Начальник милиции. Книга 3

Глава 2

— А я почём знаю? — невозмутимо пожал я плечами. — Я только приехал, но главное, что два трупа в гараже имеются. Вон тот гражданин их обнаружил, с ним как раз лейтенант Гужевой беседует.

Из-за спины следователя показался Трубецкой. Он недовольно зыркнул на меня и на Ивана, что стоял вдалеке и опрашивал свидетеля. Антошенька что-то пробурчал себе под нос, но вслух ничего не сказал.

А следак тем временем, одернув китель, нырнул в гараж, быстренько там огляделся и снова вышел наружу. Затем важно обвел всех начальственным взглядом, остановился на судмеде и проговорил:

— Тамара Ильинична, похоже, траванулись мужички суррогатом. Гляньте…

— Глядят на полки в магазине да на задницы девкам, а я осматривать буду, — отрезала «пиратка».

— А ну да, конечно, — миролюбиво согласился следак. — Кстати, Тамара Ильинична, а почему вас подняли? Где же наша Леночка?

— Леночка с мужиком своим новым в Гагры укатила. А мне вот разгребать вот это все…

— С мужиком? — Федор Леонидович даже как-то немного сник. — Я думал, она не замужем.

— Дело молодое, — крякнула старуха. — А для молодых дел — муж не обязателен.

Она хотела войти в гараж, но я ее опередил.

— Погодите, Тамара Ильинична, пускай сначала Мухтар там понюхает.

— А он там следы не затопчет? — поморщился следак.

— А где вы там следы увидели? — спросил я. — Пол бетонный, никаких отпечатков подошв не останется.

— И все-таки давайте лучше криминалиста первого пустим, — настоял прокурорский.

Не скажу же я ему, что там все уже исследовал и ничего не нашел. И Валя, скорее всего, ничего не найдет. Поэтому я пока отступил, пускай Загоруйко глянет.

Но тут дилемма возникает: кто должен на место происшествия первым заходить? По всем бумажками и инструкциям — следак, как старший опергруппы, и он уже должен давать указания криминалисту, где и что искать. Однако, как я успел уже убедиться, на практике выходит совсем наоборот — следак не вникает в тонкости выявления, фиксации и изъятия следов, это все отдается на откуп эксперту-криминалисту. Оно, вроде, и правильно, он спец в этом. А следователю не до этого, он строчит протокол осмотра места происшествия, описывает обстановку, что и где находится, и по ходу ещё вставляет информацию об обнаруженных и изъятых следах. С этим разобрались, ну а что делать, когда в составе опергруппы еще кинолог имеется? Он тоже спец по следам, только запаховым. По логике — должен первым заходить на осматриваемый участок, чтобы запаховые следы сохранить и не дать уничтожить их другим членам группы.

Но логику Федор Леонидович не брал во внимание и работал по старинке — криминалист идет первым, а не собака. Ладно, пусть идет, я в Загоруйко уверен, почти так же, как в Мухтаре. Тем более я его на прошлых выездах немного проинструктировал насчет того, как не «загадить» оставшиеся на месте запахи.

Валя — парень смышленый, вон у него мамаша какая, вся из себя. Загоруйко понимал мои наставления с полуслова. Я даже немного удивился, когда, начитавшись умных книжек, начал так складно рассказывать ему тонкости работы со служебно-разыскной собакой на месте преступления, а он не отвернулся, а стал еще и доводы какие-то приводить, дискутировать. В общем, Загоруйко в теме.

После его аккуратной вылазки в гараж я запустил туда Мухтара. Конечно, шанс найти запах преступника невелик, да и едкого выхлопного дыма совсем недавно здесь было с избытком, а это как иголку искать в тумане. Хотя авторитетные книжные источники по служебному собаководству и утверждают, что даже бензин и перец не могу сбить хорошо обученного пса со следа, но Мухтар, как только заскочил в гараж, стал сразу чихать. Все же он чувствительнее человека ко всяким загрязнениям воздуха.

— Нюхай, нюхай, — командовал я и поводил его возле мотоцикла. Потом снял с рукоятки руля резиновую накладку и дал занюхать ее. Ведь если убийца травил тех двоих мотоциклом, то, значит, это он его сюда и пригнал. Хотя, скорее всего, при проверке госномера окажется, что это мотоцикл либо дедка — хозяина гаража, либо вообще одного из погибших. Но все равно я госномер на всякий случай переписал, да и номер рамы тоже. У Загоруйко своя отчетность и ответственность, а у меня — своя.

Мухтар снова чихнул, громко и совсем как человек. Фыркнул и тряхнул головой.

— Будьте здоровы! — крикнул кто-то снаружи гаража.

— Спасибо! — отозвался я.

После обнюхивания резиновой накладки пёс уверенно повел меня из гаража. Всё-таки взял след? Наверное. Конечно, я за мотоцикл тоже хватался, но считается, что собака может различить несколько смешанных следов. По крайней мере, запах хозяина он точно не спутает с чужими. Но этого в книжках нынешних не писали, это я в прошлой жизни где-то в интернетах вычитал.

Мухтар резво потянул меня наружу, я ускорил шаг, чтобы поспевать за ним. Пёс уволок меня за гаражи, на самую окраину кооператива. Там дальше начинался овраг, а за ним — заросший пустырь. Кое-где торчали нехилые кучи мусора, кто-то умудрялся втихаря выкидывать сюда отходы.

Я придержал поводок и проговорил:

— Стой, стой… Тут уже нет дороги. Думаешь, туда бы убийца попёрся? В овраг? В заросли? Извини, дружок, но ты, скорее всего, сбился со следа. Может, еще раз вернемся и снова попробуем?

Мухтар навострил уши. Повертел ими, как локаторами, будто пытался меня получше расслышать, ведь то, что я предлагал, не вязалось с его боевым настроем. Ты, говорит, точно хочешь, чтоб я остановился? А потом он громко гавкнул и потянул поводок, все же настаивая на своем. Мол, клык даю, след во такенный! Тянул прямо в овраг. А там наросли буйным цветом крапива, репей и еще какая-то мерзкого вида полынь.

— Может, не пойдем туда? — я пока удерживал поводок. — Сто пудов там никого нет, сам подумай, какой дурак будет сидеть в заросшем овраге много часов? А мне потом опять тебя от колючек вычесывать да выстригать? Нет, я, конечно, понимаю, что ты любишь, когда колючки обирают с шерсти, кайфуешь, только мне это не очень нравится.

Мухтар еще раз дернул поводок, вытянув шею вперед, повел носом, засопел ноздрями. Будто пытался доказать, что надо идти дальше.

— Ладно, — я сделал шаг вперед. — Если что, Серого озадачу почистить тебя от колючек.

Пёс нырнул в траву и скрылся в зарослях. Самому мне туда лезть совсем не хотелось, и я просто-напросто отпустил поводок. Через несколько секунд Мухтар три раза выразительно гавкнул. Мол, хозяин, иди сюда, я нашел, что искал.

Странно… Что там может быть? Человек там явно не спрячется, во всяком случае, с такого расстояния я бы его точно давно уже разглядел, вот как вижу сейчас спину Мухтара. Но друг точно что-то нашел.

Я недовольно покряхтел и полез в овраг, в крапиву и колючки. В том месте, где стоял пес, заросли были особенно густыми. С горем пополам я продрался, жалея свои форменные брюки, но оказалось, оно того стоило.

Я разглядел Мухтарову находку. В траве лежал стеклянный медицинский шприц. Объем 10 мл. Все как и положено: игла, стеклянный корпус и поршень. Какова вероятность нахождения здесь медицинского шприца, да ещё такого чистенького — который, значит, недавно брошен? Почти нулевая. Потому что тут никто не ходит, в эти дебри не то что и мимоходом не забредешь, тут пролезть-то сложно. А что это значит? А то, что шприц выкинули в самую гущу зарослей, чтобы его не нашел никто и никогда.

Человек, то есть, не нашёл бы. А Мухтар нашел!

— Молодец! Хор-роший, хор-роший пёс, — похвалил я его.

Нужно сообщить о находке и сделать здесь еще один осмотр, а после с понятыми под протокол уже этот шприц изъять.

Я вернулся к гаражу и сообщил обо всем следаку. Тот скептически поморщился и проговорил:

— Шриц? На помойке? Эка невидаль… Ну что? Лежал себе там и пускай дальше лежит. Что мы тут, весь мусор будем в округе собирать и к месту происшествия привязывать?

— А тебя не смущает, лейтенант, — раздраженно проговорил я. — Что к шприцу этому из гаража, где два трупа лежат, запаховый след привел? Не просто я на него вышел, а служебно-розыскная собака привела.

— Во-первых, — гневно зыркнул на меня следователь. — Я не лейтенант, а юрист третьего класса. — А во-вторых… я попрошу ко мне на «вы», я работник прокуратуры, я могу на тебя представление накатать.

— Федор Леонидович, — спокойно, но с прохладцей в голосе проговорил я. — Знаю, что ты юрист, но пока чин твой выговоришь, много времени пройдет. А на «ты» уже давай перейдем, ты же перешел. Не против? Ну и замечательно. Представление, если что, пиши, тут твое право. Только давай шприц изымем. Все как положено сделаем — пальчики на нем проверим, если есть, по картотеке пробьем. Ну и внутри его бы исследовать, чую, там что-то интересное можем найти.

— Ты же говорил, шприц пустой? — пробурчал следователь.

— Пустой, но поршень же его полностью не вычищает — следы веществ всегда остаются. Интересный шприц, снаружи чистенький такой, будто только что выброшенный.

Прокурорский подумал, похмурился и вдруг выдал:

— Я как руководитель оперативной группы считаю, что шприц этот к делу отношения не никакого имеет, и вписывать в его протокол не буду.

— Вот ты… зараза… — тихо и сквозь зубы процедил я.

— Что?

— Я говорю, зря шприц бросаешь.

— Признаков насильственной смерти нет, — уверенно возразил Федор Леонидович. — Судмедэксперт на трупах нашла внешние признаки, указывающие на отравление угарным газом. Все тут очевидно — мотоцикл мужики завели по пьянке в закрытом гараже и поплыли. Их бы на воздух, а они сознание потеряли — и все… Летальный исход. Так что, Морозов, никакого криминала я здесь не вижу. Уверен, что мою версию событий подтвердят результаты вскрытия.

Я в ответ лишь скрипнул зубами. Боковым зрением заметил, как хмурится Иван и светится от скрытой улыбки Трубецкой. Ладно… Может, оно и к лучшему, что следак шприц отказывается изымать, а вдруг он и сам на «темной стороне Луны»? И вещдок этот похерит потом…

А так я его втихаря приберу. И проверить шприц все же как-то надо. Для начала пальчики на нем поискать.

Я взял у криминалиста бумажный пакет, вернулся к тому месту, где лежала находка. Аккуратно, почти не касаясь корпуса, подковырнул шприц травинкой и закатил в пакетик. Понес его к гаражу. Пока шел, старался даже не дышать, мне казалось, что любое неосторожное движение сотрет к чертям все следы, даже через бумагу.

Пока следак возился с писаниной, я отозвал в сторонку Загоруйко.

— Слушай, Валентин, ты слышал наш разговор с этим? — я кивнул в сторону следака в синем мундире. — Лесником?

— Ну да… — кивнул тот. — Александр, если ты хочешь знать мое мнение, то я считаю, что шпиц все-таки надо было изъять, по крайней мере, чтобы исключить его из вещдоков после проведения комплекса исследований по нему. Но, согласно ведомственному приказу, старшим оперативной группы является следователь, и он вправе…

— Стоп, Валёк, половые проблемы нашего Федора Леонидовича меня мало волнуют. Ты просто помажь дактилоскопическим порошком шприц. Глянь на предмет пальчиков.

— Александр, — эксперт со спокойствием заправского лектора снова затянул свою процессуальную шарманку. — Я не имею права самостоятельно, без протокола следователя или лица, производящего дознание, собирать вещественные доказательства и…

— Да пофиг на доказательства, — приглушенно шикнул я на Загоруйко. — Ты мне баланду не трави. Просто сделай красиво — помажь пузырик и всё. Делов-то…

— Без протокола? — вытаращился на меня Валентин, линзы очков делали его глаза еще больше.

— Без протокола.

— А так можно?

— Нужно, Валя!..

— Ну не знаю… — замялся тот. — Это ж нарушение процессуальных норм…

— Валентин, ну это как будто твоя мама сейчас сказала, — хитро прищурился на него я. — Кажется, я даже голос её слышал.

— М-м… В каком это смысле? — насторожился Загоруйко.

— Мне кажется, что ты живешь только по ее указке.

— При чем тут это? — Валентин поморщился, будто вспомнил что-то неприятное, но тут же снова натянул на лицо свою привычную флегматичность.

— При том, что мама у тебя во всем рулит. В твоих поступках, в повседневной жизни, в принятии тобой важных и не очень важных решений.

— Не понял, Александр, — одна бровь эксперта поползла вверх.

Зацепил я его такими высказываниями.

— Ну вот смотри… можно сказать, что некий надзирательный образ матери проецируется у тебя сейчас в нормы процессуального законодательства. Которые ограничивает твои действия и не дают самостоятельно принимать решения. И так происходит в любой сфере — ты неосознанно представляешь себе некие ограничения, связывая их с образом матери.

Я высказывал очевидные постулаты психологии моего времени, но сейчас это выглядело очень необычно и авторитетно. К психологу в СССР никто не ходит, не принято. Да и сама психология перестала в Союзе считаться лженаукой не так уж давно. И Валентин слушал меня — смотрел в сторону, но слушал явно очень внимательно.

— Вот смотри… — продолжал я наседать. — У тебя девушка есть?

— Девушки у меня нет, — проговорил Валя, причем теперь уже охотно.

Значит, проникся моими словами и пытался понять мысль, которую я хотел до него донести. Надеюсь, он интересовался не из научного любопытства.

— Во-от! — я поднял палец вверх. — А почему нет?

— Ну-у… Как-то не сложилось.

— А я тебе скажу почему, — заговорщически проговорил я.

— Почему? — затаил дыхание Валя.

Все же он оказался не робот, и этот вопрос его тронул.

— Потому что, лишь только ты посмотришь на девушку, у тебя сразу в голове всплывает фраза: «А что скажет мама?» Я прав?..

— Да, — ошарашено кивнул Загоруйко. — Но откуда ты знаешь? Как? Погоди… Стоп… Я, кажется, понял… Ты специально обученный человек…

— Что?

— Ты… — он сглотнул, — внедренный сотрудник КГБ.

— Чего? — тут уж мне пришел черед удивляться.

— Я слышал, что в системе органов госбезопасности есть специально тренированные сотрудники, которые разбираются в тонкостях психологии, видят, что называется, людей насквозь и обладают другими неординарными навыками.

— Блин, Валёк, тормози, остановка, приехали… Какой я на фиг агент? Я же после школы милиции, я приказом оформлен в органы, у меня личное дело в кадрах лежит, там все запросы, проверки и характеристики имеются.

— Вот как раз в органы вашего брата и внедряют, чтобы контролировать некоторые скользкие моменты, подведомственные милиции. А личное дело — сформировать можно какое надо. Все легендируется и бумажками оформляется. Причем подлинными.

М-да… Вот уж где Остапа понесло.

— Сам подумай… Если бы я был из КГБ, я бы в главке сидел, — хмыкнул я. — А не в этом Зарыбинске.

— Ну не знаю, ты же и был в главке, а потом тебя как-то странно перевели… с офицерской должности на сержантскую. И сколько раз я за тобой замечал неординарные методы работы. Я думал, ты передовой опыт изучаешь, а оказывается, все гораздо сложнее. Но я хочу, чтобы ты знал…

Он перестал смотреть в сторону и перевёл на меня взгляд своих глаз, которые, кажется, за эти две минуты они стали ещё огромнее.

— Я никому не скажу. Все понимаю, гостайна, Родина требует. В конечном счете, мы одно дело делаем, Александр Александрович…

— Ну вот и отлично, — тихо проговорил я, распрямился и приосанился. — Ни слова никому больше об этом. Я капитан госбезопасности Морозов. С этого момента ты поступаешь в мое распоряжение. У меня здесь важное задание, пока не могу ввести в курс дела, сам понимаешь, подписка о неразглашении, инструкции. Дело затрагивает интересы не только нашей области, но и… — я с многозначительно потыкал указательным пальцем в небо. — Так что, лейтенант Загоруйко, будьте бдительны и готовы к выполнению особых поручений. Я доложу о вас руководству.

— Служу Советскому Союзу, — выдохнул Валя.

— Слушайте, лейтенант, первое поручение. Обработать этот объект на предмет пальцев рук и провести химический анализ внутренней поверхности шприца с целью обнаружения каких-либо следов химических веществ. Задача ясна?