Наследники Слизерина

Свобода

— Эй! Если в следующий раз ты принесешь мне тыквенный пирог, я, может быть, пощажу тебя, когда выйду отсюда! — нахально закричала Беллатриса вслед тюремщику.

— Заткнись, полоумная! — грубо отозвался тот, спешно удаляясь, что, конечно же, не повышало его шансы на выживание.

Каждый день узница внимательно прислушивалась к любым звукам, в надежде уловить что-нибудь, свидетельствующее о начале побега. Но пока ничего необычного в стенах Азкабана не происходило. Впрочем, Пожирательница не теряла надежду. Она знала, что Темный Лорд вернулся, а короткая встреча с мужем убедила ее в том, что последний жив и сумел сохранить здравый рассудок. Оба эти факта помогли ей вновь обрести почву под ногами. Даже дементоры, как будто бы стали атаковать ее меньше. Однажды, проснувшись в ужасном расположении духа и увидев возле решетки мрачную фигуру в черном плаще, она так разозлилась, что швырнула в нее камнем. Фигура отпрянула, а Беллатриса отметила про себя, что грубые и дерзкие выходки в ее случае свидетельствуют об улучшении психического здоровья.

Однако еще несколько месяцев волшебнице пришлось провести в постоянной борьбе с собой и с дементорами, прежде чем однажды среди ночи ее разбудили бодро переговаривающиеся мужские голоса.

— Кажется, это та камера, — рассуждал заносчивый голос. — Какая темень! Хоть глаз выколи! Они тут, наверное, уже давно все ослепли.

— И свихнулись, — прибавил другой.

— Мда… а теперь эти психи будут стоять выше нас лишь потому, что они, видите ли, остались ему верны. Можно подумать, ему от этого была хоть какая-то польза!

— А, может, она померла уже? — с надеждой предположил второй.

— Надейся. Как же! — фыркнул первый. — И что только Темный Лорд в ней нашел? Люмос!

Яркий свет ударил Беллатрисе в глаза, и она гневно выругалась, закрыв лицо руками.

— И мы тоже рады тебя видеть, — проворчал Малфой.

— А ну немедленно погаси палочку! — властно потребовала женщина и подошла лишь после того, как он произнес «Нокс».

— Тебя не узнать, — потрясенно проговорил Эйвери, окинув ее взглядом.

— Тебя тоже, — мстительно соврала Беллатриса. — Открывайте! Чего стоите?

— Еще за решеткой, а уже командует, — сварливо заметил Малфой.

— То ли еще будет! — злобно улыбнулась узница в ответ. — Темный Лорд с вами?

— Нет. И я бы на твоем месте не торопился с ним увидеться. Ты на ногах-то еле держишься!

— А ты себя на мое место не ставь! Тебе до него теперь, как до луны!

— Не радуйся раньше времени! — процедил он сквозь зубы. — За четырнадцать лет многое изменилось!

— Да? — она удивленно приподняла брови. — А что же ты тогда так занервничал?

Малфоя перекосило от злобы.

— Веди себя поскромнее, по крайней мере, пока у тебя нет волшебной палочки, — угрожающе проговорил он.

— Знаешь что! — разозлилась Беллатриса. — Может быть, у меня и нет волшебной палочки, но я уже где-то с месяц кашляю кровью, и, если ты будешь продолжать меня бесить, я на тебя плюну!

Малфой скорчил брезгливую гримасу и, на всякий случай, отстранился.

Тем временем, Эйвери закончил возиться с замком, и женщина вышла наружу.

— Кого вы уже успели освободить? — поинтересовалась она у него.

— Никого. Ты первая.

— Что ж, в таком случае, идем за Руди.

— Вообще-то, дальше у нас по плану Джагсон, — возразил Малфой.

— Хорошо, так и быть, ты можешь заняться Джагсоном, — согласилась она и повернулась к Эйвери. — Идем.

Малфой так и остался стоять посреди коридора вне себя от злобы, глядя как остальные двое уходят прочь.

— У меня нет ключа от этой камеры, — вдруг сообразил Эйвери, когда они спустились этажом ниже. — Все осталось у Малфоя.

— Зачем тебе ключ? Используй заклинание!

— Отпирающие чары тут не работают, — покачал он головой.

— Ну так взорви дверь!

— Ты что? Осколки могут кого-нибудь поранить!

— Тогда разогни прутья!

— Как это? Я так не умею, — смутился он.

— Дай сюда! — раздраженно буркнула Беллатриса и резким движением выхватила палочку у него из рук.

— Э-эй! — запоздало возмутился тот.

— Да верну я ее тебе! Успокойся, — отмахнулась Беллатриса.

Тут из темноты появился Рудольфус, разбуженный их руганью.

— Что тут?.. Беллс!

— Милый, отойди на всякий случай, я боюсь с непривычки промахнуться, — деловито проговорила она вместо приветствия.

Рудольфус моментально сообразил, что к чему, и ретировался.

— Корозиум! — сосредоточенно произнесла Беллатриса, направив палочку на решетку.

Послышался неприятный скрежет, и прутья стали сами собой деформироваться и выгибаться, пока, наконец, не образовали просторную дыру.

— Неплохо для человека, который не колдовал уже четырнадцать лет, — заметил Эйвери, разглядывая хитросплетенную металлическую конструкцию.

— Волшебник всегда остается волшебником, — надменно отозвалась Пожирательница и с удовольствием обняла мужа, который уже выбрался наружу.

— Теперь идем за Рабасом! — решила Беллатриса. — Где он?

— Дальше по коридору. — Эйвери приглашающим жестом пропустил супругов вперед.

Узник не вышел им навстречу и не откликнулся на зов. Слегка обеспокоившись, Пожиратели тем же макаром расправились с решеткой и сами вошли внутрь.

Эта камера была на удивление хорошо освещена благодаря двум ярким факелам, висящим прямо напротив двери. Скорее всего, именно этим объяснялось то, что предстало взору волшебников и сначала повергло их в шок.

Все стены были ни то исцарапаны, ни то изрисованы. Причем рисунки при ближайшем рассмотрении оказались совершенно изумительными и, несомненно, имели художественную ценность. В основном, они представляли из себя поразительно точно исполненные портреты. Но самым удивительным было то, что они двигались и даже негромко разговаривали! То, как Рабастану удалось оживить их без волшебной палочки, оставалось загадкой.

Самой большой картиной был портрет родителей. Они стояли, прислонившись друг к другу, и сдержанно, но очень искренне улыбались. Рядом были изображены Рудольфус, Беллатриса, Крауч и какие-то родственники по линии Лестрейнджей. А чуть поодаль, на расстоянии от всех остальных, размещался портрет Миллисенты Мерсер. Он занимал много места и был прорисован с такой тщательностью, что, казалось, можно было увидеть каждый волосок. Миллисента была гораздо красивее себя настоящей, но, при этом, безошибочно узнаваемой, а ее взгляд, как всегда, оставался мягким, спокойным и уверенным.

Рабастан сидел лицом к стене и вел со своими творениями неспешную беседу, не обращая на посетителей никакого внимания.

— Потрясающе… — проговорил Рудольфус, заворожено глядя на фрески. — Все эти годы он был не один…

— Вы лучше взгляните сюда! — взволнованно позвал их Эйвери из другого конца камеры.

Он стоял напротив небольшой ниши в несколько футов шириной, которая тоже оказалась сплошь изрисованной и тоже лицами.

Приглядевшись, Беллатриса вздрогнула. Со стены на нее укоризненно смотрели Маландра Аллен, Роберт Нерд, Лили и Джеймс Поттеры, Алиса и Фрэнк Долгопупсы…

Пожирательница отпрянула.

— Какой ужас… — только и выговорила она, желая уйти оттуда как можно скорее.

— Да уж… я бы долго не протянул, если бы они торчали у меня на стене… — проговорил Рудольфус, с отвращением глядя на своих жертв.

— Пора уходить, — решила Беллатриса. — Я надеюсь, у тюремщиков хватит ума сохранить все эти картины. Ведь это настоящий шедевр!

— Рабас! — позвала она и, приблизившись, дотронулась до его плеча.

Тот вздрогнул от прикосновения и обратил на нее испуганный взгляд.

— По-моему, он нас не узнает, — испуганно шепнула Беллатриса мужу, который тоже подошел.

— Ну ты чего, братишка! — заговорил Рудольфус, видимо, со всей беззаботностью, на которую был способен. — Это я. А это Белла. Постарели мы, конечно, не то, что на твоих рисунках…

Рабастан перевел растерянный взгляд на стену, где брат и невестка, молодые и красивые, весело ему улыбались.

— Пойдем же! — продолжала Беллатриса. — Мы свободны!

— Правда? — спросил он, взирая на родственников своими большими глазами, которые за четырнадцать кошмарных лет так и не утратили по-детски наивного выражения.

— Ну, конечно, правда! — подтвердил Рудольфус. — Темный Лорд возродился, и он освобождает нас!

Не дожидаясь, пока в его голове произойдет трудный процесс осмысления, супруги попробовали сами поднять его с пола.

— Подождите! — вдруг очнулся он. — Можно я с ними попрощаюсь?

— Ну конечно… — растерянно отозвался Рудольфус, отпуская его руку.

— Я должен идти, — серьезно проговорил Рабастан, обращаясь к портретам.

— Иди-иди! И смотри не возвращайся! — ответил ему со стены нарисованный Рудольфус.

Нарисованная Беллатриса улыбнулась и помахала рукой. Все остальные последовали ее примеру.

Затем Рабастан поднялся и подошел к Миллисенте. Протянув руку, он коснулся ее каменной щеки. Девушка закрыла глаза и попыталась дотронуться до него белыми контурами своих изящных пальцев, затем смахнула слезу и послала на прощание воздушный поцелуй.

— Идемте скорее! — торопил их Эйвери. — Нужно еще успеть забрать ваши волшебные палочки…

— Подожди! — перебила его Беллатриса. — А как же Крауч?

Эйвери вдруг замялся и отвел взгляд.

— Его здесь нет.

— Как это нет?!

— Долгая история… — уклончиво протянул Пожиратель голосом, не внушающим оптимизма. — Давайте не сейчас.

— Ну уж нет! — Рудольфус преградил ему путь. — Немедленно говори, что с Барти!

Загнанный в угол Эйвери со вздохом произнес.

— Он сбежал из Азкабана и помог Темному Лорду возродиться, но сам, к сожалению, погиб…

— Что?! — в ужасе воскликнул Рудольфус.

Беллатриса потеряла дар речи и почувствовала, как сердце рухнуло вниз.

— Не может этого быть! — простонал Рабастан. — Ты врешь!

— Не вру, — попятился Эйвери, справедливо опасаясь, что за такую новость его могут растерзать на месте.

Рудольфус взвыл и, обхватив голову руками, стал медленно сползать на пол.

Беллатриса, испугавшись, вцепилась в его плечо и забормотала что-то несуразно-успокаивающее.

— Пойдемте быстрее! — взмолился Эйвери. — Если в Министерстве пронюхают о побеге и нагрянут сюда — нам конец!

— Надо идти… — бормотала Беллатриса.

Эта новость ударила ее настолько сильно, что ее разум словно раскололся на две части, отгородившись от страшного факта глухой стеной. В тот момент она просто не могла заставить себя осознать услышанное, ее мысли и чувства приобрели некий механический оттенок, точно где-то в мозгу внезапно включился автопилот.

Она помогла Рудольфусу подняться и, продолжая держаться друг за друга, они спустились вниз вслед за Эйвери.

Малфой и еще семеро освобожденных Пожирателей ждали их в комнате, заставленной стеллажами с множеством подписанных ячеек.

— Скорее берите свои волшебные палочки, и уходим! — командовал он.

Беллатриса отыскала ящик с надписью «Б.Д. Лестрейндж», где добросовестно хранились ее палочка и изъятый на допросе серебряный кинжал.

— Что вы там копаетесь! — нервничал Малфой. — Если будете столько возиться, останетесь тут навечно!

Подстегиваемые его нервными криками, беглецы вышли на улицу.

Ночь была тихой и безлунной. Наружные фонари отсутствовали. Волшебникам приходилось освещать свой путь световыми чарами, которые рассеивали тьму лишь на дюжину футов вперед. Дементоры все еще были где-то поблизости, и состояние подавленности сохранялось. Беглецы шли молча. Ночную тишину нарушали лишь шелест сухой травы под ногами и глухой звук разбивающихся о берег волн.

— Каков план? — поинтересовалась Беллатриса.

— Сядем в лодки и отплывем на расстояние, где отсутствуют защитные заклинания, — мрачно пояснил Малфой.

С этими словами он поднял волшебную палочку над головой, осветив две длинные лодки, пришвартованные к берегу.

Не желая оставаться на проклятом острове больше ни минуты, узники быстро забрались внутрь, и лодки отчалили.

Тьма по-прежнему была кромешной. Белла очень надеялась на то, что Малфой способен в ней ориентироваться, и они не заблудятся в этих бескрайних водах.

— Долго еще? — поинтересовался Рабастан, ежась от холода.

— Я скажу, когда будет пора, — раздраженно буркнул тот.

В этот момент облака немного разошлись, и лунный свет упал на остров, вырисовав зловещий силуэт тюремной башни на фоне черного горизонта. Беллатриса могла поклясться, что в ту секунду всех сидящих в лодке пробрала дрожь.

«Все кончено, — твердо проговорила она сама себе. — Я больше никогда туда не вернусь».

Волшебница с трудом заставила себя отвести взгляд, точно еще не могла до конца поверить в то, что самая страшная страница в ее жизни закончилась.

— Когда уже можно будет трансгрессировать? — нетерпеливо поинтересовалась она.

— Кажется, сейчас, — недовольно буркнул Малфой.

— А куда мы направляемся?

— Ко мне домой, там теперь штаб. Только я бы на твоем месте не перемещался самостоятельно, потому что ты еще…

Не успел он договорить, как раздался хлопок, и она исчезла.

Беллатриса стояла на подъездной аллее огромного старинного особняка. Идеально стриженные газоны и живые изгороди, фонтаны и изысканные цветочные клумбы хорошо были видны в свете часто расставленных уличных фонарей. От всего этого великолепия женщину отделял высокий забор с коваными воротами.

Волшебница уже хотела трансгрессировать на противоположную сторону, но вдруг входная дверь распахнулась, точно кто-то все время стоял у окна и ждал появления гостей. Тонкая женская фигура метнулась ей навстречу.

— Кто там? — обеспокоенно спросила она.

— А кого ждете? — поинтересовалась Пожирательница, еще не будучи уверенной до конца в том, что не ошиблась адресом.

Дом Малфоев плохо сохранился в ее памяти, да и зрение с годами острее не стало.

— Белла, ты? — с недоверием спросила Нарцисса, оглядывая скелетоподобную лохматую женщину, в которой едва ли можно было узнать ее старшую сестру.

— Я, — как-то невесело призналась та.

— Входи, — Нарцисса взмахнула палочкой, и ворота распахнулись.

Беллатриса вошла, и некоторое время сестры просто смотрели друг на друга.

Нарцисса тоже изменилась. Ее облик утратил милые черты юности. Одежда, прическа и выражение глаз явно свидетельствовали о том, что это женщина средних лет. Беллатриса с каким-то необъяснимым неудовольствием отметила, что ее младшая сестра стала сильно похожа на Друэллу. О том, какое впечатление она сама произвела на Нарциссу, лучше было даже не думать. Впрочем, у той все ясно отображалось на лице.

В это время раздающиеся сзади хлопки возвестили о появлении остальных беглецов.

— Я рада, что ты здесь, — наконец, изрекла миссис Малфой и поспешно двинулась навстречу остальным.

Едва ли прибытие в ее дом такого количества жутких, грязных и больных людей было Нарциссе в радость, но она стоически распределила всех по комнатам и стала оказывать посильную медицинскую помощь.

Беллатриса лежала в ванне до тех пор, пока сестра не начала активно ее оттуда выгонять, мотивируя это тем, что ей вредно так долго находиться в горячей воде. Но бывшей узнице казалось, что она никогда не сможет смыть с себя тюремную грязь, даже когда ее кожа стала белой и прозрачной с проступающими наружу голубыми венами.

К удивлению Беллатрисы, в чистой мягкой постели, в тепле и в сухости симптомы ее болезней стали более чувствительными, чем прежде, а слабость ощущалась еще сильнее. Все тело ломало, поднялась температура, и постоянный кашель не давал заснуть. Кроме того, поначалу она категорически не воспринимала яркий свет, поэтому шторы в ее комнате даже днем оставались плотно задернутыми. А уж заставить больную что-нибудь съесть, и вовсе, было настоящим подвигом. В начале, правда, с едой ей особенно не докучали, поскольку для ее измученного желудка нормальная пища могла быть смертельной. Но когда при помощи различных целебных снадобий пищеварение восстановилось, Нарцисса стала потихоньку подсовывать ей нормальные продукты. Но все казалось почему-то тошнотворным и безвкусным.

— Съешь хотя бы немного Белла! Это придаст тебе сил! — злилась Нарцисса, пытаясь накормить ее шоколадом.

— Только не это! — капризно отворачивалась та. — Я никогда и ни за что на свете не буду есть шоколад!

— Посмотри на себя! — не отступала сестра. — На кого ты похожа! По тебе можно изучать строение человеческих костей! Тебя, что, совсем не волнует, как ты выглядишь?

— А винограда больше нет? — поинтересовалась Беллатриса, немного подумав.

Нарцисса тяжело вздохнула и протянула ей блюдо.

Несколько дней Пожирательница лежала, болея, практически не вставая и не общаясь ни с кем кроме сестры. Но старания Нарциссы и раздобытые ею зелья, все же привели к тому, что бывшая узница понемногу окрепла.

— Как родители? — решилась она, наконец, задать тот вопрос, ответа на который ужасно боялась.

— Отец умер три года назад от болезни сердца, — сдержанно ответила сестра. — Мама сказала, что не может оставаться одна, и вскоре после его смерти уехала к родственникам во Францию. А этим летом я получила сообщение, что она скоропостижно скончалась от драконьей оспы.

— А Ровена? — тихо поинтересовалась Беллатриса, не в силах моргнуть.

Нарцисса поджала губы и опустила глаза.

— Ее тогда арестовали вместе со всеми, но быстро отпустили, даже до суда дело не дошло. Однако никто не верил в ее невиновность, да и сама она вела себя немногим лучше тебя. — Нарцисса горько усмехнулась. — Говорила, что считает своих детей героями и ни за что от них не отречется. Это всех раздражало, особенно тех, чьи близкие пали от рук Лестрейнджей. Ей пришлось снять комнату у хозяйки Белой Виверны в Лютном переулке. Какое-то время она жила там совсем одна и, по словам домовладелицы, постоянно получала письма с угрозами, до тех пор пока однажды ее не нашли мертвой на тротуаре. Официальная причина смерти — падение из окна. Мы, конечно же, в это не поверили и попытались выяснить правду. Но свидетелей происшествия не нашлось, даже тела на том самом тротуаре никто не видел. Люциус использовал все свои связи, но снова ничего. Тем не менее, ходили слухи, что миссис Лестрейндж убили Авадой Кедаврой, но материалы дела хранились в Отделе тайн, куда нам уже попасть не удалось. Но ты же сама понимаешь, что вдовы Пожирателей от несчастных случаев не погибают…

Беллатриса зажмурилась и упала головой на подушку.

— Оставь меня одну, — тихо попросила она.

Вскоре узники стали понемногу выздоравливать и приходить в себя. Набравшись храбрости, Беллатриса впервые после заточения решилась посмотреть на себя в зеркало. И, как того и следовало ожидать, собственное отражение повергло ее в ужас. На некогда привлекательном лице не осталось практически ничего человеческого. Скулы неестественно заострились, на лбу пролегли глубокие морщины, выражение глаз стало просто убийственным, что эффектно довершалось мертвецкой бледностью. На этом фоне сильно поседевшие волосы практически не казались проблемой.

Впрочем, волосами Беллатриса решила заняться в первую очередь и, выпрямив их, ужаснулась еще сильнее. Свисающие вдоль висков прямые пряди докончили инфернальный образ и сделали ее похожей на страшную вампиршу из детской сказки, подчеркнув возраст и ввалившиеся щеки. Плюнув, она все вернула назад, решив, что отныне ей придется изменить стиль и быть кудрявой.

Теперь оставалось только поправиться до нормального человеческого веса, привести в порядок истонченную и постаревшую кожу, а также убрать седину из волос, и тогда был шанс снова стать хоть сколько-нибудь привлекательной женщиной.

Когда сбежавшие из тюрьмы Пожиратели смерти были готовы предстать перед своим Повелителем, они все собрались в большом зале с длинным лакированным столом, похожим на тот, что когда-то был в доме Лестрейнджей.

Волан-де-Морта трудно было узнать. Вновь обретенное им тело совсем не походило на прежнее, да и вообще на человеческое. Это был скорее обтянутый бледной кожей скелет, о наличии жизни в котором свидетельствовали лишь горящие красные глаза с узкими вертикальными зрачками. Впрочем, все понимали, что такова цена бессмертия, да и чувство эстетики у людей, пробывших в Азкабане четырнадцать лет, сильно притупилось. В конце концов, радость от его возращения была столь велика, что едва ли кого-то могли всерьез взволновать такие мелкие издержки.

Темный Лорд был тоже воодушевлен встречей со своими верными служителями и не скрывал этого.

Они по очереди подошли, чтобы поклониться ему. Беллатриса сумела всех растолкать и быть первой. Она слишком долго ждала и слишком много вынесла, чтобы уступать. Теперь пришло ее время подняться на вершину.

Она подошла и, восторженно глядя на Волан-де-Морта, склонилась, чтобы опуститься на колени, но он остановил ее, взяв за локоть.

— Я рад видеть тебя, Белла, — проговорил он, — и рад тому, что огонь в твоих глазах не угас, но пылает еще ярче, чем прежде. Ты сумела на деле доказать свою преданность. Теперь тебе и твоему мужу уготовано особое место рядом со мной. Вы будете совершать великие дела, и ваша грядущая слава окупит все те страдания, что вам пришлось вынести.

— Я счастлива служить вам, Мой Лорд, — прошептала она, и отошла в сторону, уступая место следующему Пожирателю, но все равно оставаясь неподалеку.

— Эти четырнадцать лет были сложными для всех нас, — торжественно проговорил Волан-де-Морт, закончив с приветствиями. — Я безмерно ценю тех, кто пошел ради меня на жертвы и как только я одержу верх над своими врагами, мои верные Пожиратели смерти получат такую власть, о которой не могли и мечтать, а те, кто предал меня, но теперь вновь служит мне, — он бросил взгляд в дальнюю часть помещения, где во главе с Малфоем стояли все избежавшие тюрьмы, — никогда не смогут достигнуть этой высоты, сколько бы они не старались.

— Сдохни от зависти, — бросила Беллатриса Малфою, когда встреча закончилась.

— Не празднуй победу раньше времени, — ехидно отозвался тот. — Еще неизвестно, что и как обернется!

— Повторяй себе это почаще, — звонко засмеявшись, посоветовала волшебница.

Спустя какое-то время Рудольфус, Беллатриса и Рабастан собрались вместе, чтобы осознать самую несправедливую из всех постигших их потерь, и попытаться принять и пережить тот факт, что теперь их осталось не четверо, а трое.

В чудовищную, непостижимую для человеческого ума кончину Барти до последнего не хотелось верить. Они узнали все подробности случившегося, того, как отец помог ему сбежать из тюрьмы, потом долгие годы держал взаперти под заклятием «Империус», как Темный Лорд нашел его, освободил и дал задание отправиться в Хогвартс преподавать Защиту от темных искусств под видом бывшего мракоборца Грозного Глаза Грюма, чтобы завлечь Гарри Поттера в ловушку. Крауч успешно справился со своей миссией, и разоблачили его лишь тогда, когда дело уже было сделано. В итоге, он был казнен посредством «поцелуя дементора».

Вспоминали друга с бокалами виски в руках, поскольку без помощи оного, даже говорить о случившемся никто не мог.

— Все-таки то, что ему удалось — это невероятно! — первым нарушил молчание Рудольфус. — Он не только справился с Грюмом, но еще и целый год обманывал Дамблдора! А ведь тот был знаком со старым мракоборцем лично и не заметил подмены!

— Барти был гением, — подхватила Беллатриса. — Я бы не смогла провернуть подобное, даже если бы очень захотела.

— Я всегда думал, что он слабое звено в нашей компании, — с раскаянием проговорил Рудольфус. — А он оказался храбрее и сильнее всех нас вместе взятых, совершил такое, что никому из нас и не снилось! Поистине героическая гибель.

— А ведь он больше всего этого боялся, — заметил Рабастан. — Ну… такой смерти. Если это вообще можно назвать смертью.

Беллатриса поморщилась.

— Мда, судьба зла… — вздохнул Рудольфус. — Впрочем, никто не знает, что происходит с душой, когда ее высасывает дементор. Тут скорее уместно говорить о страхе неизвестности.

— Пожалуйста, давайте не будем об этом! — взмолилась Беллатриса, сделав судорожный глоток крепкого напитка. — Иначе, мне будет плохо.

Она поставила бокал и взяла обоих братьев за руки.

— Уже ничего не будет как прежде, — с болью проговорила она. — Но смерть Барти не была напрасной. Его подвиг навсегда останется в нашей памяти. Благодаря ему Темный Лорд возродился вновь, и нас всех теперь ждет великое будущее.