Наследники Слизерина

Хочешь мира — готовься к войне

На следующий день Министр Магии получил странное письмо, подписанное именем некоего Лорда Волан-де-Морта.

В тексте говорилось, что именно он (Лорд), а также лица, именуемые Пожирателями смерти, ответственны за случившееся накануне. Кроме того, были заявлены требования о немедленном лишении всех маглорожденных статуса волшебников и конфискации у них волшебных палочек, исключении их из Хогвартса, если они там обучаются, и отставке с министерских постов, если они таковые занимают. Помимо вышеперечисленного настоятельно предлагалось ввести уголовную ответственность за смешанные браки и учредить обязательный документ, удостоверяющий статус крови каждого волшебника, а также специальные квоты для желающих занимать должности, требующие «высокого магического мастерства», чтобы чистокровные маги имели преимущество перед всеми остальными.

Письмо содержало еще много требований в таком духе и завершалось тем, что в случае непринятия и неисполнения указанных рекомендаций карательные акции со стороны таинственной организации продолжатся, и тогда Хэллоуинский налет покажется детским утренником в сравнении с тем, что Лорд Волан-де-Морт запланировал в дальнейшем, а «Черная метка» (именно так автор письма окрестил изображение черепа со змеей), станет привычным украшением Лондонского неба.

— Что это?!! — надрывал голос Гарольд Минчум на экстренном совещании глав отделов и ведомств, гневно тряся письмом перед носом у своих коллег. — Кто такой Лорд Волан-де-Морт?! По какому праву он заявляет нам такие требования?! Мистер Уайт!

Глава Отдела магического правопорядка с выражением лица, которое легче всего описать словами «я же говорил», поднялся с места, одернул мантию и сухим деловым тоном рапортовал:

— По моим данным тот, кто называет себя Лордом Волан-де-Мортом, на самом деле является Томом Марволо Реддлом. После окончания Хогвартса он непродолжительное время работал в Горбин и Беркес, затем уволился по собственному желанию, и данных о его дальнейшей деятельности практически нет. Предположительно он темный волшебник, считающий себя наследником Салазара Слизерина и желающий продолжить его дело…

— Он может считать себя хоть Мерлином, хоть Морганой! — брызжа слюной, кричал Минчум. — Вы должны немедленно найти и арестовать его и этих Пожирателей! Мы не можем допустить паники! Мадам Багнолд, с маглами Вы все уладили, я надеюсь?!

— Да, господин Министр, — ответствовала глава Отдела магических происшествий и катастроф, — нам пришлось изменить память порядка двухсот тридцати человек. По официальной версии причиной трагедии стало неосторожное обращение с пиротехникой, повлекшее за собой пожар.

— Хорошо, — фыркнул Минчум, резким движением поправляя бумаги на своем столе, — маглы ни в коем случае не должны узнать правды. Я надеюсь, мистер Уайт, что мы все решим своими силами, и не придется ставить в известность их Премьер-министра, тем более, что он все равно ничего не поймет, только впадет в панику, а нам и своей паники сейчас хватает.

— Мы допросили пострадавших перед тем, как изменить им память, — угрюмо проговорил Уайт. — Они все как один твердят о людях в плащах и в масках. Но никто не видел бандитов в лицо, поэтому у нас нет ни одной фамилии…

— Подождите! — холерично перебил его Министр. — А этот Том, как бишь его… Реддл! Вот Вам, пожалуйста, и имя и фамилия. Ищите! В чем проблема?! Поймайте его. Допросите. Он сдаст Вам остальных!

Уайт лишь стиснул зубы. Сложившееся у него видение ситуации было гораздо серьезнее того, что воображал себе Минчум. Но как было объяснить этому клиническому бюрократу, что невозможно захватить полководца, не победив прежде всю его армию? А в том, что у этого хитрого и расчетливого преступника есть целая армия хорошо подготовленных бойцов, Уайт не сомневался. Но кто именно туда входит, пока с уверенностью сказать было нельзя, хотя у главы Отдела магического правопорядка были стойкие подозрения в отношении некоторых довольно состоятельных и влиятельных волшебных семей. Однако никаких прямых доказательств против них не было, и для того, чтобы подвергнуть их преследованию, требовались расширенные полномочия, а упрямые коллеги никак не хотели их предоставить. Уайт прекрасно понимал, что письмо является лишь фарсом, плевком в лицо Министерства. Таинственный Лорд, по всей видимости, прекрасно отдает себе отчет в том, что никто не кинется тут же выполнять его требования, да и вряд ли ему это действительно нужно. Безусловно, его целью является власть, и чем больше Министерство давало ему форы, тем сильнее возрастала вероятность, что он эту власть захватит.

Расправа, учиненная Пожирателями смерти тридцать первого октября, получила широкое освещение в газетах. Эта новость довольно долго не сходила с первой полосы, однако в плане Волан-де-Морта все же был один небольшой прокол. Нападение шокировало волшебников, но оно их не напугало, поскольку маглов хоть и многим было жалко, но они находились где-то далеко, совсем в другом мире, и их беды весьма мало касались конкретных представителей магического сообщества, так что воспринять эту угрозу на свой счет последние никак не могли.

Осознав свою ошибку, Темный Лорд кулуарно собрал несколько наиболее приближенных к нему Пожирателей смерти и поделился с ними дальнейшим планом действий.

— Наша задача — отнять у волшебников столь привычное и любимое ими чувство безопасности, показать полную несостоятельность и неспособность Министерства защитить их от реальных угроз. У них не останется другого выбора, кроме как примкнуть к нам, либо требовать отставки Министра и правящей верхушки, а в этом случае именно мы и окажемся той единственной силой, которая будет в состоянии возглавить магическое сообщество и навести порядок, — пояснил он.

План был непретенциозен, относительно прост в исполнении и гениален по сути.

По заданию Волан-де-Морта двойной агент Август Руквуд предоставил ему список всех сотрудников Министерства с «плохой» родословной. В каждом подразделении их насчитывалось минимум по одному человеку, что гарантировало полный охват и общеопасность очередного преступления.

В самый обыкновенный понедельник потенциальные жертвы, придя на свои рабочие места, среди кипы накопившейся за выходные почты обнаружили ничем не примечательные письма от никому не известного Джона Смита. Внутри каждого конверта оказался пустой лист пергамента. Некоторые сразу же выбросили непонятную корреспонденцию в мусор, более дотошные пытались посмотреть пергамент на просвет, использовать чары проявления невидимых чернил, еще какие-то методы для прочтения тайных посланий, но, так ничего и не добившись, тоже плюнули на это дело и спокойно вернулись к работе.

Странные вещи начали происходить спустя примерно два часа после вскрытия конвертов. Сотрудники стали ощущать странную нехватку воздуха и даже удушье. В Службу технического обеспечения поступило не менее дюжины гневных жалоб, но дежурные лишь развели руками, заверяя, что вентиляция работает нормально.

Дальше — больше. Самочувствие тех, кто имел с письмами непосредственный контакт, стремительно ухудшалось. У них появлялись головокружение, тошнота, резь в глазах и жжение в области носоглотки. А когда на теле начали возникать непонятные язвы, стало очевидно, что вентиляция тут ни при чем. В больницу в итоге попали тринадцать человек с поражениями кожи, глаз и легких.

Вскоре целители вынесли вердикт, что пострадавшие стали жертвами отравляющего зелья. Необычность яда заключалась в том, что никакие известные противоядия на него не действовали. Поразмыслив, консилиум пришел к выводу, что отрава является вновь созданной и на поиск лекарства от нее может уйти неопределенное количество времени.

Министерство уже в который раз впало в панику. Пострадавшие были сотрудниками разных отделов, работали на разных этажах и в разных кабинетах, не питались за одним столом, и, на первый взгляд, их абсолютно ничего не связывало. Но Уайт поклялся перевернуть все вверх дном и выяснить в чем дело. Обыски на рабочих местах жертв дали свои плоды. Среди бумаг были обнаружены листы пергамента с изображением печально известного черепа со змеей. Когда Уайту принесли кипу этой зловещей макулатуры, он, моментально сообразив, что к чему, отпрянул и завопил не своим голосом:

— Не прикасаться к этому! С ума сошли!

С соблюдением всех необходимых мер безопасности таинственные письма были тщательно изучены, и выяснилось, что пергамент пропитан отравляющим зельем замедленного действия, состоящим из нескольких фракций. В первые часы оно было абсолютно безвредно, но затем начинало выделять ядовитые пары. Все, кто брали страшные послания в руки и даже просто находились с ними в одном помещении, получили разной степени ущерб здоровью в зависимости от того, как долго и насколько тесно с ними контактировали.

Когда потерпевшие начали мало-помалу приходить в себя, они категорически отказались признать, что получили Черную метку, и все как один утверждали, что в конвертах были абсолютно пустые листы пергамента, на которых при огромном желании ничего нельзя было разглядеть. Оставалось сделать лишь один вывод: страшный знак проявился уже после.

Черная метка на пергаменте ясно давала понять, кто настоящий автор прОклятых писем, однако Джона Смита решили все-таки поискать. Но обратный адрес на конвертах никуда не вел. На указанной улице не существовало указанного дома, а ныне живущего волшебника с таким именем и вовсе не существовало в Британии. Расследование снова зашло в тупик.

Из тринадцати госпитализированных волшебников, к счастью, никто не умер, однако все они довольно долго находились на излечении, поскольку на создание противоядия ушла не одна неделя. Среди пострадавших были как непосредственные адресаты, так и те, кто активно помогал коллегам «прочесть» таинственные послания. А некоему работнику Отдела магического транспорта, напротив, удалось уцелеть, поскольку из-за большого объема работы в тот день, он не успел посмотреть почту.

Хьюго Уайт, сопоставив все данные, пришел к неутешительному выводу, что получатели писем выбирались не в случайном порядке, а из-за своей кровной принадлежности, поскольку все до единого были маглорожденными. Этот печальный вывод он и озвучил на очередном Заседании Совета глав отделов и ведомств.

— Что Вы хотите этим сказать?! — сразу же полез Минчум в бутылку. — Я не могу объявить людям, что все нечистокровные волшебники находятся в опасности! Вы хоть представляете, что тогда начнется?!

— Я вовсе не имел в виду, что Вы должны что-то такое объявлять, господин Министр, — сквозь зубы процедил Уайт. — Пока ситуация не стала слишком серьезной, нужно предпринять все возможные меры, чтобы нейтрализовать преступников, а для этого, как я уже неоднократно заявлял, моим людям необходимы полномочия для проведения арестов. Вот список.

По мановению его волшебной палочки в воздух поднялась стопка пергаментов, и каждый из присутствующих получил по экземпляру.

— Реджис Лестрейндж? — ахнула мадам Багнолд. — Это не ошибка?

— Нет, — холодно отозвался Уайт, предчувствуя, к чему все идет.

— А он-то здесь при чем? — потрясенно поинтересовался Министр, поправляя очки и пристально вглядываясь в текст, точно не веря своим глазам.

— Он был одноклассником и ближайшим другом Тома Реддла еще в школе, — сухо пояснил Уайт.

— Простите, — фыркнул Министр. — Если кто-то был чьим-то одноклассником, это еще не повод подозревать его в преступлении!

— Есть все основания полагать, что их общение продолжилось и после окончания Хогвартса, — с завидным самообладанием гнул Уайт свое.

— А не нашлось ли у Тома Реддла одноклассников попроще? — не без сарказма поинтересовалась мадам Багнолд. — Я имею в виду, что Вы не предоставили никаких доказательств его вины, в то время как, всем известно, сколько мистер Лестрейндж сделал для Министерства и для нашей страны. Он входит в попечительский совет Хогвартса, оплатил ремонт целого этажа в больнице святого Мунго, и именно его стараниями и финансовыми вложениями мы недавно принимали у себя Всемирной конгресс высшей магии. Я даже не удивлюсь, если на его благотворительный взнос куплено кресло, на котором Вы сейчас сидите!

— То есть, Вы хотите сказать, мадам Багнолд, что купив мне стул, он сделался неприкосновенным для закона? — чуть ли не прорычал Уайт, вне себя от злобы.

— Неприкосновенность мистеру Лестрейнджу гарантирует вовсе не Ваш стул, мистер Уайт, а наше законодательство, согласно которому никто не может быть арестован или подвергнут преследованию, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке, — холодно ответствовала она. — Вы сможете арестовать мистера Лестрейнджа, если будете иметь доказательства его явной причастности к совершенным преступлениям. Что, впрочем, касается и других лиц из Вашего перечня. Вряд ли волшебники захотят, чтобы для их защиты Вы нарушали их же права.

— Позвольте… — вдруг вмешался в дискуссию глава Отдела международного магического сотрудничества Бартемиус Крауч, солидный мужчина лет сорока пяти, в строгой мантии классического кроя и с гладко причесанными черными волосами. — Зачем же Вам их всех арестовывать, если можно разослать им повестки и допросить как обыкновенных свидетелей?

— Да, мистер Уайт? — тут же уцепился Министр за эту мысль.

— Разумеется, я отправил им повестки, — проговорил тот, из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Но никто не явился! А, значит, я вправе требовать…

— Так отправьте еще раз! — упрямо посоветовал Минчум. — Многие из них занятые люди, и нет ничего удивительно в том, что они не прибыли по первому Вашему зову.

— Да как вы не понимаете! — заорал Уайт, окончательно теряя самообладание и впадая в состояние, близкое к припадку. — С начала деятельности этой организации погибло тридцать два человека! Из них семь волшебников! И вы думаете, они остановятся?! Если мы не предпримем жесткие меры сейчас же, то через месяц нам придется переходить на военное положение!

Услышав о военном положении, Министр не на шутку перепугался.

— Мистер Уайт, — примирительно заговорил он, — не подумайте, что мы не принимаем всерьез происходящее, просто необходимо решить, как выйти из ситуации, не переворачивая весь волшебный мир с ног на голову.

— Если мы не перевернем мир с ног на голову, это сделает ОН! — выдохнул Уайт и обессилено опустился в кресло.

Из-за всех этих событий Гарольда Минчума время от времени стала мучить бессонница. Он понимал, что хрупкий мир ускользает из его рук, точно песок сквозь пальцы, но все еще ужасно надеялся на то, что проблема как-нибудь решится сама собой, и Пожиратели смерти окажутся просто шайкой сумасшедших фанатиков, способных лишь на хулиганские выходки.

Тем не менее, Министр стал действовать, как ему самому показалось, решительно. Он издал указ об увеличении количества дементоров, охраняющих Азкабан, аж в два с половиной раза (не то, чтобы в этом был какой-нибудь смысл, просто Минчум надеялся, что в глазах врага и общества мера будет выглядеть внушительно и устрашающе), а также поставил свою личную подпись на второй партии повесток, при этом, взяв с Уайта обещание, ради всего святого, не трогать пока мистера Лестрейнджа.

Несмотря на все ухищрения властей, подозреваемые не проявили большого рвения в оказании помощи следствию и затягивали явку на допрос. Те, кто все же соизволил прийти, всё отрицали и смотрели на дознавателей с выражением глубоко оскорбленной невинности.

Тем временем, среди магического населения назревала легкая паника. В Министерстве не было ни одного сотрудника, который хотя бы краем глаза не стал свидетелем инцидента с отравленными письмами. Очевидцы красочно пересказывали эту историю своим родственникам и знакомым, а, как известно, информации из первых уст веришь гораздо охотнее, чем тому, что пишут в газетах.

Уайт, тем временем, находился в сложной ситуации. И верхи, и низы требовали от него немедленно обнаружить хоть кого-то из виновных, а взять этих виновных было решительно неоткуда. Ну, разве что, найти козла отпущения и свалить все на него. Однако, поразмыслив, мракоборец счел нецелесообразным тратить время на подобные махинации, да и совесть никогда бы не позволила ему совершить столь гнусный поступок. Так что все шло к тому, что «козлом отпущения» в итоге станет он сам.

Тем временем, Волан-де-Морт предпринял новое масштабное нападение на маглов с участием великанов и дементоров, которые частично переметнулись на его сторону. Стражи Азкабана, несмотря на всю благосклонность Министерства, сочли сотрудничество с Темным Лордом более выгодным для себя, поскольку тот время от времени позволял им лакомиться душами своих жертв.

На следующий день после новой атаки первую полосу Ежедневного пророка занимала крупная фотография, на которой был изображен сам Волан-де-Морт, а за спиной у него стояло, казалось, бесчисленное множество людей в черных плащах и со скрытыми масками лицами.

Под фотографией был опубликован своеобразный «манифест».

«Волшебники и волшебницы! — именно с таких приветственных слов он начинался. — Мое имя Лорд Волан-де-Морт, и я обращаюсь к вам не как враг, но как друг. И хотя обо мне распространяют много лжи и клеветы, не думайте, что я несу угрозу вашим жизням или благосостоянию. Напротив, единственным и самым горячим моим желанием является упрочение и процветание волшебного рода. В число моих сторонников входят маги, которые на сегодняшний день составляют цвет волшебной нации. Я обладаю такой мощью, что едва ли в мире существует сила, способная меня сокрушить. Если бы я пожелал, от Министерства уже давно не осталось бы камня на камне. Но я даю им шанс проявить разум и признать, что та модель мироустройства, которую я предлагаю, является более полезной и созидательной.

С вашей помощью мы создадим новый мир, хозяевами которого будут волшебники, самые сильные и благородные существа на этой планете. Мы больше не будем позорно скрываться от маглов или заключать с ними унизительные для нас соглашения. Ни один магл не проникнет в магический мир и не испортит ни одной капли магической крови. Я сумею позаботиться об этом. Каждый, кто осмелится помешать мне, сделается моим врагом. А что бывает с моими врагами, вы уже имели возможность убедиться. Посему, призываю вас внять голосу разума и присоединиться ко мне».

Мракоборцы нагрянули в редакцию Ежедневного пророка в десять пятнадцать утра. Все сотрудники, которых удалось застать на рабочем месте, были арестованы по обвинению в пособничестве особо опасной преступной организации. Ничего не понимающие, насмерть перепуганные, они отчаянно твердили, что накануне вечером сверстали совершенно другой номер и слыхом не слыхивали ни о каком манифесте.

Главный редактор Даррин Беннет в тот день отсутствовал на работе по болезни. Поскольку факт его связи с преступниками был налицо, закон позволял Уайту без предупреждения нагрянуть к подозреваемому домой, что он, собственно, и сделал.

Беннет действительно выглядел больным и о событиях вчерашнего вечера совершенно ничего не помнил. Допрос длился пять с лишним часов, не дав никаких результатов.

В ужасе от собственного бессилия, Уайт был вынужден отправиться к Министру, чтобы доложить о том, что расследование опять зашло в тупик.

Минчум как раз беседовал в своем кабинете с Краучем, и, к огромному неудовольствию Уайта, пожелал говорить при нем, поскольку они «как раз обсуждали вопрос недавних происшествий».

— Да как же так! — в сердцах воскликнул Министр, услышав доклад. — Вы глава Отдела магического правопорядка или кто?! Уже прошло столько времени, а следствие не сдвинулось ни на йоту! У Вас десятки причастных к делу, а Вы ничего не можете из них выжать!

Уайту ничего не оставалось, кроме как опустить голову и проглатывать несправедливые обвинения.

— А Вы не пробовали дать Беннету сыворотку правды? — вдруг невзначай поинтересовался Крауч.

Минчум и Уайт одновременно вытаращили на него глаза.

— Ка-ак…? — в недоумении протянул Министр. — Это разве можно?

— Конечно, нет! — тут же возмутился Уайт. — Совет не дал мне разрешение на арест, а вы предлагаете такое!

Крауч лишь снисходительно ухмыльнулся.

— Если Вы будете каждое свое действие согласовывать с Советом, мистер Уайт, то не раскроете ни одного преступления.

У мракоборца отвисла челюсть, а вот Минчум, кажется, заинтересовался.

— То есть, Вы предлагаете нам нарушить закон? — понизив голос, осведомился он.

— Господин Министр, — вежливо начал Крауч. — Наш враг умен и жесток. В отличие от нас, он не связан бюрократическими процедурами, поэтому бьет быстро и метко. Сегодня он объявил нам войну, и мы ее проиграем, если не проявим решимость.

— Но я, в первую очередь, должен заботиться о законности и соблюдении прав волшебников! — возразил Минчум.

— Никто не призывает Вас нарушить закон, — кашлянул Крауч. — Пускай мистер Уайт просто предложит подозреваемому чашечку кофе.

— Я категорически отказываюсь! — воскликнул Уайт, оскорбленный до глубины души.

Но у Министра в голове уже забродила подброшенная Краучем идея.

— Послушай, Хью, — заговорил он, серьезно глядя на Уайта, — мистер Крауч прав. Если редактор выпьет сыворотку правды, об этом никто не узнает. А если окажется, что он один из Пожирателей смерти, у Вас наконец-то появится возможность выйти на этого Лорда и его шайку.

Мистер Уайт смотрел на обезумевших, как ему показалось, коллег, поражаясь и ужасаясь одновременно.

Наконец к нему вернулся дар речи, и он четко с расстановкой произнес:

— Я никогда такими вещами не занимался и не собираюсь заниматься впредь, что бы ни случилось. Я свои руки марать не буду!

— Если мистер Уайт не хочет быть к этому причастным, я и мои люди можем сделать все сами, — невозмутимо предложил Крауч. — Будьте уверены, господин Министр, все пройдет гладко, и к вечеру у нас будут зацепки.

— Действуйте! — без раздумий согласился тот.

— Но это невозможно! — ахнул Уайт. — Мистер Крауч и его ведомство не имеют никакого отношения к расследованию!

— Ну что ж поделать, раз Вы не справляетесь со своими обязанностями! — нервно воскликнул Министр. — Вы ведь сделаете все неофициально, да, мистер Крауч?

— Разумеется!

— А Вам, мистер Уайт, я могу сказать только одно, — вдруг сурово проговорил Минчум. — Если Вы не справляетесь с вызовами, которые бросает Вам время, значит, эта должность не для Вас. Подавайте прошение об отставке.

— Что?.. — одними губами пролепетал тот, хватаясь за сердце.

— Вы все слышали, — безжалостно отозвался Министр.

Не прошло и часа, как Уайт написал заявление об освобождении от занимаемой должности по собственному желанию, а еще через полчаса попал в больницу с сердечным приступом.

На экстренном совещании глав отделов и ведомств Минчум предложил кандидатуру Бартемиуса Крауча на должность временно исполняющего обязанности начальника Отдела магического правопорядка. Никто возражать не стал. А уже к вечеру Крауч, поправ и закон, и права волшебников, напоил главного редактора Ежедневного пророка сывороткой правды, что, к его ужасу, только подтвердило факт, что тот говорил чистую правду и приблизительно с десяти до двенадцати ночи вчерашнего дня у него существует провал в памяти.

Ситуация несколько прояснилась после допроса сотрудников типографии, которые заявили, что в последний момент перед отправкой номера в печать к ним заявился Беннет и приказал заменить первую страницу номера на ту, что он принес с собой. Ознакомившись с ее содержанием, они немало удивились, но редактор заверил их, что публикация согласована с Министерством. Отметив некоторые странности в поведении начальника, они, списав это на усталость, не стали с ним спорить и сделали все, как он велел.

Собрав все факты вместе, заключить можно было только одно — Беннет находился под заклятием «Империус». Всех сотрудников типографии и редакции, а также самого редактора, Крауч, скрепя сердце, все же отпустил за отсутствием в их действиях состава преступления.

А Манифест Темного Лорда, тем временем, пошел в массы. Даже тираж не удалось изъять из продажи, поскольку многие получали Ежедневный пророк по подписке, и большинство экземпляров было разослано ранним утром.

Министерство вновь потерпело поражение, но Крауч признавать его не собирался. В тот же вечер он в личной беседе с Минчумом изложил свои соображения относительно того, как следует действовать далее.

— Война уже идет, это факт, — негромко проговорил он, склоняясь над столом, будто опасаясь, что кто-то их подслушает.

— Что Вы такое говорите?! — потрясенно прошептал Министр в ответ так, точно полчища врагов собрались за стенами его кабинета и, приложив уши к двери, внимали каждому слову.

— Мы с Вами должны смотреть правде в глаза, — убедительно продолжал Крауч. — Но это не означает, что стоит сообщать о ситуации кому-то еще. Признать, что мы довели дело до войны, все равно, что признать, что мы не справляемся со своей работой.

— Да… да… — согласно забормотал Министр, который пока еще не уловил направление разговора, но твердый голос и непоколебимый взгляд собеседника действовали на него успокаивающе.

— Я представлю Совету несколько поправок к законодательству, расширяющих мои полномочия.

— Но ведь Уайт уже пытался… — попробовал, было, возразить Минчум.

— Это не то, — бесцеремонно оборвал его Крауч. — Мои поправки не будут вступать в явный конфликт с действующим законодательством, Совет охотно их одобрит, особенно, в сложившихся обстоятельствах.

— А-а… хорошо, — согласился Министр, еще не вполне понимая, с чем.

— Также я планирую пополнить ряды мракоборцев добровольческими дружинами. Тот штат, которым мы сейчас располагаем, недостаточен для отражения новой угрозы.

— Это, что же, мобилизация? — испугался Минчум.

— Добровольческие дружины, — невозмутимо и с легким нажимом повторил Крауч.

— Ах, ну да… — догадался тот об уловке.

— Кроме того, господин Министр, Вы должны сделать заявление прессе.

— Какое такое заявление? — сразу же испугался Минчум.

— Ответ на Манифест Волан-де-Морта. Необходимо показать всем, что Министерство в состоянии принять брошенный вызов. Если Вы промолчите, волшебники Британии могут и впрямь счесть, что этот Лорд силен настолько, насколько он об этом заявляет.

— Еще чего! — возмутился Минчум. — Но когда же я успею? Уже вечер! Ни одна газета не успеет подготовить материал. А ведь надо еще написать речь!

— Я взял на себя смелость набросать некоторые тезисы, — с этими словами Крауч извлек из своего портфеля несколько исписанных листов пергамента. — Возможно, Вы сочтете их разумными. А насчет времени можете не волноваться. Чтобы реабилитировать себя, Ежедневный пророк согласится опубликовать Ваше интервью, даже если Вы дадите его в пять утра.

От бездарного Минчума и нерешительного Уайта Волан-де-Морт не ожидал ровным счетом никакой адекватной реакции, поэтому произошедшая в Министерстве рокировка и ответная статья, появившаяся в «Ежедневном пророке» на следующий же день, повергла его в ярость, а его ярость закономерно повергла в ужас его приспешников.

Министр заявил, что не стоит относиться серьезно к заявлениям того, кто называет себя Лордом Волан-де-Мортом, что за громкими словами ровным счетом ничего не кроется, и в скором времени все преступники будут пойманы. Также он призывал всех, кто располагает хоть какой-нибудь информацией о личностях и местонахождении Пожирателей смерти, немедленно заявить об этом в Отдел магического правопорядка.

— Что ж, они решили выступить против нас своими жалкими силами, — со злобной усмешкой проговорил Темный Лорд, когда буря немного поутихла. — Видимо, мы недостаточно их напугали, так что придется приложить больше усилий. Я сделаю так, что Минчум и подобные ему жалкие людишки даже имени моего не смогут произнести вслух, такой ужас оно будет им внушать!

И Пожиратели немедленно кинулись выполнять приказ. Начался самый настоящий террор.

Стоило кому-нибудь из волшебников открыто выразить свое несогласие с идеями Волан-де-Морта, как он и его семья тут же подвергались нападению. Самых отчаянных противников убивали, а тех, кто теоретически еще мог одуматься, связывали, пытали, всячески над ними глумились, и, оставляя предостережение, уходили. Что до маглов, так их и вовсе уже никто не считал. Отдел магических происшествий и катастроф едва успевал придавать разгромам и убийствам более или менее естественный вид. Магловского Премьер-министра все же пришлось поставить в известность, потому что количество «взрывов бытового газа», «неосторожного обращения с пиротехникой» и разного рода стихийных бедствий, уже превысило все рамки правдоподобия. Можно было подумать, что все население Британии внезапно свихнулось, стало портить газовые трубы и совать головы в коробки с петардами.

Волшебное сообщество было напугано и потрясено не меньше магловского Премьер-министра. Уже никто не верил в то, что Пожиратели — это мелкая преступная шайка. Стало совершенно очевидно, что, во всяком случае, по своей боевой силе эта организация ничем не уступает самому Министерству. Однако не все видели в Волан-де-Морте угрозу. Многие консервативно настроенные волшебники искренне радовались его появлению, видя в нем продолжателя дела Салазара Слизерина и того, кто, наконец, наведет порядок и укажет маглам и грязнокровкам на их место. Чистокровная элита предчувствовала наступление новой эры процветания волшебников, где больше не будет необходимости считаться с теми, кого они никогда не ставили себе вровень. Так что наименование «Пожиратели смерти» приобрело двоякий смысл. Для кого-то это были бандиты и преступники, для кого-то уважаемые борцы за правду. Ряды сторонников Волан-де-Морта стали стремительно пополняться. Белла с удивлением обнаружила, что некоторые ее бывшие соученики, которые в Хогвартсе не проявляли ни малейшего интереса к тайной организации и встречам в Хогсмиде, теперь, когда Пожиратели обрели популярность, выстроились в очередь за Черной меткой.

Однако этой самой метки в итоге удостоились не все. Темный Лорд отдавал предпочтение чистокровным волшебникам и тем, кто сумел продемонстрировать особые таланты или доказать свою полезность. Так, в частности, в ряды Пожирателей удалось попасть давнему школьному недругу Беллы Северусу Снеггу. Его прямо накануне акции с письмами привел Люциус Малфой и рекомендовал Темному Лорду как прекрасного зельевара. Именно Снегг и был автором того самого яда, который мракоборцы и целители столько времени не могли разгадать.

Кроме того, в ряды Пожирателей вступил троюродный дядя Беллы по материнской линии Итан Розье вместе со своим сыном Ивэном. Впрочем, этот факт имел для девушки мало значения, поскольку обоих она практически не знала. Розье были из числа тех родственников, которые всегда улыбаются тебе при встрече, но никогда не будут эту самую встречу инициировать.

Были среди добровольцев и те, кто не удостоился права носить Черную метку, но все равно был зачислен в «армию» Волан-де-Морта. Им поручалась относительно несложная «грязная» работа вроде расправ над маглами, чем те оставались вполне удовлетворены.

Пока Волан-де-Морт набирал обороты, Крауч тоже не терял времени даром. Ему удалось убедить Совет в том, что он держит ситуацию под контролем, и, хотя это заверение было довольно далеко от истины, приставка «исполняющий обязанности» скоро перестала фигурировать где-либо, и за ним прочно закрепилась позиция главы отдела. Мракоборцы под его предводительством стали периодически атаковать людей Волан-де-Морта, когда те устраивали нападения на магловские поселения. Кое-кого даже удавалось арестовать, но их допросы прояснили чрезвычайно мало. Оказалось, что задержанные были мелкими сошками и никогда не встречались с Темным Лордом лично. Но одного человека с отметиной на руке поймать все же удалось. Однако он самым мистическим образом исчез из комнаты, где ожидал своей очереди на допрос. Причину исчезновения объяснили тем, что юный мракоборец-конвоир позабыл забрать у задержанного волшебную палочку. Тот отчаянно клялся, что палочку изъял, но поскольку не смог предъявить ее в качестве доказательства своих слов, ему никто не поверил.

К огромному неудовольствию Министерства истории о нападениях Пожирателей на волшебников стали все чаще попадать в газеты. Особенно прославиться удалось некоей Элмире О’Райли, супруге заместителя главы Сектора борьбы с неправомерным использованием изобретений маглов. Ее муж имел неосторожность где-то что-то написать или высказать по поводу Волан-де-Морта и его взглядов, и в отместку Пожиратели нагрянули к О’Райли домой в разгар рабочего дня, когда сам он находился на службе.

Миссис О’Райли во всех подробностях описала журналистам нападение. Что из рассказанного ею случилось на самом деле, а что явилось художественным преувеличением на фоне пережитого стресса, оставалось загадкой, впрочем, читатели редко задаются такими вопросами.

По заверению потерпевшей нападавших было великое множество, но более или менее, ей запомнились четверо: трое мужчин и одна женщина. В основном, с ней разговаривали волшебница и волшебник. Последний отличался невероятной дотошностью. Он долго и с удовольствием потешался над жертвой, в красках описывая все те ужасы, которые обрушатся на головы ее и ее супруга, если последний не прекратит свои нелестные высказывания о Волан-де-Морте. Напоследок волшебница запретила ей даже имя Лорда произносить «своим грязным ртом», после чего Пожиратели навели в доме разгром, перебили все семейные фотографии, висевшие в рамках на стене, и ушли.

«Они нагрянули сразу после того, как я назвала ЕГО по имени! — говорила пострадавшая. — Ну, точно, услышали!»

После выхода этой статьи еще несколько человек вспомнили, что люди в масках якобы заявились к ним после того, как они произнесли имя Волан-де-Морта. Даже вышла заметка некоего Лавгуда, репортера, известного провокационной причудливостью своих публикаций, где он предложил и вовсе не говорить имени Лорда вслух, но, чтобы все знали, о ком идет речь, заменить его каким-нибудь другим словом, вроде «Тот-самый-лорд» или «Тот-кто-несет-смерть».

В прямую связь между произнесением имени и последующим появлением Пожирателей никто особенно не верил, поэтому чудаковатого журналиста подняли на смех. Но его идея, как ни странно, стала постепенно приживаться, особенно после того, как подобные налеты участились, и всем стало решительно не до смеха. В конце концов, кто-то из министерских чиновников выступил с комментарием относительно очередной акции, произошедшей накануне ночью и унесшей жизни нескольких промагловски настроенных волшебников, в том числе, кого-то из его родственников. Одним словом, давая интервью, он очень долго не мог заставить себя назвать Волан-де-Морта по имени, и, наконец, выдал — «Сами знаете кто», и все действительно сразу же поняли, о ком идет речь.