Начало пути

Глава 21

К месту нашей практики нам нужно было ехать на поезде, как нам сообщил наш куратор. Когда профессор Бретт сняла с нас браслеты, то передала мне, как старшему группы, три билета в одном купе, документы для прохождения практики, которые я должен был отдать куратору на месте и три мешочка с деньгами. Я поставил подпись в получении всех документов и денег в специальной графе, являясь не только главным в группе, но и, как оказалось, материально ответственным лицом. Это меня удручало не меньше, чем так называемое старшинство. Наличных оказалось аж по двадцать серебряных империалов на нос. Ни в чем себе, дети, не отказывайте. Ну, если нас куда-то поселят, то это сумма довольно неплохая, я лично таких денег в жизни не видел и в руках не держал, но вот если нам придется самим снимать жилье, то почти все средства на это жилье и уйдут, а ведь нам еще что-то есть надо. Про все это мне рассказал уже умудренный жизнью Рейн, когда я затащил его и Грей в наш с Реем класс, чтобы прояснить ситуацию.

— Можно снять двухкомнатный номер в таверне, одна комната для вас, а одна для меня, — тихо сказала Ванда, не решаясь посмотреть на меня. — И сразу же договориться о еде. Если заплатим сразу за все три недели, то получится дешевле. Денег, если подсчитать, хватит ровно на проживание в средней таверне с паршивой едой. На другие какие-либо расходы вряд ли.

— Откуда ты это знаешь? — я пристально посмотрел на нее. Раньше мы практически не пересекались. Я знаю про Ванду Грей только то, что она в меру умненькая, преподаватели ее время от времени хвалили, и, в общем-то, все. Если я более менее знал представителей Первого, то со Второго я знаю только Рейна, Лизу и, если можно так сказать, Хитинга.

— У моего отца бакалейная лавка в Жильне, — с вызовом произнесла девушка и пристально посмотрела на меня.

— Круто, — ответил я. — У меня поместье недалеко от Жильны.

— Слушай, Нейман, — внезапно произнесла Ванда после минутного молчания, которое образовалось после того как я сказал, где живу. — Я понимаю, что ты Нейман, что ты привык ни в чем себе не отказывать, но давай смотреть на вещи трезво. У нас есть шестьдесят серебряных империалов, а это даже не золотой. И у нас нет кредиток и чековой книжки твоего отца, поэтому давай ты поумеришь на время нашей поездки свои аппетиты, хорошо? В конце концов, ты не один. — Мне внезапно стало обидно. Она меня совершенно не знает, но услышав только один раз, что я Нейман, сразу же навесила ярлыки. О, теперь я прекрасно понимаю отца, который что есть сил скрывал от меня свое истинное положение в обществе.

— А теперь ты послушай меня, Грей, — я начал говорить сквозь стиснутые зубы, а свет в классе мигнул. — Ты ни черта про меня не знаешь. Ты понятия не имеешь, что для меня эта двадцатка — это самая большая сумма, которую я когда-либо видел, и ты понятия не имеешь, что меня воспитывали в финансовой строгости. Ты можешь мне не верить, но я понятия не имею, что можно купить даже на один серебряный, потому что у меня никогда не было карманных денег и я не мог себе позволить даже заскочить в магазин твоего отца и купить печенюшек. Поэтому засунь, пожалуйста, свой буржуазный снобизм в одно интересное место, и попробуй понять одно: единственное, что дает мне имя Нейман — это то, что меня оберегали от таких как вы, которые только и делают, что завидуют, а зависть прет через край. Я не знаю ничего о внешнем мире, особенно, если он расположен далеко от моего поместья. А теперь найди хоть одну извилину в своем мозге не искалеченную стереотипами и пойми одну простую истину: вам в этой поездке предстоит меня учить! — я не выдержал и сорвался на крик. По стенам пополз иней, и стало заметно холоднее. — Вам придется меня учить практически всему, потому что я очень сильно сомневаюсь, что вообще смогу найти эту самую таверну, про которую ты мне говорила, если только это сделает мой всеми любимый блохастый комок шерсти по запаху!

— Дей, — Рейн ухватил меня за рукав рубашки и развернул к себе. — Успокойся! — он положил руку мне на плечо и сильно сжал. От боли я сразу же пришел в себя. Похолодание пропало, а я стоял, хлопал глазами и тяжело дышал. — Иди, собирайся, я тут с Грей немного пообщаюсь. Иди-иди, — и он подтолкнул меня к выходу из класса.

— Почему меня сделали старшим, а не тебя? — вырвалось у меня, когда я уже открывал дверь.

— Значит, так было нужно, — пожал плечами Рейн. — Директор Сандер не дурак, он наверняка знал, что делал.

Конечно знал. Не удивлюсь, что это от большой любви к своему крестнику было сделано. Или отец подсказал, что крестника все ж надо любить и заботиться о нем. Только он не совсем понимает, что значит забота Темного. Кинуть в гущу событий и пускай барахтается. Выплывет — молодец, хорошая поросль растет. А если погибнет — ну бывает, естественный отбор во всей красе. Я выскочил из класса и побрел в гостиную Первого. И чего я так на девчонку набросился? Она же действительно ничего про меня не знает. Но судить себя по среднему знаменателю я никому не позволю!

В гостиной никого не было. Понятно, все уже разбежались по спальням собирать вещи, чтобы к шести утра быть готовыми к отъезду.

В своей комнате я бросил на кровать сумку, которую нашел в лаборатории Фолтов, когда был там в последний раз. Кстати, мой зловредный предок заблокировал на время портал, пока он отлучился по своим важным делам, чтобы я не покалечился ненароком, поэтому ничего кроме сумки мне оттуда вынести не удалось.

Вытащив все свои вещи, которых у меня стараниями моих однофакультетчиков накопилось хоть и немного, но на месяц должно хватить, я приготовил для поездки брюки, белоснежную рубашку и ботинки, а остальное засунул в сумку. Подумав, я туда же сунул несколько книг и конспектов. Закрыл сумку и приподнял ее. Мда, надежда на то, что это артефакт не оправдалась. Сумка была тяжелой и неудобной. Вздохнув, я вытряхнул из нее часть книг, добавил туалетные принадлежности и еще раз поднял. Ну теперь хоть тащить можно, не кренясь в одну сторону.

Сунув в боковой карман билеты на поезд, я подумал и те билеты, которые должны были везти нас обратно, положил во внутренний карман, чтобы, не дай Прекраснейшая, не потерять.

После этого я обратился к лежащему на кровати Гвэйну.

— Ну вот, завтра мы поедем в офигенное место, под звучным названием «Два Дубка», — Гвэйн внимательно на меня посмотрел и кивнул, а затем положил голову на лапы и задремал.

Я последовал его примеру. Уснул я практически сразу, как только моя голова коснулась подушки. Спал я сумбурно, постоянно просыпаясь. Мне даже снились какие-то сны, но содержимое их я не помнил, единственное, что не давало мне покоя — это чувство неотвратимо приближающейся беды, к которому начали примешиваться ощущения смертельной опасности. С тех пор, когда я впервые это почувствовал на занятиях с Фолтом похожих ощущений не было. Но тогда и не произошло ничего страшного и непоправимого, следовательно, и сейчас беспокоиться не о чем.

Утром меня разбудил Гвэйн. Плохо соображая, что я делаю, я поплелся в туалет. Унитаз мне починили, а вот душ нет, поэтому я все еще ходил мыться в ванную префекта Первого факультета. Лео однажды надоело постоянно мне выдавать ключи, и он просто сделал мне дубликат. Регган тогда еще очень долго шутил на тему: «А не ввести ли в традицию — взрывать собственный душ, чтобы потом пользоваться всеми привилегиями старосты факультета». Лео вяло отмахивался, но ключ все же отдал. К счастью в туалете была раковина, где я умылся и даже умудрился помыть под краном голову. В голове немного просветлело, я еще раз проверил сумку, чтобы ничего не забыть, свистнул Гвэйна и пошел искать своих друзей по несчастью. Ванда уже ждала меня возле входной двери. Удовольствия от этой встречи я не испытал, но засунул свою неприязнь глубоко, рядом с где-то запрятанными правилами этикета. Мне еще полных четыре года придется общаться с этой особой. Так что надо терпеть и попытаться, если не сдружиться, то хотя бы переносить друг друга. Рейна пока на горизонте не наблюдалось. Не знаю, как Дилан воспитывал Грей, но она подошла ко мне и тихо проговорила:

— Извини, я не знала.

— Ладно, забудь, — я махнул рукой. — И как мы попадем в Жильну, чтобы сесть на поезд?

— Сейчас нам организуют несколько автобусов. Почти все из Жильны на поездах разъедутся к своим местам прохождения практики, — услышав мой вопрос ответил парнишка со Второго факультета. Этот парень был феноменален, он откуда-то знал практически все и обо всех. Практически, потому что он не знал, что я Темный, а в остальном… Он же первым и узнал об этой практике уже в то время, пока сам директор Сандер был не в курсе всех подробностей. Еще более удивительным было то, что он практически ни с кем не общался. Но, если была нужна какая-нибудь информация, то все обращались именно к нему, и он за определенную плату делился ею в том объеме, который был необходим заказчику. Именно его осведомленность обо всех делах в школе отвадила от него практически всех приятелей, которые поначалу начали образовываться. Тяжело общаться с человеком, который откуда-то все про тебя знает. — Кстати, Нейман, Лиза Далтон попала в одну тройку с Хитингом.

— И почему ты думаешь, что меня это известие должно взволновать? — я недоуменно посмотрел на этого типа.

— Да так, почему-то подумалось, — он ухмыльнулся.

— Что малышня, ждем автобус, — к нам подошел странно веселый Регган.

— Нет, Рег, мы тебя ждем, все думаем, а куда это Гволхмэй делся, как же мы без его чуткого руководства и напутственных слов жить-то будем, — я закатил глаза.

— Дей, почему ты всегда на рожон лезешь? — миролюбиво спросил Регган.

— Рег, а куда делись мои пистолеты? — я спросил это таким сладким голосом, что самому противно стало.

— Какие пистолеты? — он так натурально удивился. — Ну ладно, вы тут ждите, за нами все равно позже приедут, — и он весело насвистывая пошел по коридору. На Грей и первокурсника со Второго факультета он даже не посмотрел.

Я с трудом удержался, чтобы не продемонстрировать его спине фигуру из среднего пальца. Внезапно мои мысли прервал чей-то вздох. Я повернулся к Ванде и увидел, что она печально смотрит в ту же сторону, что и я.

— Хм, — я привлек ее внимание к себе. — Знаешь, Грей, а ведь многие маги боятся Гволхмэя, просто потому что он Гволхмэй, — задумчиво проговорил я. — Вероятно к тебе это не относится. У тебя инстинкт самосохранения совсем не развит, да?

— Это не твое дело, — вскинулась было девчонка, но затем обмякла. — Аристократам было всегда наплевать на таких как мы, не могу сказать, что это было не взаимно. Нас вообще не касалась эта возня с Темными. Но Регган… — она ненадолго замолчала. — Он какой-то неприкаянный. Ты не думай, я в него не… — она запнулась. — Мне его жалко, я сама не знаю почему.

— Не смей его жалеть, — я покачал головой, и, вспомнив слова Ареса, добавил, — Регган сильный, он справится с чем бы то ни было, — уточнять с чем он должен справляться я разумеется не стал. — И жалость ему нужна меньше всего.

— Ты меня не понял, — Ванда покачала головой. — Я не испытываю к нему жалость, я… Черт как же сказать-то? Ну, вроде того, что мне хочется его погладить, чтобы он расслабился, ну, как большую и очень опасную собаку, понимаешь?

— Понимаю, — проговорил я тихо. Конечно, понимаю, что тут непонятного? — Но если хочешь погладить большую и опасную собаку могу предложить тебе Гвэйна. Эта псина держит в страхе весь факультет и мое семейство. — Еще бы. Неизвестный в природе зверь всегда напрягает. Лео так теперь вообще от него шарахается, и после незабываемого зрелища в моей комнате вопрос о том, чтобы вернуть ему диван больше не поднимался. А мы с Дэриком просто опасаемся. Фолт, потому что ничего про него не знает, а я, потому что этот комок шерсти всегда втравливает меня в непонятные ситуации.

— Да ладно, хватит о Гволхмэе, как ты своего Гвэйна протащить в поезд хочешь? — и она присела и погладила большую и опасную собаку, которая начала жмуриться под нежными женскими пальчиками. Я только головой покачал.

— О чем вы тут беседуете, — к нам подошел Рейн, поправляющий на плече рюкзак.

— О собаках, — хмыкнул я. — Вот что, давай деньги у тебя побудут, а то я себе не слишком доверяю в этом вопросе, — и я протянул Рею мешочек, который мне отдала накануне профессор Бретт, и в который я ссыпал всю имеющуюся у нас наличность.

— Тройки: Неймана, Джонса, Штейна и Смитта — на выход! — прервал нас бас преподавателя по боевой магии.

Надо же, а неразлучную троицу со Второго факультета по разным тройкам, оказывается раскидали.

Мы загрузились в автобус, и поехали навстречу моему первому приключению. Хоть эта практика и откладывала мою поездку домой к родителям и обещанным Аресом путешествиям, тем не менее, сердце то замирало в предвкушении чего-то необычного, то пускалось вскачь.

Первые трудности начались на вокзале. Гвэйна не хотели пропускать в поезд. Мы спорили до хрипоты, но проводник оставался неумолим. Он вроде и был готов разрешить, чтобы собаку провозили в нашем купе, а не в специальном вагоне с остальной живностью, но у нас не было: паспорта, сведения о прививках, результатов последних анализов и намордника. Последнее вообще вызвало не мотивируемую агрессию со стороны Гвэйна, и наши труды пошли насмарку. А ведь проводник уже даже почти согласился. Когда до отхода поезда оставалась десять минут, к нам соизволил подойти начальник вокзала.

Узнав мое имя, эти черствые люди сбавили тон, и предложили выход: мы платим за еще одно полноценное место, и купе наше без всяких «но». Пришлось расставаться с двумя серебряными из нашего итак скудного запаса. А в купе еще два сразу же отложили к обратным билетам.

В купе обе нижние полки заняли: Ванда, но тут мы сами ей предложили, и Гвэйн, потому что эта скотина просто запрыгнула на свободную полку и слазить с нее не захотела.

Ехать предстояло сутки до городка Гота, откуда нам предстояло добираться до Двух Дубков самостоятельно.

— Грей, а какой у тебя Дар? — стук колес и мирное покачивание поезда действовало не хуже снотворного.

— Общая магия и магия воздуха, — сонно проговорила Ванда.

— Ого, магия воздуха требует хорошей концентрации, внимания и памяти, — Рейн свесился со своей полки и уважительно посмотрел на девушку. — А какая специализация? Защита или нападение?

— Наблюдение! — взвилась девушка. Щечки сразу же окрасились в бледно-розовый цвет, что на удивление придало ей привлекательности. — Кто со мной заниматься будет, я же не принцесса с Первого! Ну хоть держать в узде Дар научат, и то хлеб, хотя сомневаюсь, что во мне так много Силы, чтобы ненароком разрушить Жильну! — выпалив это, она отвернулась в окно.

— Можешь с нами заниматься, — я зевнул. — У меня много книг от моих предков осталось. Может и для тебя что-нибудь найдется, ведь истина то не в Силе, истина в мастерстве! — я поднял вверх указательный палец. Рей усмехнулся.

— Посмотрим, — неопределенно ответила Ванда. — А то, может нас друг от друга к концу практики тошнить начнет.

— Ага, посмотрим, — и я отрубился.

Поезд несколько раз останавливался. Один раз остановка была довольно большой. Я успел выгулять Гвэйна, а более опытные, чем я, Ванда с Рейном купили нам еды. Я бы, например, поел прямо в поезде в вагоне-ресторане. Но мои спутники мне к счастью не позволили этого сделать.

Ночь прошла спокойно, и утром в восемь часов мы вылезли на перроне вокзала Готы.

Оглядевшись по сторонам, я неуверенно произнес:

— И что дальше?

— Можно узнать, ходят ли автобусы по деревням, — Рейн огляделся по сторонам и решительно двинулся в сторону автовокзала, который располагался рядом с железнодорожным.

— Почему нас никто не встречает, это как-то неправильно, — продолжал ворчать я, предоставив Рею с Вандой заниматься делами. Старший группы, ага, ха-ха.

— Да потому что мы никому никуда не упали, а можно даже сказать свалились непрошенными гостями, — Ванда нахмурившись смотрела на подходящего к нам Рейна. — Ну что?

— Это издевательство какое-то, — сказал Рей, бросив рюкзак на землю. — В Два Дубка не просто не ходят автобусы, туда вообще невозможно добраться на машине, если только у вас не вездеход. Ну, можно еще на тракторе, но отсюда эта глухомань на тридцать километров расположена.

— И как мы будем добираться? — я сел на свою сумку. — Пешком?

И тут я увидел чудо из чудес. Я увидел самую настоящую лошадь. Я протер глаза, лошадь продолжала бежать по улице, а сзади к ней была привязана телега. Хотя возможно телега и не была привязана, я не разбираюсь в отношениях телег и лошадей!

— Я в шоке, — сообщил я, преимущественно обращаясь к Рею. Как относиться к Ванде, я пока не решил.

— Это может быть выходом, — Рейн закусив губу смотрел на Живую Лошадь, словно она была чем-то несущественным. — Мы не потянем лошадей, да и ездить на них мы не умеем. И с телегой, кстати, тоже не умеем обращаться. Эй, стой, — он замахал руками и побежал за мужиком, который сидел в телеге и уверенно рулил своей лошадью.

Мы с Вандой переглянулись и пошли следом за Диланом.

— Вы случайно не в Два Дубка едете? — уже спрашивал Рей у остановившегося мужика.

— Та, нет, я чуток дальше к Козьей роще, — махнул рукой в сторону мужик. Нормальные у них тут названия, оригинальные.

— А вы не могли нас до Дубков подвезти? — присоединилась к переговорам Ванда, у которой в голосе появились просящие нотки.

— Та почему не могу, могу, — мужик добродушно кивнул головой. — Усе равно порожняком пру. Всех поросей распродал.

— Мы заплатим, — неуверенно встрял я.

— Та, разберемся. Забирайтесь, — он махнул рукой к себе за спину.

Мы переглянулись и полезли в телегу. Кроме вороха соломы на дне ничего не было. А запах стоял такой, что лично мне сразу стало понятно, где именно ехали удачно проданные пороси.

Эти тридцать километров я запомню надолго. Меня так еще ни разу в жизни не швыряло и не колбасило. Дорога тянулась через лес, но называть это нечто дорогой лично у меня не поворачивался язык. Скорее это была просека, вырубленная между деревья. Причем вырубали просеку пьяные дровосеки, которые шли за не менее пьяной лошадью. Вот как шли, так и прорубили. Я прикинул: если бы эта дорога была прямой, то путь до Дубков составил бы не тридцать километров, а максимум пятнадцать. Лес, правда, был хорош. Но я под расстрелом не пошел бы в него в одиночку. Высоченные деревья, которым просто не могло быть столько лет, сколько могло показаться, глядя на их ширину и высоту. Здесь раньше просто не было таких лесов, а когда они появились, то началась борьба за выживание, приведшая к тому, что деревья в погоне за солнечным светом вымахали размером с древние небоскребы. Но исполины, «подпирающие небо», все же составляли не основную часть леса. Было здесь много обычных березок, осинок и тополей. Хватало и прочей растительности: живописные, покрытые изумрудными листочками кусты, травы, цветы, я даже заметил семейку грибов, когда мы проехали мимо. Правда, я не стал выпрыгивать из телеги, добираясь до грибочков, во-первых, я сразу же заблудился бы, а, во-вторых, я не настолько хорошо разбираюсь в грибах, чтобы рисковать ради сомнительного успеха в деле их добычи жизнью.

Трясло так, что даже Гвэйн не выдержал и где-то на середине пути спрыгнул с телеги и бежал рядом. Лошадь на него косилась, но никаких признаков беспокойства не проявляла.

— Хороша псина, — одобрительно поцокал языком мужик, впервые разглядывая Гвэйна. — Смесок с волком? — спросил он у меня.

— Да, вроде бы, — простонал я.

— Жалко только у смесков потомства нет, — покачал головой мужик.

— И слава всем богам, — с чувством произнес я.

Когда мы все же доехали до Двух Дубков, я уже мало что соображал, зато принюхался и запах меня уже не раздражал.

Ванда выглядела еще хуже меня. Ее еще и укачивало вдобавок ко всему.

Зато Рейн был как огурчик. Выпрыгнув из телеги, он отсчитал мужику двадцать медяшек, несмотря на то, что дядька брать деньги не хотел.

— А теперь надо найти старосту, — я потер спину, пытаясь распрямиться. — Александра Диксона.

— Нет, — решительно возразила Ванда. — Сначала мы найдем таверну, устроимся, помоемся, а потом найдем старосту. Потому что мы, я подозреваю, так воняем, что тем поросям завидно, где бы они сейчас ни находились.

— Женщины, — глубокомысленно произнес Рей, мы переглянулись, и, подняв брошенные на землю сумки, направились искать таверну.