— Разрешите? — я постучался в дверь заведующей бюро судебно-медицинской экспертизы и тут же просунул голову в ее кабинет.
Один из немногих людей в Зарыбинске, к которому я относился с почтением и у которого всегда спрашивал разрешения войти не для галочки — это была несравненная Тамара Ильинична.
— А, Морозов! Заходи! Чаю будешь?
— Спасибо, пожалуй, откажусь. Тороплюсь я.
— Ну и ладно, а я буду, — пиратка встала из-за письменного стола, наклонилась и взяла с пола какую-то сомнительную кружку. Сдула с ее внутренней поверхности пыль (или что-то еще), привычным движением обтерла небрежно о халат и налила в нее кипятка и заварки.
— А-а… что это у вас кружка на полу стоит? — удивился я. — Упала?
— Сам ты упала… Да Гоше что-то давала в ней, не помню уже. Может, все-таки будешь чаек? Мне из Грузии привезли. Если что, у меня вторая кружка имеется. Да не морщись ты, и не подумай, не после Гоши она… После Веньки… Хы…
— Не-не, — поспешил я замотать головой, — даже не хочу знать, что за зверь такой — Венька.
— Санитар это наш, не зверь вовсе, — вздохнула она с сожалением. — Зверь из Веньки так себе, разве что Чебурашка получится. Глупый он и ушастый. А ты чего приперся-то? Слышала, тебя по всему городу искали, как каторжника беглого… Я уж жалеть начала было…
— Меня?
— Да почему тебя, что с тобой станется? Ты крученый, как поросячий хвостик. Нигде не пропадешь, и на зоне, вот чую, выкрутишься. Собаку твою пожалела, Мухтарчика. Такой милый пёс, почти как Гоша мой.
— Гоша ведь змея, — на всякий случай я уточнил.
— Ну, конечно, змея, не карась же… Кстати, когда детки будут?
— У меня?
— Тьфу, ты! Почему у тебя, печёнка-картонка! У Мухтарчика, конечно! Ты щеночка мне обещал. Забыл?
— Раз обещал, значит, будут. Скоро… Мухтар пока никак с женой определиться не может. Молодой, и претенденток много, а он один. А вообще я по делу.
— Так ты снова в милиции? Слава богу, расскажи про Мухтара.
— Да в порядке он, вчера репей у него выстриг, потом каши с тушенкой наярил и… Так, короче, Тамара Илинишна, не перебивайте. Я по другому вопросу, важному. Хочу узнать результаты вскрытия того обгоревшего трупа с лодочной станции.
— А, Пистонов. Фамилию такую я запомнила. Причина смерти — обширные термические изменения, несовместимые с жизнью.
— А если его по голове сначала тюкнули, а потом сожгли? — прищурился я.
Пиратка помотала головой, хрустя сахарком.
— Это уже не установишь, сильно уж он обгорел.
Но я не отставал.
— А палец, который рядом с трупом нашли?
— А что палец? Его это палец. У трупа на левой руке отсутствует мизинец, и судя по признакам — ампутация недавняя и не травматичекая, а так — ножичком отчекрыжили.
Она махнула рукой, и я живо представил всё действо в её исполнении. Ну чисто пиратка.
— И еще, вопрос, Тамара Илинишна, очень важный. Скажите…
Я понизил голос, хотя нас никто и не слышал.
Я сидел на кухне на квартире у Аси и размышлял, обдумывал дела насущные и дальнейшие действия.
Засаду я на даче Кулебякина выставил. Там Гужевой и Эдик притаились. Но почему мне неспокойно? Только про них подумаю, как кошки на душе скребут. Всё-таки зря я их на эту задачу отправил. Ваня на меня смертельно обижен за то, что «невесту» его увел, а второй — вообще гражданский и слишком рьяно в последнее время интересуется ходом моих оперативно-разыскных мероприятий, во всем участвовать рвётся. Похвально, конечно, но как-то подозрительно…
Но выбора у меня не было, все же лучше, если Гужевой не один будет, при условии, конечно, что Эдик не окажется Кукловодом, а такое тоже исключать нельзя… Я снова призадумался. Да, нет, не может он им быть… Он торгаш и не особо смелый парень, вон как испугался, когда я крышку в подполье открывал, думал, там бомба, да и когда я в яму полез, тоже тревожился, за тяпку держался мертвой хваткой. Слышно было, как его зубы стучали. Или это все была постановка?.. Игра? Тьфу, блин! Не пассатижи, а ребус какой-то выходит, все мозги уже сломал, гадая, кто же за всем этим стоит. Еще и Трубецкой из больнички свалил.
Я, конечно, проверил его по месту жительства, там никого, дверь мать открыла. Я даже внутрь напросился, сказал, что друг Антошеньки, мол, пропал он, беспокоюсь, переживаю.
Она поохала, попричитала, а я тем временем квартирку как бы между прочим осмотрел и никого не нашел. Нет там старшего инспектора уголовного розыска. Может, и в живых его уже нет… А может, наоборот — он за всем этим стоит? Ф-ух…
Одно я знаю точно, что Кукловод знаком со мной. Знает меня. Он всегда на шаг впереди, ну не может обычный человек так все предусмотреть и рассчитать, значит, он хорошо подготовлен и меня прекрасно изучил. Предугадывает, как я поступлю и как мыслю. Вот гад… Кто же ты, призрак всей этой оперы?
Я стал перебирать в уме тех, с кем свела меня судьба в Зарыбинске с момента моего сюда попадания. Прямо с той секунды, как очнулся. А если так вспоминать, выходит, что первым, кого я узнал — был Эрик Робертович, он тогда еще дыхнул на меня чесночным выхлопом и даже в драку полез. Твою маковку, мне еще председателя горисполкома на вшивость проверять не хватало!
Еще товарищ Миль, заведующий гастрономом. Тот — человек с виду мягкий, но глаз у него цепкий, если бы он был беззубый и бесхребетный, вряд ли бы столько просидел на такой рыбной должности.
И тут в голову совсем пришла дикая мысль… я ищу мужика, а если он…. то есть она — женщина? А?.. Ну нет! Замотал я головой прогоняя дурацкие мысли. Как женщина могла Интеллигента, опоив галлюциногеном, в петлю сунуть? Тут, как ни крути, сила нужна. Хотя, например, заведующая бюро СМЭ запросто смогла бы. У нее сила внутренняя ого-го какая. Одним взглядом или упоминанием о Гоше может, мне кажется, человека в петлю загнать. Загадочные пассатижи, ну дела… С кого начать из этих десяти негритят, кого проверять?
— Саша, ты чего такой грустный? — прильнула ко мне Ася.
Она была как раз на обеде и потчевала меня щами, а на второе пожарила рыбу с запахом минтая. Вкусно так пожарила, с корочкой цвета турецкого золота.
— А ты чего такая развеселая? — улыбнулся я, глядя, как девушка внутренне вся светится.
— День хороший, — тряхнула косичками журналистка.
— С чего он хороший? — прихлебывал я щи со сметаной.
— Ну как же… Ты теперь снова милиционер…
Под этим, вероятно, подразумевалось большее — ты не в бегах, с законом больше не в ссоре, а ко мне все одно пришел. Наверное, она уже считала меня своим. Во всяком случае, пока.
— Откуда цветочки? — спросил я, кивнув на подоконник.
Там в хрустальной вазе стоял какой-то желтый полевой гербарий.
— Да ерунда, — отмахнулась девушка. — Не обращай внимания.
Жест сделала она подчеркнуто, чтобы уж точно я заострил внимание.
— Как это не обращай? — делано оттопырил я подбородок. — Ну-ка рассказывай…
— Ой, да Виталик приходил, оставил букет. Ерунда…
— Кому оставил? — опешил я.
— Ну не тебе же, — хихикнула Ася.
— И что он хотел?
— Да ничего. В кино звал, представляешь? — с тихим каким-то восторгом произнесла Пичугина.
Конечно, радуется… То ни одного парня не было, а тут один с ней живет, а второй, как и положено у красивых девушек, в поклонники набивается, цветочки дарит. Причем оба эти парня незадолго до этого посматривали в сторону лучшей подруги. Куда уж лучше комплимент-то.
— С каких это щей он звал тебя в кино?
— Ой, а ты что, ревнуешь⁈ — радостно всплеснула руками Ася.
Она немного не так истолковала мое недовольство. К Виталику ревновать — все равно, что ветер руками ловить, смысла не вижу, а вот почему он постоянно крутится возле меня, я не пойму.
— Слушай… Он же с Аленой в одной школе работает?
— Ну да… Только вот устроился недавно.
— А живет он там же? По соседству с ней? — уточнил я.
— Ой, я-то откуда знаю? Наверное. А ты что? Морду ему хочешь пойти начистить, чтобы девушку твою не отбивал? Да ты что, не надо, Саш! — глаза Аси горели от женского восторга, ее отговоры были больше похожи на то, что она, наоборот, хочет, чтобы я наведался к учителю биологии и решительно и навсегда расставил точки над «и», ведь тогда она точно будет знать, что она моя девушка и за нее борются.
— Приличных девушек невозможно отбить, — немного охладил я Асю и подмигнул.
А про себя подумал, что надо этого Виталика в первую очередь проведать. Да и по картотеке бы его пробить не мешало, я о нем ничего не знаю…
А еще кое-что нужно проверить. Мне не давал покоя матерчатый след на записке, которую отправил Кулебякину неизвестный Доброжелатель. Чем он оставлен? Перчаткой? Жарко сейчас для перчаток и варежек, а что если это след… блин, ну точно! Как я раньше не догадался?
Я вскочил и засобирался с мыслью о том, что неплохо было бы еще и фото Виталика раздобыть и провести ряд оперативных мероприятий. Возможно, он работает на Кукловода или того хлеще… Сам и есть, так сказать, папка.
— Ты куда? А камбалу доесть? — изогнула бровки изящными ниточками Ася.
— Я думал, это минтай. Спасибо, все очень вкусно, особенно камбала. Вечером доем, побежал я. Дела.
До дома Серовых я добрался на автобусе. Ждать его пришлось целых десять минут, а потом трястись и останавливаться на каждой остановке.
После поездок с Эдиком на шестерке, которая казалась верхом комфортности в нынешних автомобильных условиях, автобус как-то немного раздражал своей медлительностью и общественностью. Мне казалось, что все люди на меня косятся и, лишь только сойдут на остановке, сразу кинутся звонить и докладывать Кукловоду: «мол, товарищ Злодей, кинолог Морозов идет по вашему следу. Он опасен, даже без своей собаки…»
Надо бы подумать о приобретении своих колес. Авто под жопой сейчас бы очень пригодилось. У меня есть служебный мотоцикл. Вещь, конечно, хорошая, но его канареечный цвет с синей надписью и гербом СССР на люльке за версту кричит: «Менты! Шухер! Сваливаем!». Поэтому пока как-то так… на автобусе.
Я добрался до нужного дома и вошел в подъезд. Так-с… Квартира Виталика должна быть где-то по соседству с Серовыми. Думал, найду ее сразу, но нет — на местности, что называется, не сориентировался. Нужна «помощь зала». И я позвонил в квартиру Серовых.
Дверь распахнулась.
— Сан Саныч! — Серый повис у меня на шее, а потом одернул себя и засмущался девчоночьих, на его пацанский взгляд, замашек. — Заходи скорее, не отсвечивай в подъезде! Палево!
— Все нормально, Андрей, я теперь снова советский милиционер.
— О как! — обрадовался он, а потом вдруг надулся. — А мне сразу нельзя было сказать? Раньше? Я, значит, тут переживаю, волнуюсь… С какими там собаками товарища лейтенанта по городу ищут. За Мухтаром ухаживаю, кормлю, выгуливаю, а он заявляется и говорит, что все нормально.
— Извини, Андрюх, — я потрепал парня по плечу, — недавно только все разрешилось, буквально на днях, не было времени совсем до тебя добежать, поверь.
— Кукловода ищешь?
— Его самого…
— И как?
— Слушай, а ваш сосед, учитель биологии, в какой квартире живет?
— Номер не помню, но показать смогу, а что? Морду ему хочешь набить? За то, что к сеструхе хаживает?
— А он хаживает? — вскинул я бровь.
Ну ходок, ну Виталик. Стоило мне тогда его приободрить, как он ловеласом заделался.
— Да не особо, так, ковер выхлопал да разок цветочки какие-то квелые притараканил.
Андрей смотрел пренебрежительно — такого мелкотравчатого жениха для сестры точно не одобрял.
— Когда? — насторожился я.
— Да не помню, давненько уже… Алёна же в лагере, вот он и не приходит больше. Может, потому, что в той квартире он не живет.
— Это почему?
— Ну, я так думаю. Потому что в туалет не ходит…
Я опешил.
— Не понял, а как ты определил?
Андрей слегка замялся.
— Раньше, до него, там другие жильцы были, так вот, когда дёрнет кто за слив на унитазе, у нас по трубам водопад слышно. Почище Ниагарского, а тут тишина целыми днями может быть. Нам-то что, только тише, ну а как же… Не бывает таких запоров, и не в фикус же он отливает.
— А вот это уже интересно, — я рефлекторно нащупал пистолет под рубахой. — Пошли, покажешь хату.
Мы поднялись на этаж выше.
— Вот она, — прошептал Серый, показав на неприметную дверь цвета коричневой посредственности.
— Иди к себе в квартиру и запрись, — шепнул я в ответ.
— Ну, Саны-ыч, — заканючил парень. — Ну можно я с тобой?
— Никаких Саныч, быстро… Иди…
Серый нехотя кивнул и скрылся за пролетом лестничной площадки. Я чуть выждал, послушал, как хлопнет дверь его квартиры, и после этого постучал.
Глазок мутным стеклышком наблюдал за мной, но там никого не было, свет лился через него, не перекрывался никем. В ответ на мой стук стояла тишина, слышно даже воркование голубей где-то на чердаке, видимо, лаз туда открыт.
Я постучал сильнее, решительнее. Как Ася хотела. Опять глухо. Осмотрел замок. Цилиндрового типа, со скважиной в виде половинки круга, получается тип замка — «Аблой». Несложный механизм, самый ненадежный замочек. Хуже него только пружинный, те вообще простецкие.
Я, конечно, не медвежатник, но такой вскрыть, если что, могу. Научился в местах не столь отдаленных. Нет, ничего я там не тырил, просто бывало, когда соотрядники ключ от бытовки в цеху или кладовой посеют, приходилось вызывать умельцев, чтобы дверь не ломать. Благо на зоне таких пруд-пруди. Домушники с нами же и чалились. Ведь статейка за квартирки тяжкая, 158-я часть третья. Вот у них я и подсмотрел, как это все делается, сначала из любопытства, а потом сам попробовал, как знал, что пригодится.
Так-с… Нужно сходить к мужикам в гаражи и за бутылку попросить выточить мне парочку инструментиков. Дверь без санкции ломать нельзя — я же милиционер, поэтому будем отмычками вскрывать. Надеюсь, получится. Только я собрался уходить, как вдруг в квартире что-то глухо хлопнуло. Не понял, что это может быть? Там что, кто-то есть? А ну-ка обойду дом с той стороны и на окна гляну, если внутри кто-то есть, то хоть одно окошко должно быть открыто. Лето же…
Я стал спускаться и чуть не врезался в Серого.
— Твою мать! — шикнул я. — Ты чего пугаешь?
Тот прятался за углом и, оказывается, не ушел к себе в квартиру, хитрец, предусмотрительно хлопнул своей дверью и вернулся.
— Саныч! Я сам испугался! — таращился на меня и громко шептал, — ты так тихо подкрался! Ф-ух!
— Какого рожна ты тут делаешь, я спрашиваю? — рассердился я.
— Я что подумал… А если Виталик этот — и есть Кукловод? — выдал как на духу Серый. — Сам подумай, все время возле сеструхи и тебя трется, вынюхивает. Еще и поселился совсем недавно, а сам не живет. Не журчит водичка по трубам, преступники же тоже люди, в смысле — должны гадить? Так?
— Разберемся, — буркнул я, — иди домой.
— Я с тобой, — заявил Серый.
— Пошли, — кивнул я, понимая, что хрен отвяжешься.
Ладно, пускай привыкает к милицейской работе. Хотя о такой работе на школьном уроке не расскажешь — сейчас я действовал больше как бандит, только с табельным.
Мы вышли на улицу и обошли дом. Встали под березку, чтобы не слишком привлекать внимание, и стали наблюдать.
Окна закрыты, небо хмурилось, березка стала покачиваться и разгонять ветер.
— Дождь, наверное, будет, — вздохнул Серый. — Не люблю грозу, я же один теперь ночую.
Он дернул плечами.
— Ты мужик или кто? — хмыкнул я, а потом вспомнил, что в детстве сам темноты боялся. — Хочешь, у меня в общаге сегодня ночуй, я с комендантом договорюсь. На моей койке. Я пока в гостях живу.
— Нет, лучше ты ко мне приходи сегодня, заодно и Виталика покараулим.
— Можно и так, — кивнул я.
Тут ветерок дунул сильнее, и хлоп, бухнуло окно на втором этаже. Я прикинул — аккурат в квартире Виталика. Оказывается, оно было не закрыто, а прикрыто. А ветром его распахнуло и снова закрыло. Так вот какой я звук слышал, хлопнуло окошко.
— Нету там в квартире никого, — кивнул на окна Серый.
— Почему так считаешь? — спросил я, давая парню развить свои дедуктивные способности.
— Сам подумай, окошко буцкается, грохот, может даже разбиться, если внутри кто-то есть, то он бы обязательно закрыл его, если не дурак, конечно. А Виталик не дурак, он учитель…
— Или этот кто-то просто смылся через окно и не смог его закрыть по одной простой причине, — я снова выжидательно посмотрел на парнишку, давая ему возможность домыслить.
— Ну да… Окно ведь изнутри запирается на шпингалет, думаешь, он со второго этажа сиганул? Виталик? Да он переломится, ты же его видел. Соломинка в штанишках и очках.
— А это мы сейчас и проверим, — многозначительно проговорил я, — внешность бывает обманичива, знаешь ли…
Я вышел из укрытия и направился к дому, подошел под окна, Серый был рядом.
— Смотри, Саныч! — воскликнул он, тыча на клумбу под окнами, в которую я не так давно воткнул букет того самого учителя, что мы сейчас выслеживали. — Это же следы!
— И не просто следы, — одобрительно кивнул я, — что можешь про них сказать?
— Ну-у… Они свежие…
— А еще?
— Глубокие такие. Сильно прям глубокие.
— Правильно, молодец, — закивал я. — И что это значит?
— Что человек тяжелый?
— Посмотри внимательнее, — прищурился я, чувствуя себя матёрым Шерлоком рядом с Ватсоном.
— Хотя нет, — присев на корточки, замотал головой Серый и внимательно вгляделся во вдавленные следы обуви. — Два следа глубокие только, от левого и правого ботинка, а остальные… А остальных не видно, будто испарился.
— Ну ты же понимаешь, что человек не может испариться, — продолжал я криминалистический ликбез, в этот раз даже принял позу Загоруйко — вытянул шею в сторону осматриваемого объекта.
— Ну да…
— И куда он делся?
— Так ушел! — хлопнул себя по лбу Серый, обрадованный своим внезапным озарением. — Он спрыгнул со второго этажа, поэтому два следа глубокие, а остальные под обычной нагрузкой, без прыжка, не отобразились. Я правильно сказал, Сан Саныч?
— Молодец, хороший из тебя милиционер выйдет, — похвалил я, а про себя подумал, что следов от рук не видно, лишь трава примята, а это значит, что тот, кто выпрыгнул из окна, умело ушел перекатом. А не воткнулся в землю четырьмя костями.
Ну Виталик, ну кузнечик… Не ожидал я от тебя такой прыти. Фотку бы еще раздобыть твою и кое-кому показать.
Интересно, в учительских личных делах есть фотки или нет? Схожу в школу, узнаю…