификация не пройдена. Затем проделал то же самое снова — и вновь отказ.

— Чёрт! — выругался я. — Если считыватель не распознает мой отпечаток с третьего раза, двери заблокируются с той стороны. Открыть их сможет только Оливер. Только он имеет доступ к безопасности своего офиса.

— Что ж, в таком случае нам придётся лезть через окно, — спокойно сказал капитан, как будто в этом не было ничего необычного, как будто он каждый день лазает по окнам на высоте 34 этажа.

Я подул на ладонь и вытер её о штанину, ввёл код и, прищурив глаза, прислонил ладонь к считывателю, боясь услышать противный сигнал блокировки системы. Замигала зелёная лампочка сверху. Идентификация пройдена. Щелчок. Замок открылся. С меня сто потов сошло, пока я выжидал этот звук открывающейся двери.

— Я бы на месте их главного уволил бы к чёртовой матери агента по безопасности, — сказал кто-то, разрываясь смехом. — И менял бы пароли ежедневно во избежание подобных случаев.

— Нам на руку то, что Оливер оказался таким глупцом.

Агенты стремительно побежали вперёд, я уверенно последовал за ними. Когда мы добрались до двери с табличкой, на которой большими буквами было написано «Томас Оливер — глава корпорации», кто-то из агентов резко пнул ногой в дверь. Она с грохотом распахнулась под тяжестью удара, и моим глазам представилась удивительная картинка: Оливер расслабленно лежал в кресле с бокалом виски в руке, его ноги были заброшены на стол, и при виде нас его самодовольная улыбка расплылась по его мерзкой физиономии.

— Что-то вы долго, — сказал он. — Я ждал вас уже несколько лет.

Агенты начали рыться в его вещах, вытряхивали все полки с различной документацией, забрали ноутбук, который лежал закрытым на столе. А где-то вдалеке я отчетливо различал крики испуганных людей.

— Мечтаешь оказаться в тюрьме, Оливер? — спросил Дженкинс.

Он подошёл к его столу и присел напротив в кресло, вытащив пушку из кобуры, он положил её на стол перед собой. Оливер даже не глянул на неё, он и бровью не повёл. Либо он был слишком уверенным в себе, либо же, наоборот, осознал, что он в ловушке, что деваться ему больше некуда и остаётся лишь только наслаждаться последними минутами свободы.

— Нет! Но я знал, что рано или поздно это случится.

Оливер вглядывался в свой бокал с алкоголем, он поднял его на свет перед глазами и зачем-то внимательно изучал тёмную жидкость, словно в ней было его спасение.

— Виски? — спросил он Дженкинса. — Я угощаю.

— Мы здесь не за этим, вставай, ты арестован.

— Могу ли я попросить о последнем желании?

Дженкинс лишь стиснул зубы, желваки его заиграли на скулах. По всей видимости, он был зол, но Оливеру было нипочём состояние капитана, он не унимался:

— Я хочу спокойно допить этот прекрасный виски, и затем я готов идти хоть куда, хоть сразу же на линчевание. Учитывая, сколько всего я натворил, мне только это и светит.

— Так, значит, ты осознаешь всё то, что совершил? Скольким людям ты испортил жизнь? Скольких погубил?

Оливер ухмыльнулся, и в тот же момент с его лица сошла улыбка, он глубоко вздохнул и закрыл глаза, о чём-то задумываясь.

— Я начал понимать, когда потерял сына, — сделал он глоток. — А когда я увидел тебя, — указал он пальцем на меня, — для себя я решил, что это будет моим последним преступлением. Я решил выйти из этого, вернув себе сына.

— Я не твой сын, — рявкнул я, двинувшись к нему с кулаками, но меня удерживали агенты. — Ты всё отнял у меня, чёртов ублюдок! Где моя сестра, говори!

— Ты копия моего сына, Ной. А сестра здесь, недалеко. Она цела и невредима.

Я смерил его презрительным взглядом и сжал до боли челюсти, борясь с собой. Смотря на меня блестящими от слёз глазами, он продолжил:

— Не смотри на меня так, да, мы с тобой разные. Но Маркус весь пошёл в свою мамашу. Ты очень похож на неё и моего сына. Я порылся в генеалогическом древе своей жены и выяснил, что у неё есть… — он прищурил свои глаза, — была двоюродная сестра, Миранда — твоя мать, отсюда эти сходства.

У мамы была старшая кузина — София, которая двадцать лет назад уехала жить в Америку, с тех пор мама лишь изредка с ней общалась. Она знала, что та вышла замуж за состоятельного человека и родила от него сына, но после его внезапной смерти у неё поехала крыша. Дальнейшую её судьбу мама уже не знала. Она никогда не приглашала нас в гости, не знакомила с семьёй, они встречались всегда либо у нас дома, либо в кафе и торговых заведениях. Теперь мне более или менее всё ясно.

— Но зачем? — шипел я. — Я бы не заменил тебе сына. Я бы не стал им!

— Всё просто, мой мальчик, — сказал он, сделав глоток.

— Не называй меня так! — рявкнул снова я.

— Как знаешь, — поднял он руки вверх. — Всё просто, я уже не молодой, и, ко всему прочему, я болен. Мои дни сочтены, я искал себе преемника. И нашёл его в лице тебя.

Что? Он действительно думал, что я смогу владеть компанией, которая причиняет людям одни лишь страдания? Он всерьёз думал, что я способен на такие жестокости?

— Тебе не обязательно было продолжать наше с отцом дело, я в своё время не смог отказать ему, потому что у меня не было выбора. Тебе же я его предоставил бы.

— Мне не нужны твои подачки, Оливер! — зло прорычал я ему.

Он встал на ноги перед панорамным окном от пола и до потолка, сделал последний глоток виски и осторожно поставил бокал на стол, его взгляд был испуганным, когда он снова посмотрел на меня.

— Я знаю, нет мне прощения, Ной! Я не хотел убивать твоих родителей, я хотел лишь навредить. Мой отец не щадил людей, я же был против убийств. Но твоих родителей уже не вернуть, и мне так стыдно. Каждый прожитый день я хожу с этим грузом на сердце, наверное, поэтому оно и отказывается работать, медленно сжигая меня изнутри. Прошу тебя, Ной, если ты всё-таки сможешь, то прости меня! Я обещаю, что заглажу часть своей вины перед теми, кто остался жив. Умоляю, только прости меня.

Я только открыл рот, чтобы сказать, что не прощу его никогда и ни за что на свете, как он схватил тяжёлый железный стул, направил его в окно и выбил его им, осколки стекла полетели вниз вместе с этим же стулом.

— Стой, мать твою! — ринулся к нему капитан.

Он бросил на меня последний взгляд и одними губами сказал мне очередное «Прости», затем, шагнув в разбитое окно, он полетел вниз.

Я застыл на месте. Все вокруг что-то кричали, но я не мог различить ни слова, они носились по кабинетам, но я не мог сконцентрироваться и попытаться хоть что-то разглядеть, так как в глазах всё поплыло. Я впервые в своей жизни увидел убийство. Пускай это и самоубийство, но от этого мне ничуть не легче.

Кабинет опустел, все разбежались кто куда, только я так и остался неподвижно стоять в дверном проёме. Оправившись немного от шока, я неуверенными шагами потащился в сторону разбитого окна проверить, не привиделось ли мне. Ощущая под ногами осколки битого стекла и то, как оно похрустывало под каждым моим шагом, впиваясь глубоко в подошву ботинок, я подошёл к самому краю окна, и, высунув голову наружу, устремил глаза вниз. С высоты 34 этажа тело Оливера смотрелось словно расплывчатое пятно, он как тряпичная кукла распластался на асфальте у парадного входа в здание, а вокруг него, словно гиены, кружили несколько агентов ФБР и толпы прохожих зевак. Вряд ли он смог выжить после такого жёсткого падения.

— Эй, паренёк, отойди оттуда, — послышался незнакомый голос, и я мгновенно обернулся на него. — Дженкинс тебя ищет.

Я кивнул ему и в последний раз посмотрел на обездвиженное тело Оливера. Спустившись вниз на лифте, я осознал, что все мои страдания закончились его внезапным прыжком в лапы смерти, всё осталось позади, лишь только память будет напоминать мне об этих жутких моментах моей жизни. Когда наконец-таки я выбрался на улицу, на меня сразу же набросилась Лили, она была жутко напугана, ничуть не меньше меня.

— Ной, они не давали мне уйти. Сказали, что моя карточка сломалась и её нужно было починить, прежде чем покинуть здание, — она взяла паузу, чтобы отдышаться. — И связь они заблокировали. Я не понимала, что происходит в этой суматохе. Не могла даже позвонить, чтобы всё рассказать тебе.

— Всё хорошо, Лили. Всё закончилось. Мы теперь свободны и можем вернуться домой.

— Совсем? — недоверчиво она на меня посмотрела.

— Да, Лили, навсегда!

Нас с сестрой отправили первым же рейсом в Остин.

Вернулись мы домой уже глубокой ночью. По пути мы заехали в продуктовый супермаркет, поесть нам сейчас не помешает, такое ощущение, что я дня два ничего не ел. Я приготовил нам пасту с сыром, и, быстро перекусив, отправился в комнату, чтобы заснуть и проснуться уже совсем другим человеком.

Проснулся я от странного звука, будто кто-то громко чавкал, и доносилось всё это с первого этажа. Любопытство моё взяло верх, и я на цыпочках дошёл до лестницы, откуда мне открылась странная картина: Лили целовалась с Куртом. Они облизывались, буквально поедали друг друга своими ртами. В голове сразу же начали мелькать идиотские мысли, я думал, как бы мне поступить: либо оставить их и сделать вид, будто я ничего не заметил, либо же спугнуть их. Я громко кашлянул.

— Господи, боже! — вздрогнула Лили, хватаясь за сердце.

На меня уставились две пары испуганных глаз и смущённые, залившиеся в краске лица, в то время, пока я медленно спускался к ним по лестнице.

— Так-так-так, — ухмылялся я при виде этих голубков. — Что это тут у нас?

Курт почесал затылок и нерешительно взял Лили за руку.

— Ной, чувак. Надо было сначала поставить тебя в известность, прежде чем целоваться с твоей сестрой у вас дома.

— Я о чём-то не знаю? — пытался я говорить серьёзно, но никак не мог спрятать свою ухмылку, мне почему-то было смешно смотреть на них.

— Мы с Лили общаемся вот уже месяц, и всё у нас к этому шло, — заикался Курт. — А когда все эти проблемы с памятью подтвердились, я рассказал ей о своих былых чувствах и предложил встречаться, как только она вернётся в Остин.

Я подошёл к ним и похлопал по-дружески Курта по плечу.

— Я так понимаю, она ответила согласием?

— Ну не всё же тебе быть счастливым! — ответила сестра с явным раздражением в голосе.

И тут я задумался, а счастлив ли я? Заслуживаю ли я счастье? Определённо. Сейчас мне абсолютно ничего не мешает быть счастливым человеком. У меня практически всё есть для беспечной жизни. У меня есть своя собственная крыша над головой и самые лучшие в мире друзья, которые не побоялись отстаивать меня и мою сестру, которые боролись за наше будущее и никогда не отчаивались найти нас, даже тогда, когда вроде бы уже не оставалось никаких шансов. Единственное, чего у меня нет, так это матери и отца, но у меня навсегда останется память о них, как о самых замечательных родителях. Но самое важное — так это то, что у меня есть любимая девушка. Да, именно любимая. Я люблю её, и кажется, что я любил её всю свою жизнь. В моём подсознании внезапно будто загорелась самая яркая лампочка, озаряя тем самым мои запоздалые мысли в голове, в которой в последнее время столько всего творилось.

— Извините, мне кое-куда нужно.

— Куда ты? — выкрикнула Лили, когда я уже открыл входную дверь.

— Исправлять недоразумение.

Босиком я выбежал из дома и уже по дороге вспомнил, что даже не почистил зубы. Да и чёрт с ними! Дело слишком срочное. Я позвонил в дверь дома Хлои, мне открыла миссис Митчелл, как зачастую это и бывало.

— Маргарет, я к Хлое, можно войти?

Она только успела удивленно раскрыть рот, а я уже ступил на порог её дома и быстрыми шагами засеменил по лестнице вверх. Без стука я ворвался в комнату Хлои, она предстала передо мной в чёрных трусиках и короткой розовой майке, скорее всего, она совсем недавно проснулась. Я немного улыбнулся при виде её бегающих глаз и раскрасневшегося лица, вероятно, я застал её врасплох, но я абсолютно не жалел об этом, она нервно схватила простынь с кровати и прикрыла им своё восхитительное тело от моих бегающих глаз.

— Ной, ты…

Она хотела, по всей видимости, меня отчитать за мой ранний визит, но я не стал дослушивать её нравоучения, как я и сказал, у меня было очень важное и срочное дело к ней. Я подошёл к ней вплотную, взял её милое лицо в свои руки, поглаживая подушечками больших пальцев её разрумяненные щёчки, и, с некоторое время смотря в её удивительные глаза, я наконец прижался губами к её сахарным устам.

— Я люблю тебя, Хло! Я очень сильно тебя люблю! — оторвавшись от губ и поглаживая её волосы, сказал я. — У меня уже не было сил держать в себе эти чувства к тебе, поэтому я сейчас здесь, без приглашения. Извини!

Я сильнее сжал её в своих объятиях, чтобы своей грудью ощущать ритм её сердца. Она сцепила свои руки у меня за спиной и уткнулась носом мне в шею, от её горячего дыхания кожа в момент покрылась мелкими мурашками.

— Я такой дурак, что сразу не признался тебе. Не знаю, веришь ты мне или нет, но моё сердце перестанет биться, если ты вдруг разлюбила меня.

Она подняла свою голову с моего плеча и наградила меня свой ослепительной улыбкой.

— Ной, я люблю тебя! Я всегда тебя любила! Ничто не сможет заставить меня отказаться от этих чувств к тебе.

Я, несомненно, самый счастливый человек. За этот год мне через многое пришлось пройти, но я абсолютно ни о чём не сожалею, разве что о потерянном времени, и я безмерно благодарен за безграничное терпение Хлои, за нерушимую веру в меня и за её стальной характер, ведь ничто не смогло сломить эту прекрасную девушку и заставить её отказаться от меня.

Я теперь иначе смотрю на свою жизнь, мои друзья смогли повернуть её на 180 градусов, и я рад тому, что сейчас имею. Я начну всё с чистого листа, а поможет мне в этом Хло, ведь она — моя мечта и любовь, она — моё всё, и никогда это не изменится. Ничто не смогло этого изменить.

Я взял Хлою на руки и понёс в сторону кровати, присев на неё,

я усадил Хлою к себе на колени и, поглаживая её мягкие волосы, я расплылся в удовлетворённой улыбке.

— Лили с Куртом встречаются, ты можешь себе это представить?

С озорной улыбкой на лице она начала болтать своими ногами, напоминая маленькую девочку.

— Я скажу больше, я знала, что это когда-нибудь произойдёт. Они же, как гайка и винтик, будто созданы друг для друга. Потребовалось время, чтобы они сами убедились в этом. Не удивлюсь, если в скором будущем нас ждёт ещё одна свадьба.

Я задумался над её словами и почему-то представил Хлою в свадебном платье.

— Свадьба — это здорово. Я бы с удовольствием побывал на свадьбе ещё разок, — прикусил я мочку её уха, отчего она весело взвизгнула. — Только теперь уже с тобой.

— О, если Крис будет не против, — смеялась она.

Настроение как-то резко пропало при упоминании Кристофера. Я нахмурил брови и с серьёзным видом сказал:

— Так, давай не будем о нём. Мне и так хватило всех этих долбанных мыслей в голове. Чтобы ты понимала, я жутко ревновал тебя всякий раз, как видел его рядом с тобой в радиусе мили.

Она глубоко вздохнула и пробежалась своими пальцами по моим волосам, будто успокаивала меня.

— Он хороший парень, Ной. Он счастлив за меня, за то, что ты вновь с нами.

— Наверное, ты права, — хмыкнул я. — Мне кажется, он тоже тебя любит. Тебя невозможно не любить.

— Но я-то люблю только тебя, и он об этом знает.

Я успокоился и буквально растаял в лужицу от её слов. Поцеловав её в макушку, я громко заявил:

— Никому тебя не отдам, Хло! Ты — моя! Я приложу все усилия, чтобы оправдать твои ожидания на мой счёт. Я желаю быть достойным мужчиной для тебя.

— Я мечтала услышать такие слова от тебя.

— Где, кстати, Кристофер? Я давно его не видел.

— Он вместе с Шерил в Англии, там его родина. Обещали вернуться в скором времени.

— Так, значит, у нас с ним не только одинаковые предпочтения в девушках? Этот парень мне начинает всё больше и больше нравиться.

— Вы подружитесь, — легонько похлопала она меня по груди и оставила поцелуй на щеке.

Я дал ей время привести себя в порядок, оставив её одну в комнате. Сам же спустился вниз, где миссис Митчелл сидела на диванчике, заметно нервничая. Когда я подошёл ближе к ней, она выключила телевизор и жестом показала, чтобы я присел рядом с ней.

— Простите за то, что ворвался сюда без приглашения, — смущённо сказал я.

Вежливо улыбаясь мне, она махнула рукой.

— Что ты? Ты мне как внук, Ной! Здесь тебе всегда рады, в любое время.

В эту же секунду улыбка резко сошла с её лица, настороженно глянув на меня, она спросила:

— У вас получилось то, за чем вы поехали в Нью-Йорк?

Я положительно кивнул. Она нервно одернула подол своего домашнего платья.

— Скажи, ты видел моего сына? Что с ним теперь будет?

Я пожал плечами и, стараясь хоть как-то её успокоить, взял её за руку.

— Я не увидел его, всё произошло так быстро. Но я уверен: с ним всё будет хорошо. Нам остаётся только ждать.

Она поджала губы и отвернулась в противоположную сторону от меня, смахивая свои слёзы. В этот момент по лестнице шумно сбежала Хлоя. Держа в руках телефон, она обратилась к нам:

— Курт звонил только что. Ты не взял свой телефон. Отец ему передал, что нас ждут в штабе.

— Что-то серьёзное? — спросил я, вставая с диванчика.

— Вероятно, раз они попросили взять с собой и бабушку. Я думаю, это как-то связано с моим отцом.

Я выбежал из дома и рванул к своему, чтобы быстро принять душ. На перекус у меня уже не оставалось времени, поэтому я решил, что перехвачу что-нибудь по пути. Лили и Курт уже поджидали меня у моей машины, когда я вышел на улицу, чтобы зайти за Хлоей и поехать в управление ФБР.

Через пять минут мы впятером уже держали путь в штаб. Маргарет взяла с собой какую-то книжку, которую поместила в свою большую сумку, и уже успела созвониться с Мейсоном, чтобы тот бросал все свои дела и поторопился в Остин. Возможно, и правда им предстоит встретиться с сыном.

Мы быстро добрались до места, нас встретил капитан Дженкинс и проводил до той самой комнаты, в которой прежде был допрошен Эбенезер. Мы расселись на металлических стульях вдоль стены и не до конца понимали причину нашего нахождения в этом месте.

— Питу будут вынесены обвинения? — поинтересовался я у капитана.

— Нет. Он не был причастен ни к одному из преступлений. Но он в замешательстве. Столько всего на его голову свалилось.

— Он почти 20 лет жил в неведении. Он ведь даже и не представлял, что у него есть семья, которая его любит, — Маргарет вытерла свои глаза платочком.

Нас отвлёк шум открывающейся двери, куда вошёл Пит, испуганный, он словно загнанный зверёк растерянно озирался по сторонам. Он присел на железный стул напротив нас и склонил голову, боясь встретиться с нашими многочисленными взглядами.

— Сынок. Ты помнишь меня? — спросила Маргарет, поднимаясь с места и направляясь к нему.

Он поднял голову и едва заметно отрицательно мотнул головой. На его лице читалась боль, я узнавал эту боль, это то чувство, когда на тебя с надеждой в глазах смотрят, казалось бы, близкие тебе люди, но в ответ ты не можешь ничего сказать, всё потому, что нечего. И ты бы всё отдал, лишь бы разобраться во всём этом. Но ты не можешь, потому как это не в твоих силах.

— Я твоя мама, Пит! Здесь также Хлоя — твоя дочь. С минуты на минуту сюда прибудет твой отец, — она пододвинула свой стул ближе к сыну и осторожно взяла его за руку. — У тебя есть семья, и мы все по тебе очень скучали. Ты не представляешь, как мы счастливы, что ты нашёлся целым и невредимым. Я же уже давно перестала верить в чудо. Я отчаялась, оплакивая тебя каждый божий день, но Господь услышал мои молитвы.

Пит окинул нас всех изучающим взглядом, затем на моё удивление он неуверенно накрыл своей ладонью руку Маргарет, он сжал её и посмотрел ей прямо в глаза.

— Извините меня. Мне объяснили, что над моей памятью издевались долгое время, и сейчас я ничего не помню из того, что вы мне говорите. Но мне очень приятно осознавать, что в этой жизни я ещё кому-то нужен.

Миссис Митчелл порылась в сумке, достала оттуда толстый альбом с фотографиями и вручила его Питу. Тот с осторожностью взял его в руки и начал внимательно всматриваться в каждый снимок. В то время, пока он изучал альбом, мы все старались не нарушать спокойствие и тишину, давая ему привыкнуть к нам и осознать, что он теперь в безопасности и что он обрёл долгожданную семью.

Вдруг послышался тихий стук, и дверь настежь отворилась, в комнату, сгорбившись, вошел Мейсон. Стараясь тихонечко вышагивать, он остановился напротив Пита, который так же продолжал листать страницы альбома, даже не удосужившись полюбопытствовать и посмотреть на нового гостя. Глаза Мейсона поблёскивали от скопившейся в них влаги, он опустился на колени перед сыном и крепко сжал его в своих объятиях.

— Пит, сынок! — его голос дрогнул. — Вот увидишь, ты уже очень скоро поймёшь, какое это необыкновенное счастье — обрести всё то, чего долгое время был лишён.

— Вы мой отец? — непонимающе глянул на него Пит.

— Да, сынок. Но я нисколько не обижусь, если ты будешь звать меня Мейсоном.

Уголки губ Пита немного приподнялись в едва заметной улыбке, он наклонил голову и посмотрел на Хлою.

— Это ты Хлоя?

Она положительно ему кивнула и встала со своего стула. Маргарет освободила ей место и усадила её рядом со своим законным отцом. Пит дотронулся до её плеча, глазами бегая по её лицу, он изучал её, будто хотел найти доказательства того, что она действительно является его дочерью.

— Какая же ты красивая, — со слабой улыбкой на лице сказал он. — Даже и не верится, что ты моя дочь. Вероятно, ты пошла в маму.

— Ты помнишь мою маму? — дёрнулась Хлоя навстречу ему, цепляясь за его руку. — Какая она была?

Пит растерялся и, кажется, запаниковал. Он посмотрел на Маргарет напряжённым взглядом, та лишь пожала плечами, затем он прочистил горло и сказал ей:

— Извини, я не помню твою маму. Но, по всей видимости, она была хорошим человеком и настоящей красавицей, раз у нас выросла такая дочь. Сколько тебе сейчас? 21? 22?

— Всего лишь 19, — смущенно ответила она.

— Ты выглядишь старше. Твой взгляд — взгляд взрослого человека. Серьёзный и твёрдый взгляд.

— У неё твои глаза, Пит, — сказала ему Маргарет. Улыбаясь счастливой улыбкой им обоим, она вытирала платочком слёзы.

— Это многое объясняет, — тихо пробормотал он, глядя в пол.