Начну все с начала

Глава 34 Проблемы с топливом и металлом

Перед поездкой в Ужгород я нашел время и заехал к председателю обкома профсоюзов Титару Александровичу Ивановичу. Именно он помог мне достать путевку в Крым в санаторий «Форос». За это я обещал ему, что как только у меня будет предприятие, то я обязательно стану коллективным членом профсоюза.

Александр Иванович принял меня прекрасно. Мы обсудили варианты нашего сотрудничества. Он предложил мне увеличить наши отчисления на счет профсоюза. Но все путевки для наших работников он будет доставать. Выделять за счет профсоюза. Закупать подарки на дни рождений, 8 марта и Новый год. Все это не облагается налогами. Еще он предложил, моим внутренним распоряжением установить фирменную одежду для сотрудников. Определить, какую сумму выделять на каждого, для приобретения такой спецодежды.

— Пока не внесли ограничения, можете покупать что угодно, но эти деньги налогом не облагаются. Можете купить одинаковые кожаные куртки, пуховики, обувь, костюмы, рубашки, галстуки. Но, что бы не было нареканий, закажите специальные носовые платки с вензелем МП ВПК. На работе этот платок закладывается в нагрудной карман так, чтобы был виден вензель. Мы за счет профсоюза, сможем выделять путевки для нужных Вам людей, даже не Вашим сотрудникам.

Я согласился со всеми его предложениями.

Вот поэтому я и решил вопрос о путевке жене Мельниченко, хотя он работает у меня меньше месяца. Через день после приезда из Ужгорода позвонили знакомые из Киева. До них дошли сведения о топливе из Братска. Они нам предложили металл. Не кондицию. Им мой номер телефона и характеристику дал Николай Уваров, начальник охраны крымских дач. Николай мне тоже позвонил. Предупредил:

— Могут возникнуть затруднения в погрузке этого черного проката. Желающих забрать этот списанный металл огромное количество, как в Киеве, так и в Николаеве, где этот металл находится в порту. Если возникнут такие затруднения в порту, даю номер телефона в Киеве. Пусть твой человек позвонит и доведет ситуацию. Там 2 500 тонн черного проката и 600 тонн промышленной нержавейки. Приезжай в Киев. Подписывай с ними договора. Телефон у тебя есть. Ты им отгружаешь 25 цистерн с дизтопливом и бензином. Разницу в цене тебе покажут. К тебе потом заскочит мой человек. Может, что-то останется и на мою долю. Но все в пределах норм. Тебе будет очень выгодно.

Мне пришлось выехать в Киев. Меня принял лично президент компании господин Бортников. Попросил передать большой привет господину Уварову. Его клерки моментально выписали все необходимые документы. Офис компании впечатлял. Девятиэтажное здание в двух километрах от Киевского горисполкома. В Винницу выехал его представитель для отправки бензина на их предприятия.

Прибывшее из Братска топливо пришлось реализовывать оптом. Я хотел выставить свои бензозаправщики «Уралы» на перекрестках дорог. Топливо являлось дефицитом. На заправках стояли огромные очереди. Цена на заправках стоит значительно выше. Но в офис к нам заехали пятеро спортивных ребят:

— Виктор Иванович, Вы хотите сами продавать свое топливо? Но это же опасно. Какой-то полудурок бросит рядом горящую сигарету или спичку. Абсолютно случайно, без всякого злого умысла. Можно смириться с убытками, если сгорит машина. А вдруг, сгорят водитель и продавец? Разве можно рисковать чужими жизнями? Оно Вам надо? Проще сдали все топливо оптом нам. Свой навар Вы иметь будете. А неприятностей по этому вопросу иметь не будете.

— Ребята, ваши доводы очень убедительны. Я обо всем этом как-то не подумал. Спасибо за добрый совет. Так я и сделаю. Присылайте своих представителей.

Они уехали.

Павел, по приезду в Николаев, наткнулся на сопротивление местных чиновников, которые очень хотели забрать этот металл себе. Не давали вагоны. Павел позвонил мне. Я связался с Киевом. Киев, по телефону дал огромный разнос первому секретарю Николаевского обкома КПСС. Вся машина руководства областью заскрипела, но, двинулась вперед. Семьдесят полувагонов найдены в течение двух суток, загружены и отправлены к нам в Винницу. Мы получили листовое железо различной толщины, швеллера, уголки, прокат, арматуру. Вагоны загоняли на СПМК. Козловой кран работал в три смены. Территория СПМК превратилась в огромную оптовую базу. Стояли контейнеры с гвоздями, силикатным кирпичом, закарпатской щебенкой, мебелью, посудой, полотенцами. Привозят, увозят, загружают, разгружают. Учетом заведовал Мамич. Ему в помощь выделили еще два кладовщика и учетчика.

Черняева я отправил опять через Москву в Братск. Вскоре ко мне в офис подъехали два серьезных товарища, которые отрекомендовались, что они из Министерства сельского хозяйства Украины.

— Виктор Иванович, с Вами очень хочет побеседовать заместитель министра в 15 часов. Через пять минут Вам позвонят.

В три часа дня зазвонил телефон, я поднял трубку:

— Это товарищ Рубин? Соединяю с заместителем министра.

Виктор Иванович. Здравствуйте! Звоню Вам, чтобы Вы поняли. Все вопросы Вам зададут мои сотрудники. Примите их предложение серьезно, шуток мы не допускаем. Будете в Киеве, заходите. Вас ко мне проведут. До свидания.

Я понял, что вряд ли это розыгрыш. Приехавшие ребята на работников сельского хозяйства ну никак не похожи.

— Я вас внимательно слушаю.

— Виктор Иванович! Вы вторгаетесь в сферу чужих интересов с Вашими поставками из Братска. Эту «вертушку», которая придет, отправите вот по этим реквизитам. Цена Вас устроит. Если Вы все-таки решите реализовывать топливо в Виннице по своим ценам, то у Вас на выбор в течение месяца возможны два варианта: тюрьма на 10 лет с конфискацией или заплыв в ближайшем водоеме с батареей отопления на спине. Вы переходите дорогу очень серьезным людям. Вот Вам телефон, вот реквизиты, куда отправлять цистерны. Если Вы согласны с нами сотрудничать, давайте Ваши финансовые реквизиты. При получении цистерн из Братска, Вы звоните. В течение суток получаете деньги и отправляете цистерны на Киев.

Я понял, все что они сказали — правда. Высказал им свое желание часть топлива оставить на собственные нужды. Они не возражали. Ни один из ими предложенных вариантов меня не вдохновлял. Лучше жить без тюрьмы и рекордных заплывов. У Куца они получили банковский счет и уехали, не попрощавшись. Павлу, Ефиму я ничего говорить не стал. А Андрей на мою информацию ответил:

— Ты поступил разумно. Любой вариант могут претворить в жизнь, не задумываясь. Там, где ходят большие деньги шуткам не место.

Бригады по ремонту квартир отрапортовали об окончании работ. Мы с Ефимом квартиры внимательно осмотрели. Ремонт выполнен великолепно. Новые моющиеся обои, паркет, импортная сантехника. Закрытые лоджии, отделанные деревом. Все новое, сверкает лаком. В подарок, вырезанного из орехового дерева, привезли мне большого зубра.

Я не выдержал, поехал домой, забрал Лену с тещей и повез их на квартиры. Сначала я привез их в однокомнатную квартиру, куда поставил комплект мебели из Закарпатья, новый большой холодильник, большой телевизор, видеоаппаратуру, пылесос. Забил мебель сервизами, посудой. Все разложил и расставил с помощью Наташи. Это она составила список, что надо купить и куда поставить. Лена спросила:

— Что это? Откуда квартира? Купил нам только однокомнатную?

— Это мне выдали за службу в рядах Вооруженных Сил и выполнение интернационального долга, — ответил я.

— А Коле такого не дали, — вздохнула теща.

— Мне нравится, — сказала Лена, — но для троих, конечно тесновато.

— Поехали дальше, — предложил им я. — Еще не вечер.

Мы поехали на другую квартиру. Трехкомнатную квартиру с помощью Ирины обставили намного лучше. Лена, когда только вошла, осмотрелась, то подошла ко мне и крепко обняла.

— С первых дней нашей совместной жизни, я в тебя верила, несмотря на все предсказания «доброжелателей». Спасибо, что ты оправдываешь все мои надежды. Конечно, я кое-что переставлю. Переделаю на свой вкус. Скажи, а что ты хочешь делать с однокомнатной квартирой?

— Лена, я хочу вызвать сюда к себе маму. Пусть она поживет рядом со мной. Я давно ее не видел. Всем необходимым я ее обеспечу. Если ты не возражаешь, то я сегодня ей позвоню и приглашу приехать.

— Милый, ну конечно, я не возражаю. Если она захочет, то может жить с нами. Но в эту квартиру мы переедем весной к апрелю. Пока же ребенку нужен будет постоянный уход. На тебя рассчитывать нельзя. Рядом будет моя мама.

В это время Нина Михайловна, ошеломленная, бродила по комнатам, выходила на утепленную лоджию, рассматривала сантехнику. Она открыла холодильник, а там стояла бутылка красного полусладкого шампанского и коробка шоколадных конфет. Мы выпили шампанское, и я отвез их домой.

Лена уже три дня находилась в отпуске. Она положила мою руку себе на живот. Я почувствовал, как это малюсенький человечек мягко толкнул меня в руку. Вот так он выразил мне свою благодарность. Ну, что, расти. Мы ждем тебя. Готовимся встретить во всеоружии.

В офисе зашел в бухгалтерию к Куцу. Он трудился, не поднимая головы. Невольно я уставился на огромные арбузы Тамары Коровиной. Попытался представить, как это будет выглядеть, если ее раздеть. Снять с нее все и положить на кровать. Вот, как и куда улягутся эти гигантские груди. А если лечь на нее, как их в вертикальном положении удержать руками. Может Тамара угадала мои мысли, но подняла голову и улыбнулась мне понимающей улыбкой. Я моментально вспотел. Уже почти две недели Лена не подпускала меня к себе, а у меня иногда даже скулы начинало сводить. Мои сперматозоиды рвались в бой и просто возмущены моим бездействием. «Пусти на волю» — вопили они. Эти крамольные мысли не давали мне сосредоточиться, голова отчаянно болела. Куц взмолился:

— Мне надо еще два человека. Мы уже с Томой работаем по субботам и воскресеньям.

— Подбирайте людей. Я не возражаю.

— А у меня есть время? — огрызнулся Куц. — Кстати, бухгалтерию торгового центра пусть ведет отдельный бухгалтер под руководством Сорокиной.

Бухгалтеров я решил поискать в сберкассе, где брал кредиты. Слышал разговор, два бухгалтера собираются уходить по сокращению, а команда бухгалтеров у них грамотная. Куц сообщил, что уйдет сегодня пораньше, а Тамара просила остаться после работы. Она обратилась ко мне с просьбой помочь разобраться с товарами, полученными по договорам из Ужгорода. Я согласился. Рассказал Куцу о спецодежде.

— Это можно, — подытожил, мои предложения Куц, — но просьба — пусть этим займется один человек. Лучше Ирина Сорокина. Она сегодня приводила товароведа — очень грамотная женщина.

Я поехал в торговый комплекс к Ирине. Работа по устройству и отделке шла полным ходом. Завозилось оборудование, стеллажи, прилавки продавцов. Она сняла в аренду бывший большой гастроном, площадью около 800м2. Разделила на две части: кафе 380м2, а остальное магазин. Во дворе Ирина в аренду сняла три больших кирпичных гаража, где устроила склады. Рядом под яблонями стояли три стола с лавочками. Двор большой, огорожен забором с въездными воротами.

Ирина познакомила меня с энергичной подвижной женщиной, чуть младше бальзаковского возраста. Вообще-то, все женщины после тридцати, для меня представляли загадку в вопросе определения их возраста. Да я и не пытался. Боялся ошибиться и огорчить их этим.

— Люда Грач, — представилась мне она и подставила щеку для поцелуя.

— Тормози девушка, — засмеялась Ирина, — твоя очередь последняя.

— А что делать, если мой шеф мне уже нравится. Я уже очень хочу… — она сделала паузу, — с ним работать.

Ирина тут же включилась в разговор:

— Тут Люда получила информацию. Продается швейный цех в полном составе. Они прогорели и закрываются. Продается все оборудование на тридцать рабочих мест. Все швеи очень хорошие специалисты, но их директор проворовался и находится под следствием. Там у них есть закройщица, которую зовут «Самородок». Если выкупить это оборудование цех, снять в аренду их помещение, оставить всех работать, то это будет здорово. Магазин для реализации есть, стол заказов будет. Можно организовать индивидуальный пошив. А кроме этого, организовать участок шелкографии. Это когда на ткани и изделия наносится любой рисунок или текст. Можно наносить и на готовые изделия. Можно из мужского нижнего теплого белья делать утепленные спортивные костюмы, типа «Адидас». Перешить, покрасить, нанести рисунок. Всякие «лейблы» — нашивки американские, итальянские продают на рынке седьмого километра возле Одессы. Бери хоть мешок. Навар не меньше 100 %. Люда возьмет все это на себя. Ну, Виктор Иванович?

И обе выжидающе смотрели на меня.

— Добро. Выбирайте завтра время и поедем, посмотрим.

— Жалеть не будете, — уверенно сказала Людмила. — Мы Вам потом еще найдем хорошие предложения.

— Давайте закончим сначала это, — и я показал рукой вокруг себя.

— Новый год будем праздновать коллективом здесь, — уверила меня Ирина. — А бухгалтера я себе подберу.

Тут я вспомнил про обещание, данное Тамаре Коровиной. Из кафе позвонил Наташе по телефону, узнал, что особых новостей нет, и отпустил ее домой. После уточнений, по необходимым работам и необходимому финансированию, я отправился в офис. У меня там оборудована отдельная комната отдыха с холодильником, мебелью, душем, туалетом и огромным кожаным диваном. В комнате две двери: одна в мой кабинет, другая в коридор. Что-то мне подсказывало — Тома готова не только обсуждать бухгалтерский учет. Ну, просто ужас, как хотелось добраться до этих грудей. Подобного я не видел, и сомневаюсь, что увижу на такой досягаемой близости хоть когда- нибудь.

Я приехал за пятнадцать минут до конца рабочего дня. Все находились по объектам, а Наташу и Куца я заранее отпустил. Зашел в офис. Охрана несла службу в будке снаружи и в стороне от центрального входа. Я запер наружную дверь, открыл дверь в бухгалтерию. Две груди исправно лежали на столе. Тамара внимательно прислушивалась ко всем звукам в коридоре. Конечно, четко зафиксировала щелчки запираемой наружной двери. Время у меня и у нее ограничено. Нас обоих ждали дома.

— Тома, целый день мы занимались работой. Завтра опять рабочий день. Я даю слово, завтра в помощь подберу двух хороших бухгалтеров. У меня есть бутылка красного вина. Давай посидим, пообщаемся, а завтра с новыми силами возьмемся за работу.

— Если Вы настаиваете, Виктор Иванович, то я сопротивляться не буду.

— Тома, ловлю на слове.

Тома заперла бухгалтерию, и мы пошли в комнату отдыха. Судя по всему, сюда она еще не заходила. Я достал вино, конфеты. Налил в фужеры вино, включил ночник. В комнату, хоть шторы задернуты, еще проникал свет из окна, но ночник создавал более интимную обстановку.

— Давай выпьем на брудершафт, но в связи с тем, что мы работаем вместе, поцелуем друг друга по три раза.

— Раз так положено, — кокетливо ответила она, — но я слышу об этом впервые. Будем соблюдать правила.

Мы переплели руки, выпили вина. После этого я развернул ее к себе. Ее руки закинул себе за голову. Между нашими телами я ощутил огромную подушку, которая не давала мне дотянуться до ее губ. Но она отодвинула свой таз назад. Я со своего роста сделал наклон вперед, и она впилась своими губами в меня. Было непонятно, кто кого целует. И сколько раз. Я отодвинулся от нее, но она держала меня достаточно крепко. Я все-таки высвободился, разложил диван. Постелил покрывало, вытащил две подушки. Это все приготовлено на случай, если приедет кто-то из другого города и надо оставить посетителя ночевать. Или это специально приготовлено именно для такого случая.

Тамара сама уже успела расстегнуть свою кофточку и начала снимать юбку. Когда она наклонилась, то грудь закрыла ее колени. Вот это зрелище. Она осталась в черном огромном лифчике и черных трусиках. Фигура у нее пропорциональная, за исключением вот этого богатства. Я начал снимать с себя брюки, а она в это время расстегивала мою рубашку.

Я положил ее на подушки. Когда взялся за ее трусики, то оказалось, они в промежности полностью мокрые. Она начала лихорадочно сдирать с меня плавки. Потом перекинула меня на спину, отодвинула в сторону свои трусики и через мгновение уже вставляла мой член в себя. Села на меня и начала скачку. Я такого не ожидал. Ее груди в лифчике двигались перед моим носом, хотя сидела на мне она вертикально.

Движения у нее были вверх-вниз. Она двигалась хаотично, пытаясь вбить меня в себя, как можно глубже. Через минуту вдруг вздрогнула всем телом, дернулась два раза. Почувствовал, у нее началось извержение. Я предусмотрительно положил полотенце под подушку. Она его вытащила. Не слезая с меня, приподнялась, начала вытирать меня и себя. Я думал, она сейчас ляжет рядом со мной, но мои ожидания напрасны. Тома опустилась ниже, захватила губами мой член. Забрала из меня, приготовившихся к рывку, сперматозоиды. Остатки войска замерли в ожидании, что же будет дальше. Она снова села на меня, начала на мне раскачиваться, вгоняя бедолагу в себя как можно глубже. Я чувствовал себя как Буратино, где вместо носа в Мальвину засунули мой половой орган, а он действительно стал, как деревянный.

Затем Тамара встала на колени. Локтями и грудью уперлась в подушку, выпятив свой зад мне навстречу. Я расстегнул ей лифчик, снял его. Засунул руки между подушкой и грудью, нащупал крупные соски. Развел руки, чтобы соски оказались снаружи, и начал массировать их.

Через несколько секунд она опять начала свои движения. Я тоже осторожно приступил к движению ей навстречу. Движения с той и с другой стороны стали более размашистыми. Вдруг Тома застонала, и схватив меня за бедра, насадилась на мой член до конца. Охнула, но начала двигаться на мне со всей силой, а потом вонзила в меня свои ногти.

— Сильней, сильней. Ну, что же ты?

Мы кончили оба одновременно. Она с полотенцем в руках легла на спину, и, согнув ноги в коленях, начала вытираться. И вот тут я увидел, зрелище, которое меня потрясло. Тома лежала на спине, а две ее груди свалились влево и вправо. Лежали где-то на простыне возле локтей. Лично для меня зрелище оказалось малопривлекательным. Лучше бы ей не снимать лифчик. Мы пошли под душ. Она мне рассказывала, что в школе занималась фехтованием, но потом у нее начала расти грудь. Соперницы тыкали шпагой в них, попадали раньше и лучше. Побеждали. Вот так она спорт и бросила.

— Когда мы еще встретимся, Витя? Мне с тобой так хорошо.

Я пообещал, время найду, хотя твердо уверен, что на таком уровне встреч больше не будет. Посадил ее в машину, отвез домой.

После постановки машины на стоянку, зашел в кафе и выпил, не торопясь кружку пива. На душе как будто коты насрали. По приезду домой, Лена посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала. Только постелила мне в гостиной. Последние дни я спал там. Она боялась, что я не выдержу. Правильно боялась.

Перед уходом с Тамарой, мы собрали простыни, полотенца, наволочки. Загрузил это все в машину и выбросил по дороге, вместе с недопитой бутылкой. Вроде все убрано на совесть. На следующий день я в офисе не появлялся. Мотался, искал бухгалтеров, ходил по территории СПМК, ездил, смотрел швейный цех, беседовал с людьми. Обговаривал с Сорокиной закупку спецодежды. Заказывал сорок кожаных курток и сорок пуховиков, как фирменную одежду. Решили, на швейной фабрике сошьют сорок костюмов по индивидуальному заказу. Женских и мужских.

Кроме этого, я решил к Новому году подарить каждому сотруднику по сервизу на 6 персон, а руководству еще набор для соков, поднос, кувшин и шесть кружек с национальным орнаментом. По два больших банных полотенца.

Ирина Сорокина только крутила головой.

— Бери людей и формируй у себя в гаражах сервизы и полотенца, в количестве — пятьдесят комплектов. Десять лишних на всякий случай. Выдавать будете вы с Людой.

Ирина встала в стойку «Смирно»:

— Шеф все будет в лучшем виде. Но вопрос. В честь чего такая щедрость?

— В честь того, что ты устроилась к нам на работу.

— В этом есть хоть кусочек правды?

— Конечно, да!

— Шеф, дайте, я расцелую Вас за такие слова.

И пока я осмысливал смысл сказанного, она сходу обняла меня и крепко-крепко меня поцеловала. Если честно, то поцелуй немного затянулся для шутки. Я отодвинулся, а Ирина смотрела на меня и улыбалась. Явно она не собиралась превращать этот поцелуй в шутку. Опять придется спать в гостиной, даже если я сейчас сбегу. Я сбежал, но это не помогло. Постель расстелена в гостиной. Но Лена вела себя сдержано, как всегда.

В понедельник я зашел в бухгалтерию посмотреть, как устраиваются две новых бухгалтерши из сберкассы, которые пришли к нам на работу — Светлана Носова и Людмила Сметанкина. Как только я вошел, Тамара почти пропела:

— Здравствуйте, Виктор Иванович. Как ваши дела? Вы так долго не заходили к нам. Мы даже соскучились.

Куц изумленно поднял голову. Начал попеременно смотреть то на меня, то на Тамару. Две новеньких бухгалтерши, тоже с недоумением, уставились на нас. Я, обращаясь к новеньким, сказал:

— Устраивайтесь. Если будут вопросы личные, то обращайтесь к главному бухгалтеру.

— Если Вы не возражаете, то я хотела бы попасть к вам по личному вопросу, — пропела Тамара.

— Иван Павлович, — обратился я к Куцу, — зайдите ко мне, пожалуйста.

С того дня я в свой кабинет еще не заходил.

В приемной меня встретила Наташа, хмурая и поджатыми губами. Докладывала о звонках и посетителях сухо т коротко. На меня не смотрела. Что я мог сказать ей в свое оправдание? Да и оправдываться у меня не было никакого желания.

С Куцем мы переговорили о платежах, о торговом центре. О встрече Нового года, списании новогодних подарков. Я попросил его переписать вместе с Наташей всех детей наших работников. Список передать Титару в обком профсоюзов.

После Куца, вплыла Тамара:

— Витенька Иванович, а когда мы увидимся еще раз? Я хочу снова и снова. Не заставляй твою девочку ждать.

— Тамара, давай к этому вопросу вернемся после Нового года. Сейчас это просто невозможно.

— Ну, хорошо. Я буду очень ждать. Много, много раз я тебя целую.

И, колыхая огромной грудью, выплыла из кабинета. Блин, что же мне с ней делать после Нового года. Вот попал.

Ирина Сорокина до 22 декабря скупила кожаные куртки, пуховики, запаковала коробки с посудой и полотенцами. Я дал команду выдавать. Двадцать пятого она мне доложила, что во время выдачи в эти дни пропало три куртки и два пуховика. Куртки и пуховики висели на вешалках возле входа. Кто-то незаметно их снял и унес. Ирина чуть не плакала. Клялась, они с Людой все считали и пересчитывали.

— Ладно, разберемся. Выдавайте дальше, резерв у нас есть. Все-таки подумайте кто это мог быть.

Следующий сюрприз приготовил Мамич. Он пришел докладывать про движение товаров на складе и с горечью отметил:

— Товаров много, а мелочевка со стеллажей пропадает. Я уже отгородился. За прилавок никого не пускаю. Сейчас у меня появились помощники. Надеюсь, я порядок наведу. И еще, я хотел уточнить один вопрос. По какой цене мне списывать металлопрокат — трубы, уголок, арматуру. В накладной из бухгалтерии цену не ставят, а только штамп «оплачено» и количество металла. Я эту накладную отдаю назад. Бухгалтерия просит накладные возвращать, они их подшивают. А у меня для отчета ничего нет. Только фамилия получателя, да сколько он вывез.

— Я ничего не понял. Какой металлопрокат? Какой вывоз?

— За десять дней около двадцати тонн. Я могу дать точную цифру.

— Фамилии получателей есть?

— Да, вот они.

— Такие люди у нас не работали. Разрешений я не давал.

Вызвал Павла, Ефима и Скворцова. Они таких разрешений тоже не давали. Мы вызвали Куца. Он об этом услышал в первый раз. Штамп «оплачено» имелся только в бухгалтерии и вместе с печатями лежал на столе у Куца.

— Печати в сейф. Сейф запереть. Штампы можете ставить только по разрешению руководящего состава. Печати только с моего личного разрешения и с моей личной подписью.

— Здесь не надо быть Шерлоком Холмсом. Вариант есть только один. Кстати, накладные с таким штампом Иван Павлович Вы видели?

Куц отрицательно покачал головой.

— Ну, что Паша, давай зови сюда Коровину.

Зашли они вместе. Я предложил Тамаре сесть:

— Что там за накладные на металлопрокат со штампом «оплачено»?

— А я откуда знаю, о чем Вы говорите? — ответила Тамара.

— Значит, Вы не знаете? Ну, что же, Петр Иванович, — обратился я к Скворцову, — вместе с Мамичем составляйте акт о хищении материальных ценностей в особо крупных размерах. Ефим, термин «особо крупных размеров» подходит? По моему предварительному просчету двадцать тонн проката тянет на шесть-семь тысяч долларов США. Термин «организованная группировка» тоже идет. Два клиента у нас задержанных есть. Кто это все организовал, они назовут. Не себя же они организаторами будут называть. Скворцов, Мамич и ты Ефим оформляйте акт хищения. Это дело должно быть завтра в прокуратуре. По статье организатор получит от 9 до 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Кто осознал и признается до 7 лет. Все свободны, хотя задержитесь на десять минут. Госпожа Коровина идите. Да. Вот еще. Со склада в торговом комплексе пропали три кожаные куртки и два пуховика. Приплюсуйте к этому акту.

Тут уже Тамара не выдержала:

— Виктор Иванович. Где же справедливость? У Вас всего много, все склады забиты, а у меня и моих родственников нет самого необходимого. Я им выписала, думала, что вы не заметите. Простите меня. Куртки мы не брали.

— Тамара, Вы сейчас пойдете с Ефимом Анатольевичем и напишите две бумаги. Первая — признание в совершении краж по сговору с родственниками, вторая — заявление об уходе по собственному желанию. И что материальных претензий Вы к нам не имеете. Если вы только о себе напомните, наше заявление с Вашим признанием будет в прокуратуре. Иван Павлович, возьмите Наташу и оформите увольнение, как положено, по собственному желанию. Денег по расчету не выдавать. Они пойдут на возмещение ущерба. Я говорю Вам, прощайте, госпожа Коровина.

Куц, Ефим и Коровина вышли. Я спросил в пространство:

— Вам шмоток не хватает? Да подойдите вы ко мне. Я дам разрешение или деньги. Прошу, не позорьте себя.

Скворцов и Павел молчали. Даже не стали отрицать или оправдываться.

Я сидел один, когда влетела сияющая Наташа:

— Я ей документы выписала и все отдала.

Спасибо тебе Тамара Коровина за своевременное воровство.