Наследники Слизерина

Четыре пинты сливочного пива и один подслушанный разговор

На очередную встречу в Хогсмиде помимо Беллы, Барти и Лестрейнджей явились только Эйвери и Малфой. С чего последнего вдруг потянуло на рискованные мероприятия, так навсегда и осталось загадкой.

Все шестеро выразили готовность стать Пожирателями смерти.

Такое мизерное количество претендентов будто бы ничуть не огорчило Руквуда. Напротив, он был в приподнятом расположении духа и радостно пообещал при первой же возможности сообщить Лорду о каждом из потенциальных последователей.

Все ожидали услышать рассказ о том, что будет из себя представлять их вступление в ряды Пожирателей, и, главное, чем они будут заниматься в новом качестве. Но Руквуд ограничился красивой несодержательной речью по поводу того, какие благие и грандиозные изменения ждут мир в самое ближайшее время, и вскоре исчез, завершив собрание гораздо раньше обычного.

Впрочем, Белла была этому даже рада, поскольку теперь наконец-то появилась возможность зайти куда-нибудь на обратном пути.

Неожиданно для самих себя друзья единодушно решили отправиться не в Три Метлы, а в Кабанью голову. Это заведение было гораздо мрачнее и грязнее. Ученики Хогвартса заглядывали в него редко, зато там регулярно околачивались любители крепких напитков и всевозможные подозрительные личности. Вероятно, друзья решили наведаться именно туда потому, что в свете последних событий резко почувствовали себя взрослее. К тому же, обсуждать тревожащие их вопросы гораздо спокойнее было в темном прокуренном помещении, где подавляющее число посетителей в той или иной степени пьяны.

— Как вы думаете, нас примут? — взволнованно спросил Рабастан, едва они сделали заказ и заняли старый, обшарпанный, но все еще крепкий дубовый стол, по центру которого громоздилась уродливая оплывшая свечка, добавляя сумрачному освещению мистического мерцания.

— Куда? — не поняла Белла, перетряхивая свои карманы в поисках мелочи.

— Ну как куда? Туда! — он стал неестественно округлять глаза, явно пытаясь что-то этим выразить.

— А-а… ну конечно, примут. Кого еще, если не нас? Малфоя что ли? — она с чувством фыркнула. — С таким занудой даже Пожиратели смерти не захотят связываться.

— Тс-с!!! — зашикал на нее Рудольфус. — С ума сошла, произносить это вслух?

— Да брось! Кто нас тут услышит?

— Кто-нибудь услышит, и нам конец!

— Бред! — фыркнула Белла, оглядывая полупустое заведение и невменяемую клиентуру. — Никого тут нет.

— Смотри! — Рудольфус ткнул пальцем куда-то ей за спину.

Белла обернулась и глазам своим не поверила. В самом дальнем углу таверны за небольшим столиком тесным кругом сидели профессор Слизнорт, профессор Кэттлберн, профессор Макгонагалл и какой-то незнакомый мужчина.

— Ах вот, значит, как они развлекаются во внеурочное-то время! — усмехнулся Крауч.

— А почему бы и нет? — пожала плечами Белла. — Что, они не люди что ли? Не могут выпить в свой законный выходной?

— Интересно, о чем они там беседуют… — протянул Рабастан с задумчивым любопытством.

— Да наверняка перемывают косточки ученикам, — не раздумывая, предположила Белла.

— Вообще-то, есть способ это узнать, — вдруг оживился Крауч.

Он стал рыться в кармане мантии и вскоре извлек оттуда два гладких мраморных шарика темно-коричневого цвета, напоминающих те, которые нервные люди любят теребить в руках для успокоения.

— Что это? — поинтересовалась Белла, полагая, что едва ли друг хочет впечатлить их обыкновенными камнями.

— Подслушивающее устройство моего собственного изобретения, — с гордостью ответил он. — Совсем недавно закончил над ним работать, даже не успел показать вам.

— Так вот чем ты занимаешься во внеурочное-то время! — саркастически поддел его Рудольфус. — А еще отличник! Староста! Слизнорт всем его в пример ставит!

— Можно посмотреть? — перебила Белла.

— Конечно, — Барти положил странные предметы ей в руку.

На ощупь это были два обыкновенных гладко отшлифованных куска мрамора.

— Как они работают? — поинтересовалась она, перекатывая их из одной ладони в другую и силясь понять, в чем тут магия.

— Сейчас покажу, — Барти забрал шарики назад, осторожно положил на пол и направил на них свою волшебную палочку.

Дрогнув, те тихонько покатились в задаваемом хозяином направлении. Управлять устройством было явно непростой задачей, поскольку надо было следить за тем, чтобы оно не наткнулось, например, на ножку стула или, еще хуже, на чью-нибудь ногу. С помощью Крауча мраморные камешки все-таки добрались до места, где сидели преподаватели, и замерли, сливаясь с темным стоптанным полом.

— Да уж, Барти, это вполне доказывает то, что при помощи магии ты умеешь перекатывать предметы с места на место, — ни преминул издевательски заметить Рудольфус.

— Подождите. Это еще не все, — торопливо проговорил Крауч и, направив палочку на стол, произнес, — Аудире!

Ко всеобщему удивлению, потемневшая и засаленная деревянная поверхность начала издавать еле различимые в общем гуле помещения звуки.

— Над слышимостью надо еще поработать, — сокрушенно заметил изобретатель и, улегшись животом на столешницу, приложил к ней правое ухо.

Не без скептицизма остальные последовали его примеру, но пока что до их слуха доносились лишь искаженный и фонящий гул голосов, шаркающие по каменному полу шаги и грохот придвигающихся — отодвигающихся стульев. Однако вскоре удалось разобрать приглушенный голос профессора Кеттлберна.

— Скорее бы уже этот год закончился! — с тяжелым вздохом произнес он.

— Не успеет закончиться этот год, как начнется следующий, а наши проблемы только возрастут, — сварливо и мрачно заметила Макгонагалл.

— Думаешь, они вскоре начнут действовать? — осведомился незнакомец.

Этот благообразного вида мужчина лет сорока — пятидесяти сидел вплотную к профессору Трансфигурации.

— Кто знает? — отозвалась она. — Профессор Дамблдор говорит: мы должны быть начеку, чтобы они не завербовали кого-нибудь из студентов.

Четверо друзей в другом конце зала вздрогнули и переглянулись, а затем снова прильнули к крышке стола. Белла постаралась извернуться так, чтобы видеть лица преподавателей краем глаза.

— Но что мы можем сделать? — с искренним сожалением проговорил Кэттлберн. — Дети уедут на каникулы, и одному Мерлину известно, что за это время может произойти. Мы не сможем контролировать их, пока они дома.

— Дома их должны контролировать родители, — холодно отозвалась Макгонагалл. — Наша задача следить за тем, чтобы какая-нибудь сомнительная организация не возникла в Хогвартсе прямо у нас под носом. Кстати, профессор Слизнорт…

Тот встрепенулся и оторвал рассеянный взгляд от своего бокала.

— Не поймите меня неправильно, но ваш факультет находится в зоне риска, как никакой другой.

— Это почему? — искренне удивился он.

— Потому что романтический ореол, окутывающий личность Салазара Слизерина и его идеи о превосходстве чистокровных волшебников, веками не дает покоя студентам с пытливым умом и повышенной склонностью к максимализму.

— По-моему, вы сгущаете краски, Минерва, — попробовал деликатно возразить Слизнорт. — На моем факультете сейчас небывалое количество одаренных молодых людей. Их заботят только учеба и квиддич. Они думают о своем будущем. Не так-то просто будет завлечь их сомнительными идеями. Таких успехов у Слизерина я не припомню с тех самых пор, как у меня обучался… — тут он почему-то осекся и виновато посмотрел на коллег.

— Вот именно! — холодно отозвалась Макгонагалл. — Ни для кого не секрет, что именно в руках одаренных молодых людей сомнительные идеи приобретают наибольшую опасность.

— Но Дамблдор ведь собирается что-нибудь предпринять? — снова встрял в беседу незнакомец.

— Разумеется, — со знанием дела отозвалась Макгонагалл. — В ближайшее время страну ожидают социальные потрясения, которые могут побудить к действию радикально настроенные группировки. Задача школы сделать все возможное, чтобы уберечь юные неокрепшие умы от ошибок.

Незнакомец неоптимистично вздохнул, взболтал темную жидкость на дне своего бокала и выпил ее залпом.

— Ведь их же сотни! Сотни! — в отчаянии покачал головой Слизнорт. — Я прекрасно понимаю беспокойство Альбуса. Но мы не сможем уследить за всеми учениками!

— А за всеми и не надо! — чуть ли не с раздражением отозвалась Макгонагалл. — Приглядывайте за теми, кто вызывает у вас наибольшие подозрения.

— Да никто не вызывает у меня подозрений, — развел тот руками. — Прекрасные студенты, можно только порадоваться.

— Я имею в виду кого-нибудь, кто вдруг начинает вести себя нетипично, подозрительно, замкнуто.

— А-а… — протянул он, — нет, такого, пожалуй, ни за кем не замечал.

— Пока что я тоже ни за кем не замечала, но бдительность терять нельзя. Особенно хочу, отметить, коллеги, — она обвела своих собеседников серьезным взглядом, — наибольшее внимание стоит обращать на студентов, выделяющихся теми или иными талантами, потому что именно за ними будут охотиться в первую очередь.

— Кстати, о талантливых студентах, — вдруг перебил их Кэтллберн. — Гораций, не будете ли вы так любезны, не поговорите ли с мисс Блэк?

— С мисс Блэк? — крайне удивился Слизнорт.

Белла вздрогнула, и с тревогой посмотрела на друзей. По выражениям их лиц можно было заключить, что они тоже пребывают в испуге и недоумении.

— Да, — мягко подтвердил Кэттлберн.

— Которую мисс Блэк Вы имеете в виду? — все еще не понимал Слизнорт.

— Как которую… в смысле? — чуть не растерялся тот. — А-а… Беллатрису, конечно.

Белла вплотную прижала ухо к столу, пытаясь не пропустить ни одного слова, проклиная себя за то, что столько лет изводила профессора, и вот теперь он в чем-то ее заподозрил.

— Беллатрису? — еще сильнее удивился Слизнорт.

Макгонагалл, которая мирно перешептывалась о чем-то со своим соседом, вдруг повернулась и стала с интересом слушать Кэттлберна.

«Черт! Черт! Черт!» — бормотала Белла про себя, а сердце, казалось, выскакивает из груди и ударяется прямо о жесткую поверхность стола.

— Ну да, — продолжал Кэттлберн с прежней осторожностью. — Видите ли, я ни в коем случае не имею ничего против нее как студентки, но, мне кажется, она из тех людей, которым не стоит посещать мой предмет.

— Это как? — совсем оторопел Слизнорт.

— Ну как бы это получше объяснить, — занервничал Кэттлберн, видимо, осознавая, что его слова звучат, как полная чушь. — Я хочу сказать, что, по моему мнению, такой предмет как уход за магическими существами доступен не каждому восприятию.

— С трудом могу себе представить, чтобы восприятию такой прилежной студентки как мисс Блэк было что-нибудь недоступно!

— Ох, да не то я хочу сказать! — совсем отчаялся Кэттлберн.

— Так что же Вы хотите сказать? — включилась в беседу Макгонагалл.

— Понимаете, есть в ней что-то такое… излишний цинизм, что ли… или даже, скорее, жестокость… а животные, им ведь нужны чуткость и ласка, — неуверенно промямлил он.

Коллеги слушали его, нахмурившись и решительно ничего не понимая.

— Ну не видит она разницы между живым существом и поленом! — наконец, вырвалось у Кеттлберна.

Макгонагалл снисходительно улыбнулась. Видимо, профессор был известен излишне трепетным отношением к своей профессии.

— Я абсолютно серьезно! — продолжал Кэттлберн, видя, что его речь не производит должного впечатления, — в этом году она, якобы случайно, раздавила ногой мокрицу, а на прошлой неделе мы проходили болтрушаек, так вот, я абсолютно уверен, что они до ужаса ее боятся. Видели бы вы, как они заметались по клетке, стоило ей только подойти! Животные ведь все чувствуют!

— Полно вам, Сильванус! — умиротворяющее проговорила Макгонагалл. — Ваша живность каждый день подвергаются воздействию десятков учеников. Неудивительно, что птички занервничали. А насчет мокрицы, едва ли мисс Блэк наступила на нее специально.

— Конечно, — поддержал ее Слизнорт. — Мисс Блэк так старательна! Неужели, Вы не простите ей одну маленькую ошибку?

Профессор Кэттлберн капитулировал под натиском коллег и, тяжело вздохнув, отхлебнул из своей кружки.

— Пора бы нам уже возвращаться, — произнес он, глядя на часы.

— Да, засиделись, — согласилась Макгонагалл, вставая из-за стола.

Ее спутник бережно накинул ей на плечи плащ, и все четверо двинулись к выходу.

Белла, Лестрейнджи и Крауч все еще сидели, склонившись над столом, поэтому преподаватели их не заметили.

— Брось ты уже этот чертов уход за магическими существами! — накинулся Рудольфус на Беллу, как только преподаватели вышли из Кабаньей головы. — Иначе Кэттлберн рано или поздно до тебя докопается!

Белла с облегчением выпрямилась и откинулась на спинку стула. Сердце все еще энергично стучало. Она ничего не ответила на гневный выпад, отчасти, потому что все еще была в шоке, отчасти, потому что все равно не собиралась бросать предмет.

— Повезло, что Слизнорт и Макгонагалл за тебя вступились, — с облегчением проговорил Рабастан, которого волнение тоже отпустило не сразу.

— Вот именно! — продолжал наступать Рудольфус. — Слышала, что они сказали? Видимо, они уже все знают о По… — он осекся и перешел на шепот, — ну, вы поняли, о ком. Сейчас нам нельзя привлекать к себе внимание. А ты постоянно попадаешь в истории!

Белла все еще молчала, пытаясь сообразить, так ли уж часто она попадает в истории.

Тем временем подслушивающее устройство, старательно огибая ножки стульев и ноги проходящих между столами людей, вернулось к хозяину.

— Ты не совсем прав, — заметил Крауч, пряча мраморные шарики обратно в карман.

— В чем же это я не прав? — рассердился Рудольфус.

— А хотя бы в том, что мы не можем быть незаметными. Сам посуди, ты капитан сборной факультета по квиддичу, Рабас тоже в команде, я староста и учусь лучше всех на курсе, Белла староста и любимица Слизнорта, а по школе ходят слухи, что она применяет к нарушителям наказания, не предусмотренные правилами школы, — тут он бросил на подругу колкий взгляд и прибавил, — не без оснований, надо сказать… я имею в виду, если мы затаимся, как предлагает Руди, не вызовет ли это еще больше подозрений? Слышали, что сказала Макгонагалл? Они будут внимательно наблюдать за теми, кто станет вести себя нетипично.

— То есть, ты предлагаешь нам вести себя вызывающе? — с недоброй нотой в голосе уточнил Рудольфус.

— Я считаю самым верным для нас вести себя как обычно, ничего не боясь и ни от кого не скрываясь. Если я буду продолжать убиваться из-за каждой отметки, вы с Рабасом хорошо играть в квиддич, а Белла подлизываться к преподавателям и шугать учеников, никому и в голову не придет, что мы в чем-то замешаны!

— Насчет Беллы я бы поспорил… — не желал соглашаться Рудольфус.

— Ты же слышал преподавателей! — возразил Крауч. — За хорошую учебу они готовы прощать ей мелкие ошибки, а вот начни она вдруг ни с того ни с сего вести себя как пай-девочка, не заподозрит ли та же Макгонагалл чего-нибудь?

— Пожалуй, он прав, — согласилась Белла, вступаясь сама за себя. — Лучше, если я буду вести себя как обычно.

Кроме всего прочего, она категорически не представляла себя в образе пай-девочки.

— … но, пожалуй, немного осторожнее, — прибавила она, чтобы Рудольфус перестал буравить взглядом.

— Вот и прекрасно! — подытожил Крауч, радуясь тому, как здорово он все разрулил. — Чем бы нам не пришлось заниматься в качестве Пожирателей, не сомневаюсь, что мы обведем всех вокруг пальца.

— Замолкни! — тут же шикнул на него Рудольфус.

В этот самый момент к ним вразвалочку подошел седовласый хозяин Кабаньей головы с подносом. Размеренными движениями он выставил на стол четыре кружки сливочного пива и закуску.

— Не нравится мне этот старик, — прошептал Рудольфус, как только тот отошел на безопасное расстояние, — взгляд у него такой пронзительный, прямо как у Дамблдора. Знаете, это первый и последний раз, когда мы обсуждаем что-то в публичных местах. Впредь надо будет быть осторожнее.

— Да-да, — согласно пробормотала Беллатриса, обмакивая картошку в соус, и недоумевая, с чего Рудольфус вдруг стал параноиком.

Хотя, у нее давно закрались подозрения, что о Лорде и Пожирателях ему известно что-то сверх того, о чем рассказывал Руквуд. Но умению Рудольфуса прикидываться несведущим и уходить от неудобных вопросов позавидовал бы любой заправский разведчик, а изготовить сыворотку правды Белле пока не удавалось.

— Как думаете, много ли Дамблдор знает о… ну вы понимаете, о чем я, — заговорщически понизив голос, поинтересовался Крауч.

— Ну, как минимум, Лорд опережает его на шаг, — не без удовольствия отметил Рудольфус. — По словам Макгонагалл, директор опасается, «как бы они кого не завербовали», а мы, можно сказать, уже завербованы.

— Предлагаю за это выпить! — вдруг торжественно объявила Белла, поднимая кружку.

От всех этих разговоров у нее уже гудела голова. Хотелось перевести беседу в менее серьезное русло.

— Поддерживаю! — тут же отозвался Крауч.

Все четверо звонко чокнулись стеклянными кружками, проливая их содержимое на многострадальный кабацкий стол. Белла сделала большой глоток, чувствуя, как приятная пенная жидкость проникает в организм и прогревает его изнутри.

— Нам уже давно надо быть в Хогвартсе! — вдруг всполошился Рабастан.

— Расслабься! — в несвойственной ему развязной манере произнес Крауч, открывая очередную бутылку. — С тобой ведь двое старост! Выкрутимся как-нибудь.

— С каких это пор он стал таким безответственным? — захохотал Рудольфус. — Беллс, ты его покусала что ли?

В ответ та лишь пожала плечами.

— По-моему, Барти непредсказуем. Лично меня он никогда не перестанет удивлять.