Начну все с начала

Глава 47 Скворцов и Черняев нас покинули

Всю дорогу до Винницы я думал, что же мне делать. Нельзя дать гарантию, что они не подстраховались еще в одном месте. Ничего умного в голову не приходило, но умирать как-то не хотелось. Я набрал номер Ставриди. Решил посоветоваться с ним. Он заверил:

— Через двадцать минут буду.

Я рассказал ему все подробно. Дал фотографию, которую забрал у Владимира Михайловича. О вечере с ним и сопровождении я говорить не стал. Не стал говорить о предложении Михалыча их убрать. Но Сергей до этого дошел сам:

— Почему ты не дал согласие? Ведь тебе же предлагали.

— Сережа, у них у каждого по двое детей. Как же я по Виннице буду ходить? Как их семьям буду смотреть в глаза?

— А у тебя что, ребенка нет? А они об этом думали? У тебя серьезная причина есть — тебя собираются убивать. Ты обороняешься, спасаешь свою жизнь, жизнь своей жены. А они хотят тебя прикончить из-за денег, из-за тряпок. Ну, хорошо, пригласи их сюда.

Я позвонил Скворцову и пригласил его с Черняевым зайти ко мне. Через две минуты они ко мне зашли. Сергей предложил мне очень твердо и коротко:

— Выйди отсюда.

Я поднялся и пошел. Закрывая двери, я услышал, как Ставриди произнес:

— Ну, что, голуби мои недорезанные… — и я закрыл дверь, пошел к Куцу.

Через десять минут зашла Наташа.

— Вас Ставриди просит зайти.

— Ну, все, — я помчался на встречу.

— Все в норме. Работай и ничему не удивляйся. Потом будет время, все объясню. Я ушел. Мне некогда.

Через полчаса зашел Павел, протянул два заявления об увольнении по собственному желанию Скворцова и Черняева. Материальных претензий никаких не имеют. Они отказались от зарплаты и расчета. Вот так. Павел сел, поудобнее на стул, показывая, он никуда не пойдет, пока не поймет суть происходящего.

— Они пришли ко мне. Уточнили, готов ли я дать хотя бы по пятнадцать процентов акций каждому. Я ответил твердым отказом. Они ответили: «Ну, тогда работай сам. Мы от всего отказываемся. Даже расчета нам не надо. Претензий к фирме не имеем. Заявления об увольнении мы передадим». Вот и весь разговор. Уговаривать и упрашивать я не стал.

Павел с усмешкой сказал:

— Ты эту сказку рассказывай остальным. Я Черняева и его жену знаю не один год. Они за свою копейку любого удавят. Скворцов точно такой же. Они же бунт «на корабле» дважды поднимали. Это только при тебе. А ко мне ходили, уговаривали провести собрание и тебя вообще сместить. Скворцов уже чувствовал себя главой фирмы. Искали юристов, как это можно сделать. Но мне не понятно, почему они ушли тихо, без скандалов.

— Вот ты у них спроси.

— Что-то ты, Виктор Иванович, скрываешь. Нас с Ефимом это уже тревожит, ведь ты и нас можешь попросить уйти. А мы к тебе уже прикипели.

В это время зашел Ефим.

— Паша, они ведь не только юриста искали, чтобы меня снять. Если не они, то по их просьбе мне перекачали колеса до семи атмосфер. Скажи, на скорости больше 100 км/час у нас с Леной были шансы остаться в живых, если бы на этой скорости взорвалось колесо?

— У тебя был один шанс из ста быть полным инвалидом, а вот у Елены таких шансов не было бы, — вмешался в разговор Ефим.

— Так, скажите, кому выгодна моя смерть? Вам, Сорокиной, Куцу, Мельниченко, Холмову? Кому? Ответ напрашивается без Шерлока Холмса. Но есть еще один вопрос. Так перекачать можно только на станции, где есть такая возможность. А машиной и ее подготовкой занимались вы.

Павел встал:

— Шеф, убей меня. Мне надо было спешно уехать по делу. Мне позвонили. Я попросил Черняева отогнать машину на стоянку, а ключи оставить у Наташи. Я второй день хожу и не знаю, как тебе сказать. Ну, разве я мог предположить такое?

— Ну, вот видишь. Круг замкнулся. Черняев понял, ты мне расскажешь. Вот они и решили демонстративно уйти. Но вы-то не уйдете по собственному желанию?

— Шеф, даже не жди. Мы с тобой до конца. Нам ты веришь?

Я кивнул утвердительно. Я им действительно верил.

Все наше руководство кинулось ко мне за объяснениями:

— Что случилось? Почему уволились?

Опросили Наташу. В связи с тем, что я никаких указаний не давал, то она честно отвечала:

— Криков, скандалов не возникало. Они зашли к шефу, побыли пять минут и ушли.

Куц сидел в полном недоумении:

— А как же расчет? Куда девать деньги?

Я на их заявлении написал: «Сорокиной! Закупить детские игрушки, ползунки, детские полотенца для Дома малютки. Передать от имени Скворцова и Черняева». Пытались дозвониться до них. Бесполезно. Но пришел Холмов Василий Степанович, принес для возврата два их мобильных телефона.