Начну все с начала

Глава 45 Новые встречи в Киеве

Позвонил Милевский. Пригласил сразу на две встречи. С каким-то австрийским миллионером польского происхождения. Встречу организовывает представитель МИДа. Этот австриец для создания совместного бизнеса ищет украинских предпринимателей. У него есть бизнес план. Ему нужен компаньон. Будет несколько наших предпринимателей, в том числе решили пригласить и меня. Вторая встреча после обеда. Приглашает, созданный на Украине американцами, Корпус Мира. Хотят со мной сотрудничать. Как и что расскажут при встрече. Продиктовали адрес. Позвонил Ефиму, попросил взять машину. Проверить, подготовить к поездке на завтрашний день в Киев.

Дверь открылась, зашел Ефим. Он сидел в бухгалтерии. За ним зашел Павел.

— Ну, какие ветра дуют?

— Затишье, — сказал Павел.

— Я прошу извинения, — Вот и Павел тоже извиняется. — Мы с утра зашли в бухгалтерию. Так там Куц и Гагарина нам наваляли целую кучу информации о расходах. Мы вот посоветовались и просили, что бы Гагарина провела с нами пару занятий. Думаем за компанию Холмова с Сорокиной взять. А машину к пяти вечера подгоним. Если сегодня надо машину, вот ключи от моей. А я с Ефимом поеду.

— Ребята, нужно переходить на следующий этап работы. Надо поездить по районным центрам Винницкой области и подыскивать себе компаньонов для постоянного сотрудничества. Распределите между собой по несколько районов. Хотя бы по три. Привлекайте Сорокину, Грач, Холмова, Гагарину, Черняева, Скворцова, вас двое. У кого машины нет, привлекайте наших людей, у кого есть машины «по договору аренды». Две машины у Слободяна. Вам надо будет съездить по районам один-два раза, а там эти ребята будут приезжать сами. Имейте только их телефоны. Появилась мобильная связь. Павел составь список людей, с которыми нужно поддерживать постоянный контакт, купи всем простые нормальные мобильные телефоны по перечислению. Сегодня этим и займись. Надеюсь, завтра будем иметь связь. Такой опт они отдадут по платежке. Скажи Куцу, пусть сразу переведет. Связь просто необходима. Времени не теряй, вперед. Наташа, вызови мне Сорокину. Кто-нибудь приходил?

— Никто не приходил, Виктор Иванович. Сорокина будет через двадцать минут.

Я позвонил Лене:

— Завтра уезжаем в Киев в шесть часов утра.

— У нас все хорошо. Егор спит, сегодня у меня еще праздник. Приедем с Киева, я тебя тогда обрадую. Жду вечером пораньше. Приезжай домой.

Раздался звонок. Звонила мать Надежды. Без намека на игривость, что мне очень понравилось, спросила о самочувствии.

— Все нормально.

— Мы вчера, к сожалению, торопились и не все вопросы обсудили. Если есть возможность, то заезжайте часа на два к часу дня. Заодно я Вас угощу чем-то вкусным. Нади, к сожалению, не будет. Она с Андреем поедет в детскую консультацию. Если будет возможность, приезжайте. Я дома.

Вот еще одна головная боль. Поехать — не поехать? Надо подумать.

Приехала Сорокина. Подошла к столу, я встал ей навстречу. Она меня крепко поцеловала.

— Спасибо!

— За что?

— За пять процентов.

Потом обняла. Увидев, что я не дергаюсь, поцеловала еще раз. Вытащила носовой платок, вытерла мне губы.

— А это за премию.

— Тогда за пять процентов мало, — пошутил я, но шутка не принята.

— Тогда где и когда? Если ты сейчас решить не можешь, назначай день. Все вопросы я решу сама.

— Ирина, только честно. Ты сама этого хочешь или в тебе это благодарность за деньги говорит?

— Виктор Иванович, не делай из меня проститутки. Я за деньги не отдаюсь. Только по любви.

— Ну, извини. Я не хотел тебя обидеть.

Я рассказал о расширении торговых представителей по районным центрам. Попросил внимательно разобрать этот вопрос со всем руководством.

— Где-то у кого-то есть друзья, родственники, знакомые. Создавайте сеть — она будет нужна. Выйди опять на те предприятия, с кем мы сотрудничали после контрактов бирж. Надо возобновить связи. Назначаю тебя заместителем директора по торговле, а торговый комплекс вешай на Людмилу. Смелее привлекай Надежду Ефремову. Ты, когда деньги сдала?

— Вчера, втихую. Куц надо мной посмеялся, но квитанцию оформил задним числом.

— Ты смотри. Дружи со всеми, но особенно с Куцем и Гагариной. Завтра я еду в Киев на две встречи. Укомплектуй меня, на всякий случай, как в прошлый раз.

Зашел Куц. Попросил зайти к нему. Много бумаг надо подписывать. Я спросил его мнение о Елене Викторовне. Он, молча, показал большой палец.

После бухгалтерии взял машину Павла и поехал к Ефремовым. Уговаривать себя мне пришлось недолго. Зоя одна. Она меня раздела, затащила под душ. После она напоила меня каким-то отваром, наподобие чая. Разделась сама и фантастика началась. Два часа мой член стоял, как вкопанный. Даже согнуть его невозможно. Это не я был с ней. Это она меня имела, как хотела. С каждой минутой мне казалось, член становился все больше и тверже. Через два часа я кое-как собрался и ушел. Сказал, приду, если она мне даст опять такой заварки.

Приехал на работу, а член разбух и падать не хотел. Наташа сказала, что меня никто не спрашивал и не приезжал. Контролировать я никого не стал. Пошел в комнату отдыха. Предложил Наташе вывесить на двери табличку «Шеф будет к 6 часам. Я на обеденном перерыве» и прийти ко мне попить чаю. Она так и сделала. Я запер дверь, что бы нам не мешали. Сказал Наташе:

— Спасибо, что ты у меня есть.

Я обнял ее и прижал к себе. Когда Наташа прижалась ко мне, она сразу почувствовала торчащий кол в брюках и поняла, это от нашей долгой разлуки.

— Ой! Что я чувствую?

Ее рука расстегнула мне ремень, залезла внутрь и ухватила за ствол. Она опустилась на колени, вытащила его. Посмотрела на меня снизу-вверх.

— Я таким большим его никогда не видела.

— Я его таким тоже не видел, — не удержался я.

Наташа метнулась к шкафу. Через мгновение, кровать-диван разложена и застелена. Еще мгновение, обнаженная Наташка стаскивает с меня одежду. У меня все болело. Я хотел кончить. Мне казалось, как только сперма из меня выйдет, то мне сразу полегчает. Поэтому я сразу ворвался в нее. Она хотела этого. Она ждала, когда я все-таки пойму, какой я для нее любимый и желанный. Это все она мне шептала на ухо, а сама двигала тазом мне навстречу. Она обнимала меня, потом перевернула, села на меня, наклонилась. Свела руками свои груди. Вложила оба соска мне в рот, а когда я начал их сосать, она задрожала, застонала и кончила. Почувствовав, что мне чуть не хватило, она повернулась ко мне спиной. Мой член она направила в себя, села на него и скачка продолжилась, пока я не кончил. Стало немного легче. Потом душ, где Наташа, не торопясь, мыла меня с поцелуями.

— Ты знаешь, Витя, а я плакала, так мне хорошо.

Мы сидели, пили чай. Постель убрали, дверь открыли. Долго обсуждали наши дела.

Павел пригнал машину. Он заехал к Ирине, все укомплектовал для поездки и вручил мне мобильник. Дал мне на выбор сим-карты с номерами. Я выбрал номер попроще, а в записную книжку записал номера всех наших сотрудников. Забрал у него еще один телефон для Лены. Оказалось, на нее он тоже купил телефон. Мы попробовали звонить друг другу. Слышно великолепно, а может, это потому, что мы сидели в метре друг от друга.

Потом я позвонил в бухгалтерию Куцу. Предложил взять с собой Елену Викторовну и зайти ко мне. Он пришел с Еленой. Получили по телефону, долго разглядывали, разбирали, вставляли сим-карты, собирали. Потом начали звонить, кому попало. Причем бурно радовались, если соединение происходило.

Наташа накрыла стол, поставила вино, конфеты. Позвонила всем управленцам, вызвала к нам в комнату отдыха. Приехали все. Всем налили по бокалу вина, вручили коробки с телефонами. Павел объяснил, как ими пользоваться. Пообещал:

— Завтра привезу с собой специалиста по мобильной связи, который объяснит, как можно пользоваться всем спектром услуг мобильной связи.

Куц пообещал, что положит завтра каждому на счет деньги, но предупредил:

— Будет введен лимит на разговоры. Оплачивать будем только служебные переговоры. Хотите поговорить, платите сами.

Скворцов с Черняевым вели себя спокойно, претензий не высказывали. Со мной обсудили вопрос закупок по Днепропетровску. Я посоветовал им разделить сферы влияния.

— Скворцов занимается газовыми плитами и хрусталем, а Черняев — посудой и остальным, что там есть.

Они согласились. Я рассказал всем о работе в районах. Мы здесь же составили список, где у кого есть знакомые, за что можно зацепиться. Очень отдаленные районы отложили до лучших времен, но двадцать районов оказались охвачены.

— Заинтересуйте людей так, чтобы они ехали к нам. Основное средство связи у Вас уже есть. Сделки должны проходить в течение двух-трех дней. Схема классическая — товар-деньги-товар. То есть — купили-продали-купили. Долгосрочных договоров даже на неделю быть не должно. Проценты по кредитам растут как на дрожжах.

Постепенно все успокоились и разошлись. Павел машину, после загрузки припасами, поставил на стоянке.

Я анализировал сегодняшний день по пунктам. На работе пока все утихомирилось. Страсти утихли. Хотя мне слабо верилось, что Скворцов с Черняевым быстро сдадутся. Надо ждать, какую атаку они предпримут еще. Вряд ли это будут серьезные акции, но мелкие пакости получать в подарок не хотелось. Был бы Андрей. Вот с ним можно посоветоваться. От Андрея мысль рванулась к Надежде и ее матери. Вот такого от них, да и от себя тоже, я не ожидал. Изменил Лене. Да еще и с женой ее брата. Но Лена знает о моем диагнозе в связи с контузией головы. Знает, мне воздерживаться от секса более двух-трех суток противопоказано. Начинается токсикоз, который прямой дорогой ведет меня к психозу. Но, несмотря на это, сажает меня на «диету» на неделю и больше. Опять встает вопрос: изменять и быть здоровым или не изменять, но потихоньку сходить с ума. А кому нужен псих?

Зашла перед уходом попрощаться Наташа. Ее глаза сияли, она улыбалась. Мы вышли вместе. Подъехал Ефим. Доложил, что все в порядке. Сначала отвез меня домой, а потом повез Наташу.

Приехав домой, вручил коробку с мобильным телефоном Лене, помог включить его, дал ей паспорт с описанием. Лена сразу стала изучать инструкцию, а через полчаса уже сама начала мне показывать на какие кнопки нажимать. Потом мы поставили телефоны на зарядку. Я занимался с малым, а Лена что-то готовила на ужин. Николай Петрович долго рассматривал мобильник. Он пытался понять, как эта штука работает в чистом поле. Радиостанция понятно работает с такой же радиостанцией. Но как звонят на домашний телефон или наоборот, то тут вопрос, конечно, посложнее.

Со мной он так и не общался, но уже не грубил. Он, оказывается, на своей сберегательной книжке имел достаточно крупную сумму денег, о которой не знала даже жена. Мое предложение обменять деньги или вложить их куда-то, чтобы они ни пропали, он принял со скептицизмом. Как человек, Николай Петрович был очень бережливым. Поэтому потеря всех денег больно ударила по карману и самолюбию. Признаваться, что некоторые вопросы я понимаю лучше его, он не хотел даже себе. Лена по секрету мне сказала:

— Он очень переживает, но гордость не дает возможность признать твою правоту.

А вот с внуком в мое отсутствие занимается с удовольствием. Все ищет в нем свои черты лица и особенности поведения. Когда мы легли спать, Лена сообщила, на мой подарок у нее есть ответный дар. Она прижалась ко мне и тихонько прошептала:

— А мне сегодня уже можно. Сейчас Егор уснет, и я бегу в душ. Да и тебе желательно сходить прямо сейчас.

Мысленно я охнул. А если он после сегодняшней нагрузки решит отдохнуть. Ведь я больше недели не был в интимной близости с Еленой. Это означает, я очень должен ее хотеть. Поплелся в душ. Какой я стал чистоплотный. Сегодня уже третий раз моюсь. Что же мне с ним сделать, что бы он ни подкачал? В душе под струями воды я его теребил, дергал за конец, водил рукой по стволу. Результат плачевный. У него своя голова. Он бастует. Придется рассказывать про то, как я за эти дни устал морально. Просить отсрочку до завтра. А если это из-за отвара, он и завтра не встанет? Что мне делать тогда? Объявлю себя импотентом. От этого предположения мне стало смешно. Виктор Рубин — импотент.

Егор проявлял мужскую солидарность. Он никак не хотел засыпать. Лена его качала, агукала, пела колыбельную. В конце концов, сдалась. Попросила меня его усыпить, а сама пошла мыться. Я поцеловал Егора за понимание и поддержку, пожелал ему хороших снов и запел ему армейскую песню. Через минуту парень уже спал. Очень интересно: под колыбельную не спал, а под армейскую строевую песню заснул моментально. Я снял с себя плавки. Приготовился. Будь, что будет.

У нас горел ночник. Когда Лена зашла в этот интимный полумрак, сняла с себя все, обнаженная подошла к кроватке, наклонилась, убедиться спит ли Егор, я понял, что люблю только ее. Все остальные связаны со мной только физически.

Судя по всему, у меня большая доля крови диких предков татаро-монголов, арабов. Мне для полноценной жизни просто необходим гарем. Но царица в моем сердце только вот эта прекрасная женщина. В эту минуту я очень четко почувствовал, как бы я ее сильно не любил, но тянуть к другим бабам меня будет. Я не устою. Мне нравится Ленушка, но я хочу попробовать всех. Я физически не могу жить в комнате, квартире, доме, дворце. Мне нужен простор. Я не хочу есть одну и ту же пищу, даже если она мне нравится. Я не хочу ходить в одном и том же свитере, костюме. Я не хочу пить только воду, пиво, вино, виски. Я пью все, что хочу. Я не хочу читать одну и ту же книгу или смотреть постоянно один фильм. Я не хочу ездить на один и тот же курорт, даже если он самый лучший. Мне мало одного или двух друзей для постоянного общения. Ведь мир такой разнообразный. Так почему во взаимоотношениях с женщинами должно быть по-другому? Почему должно царствовать право — МОЕ. А я не хочу быть чьей-то собственностью.

А если она будет мне изменять? Вот это зависит в большей степени от меня. Надо делать так, чтобы на других она не смотрела. Я должен ей дать все, что она хочет. И драть ее так, чтобы о сексе ей вообще не думалось. «Нет, ребята, я своим сыта по горло». Кстати, и у нее есть такой же выход. Доведи меня до такого удовлетворения, что бы уже не хотелось. Ведь не даром говорят, хорошая жена должна быть в постели разнузданной проституткой. И после нее не хотелось бы никого. Но рядом со мной стояла моя женщина, с которой мне хотелось общаться постоянно. Я однажды хотел натянуть на себя ее замечательную попочку, но она мне сказала:

— Витенька! Я тебя очень люблю, но этот вопрос давай закроем раз и навсегда. Если ты меня уважаешь, ты должен понять, потом, через некоторое время для любой женщины это плохо заканчивается. Если ты хочешь со мной жить долгие годы, то береги меня. Пойми, я врач и я прекрасно знаю, чем это все грозит.

Это случилось в «Форосе». Я тогда поклялся этого не делать. Клятвы я привык соблюдать. Любить ее я поклялся, а вот ходить по другим девушкам и женщинам я не клялся. Все честно.

Лена, не выключая ночника, подошла к кровати, взяла в руку моего малого брата и начала целовать его от головки к яичкам и обратно. Он моментально начал набухать и твердеть. Скоро у нее в руках оказался кол, распухший до невозможности. Лена счастливо вздохнула:

— Сразу видно, ты соскучился. Посмотри на него.

Смотреть на него у меня нет никакого желания. Ведь я боялся, если протяну лишние минуты, он может рухнуть, как подрубленное дерево. Я схватил ее в объятия, свалил на кровать. Вперед. Вперед, пока не поздно. Но я напрасно сомневался. Я трудился. Елена сначала стонала потихоньку, потом громче, а потом схватила край подушки, прижала ее ко рту. Она двигалась подо мной с такой энергией, что я стал бояться, как бы наша кровать не развалилась. В дверь потихоньку постучала теща:

— Леночка, у вас все в порядке?

Лена отняла ото рта подушку и вдруг рявкнула:

— Мама, не мешай, у меня все здорово. Ой, я не могу. Еще, еще чуть-чуть.

Теща поняла, нам сейчас не до нее и ушла. Лена воткнула свои ногти мне в спину, всхлипнула особенно сильно и потекла. Текли и слезы. Она обнимала меня, целовала, прижимала. У меня появилось ощущение, она хочет втиснуть меня в себя и так оставить на долгое время. Егор нас не подвел. Он продолжал сопеть в подушку. Вот интересно, какие сны ему сейчас снятся, когда мама и папа шумно занимаются плотскими утехами.

— Я понимаю, что такие перерывы нам явно противопоказаны, — прошептала Лена.

— А может и наоборот. — имея в виду ее реакцию, ответил я ей на ухо.

Лена вытерла полотенцем нас обоих и, обнявшись, мы уснули, пока будильник нас не разбудил. Лена подняла мать. Мы вместе позавтракали. Я подогнал машину.

Лена взяла еще термос с кофе, мы сели в машину и потихоньку выехали на окружную. Уже светло, замечательное утро. Встало солнце. Машин на трассе мало. Я разогнал машину за сто километров в час, но в стуке колес почувствовал неладное. Колеса не шли почти бесшумно, а громко стучали, как деревянные. Я остановился, вышел из машины и ногой постучал по скатам. Скаты как железные. Я вынул манометр и измерил давление в колесах. Первый результат меня ошеломил. Вместо двух атмосфер накачано почти семь. Я проверил остальные — там то же самое. Я спустил воздух до положенных двух атмосфер. Что тут непонятного, это попытка нас убить. Любое колесо при таком давлении на большой скорости от удара о твердый предмет или ямку просто взорвется. Машина моментально потеряет управление. Подушек безопасности в этой машине нет. Нас могло спасти только чудо. Но при тех скоростях, которых я придерживаюсь по трассе, нас уже не спасло бы и чудо.

Вот еще один привет от моих врагов. Что это серьезные враги, я не сомневался. Лене решил об этом случае рассказать по приезду домой. Значит, мне теперь надо проверять все самому. Мне объявили войну. Но мне непонятно с какой целью? Если нападение на нас с Андреем можно объяснить — новая машина и большая сумма денег. То сейчас — убили, взяли грех на душу. А какая им выгода? Месть, но пока я хвост никому не прищемил. Я думаю на Скворцова с Черняевым. Доказательств нет. Тем более я вытащил Скворцова с того света. Ведь если бы я в спешном порядке, снабдив деньгами, не отправил его в Москву к Николаю Фадеевичу, он бы умер. Он то, об этом знает.

А если кто-то другой? Я начал перебирать всех подряд. Потенциального убийцы я не нашел. Но кто-то нас с Андреем заложил. Что это случайность, мы с Андреем не верили. Андрей это просчитал. Где же ты сейчас, Андрей? С тобой намного спокойнее. Угрызения совести по поводу его Надежды меня не мучили. При нашем последнем разговоре он прямо сказал, может не вернуться совсем.

Дело складывалось очень серьезно. Убийство просто ради мести? Кто же мне мог мстить? Приветы из далекого прошлого, например, из Ужгорода? Но история с покушением на нас произошла до моей поездки в Ужгород. И там вылезали на поверхность материальные выгоды. Все можно просчитать, кроме наводчиков. Тех, кто слил информацию. Уж очень большой круг людей знал о цели поездки. Просчитать остальное для них, дело десяти минут. После этого расстрела бандитов, киевляне больше ничего не предлагают купить. Больше не звонят. Вряд ли они безоговорочно поверили в нашу непричастность. Но их сбило то, что мы претензий им не предъявляем и никак не реагируем. Наш сотрудник им тоже ничего сообщить не может. Наше поведение демонстрирует полное неведение об этом происшествии. Но четыре человека убиты. Обгоревшие трупы нашли. И тишина. У нас никакой, даже мало- мальской реакции нет. А ведь она должна быть. Они же тоже должны просчитывать. Четыре вооруженных мужика легко и просто должны справиться с двумя безоружными. Из которых, один контуженный с оторванной левой рукой, а второй — «примороженный» автомеханик. Просто «соплежуй». Да в любом случае, эти двое должны возмущаться, размахивать руками. Выяснять откуда растут ноги. А тут полная тишина и незнание об этом происшествии. Да любой встанет в тупик. Так, что вариант мести остается спорным.

Ефим или Павел? Они готовили машину к поездке. Эту версию я откидываю, как и Ирину Сорокину. Мельниченко потенциально мог перекачать колеса. Но. Я его взял с сыном, когда они остались без работы и без денег. Восстановил две машины, разбитые Михаилом. Денег с них за это не высчитывал. Отправил его жену на двадцать четыре дня в Закарпатский санаторий. За что ему убивать меня вместе с женой. Во всех спорах держит нейтральную позицию, но больше отмалчивается. Видимых и невидимых причин ненависти с его стороны я не вижу.

Остаются опять эти двое — Скворцов и Черняев. Кстати, Черняев — автомеханик. К нам пришел с должности заместителя начальника авторемонтного цеха. Уж он то точно знает, к чему приводит такая перекачка колес. При таких скоростях, на которых я гоняю до Киева и обратно. Лена сидела рядом. Рассматривала пейзаж за окном и не мешала моим размышлениям. Вот так мы, молча, и доехали до Киева. В голове умного ничего не появилось.

Мы к Милевскому приехали даже чуть раньше. Он со смехом рассказывал, что здесь происходило, когда мы уехали.

— Тебе переводчика Петра не жалко? Его же убрали с работы.

— Да, ты знаешь, не жалко. Он находился при исполнении служебных обязанностей. Я ему в рот ничего не заливал. Взрослый мужик. А потом, когда мы приехали в Винницу, вокруг него стояли десятки телефонов. Он мог позвонить и доложить по команде. Вместо работы он ел, пил, ухаживал за девчонками. Таких, возле себя, держать нельзя. Лично мне такой работник не нужен.

Милевский рассказал:

— Питер через час уже командовал своими помощниками. Подписал все договора о дружбе и сотрудничестве. Ждет ответного визита нашей делегации. В состав делегации просит обязательно включить вас с Леной. Сотрудники МИДа решили пригласить тебя на коммерческую встречу с австрийским подданным польского происхождения. Почему я это подчеркиваю? У него есть интересное предложение по созданию совместного предприятия. Он, очень неплохо, говорит на русском и на украинском языках. С ним будет один наш сопровождающий, из какой службы сказать не могу. Сам точно не знаю. Этот поляк хочет наладить совместный бизнес с кем-нибудь из наших. Для наших официальных кругов, создание совместного предприятия с австрийцами носит и политический характер.

На эту встречу пригласили четверых наших предпринимателей. Пришли австриец-поляк Збигнев Тарнавский и наш официальный представитель, который назвал себя Владимиром Ивановичем. Лена в другом кабинете пила кофе с Милевским. Збигнев встал напротив меня, поэтому я его достаточно хорошо разглядел. Ему лет за пятьдесят. Упитанная личность с прической под Ленина. Сверху лысина, по бокам седые волосы. Очень самовлюбленный тип. Полчаса он рассказывал о себе. Как он попал в Австрию, как организовал свой бизнес в Польше и в Австрии. Какой у него процветающий бизнес.

Мы явно скучали, пока один бизнесмен из Чернигова не спросил напрямую:

— Какое производство Вы собираетесь здесь делать?

— Я хочу сделать здесь завод по переработке костей с мясокомбинатов, свалок — в костную муку, а потом из этой муки варить столярный клей. Нам на завод кости будут привозить со всей Европы. Мы каждый год можем увеличивать производство, пока не захватим европейский рынок.

Это предложение энтузиазма ни у кого не вызвало. Я хоть конкретно не знаком с технологией, но представил, как нам со всей Европы свозят кости, трупы животных. Какая вонь будет вокруг этого завода. Меня уже сейчас затошнило, хотя брезгливым я вроде бы себя не считал.

Збигнев начал горячо рассказывать, какими мы можем стать богатыми, уважаемыми и узнаваемыми. Он вышел в ходе рассказа в середину нашего кружка:

— Вас все будут уважать. Вы можете попасть в правительство.

Я не знаю, что именно он хотел показать, но вдруг он повернулся ко мне. Потрепал меня по щеке, а потом поднял руку и пригладил несколько раз мою шевелюру. Я от своих друзей такого не переношу, а тут этот австро — польский прохвост, который собирается засрать всю нашу страну, тянет ко мне свои руки. Но я горячо поблагодарил пана Тарнавского. Заявил:

— Готов участвовать в таком замечательном совместном предприятии, но только завод открывать в Австрии. Делать это будете Вы, я готов помогать.

Збигнев растерянно сказал:

— В Австрии завод открывать нельзя. Это очень вредное производство.

Я вытащил из кармана платок, поплевал себе на ладонь, потом ладонь протер носовым платком. Все смотрели, как завороженные, включая и Тарнавского. Я этой ладонью достаточно крепко три раза шлепнул по физиономии Збигнева. Потрепал его по щеке. Потом похлопал его по лысине и вытер ему лысину носовым платком. Пан Тарнавский очнулся и выскочил из зала переговоров, как ошпаренный. Наши ребята все захлопали. Ко мне подскочил Владимир Иванович и, захлебываясь слюной, начал орать:

— Ты подрываешь международные отношения. Ты будешь отвечать по всей строгости.

Я сделал шаг к нему:

— Заткнись ты, продажная тварь. Где твое чувство национального достоинства. Здесь мерзавец предлагает превратить Украину в европейскую свалку. Обосрать нашу экологию. Издевается над нами, а ты готов лизать ему жопу. У тебя отец с матерью есть? Ты хочешь, чтобы твои дети и твои родители жили в этой свалке? Сколько, коммунистическая сволочь, тебе заплатили? Иди, докладывай, но мы тоже молчать не будем. Так, ребята?

Все бурно послали Владимира Ивановича с Тарнавским в жопу. Пообещали:

— Напишем петицию. Он опозорил страну. Продал наши национальные интересы.

Владимир Иванович, побледнев, выскочил за поляком.

— Ну, Виктор Иванович, ты даешь. Мы все рады нашему знакомству.

Мы попрощались. Я забрал Елену. Далее по моему плану состоялось посещение новой организации. Украинского союза промышленников и предпринимателей. УСПП находилось на третьем этаже дома на Крещатике, рядом с Киевским горисполкомом. Мы с Леной зашли на третий этаж. Двери все открыты. По коридорам ходили люди. Собирались в группы, знакомились. УСПП начал работать с февраля месяца. С каждым днем набирал все больше популярности. Здесь можно получить информацию от депутатов, юристов, чиновников, директоров всех видов предприятий. От самых больших, где работали десятки тысяч, до самых маленьких в три-пять человек. Обстановка царила самая демократическая. Подходи, знакомься, задавай вопросы, отвечай на вопросы.

Меня завели вместе с Леной к президенту УСПП Евтухову Василию Ивановичу. Он нам с Леной очень понравился. Деловой, умный, эрудированный человек. Великолепно разбирается в происходящих событиях. Без спеси. Народ шел к нему валом. Он умело распределял потоки по интересам. Знакомил людей друг с другом. Сказал, что слышал обо мне от Милевского и Шитова. Рад, что я приехал. Спросил, буду ли я вступать в союз, на что я сразу ответил утвердительно.

— Вот и хорошо. Будешь представлять УСПП в Винницкой области.

После разговора с ним, мы с Леной ходили по кабинетам. Знакомились со штатными сотрудниками. Пообещали:

— Обязательно приедем на следующей неделе.

Лена от Евтухова была в полном восторге. Я с ней согласился. Действительно, Василий Иванович, как никто другой, мог обеспечить активную деятельность такой организации.

Оттуда поехали на следующую точку. Нас пригласили в Корпус Мира. Киев, Саксаганского 111-А. Встретили очень приветливо. Девушка американка, говорила с большим акцентом, тщательно подбирая слова и выражения.

— Мы помогаем людям Украины иметь обученный персонал, знать больше об американцах. Поэтому мы присылаем мужчин и женщин, готовых помогать вам в затруднительных условиях. Проводить лекции в любых учебных заведениях. Корпусу Мира Вас рекомендовали для того, чтобы Вы взяли шефство над американцем волонтером, который будет работать в Виннице и Винницкой области.

Зашел этот американец. Его представили Рэндольф Томпсон. Нас познакомили. Он попросил называть его просто Рэндольф.

— Тогда зови меня Виктор, а это моя жена Лена.

Он долго рассматривал Елену, держа ее за руку. Лена руку забрала. Рэндольф высокий, где-то моего роста и возраста. Сухопарый, тренированный. Типичный военный разведчик, который приехал к нам в статусе волонтера. Мне все равно. Раз президенты США и Украины подписали такую договоренность, то пусть работает. Мы его с вещами забрали с собой в машину и поехали домой.

По-русски он разговаривал хорошо, поэтому мы понимали друг друга прекрасно.

— Ты военный? Звание? — спросил он у меня.

— Я надеюсь, ты полковник из ЦРУ или как твоя контора называется? Я полковник КГБ. Меня поставили для того, чтобы ты Рэндольф случайно не провалился. Будешь под моим личным наблюдением.

Лена сидела, еле сдерживая смех.

— Что бы было все четко, и ты не провалил своего задания, давай сделаем так: ты даешь мне свои задания, которые тебе дали. Я согласую их с моим начальством. Мы сами тебе собираем необходимые сведения, а ты их передаешь. Ты станешь передовым разведчиком в своей стране.

— Виктор, ты меня вербуешь?

— Рэндольф, мы деловые партнеры. У тебя есть выбор — принимать предложение или нет. Но я тебя предупреждаю первый и последний раз, мы внимательно будем следить за тобой. Если что не так, мы тебя посадим или вышлем из страны со скандалом. Тогда твоя карьера будет закончена. Решать тебе. Больше к этой теме мы не возвращаемся. Окей?

— Окей, — ответил Рэндольф и замолчал, глядя на проплывающий мимо пейзаж.

Мы приехали в Винницу. Рэндольф спросил, может ли он посмотреть, как я живу. Тащить его домой я не собирался. Поэтому поехали в однокомнатную квартиру. Тем более Сергей уехал в командировку. Рэндольф прошел по квартире, а потом очень серьезно спросил меня:

— А где будешь спать ты?

Вопроса я не понял. Рэндольф мне объяснил, на этой кровати будет спать он с Леной, а вот где буду ночевать я. То ли он меня испытывал на прочность, то ли он начитался книг, где чукчи дорогому гостю отдают свою жену. Я позвонил Павлу, что бы он подъехал. Я поручил ему Рендольфа отвезти в кафе поужинать, а потом устроить ночевать в гостинице. Завтра с утра найти ему квартиру в аренду.

— Любую, какую он захочет, но платить будет он сам. Только после этого позвонить мне и привезти его завтра в офис. Там мы и будем разбираться, куда его определять.

Утром попросил вызвать Ефима и Мельниченко.

— На сегодня все. Все вопросы будем решать завтра.

Павел забрал американца. Мы с Леной поехали домой. Я так для себя не мог решить, что же с ним делать. Но телефон Корпуса Мира у меня записан. Сначала побеседуем с Рэндольфом, а уже потом позвоню в этот Корпус Мира. Надеюсь, все прояснится. Возится с ним, вместо няньки, у меня желания не возникало. Думаю, спихну его кому-нибудь в Виннице. Есть и такие, которые примут его с превеликим удовольствием.

Дома Лена долго смеялась над тем, как я его вербовал. Когда мы легли, она сказала:

— У Егора все хорошо. Будешь меня брать с собой? Мне так интересно.

— Трудись, ублажай своего мужа, — и Леночка ублажала изо всех сил.