Навеки твоя

Глава восьмая

Стояло погожее июньское утро. Франсин и граф Кинрат прогуливались по лугу на окраине городка Грентам. Зеленая трава блестела в лучах летнего солнца, словно драгоценный изумруд. По лазурному небу плыли пушистые облака. Весело журчал ручей, по берегам которого цвели прекрасные желтые ирисы, похожие на яркие солнечные блики. По всему лугу прямо на траве, среди полевых цветов, разбили разноцветные палатки.

День, на который было назначено открытие городской ярмарки, выдался замечательным.

Ожидая начала праздника в честь предстоящего бракосочетания принцессы Маргарет, нарядно одетые горожане радостно смеялись и шутили. Днем для лондонской знати собирались устроить спектакль по мотивам легенд о Робин Гуде. Благородные дамы и джентльмены будут наслаждаться действом, сидя на деревянных трибунах. Самую высокую скамью, над которой натянули цветной солнцезащитный навес, отвели для принцессы и ее фрейлин.

— Кажется, все готово к началу спектакля, — прошептала Франсин, обращаясь к своему широкоплечему спутнику.

Она все еще не могла прийти в себя после серьезного и крайне неприятного разговора, который состоялся ранним утром в библиотеке герцога Беддингфелда. У нее дрожал голос, а на глаза постоянно наворачивались слезы.

Ей пришлось собрать все свое мужество, все силы, чтобы, гуляя среди ликующей толпы горожан, пришедших на ярмарку, делать вид, что ничего не произошло. Хотя ей больше всего хотелось, и этим желанием была пропитана каждая клеточка ее тела, схватив на руки Анжелику, убежать и спрятаться с ней в замке, который возвышался над городом на вершине холма и казался надежным убежищем.

Услышав, как дрожит голос Франсин, Кинрат взял ее под руку и, желая успокоить, легонько погладил затянутые в перчатку пальцы.

— Вам нечего бояться. В таком людном месте никто не решится напасть на вас, — спокойно сказал он. — А если даже и решится, мы готовы отразить любую атаку.

Франсин посмотрела на него, скосив глаза.

— Вы абсолютно правы, — сказала она. — Клан Мак-Ратов, вооруженный всеми этими мечами, палашами и кинжалами, напоминает мне сейчас ходячий арсенал.

В ответ на ее остроту Кинрат нехотя улыбнулся.

— В горах, миледи, подобная демонстрация оружия является обычным делом. Там никто бы не удивился, встретив вооруженного до зубов человека. Предводители кланов время от времени устраивают даже выступления с оружием, чтобы показать, что их люди всегда находятся в полной боевой готовности.

— Что ж, я думаю, так оно и есть — вы всегда готовы к бою, — ответила она.

За Кинратом и Франсин бодро вышагивал Уолтер Мак-Рат, сопровождающий Анжелику, которую держала за руку синьора Грациоли. Колин, долговязый рыжеволосый кузен графа, и Касберт Росс замыкали их небольшую группу.

Кинрат объяснил графине, что, если бы он взял с собой больше людей, это насторожило бы заговорщиков и они бы поняли, что их письмо перехватили и расшифровали. Однако она заметила, что на лугу довольно много Мак-Ратов, которые выделялись в толпе своими приметными красно-черными пледами. Если произойдет стычка, то они, вне всякого сомнения, мгновенно вступят в бой.

— Вы обо всем знали заранее, не так ли? — Франсин по-прежнему говорила полушепотом, чтобы ее не услышали те, что шли позади них. Кивком головы она указала на палаш, который висел за спиной у Кинрата.

— О чем, миледи? — спросил горец и посмотрел на нее, удивленно изогнув рыжую бровь.

Прерывисто вздохнув, она сказала:

— Вы узнали, что нам грозит опасность, еще до того, как мы покинули Колливестон, не так ли? Вы все знали. Именно поэтому решили отклониться от намеченного пути, не останавливаться на обед там, где было намечено, и не ночевать в тех гостиницах, где для нас были приготовлены комнаты.

Он отрицательно покачал головой, но она не дала ему ответить.

— Именно поэтому вы, не обращая внимания на мои постоянные жалобы и угрозы заменить вас на другого охранника, каждый день заставляли нас ехать дальше, чем было определено изначально, — не унималась Франсин. — И всегда посылали вперед двух всадников, чтобы они осмотрели дорогу и обыскали сверху донизу гостиницу, в которой мы должны были ночевать.

— Нет, я не знал о заговоре, — пожав плечами и отрицательно покачав головой, ответил граф. — Однако мне показалось странным, что английский король, зная о предстоящей поездке «дорогого друга» и ее ребенка в Эдинбург, вместо того чтобы дать ей в охранники английских рыцарей, попросил выделить в качестве эскорта небольшой отряд закаленных в битвах шотландцев. Судя по всему, у него на это была причина, и весьма серьезная. Эта мысль пришла мне в голову еще в Колливестоне. И я решил, что Генрих не доверяет своим придворным. — Кинрат усмехнулся и коротко добавил: — Находясь в окружении своих извечных врагов, я ко всему отношусь с подозрением.

Франсин пропустила мимо ушей его слова. «Фингус Маккей говорил мне, что предводителя клана Мак-Ратов воспитывал какой-то могущественный волшебник, выкравший его еще в младенчестве. Теперь я не сомневаюсь, что это чистая правда», — подумала женщина. Ведь она собственными глазами видела на спине Кинрата огромную татуировку в форме мистического ястреба. И еще странные письмена, которые, словно ленты, обвивали его мускулистые руки.

Конечно же Кинрат знал о готовящемся заговоре.

— Вам нужно было обо всем мне рассказать, — недовольно проворчала она. — Тогда бы вам не пришлось выслушивать мои упреки. Ведь я подвергала критике каждый ваш шаг, каждое решение, не подозревая о том, что вы все это делали только для того, чтобы обеспечить нашу безопасность.

Он улыбнулся, и в его глазах загорелись озорные огоньки.

— Так вот, значит, как называется то, чем вы занимались, леди Уолсингхем? Вы упрекали меня. Странно. Мне казалось, что вы просто шипите от злости и раздражения из-за того, что вас посмели ослушаться. Ведь вы привыкли к тому, что ваши приказы всегда неукоснительно выполняются. Наверное, мне следовало внимательнее прислушиваться к тому, что вы говорили во время бурных вспышек гнева.

Она возмущенно фыркнула.

— У меня никогда не бывает вспышек гнева. Я умею держать себя в руках. Вы пытаетесь разозлить меня, чтобы я забыла о своих страхах. У вас ничего не получится, потому что я слишком сильно напугана.

— Не бойтесь, прелесть моя, — сказал Кинрат твердым, уверенным голосом, наклонив голову. — Я смогу защитить вас и вашу дочь от любой опасности.

Хвала небесам, ему все-таки удалось сделать это!

Ему наконец удалось разозлить ее настолько, что она забыла о своих страхах.

— Как вам не стыдно! — воскликнула Франсин, бросив на него сердитый взгляд. — Не смейте называть меня всеми этими глупыми сладенькими словечками. Слухи о том, что вы, сэр, коварный соблазнитель, дошли до нас еще до того, как вы появились при дворе. Не стоит упражняться в красноречии. Я не поверю ни единому вашему слову.

Усмехнувшись, он одной рукой обнял ее за талию и осторожно притянул к себе.

— Не забывайте, что мы с вами изображаем влюбленную пару. Я должен вести себя как пылкий воздыхатель, который потерял голову от любви к своей прекрасной даме, иначе, леди Франсин, никто не поверит нашему маленькому спектаклю.

Услышав эти нежные, необычайно соблазнительные слова, которые были сказаны низким, бархатным голосом, Франсин почувствовала, как по всему ее телу пробежала нервная дрожь. Когда он прижал ее к своему твердому, сильному торсу, она вдруг почувствовала себя невероятно маленькой и хрупкой. Ничего подобного ей еще не доводилось испытывать, поэтому она смутилась и даже немного рассердилась, хотя и не знала точно, на кого злится — на себя или на него. Франсин почти ничего не ведала о том, какие тонкости и уловки используют кавалеры, ухаживая за дамой. Ее это мало интересовало. Господь свидетель, последние полгода она старалась вести себя так, чтобы мужчины вообще не обращали на нее внимания.

Несмотря на смущение, миледи все-таки улыбнулась ему.

— Сейчас вам нужно думать о другом, — укоризненно покачав головой, заметила она. — Ведь скоро вам придется играть Робин Гуда. Вы готовы?

— Конечно, — засмеявшись, ответил Кинрат.

Они остановились и принялись разглядывать мишени в дальнем конце луга, среди полевых цветов. Их поставили в один длинный ряд, подготовив для спектакля, который должен был начаться во второй половине дня. Франсин точно знала, что до мишеней четыреста шагов. Казалось, они находятся так далеко, что даже самый опытный и искусный лучник не сможет попасть в цель.

— Надеюсь, вам удалось немного попрактиковаться? — спросила она, глядя на набитые соломой чучела. Женщина пыталась казаться спокойной, хотя на душе у нее было очень тревожно. — Когда вы последний раз держали в руках боевой лук?

— Вчера, — ответил горец. Похоже, он совершенно не волновался, хотя и понимал, что ему предстоит выполнить довольно трудное задание. — Я встречался с командиром отряда королевских лучников, после того как узнал, что буду принимать участие в спектакле, который сегодня устраивают для принцессы Маргарет и ее свиты. Джон Хартли согласился дать мне свой самый прочный лук.

Понизив голос, Кинрат сказал на ухо Франсин:

— Это было как раз перед тем, как задержали курьера с шифрованным письмом. Потом у меня появились более важные дела.

— Вы были там? Скажите, этот человек во всем сознался? — хриплым шепотом спросила она.

Кинрат кивнул.

— Этот несчастный умер во время допроса. Поэтому мы не смогли узнать имена тех негодяев, которые придумали этот мерзкий план, — сказал он.

При упоминании о подлом заговоре, Франсин, которая шла по густой траве, вздрогнула и оступилась. Кинрат моментально подхватил ее под руку и прижал к себе, удерживая от падения.

— Я смогу защитить вас, леди Франсин, — заверил он. Его голос был спокойным и ласковым. — Пока я рядом, вы с Анжеликой в полной безопасности.

Снова встав на обе ноги, Франсин выпрямилась.

— Как бы мне хотелось верить вам, — сказала она, дотронувшись до его руки.

— Верь мне, красавица, — ответил он. — Ведь это истинная правда. — Он коснулся губами ее виска и убрал руку с талии.

Вот и все, что было.

Лишь легкое прикосновение его губ.

Но Франсин почувствовала, что задыхается.

Холодный, неподдельный страх моментально сменился какой-то непонятной болью в груди. Наверное, это действие его магических слов, ведь на этот раз все было так же, как тогда, в Колливестоне, когда он поцеловал ее.

«Почему мне вдруг стало трудно дышать? Наверное, это магия. Другого объяснения я не вижу», — подумала Франсин. Она чувствовала себя так, как будто только что стремглав пробежала по лугу, на ходу собирая полевые цветы. Медленно, словно в каком-то гипнотическом тумане, женщина опустила глаза. Ей хотелось убедиться, что она действительно сжимает в своей руке, затянутой в перчатку, букетик голубых колокольчиков.

Судя по всему, Кинрат был опытным ловеласом, ибо, исполняя роль влюбленного кавалера, держался легко и непринужденно. Господи, да как же она раньше не догадалась, что он умеет ухаживать за дамами! Ведь он делает это просто мастерски. Стараясь казаться равнодушной и бесстрастной, то есть вести себя так же, как и ее фиктивный любовник, она отвернулась, закусив губу. Однако Франсин всегда была прилежной ученицей, вот и сейчас она пыталась повторить все движения этого незнакомого танца под названием «флирт». «Господи, хотя бы никто не заметил моей неопытности и неуклюжести…» — мысленно взмолилась она.

На краю луга начиналась тропинка, которая вела к ближнему лесу. С обеих сторон ее окружали могучие, ветвистые дубы. Под сенью их густой листвы, словно под зеленым навесом, расположились пестрые цыганские повозки в ожидании зрителей и покупателей. На некоторых повозках были опущены боковые стенки. Там готовились показывать кукольные спектакли для детей. На соседнем поле цыгане, торговавшие лошадьми, собрались в круг и показывали свой скачущий товар заинтересованным покупателям.

В толпе горожан и лондонской знати можно было разглядеть танцоров, одетых в яркие костюмы героев из легенд о Робин Гуде. Костюмы эти были обшиты маленькими колокольчиками, которые весело позвякивали при каждом движении. Несколькими часами позже на рыночной площади артисты собирались устроить веселое представление с зажигательными, искрометными народными танцами.

Традиция устраивать веселые гуляния под открытым небом уходит своими корнями в глубокую древность, еще во времена язычества. Тогда в летнюю пору принято было совершать священные обряды, чтобы задобрить богов плодородия и отогнать злых духов. От людей, собравшихся отдать дань уважения своей любимой принцессе из рода Тюдоров, исходил дух бесшабашности и беспечности.

Лица вокруг светились радостью, ведь брак юной принцессы с королем Шотландии принес мир на их землю и положил конец многовековой вражде между двумя народами.

Анжелика вприпрыжку подбежала к Франсин и принялась дергать ее за платье.

— Мама, мама, можно я посмотрю кукольный спектакль? — спросила она, указав на ярко-голубую повозку, вокруг которой уже собирались зрители.

Вопросительно вскинув бровь, Франсин посмотрела на Кинрата.

— Я не знаю… — пробормотала она, но так и не решилась произнести слова «не опасно ли это».

Казалось, он прочел ее мысли, потому что осторожно сжал руку Франсин, желая ее успокоить. Если Кинрат обладает сильными магическими способностями, то он наверняка умеет читать мысли. Когда рядом волшебник, можно не высказывать вслух то, о чем думаешь.

— Конечно, давайте пойдем смотреть кукольный спектакль, — согласился шотландец.

Анжелика, вырвавшись от своей няни, побежала к цыганским повозкам. Когда девочка пробегала мимо Кинрата, он поймал ее за руку.

— Нужно подождать остальных, — сказал он ей. — Не забывай, малышка, мама попросила, чтобы ты сегодня далеко от нее не отходила.

Подняв голову, Анжелика удивленно посмотрела на горца, облаченного в килт. Тот говорил спокойным, но таким уверенным голосом, что сразу стало понятно: он не потерпит непослушания. Также понятно было и то, что этой маленькой девочке еще ни разу в жизни не делали таких строгих выговоров.

Опустившись на одно колено, Франсин обняла дочь.

— Милая, лейрд Кинрат прав. Я хочу, чтобы сегодня ты все время была возле синьоры Грациоли. Здесь слишком много людей, и ты можешь потеряться.

— Я хотела подождать тебя возле повозки, — объяснила Анжелика. — Я не хотела потеряться. — У нее задрожала верхняя губа, и в карих глазках появились слезы.

Нагнувшись, Кинрат взял ее маленькую ручку в свою огромную ладонь.

— Ангел, — сказал он ласковым голосом, — когда мы гуляем за городом, лучше держаться всем вместе. — Большим пальцем шотландец вытер ее мокрые от слез глаза. — Ты же не хочешь, чтобы синьора Грациоли пропустила представление, ведь так? К тому же есть еще мой дядя. Уолли очень любит кукольные спектакли, которые показывают на городских ярмарках.

Окинув недоверчивым взглядом худощавую, остроносую няню, Анжелика посмотрела на крепкого, дородного шотландца. Эти двое, вытаращив глаза, смотрели друг на друга с нескрываемым ужасом.

Выпрямившись, Кинрат повернулся к своему дяде.

— Правда, Уолли? — спросил он, ободряюще улыбнувшись родственнику.

— Это так, сэр? — поинтересовалась Анжелика, обращаясь к Уолтеру Мак-Рату. — Вы любите кукольные спектакли?

Уолтер посмотрел на пятилетнюю девочку с высоты своего огромного роста, и его бородатая физиономия расплылась в улыбке.

— Да, малышка, очень люблю, — прогудел он громким скрипучим голосом. — Но больше всего мне нравится загадывать волшебные загадки девочкам, которые всегда слушаются своих мам.

Анжелика взвизгнула от восторга.

— А вы мне потом загадаете загадку?

— Конечно, загадаю, малышка, — ответил Уолтер. — Однако лейрд Лахлан знает намного больше загадок, чем я. Клянусь молотом бога Тора, лейрд Мак-Рат знает ответы на все волшебные загадки, какие только существуют в мире.

Услышав его слова, Франсин вскинула глаза на Кинрата.

— Это правда? — обратилась она к нему.

— Он действительно их знает? — Эти слова уже предназначались Уолтеру.

Об этом ей когда-то рассказывая сокольничий.

Он знает ответы на все волшебные загадки, какие только существуют в мире…

Не дав старшему мужчине ответить, Кинрат обхватил Франсин за талию.

— Мой дядя любит преувеличивать, — сказал он и пожал плечами, уклоняясь от прямого ответа. — А теперь, леди Уолсингхем, возьмите дочь за руку и пойдемте смотреть кукольный спектакль.

По зеленой густой траве Лахлан провел мать и дочь к голубой повозке, разрисованной подсолнухами. Остальные последовали за ними.

Эта резвая и бойкая парочка — мать и дочь — и на этот раз оделась в одинаковые костюмы. Даже на ногах у них красовались одинаковые, отполированные до блеска, остроносые кожаные ботиночки. Платья светло-оранжевого цвета, отделанные темно-коричневым кружевом, выгодно подчеркивали красоту их золотистых локонов. Неудивительно, что жители Грентама, увидев двух кареглазых шатенок, останавливались, чтобы полюбоваться ими, а потом провожали восхищенными улыбками.

Руки Лахлана так и тянулись к этой своенравной английской графине. Ему было невероятно трудно сдерживать себя. Каждый раз, когда он прижимал к своему крепкому, мускулистому телу ее прелестное, соблазнительное тело, его охватывало неуемное желание. Похоже, что выполнить обещание, которое он дал леди Франсин этим утром в библиотеке замка, будет гораздо труднее, чем удержать в осаде вражескую крепость. Когда Лахлан смотрел в ее сияющие глаза, ему казалось, что орудия противника расстреляли его позиции, сровняв их с землей еще до того, как он успел сделать первый залп из своих орудий.

Когда Лахлан думал о том, что кучка злобных аристократов, сторонников дома Йорков, руководствуясь низменными политическими амбициями, намеревается убить графиню и ее ребенка, его сердце переполнялось холодной неуемной яростью. Он расстроит их планы. Любые попытки причинить зло Франсин и Анжелике будут безжалостно пресекаться. И он позаботится о том, чтобы эти мерзкие ублюдки заплатили жизнями за свою подлость. Они все до единого умрут медленной и мучительной смертью.

Небольшая компания, которую возглавлял Лахлан, слилась с толпой, собравшейся возле цыганской повозки, чтобы посмотреть смешное представление.

— Я ничего не вижу, — пожаловалась Анжелика. Дергая за рукав мать, она поднялась на цыпочки и вытянула шею. — Мама, я не вижу кукол!

— Сейчас, малышка, — сказал Лахлан, — я помогу тебе. — Он взял девочку на руки, как ему приходилось носить на руках свою маленькую племянницу. — Так лучше?

— Я теперь все вижу! — восхищенно воскликнула девочка. — Спасибо вам, лейрд Кинрат! Я вижу большой нос Полишинеля[8] и его острый подбородок.

Обхватив одной рукой Лахлана за шею, Анжелика прижалась щекой к его щеке. Она, похоже, забыла о том, как он ни с того ни с сего строго отчитал ее.

Лахлан не ожидал, что это искреннее проявление детской любви так тронет его. Ему всегда хотелось иметь собственную семью. Однако он давным-давно заставил себя забыть об этой мечте. И вот она появилась вновь. Так же неожиданно и мощно, как кит, выплывающий из пенистых волн Балтийского моря. «Я мог бы жениться на этой прекрасной вдове и удочерить ее ребенка», — подумал он. Эта идея показалась ему немного странной, но чертовски заманчивой.

У него будет семья…

Однако осуществление этой мечты ему придется отложить до тех пор, пока они не доберутся до Эдинбурга живыми и невредимыми.

Нехитрый сюжет кукольного спектакля сводился к тому, что куклы постоянно колотили друг друга палками по голове и истошно вопили, а зрители награждали их за это громким и радостным смехом и аплодисментами.

— Похоже, больше всего на свете людям нравится созерцать семейные драки и скандалы, — сказал Лахлан, усмехнувшись.

Поймав его взгляд, леди Франсин улыбнулась.

— Все это выглядит забавно, только когда дерутся Полишинель и его жена Жанна. — Посмотрев на Анжелику, она снова перевела взгляд на горца и прошептала: — Спасибо вам.

— Не стоит благодарности, — так же шепотом ответил он.

Восхищение, светившееся в ее глазах, обожгло его, словно раскаленный луч солнца в пустыне. Он снова удивился тому, как его доброе отношение к ее ребенку, что в его семье было делом вполне привычным, трогает сердце леди Уолсингхем гораздо больше, чем все изысканные комплименты, вместе взятые.

После кукольного спектакля Лахлан вместе со своей небольшой компанией прогуливался между повозками, рассматривая выставленные на них товары. Лондонских аристократов и их жен привлекали украшенные яркой вышивкой шали, разрисованные веера, кожаные перчатки и отороченные мехом шапки. Горожане интересовались товарами попроще — такими, которым можно было найти применение в домашнем хозяйстве, а также столярными изделиями, медными чайниками и оловянными ложками. Здесь каждый мог найти себе товар по вкусу. Можно было даже приобрести острые стальные клинки для кинжалов и мечей, которые выковывали кузнецы прямо на глазах у потенциальных покупателей.

В утреннем воздухе витали манящие ароматы свежеиспеченного хлеба. Они остановились возле палатки пекаря, и Лахлан угостил своих спутников пирожками с мясом, чтобы они могли подкрепиться в ожидании обеда. Колин, Уолтер и Касберт с удовольствием выпили вместе с ним по кружке эля. Три женщины — графиня, нянька и маленькая девочка — пили яблочный сидр, сидя на траве в тени ветвей старого дуба.

Синьора Грациоли, судя по всему, поняла, что произошло что-то страшное. Она больше не злилась и не возмущалась, смирившись с тем, что их повсюду сопровождают вооруженные охранники. Когда они, перекусив, решили еще раз пройтись по ярмарке, Люсия, словно ангел-хранитель, ни на минуту не выпускала руку своей воспитанницы из своей руки и ни на шаг не отходила от нее.

Возле одной из разрисованных повозок на деревянном табурете сидела красивая цыганка. Перед ней стоял маленький столик, а в руках она держала колоду карт. На женщине было ярко-алое платье, ее черные как смоль волосы покрывала тонкая красная вуаль, украшенная золотой вышивкой. Перетасовывая карты, она зазывно улыбнулась Лахлану.

— Милорд, — окликнула его женщина, — подойдите сюда, и мадам Сибила расскажет вам о том, что вас ждет в будущем.

Лахлан подвел Франсин к красивой гадалке.

— Расскажите лучше этой леди о ее будущем, — сказал он ей и бросил на стол три золотые монеты.

Грустно усмехнувшись, цыганка сгребла их и засунула в кошелек, который висел у нее на поясе.

Остальные обступили столик, с любопытством глядя на гадалку. Анжелику синьора Грациоли держала за руку, а Уолтер, Колин и Касберт стояли за ними, выстроившись в ряд.

Увидев заблестевшие черные глаза цыганки, Лахлан понял, что та догадалась, чего именно он ждет в предсказании тому прелестному созданию, которое держит за руку.

— Прекрасно, милорд, — сказала женщина, тасуя карты. — Я расскажу этой прекрасной леди о том, что ее ждет в будущем.

— Нет-нет, Кинрат, это ваши деньги! — протестующе воскликнула Франсин. — Пусть мадам Сибила предскажет ваше будущее.

— П-предскажите б-будущее им обоим, — сказал Колин, весело засмеявшись. Все посмотрели на него, и он густо покраснел от смущена — Я просто п-предложил, — стал оправдываться шотландец.

Лахлан одобрительно кивнул.

На столе, покрытом зеленой скатертью, мадам Сибила начала раскладывать карты, демонстрируя необыкновенную ловкость своих украшенных перстнями пальцев. Гадалка разложила карты в четыре ряда, один под другим. Первой картой в каждом ряду был король, за ним лежала дама той же масти.

Посмотрев на Лахлана, цыганка перевела взгляд на Франсин и лукаво усмехнулась.

— Вы оба будете жить долго, в полном достатке и благополучии, — провозгласила она громким, уверенным голосом. — Вы вместе встретите старость, и Господь трижды благословит вашу любовь.

— О нет, мы не… — возразила леди Франсин, но Лахлан предусмотрительно сжал ее руку, и она замолчала, так и не договорив.

— Вот тебе еще один золотой за такое хорошее предсказание, — сказал он мадам Сибиле, бросая ей монету.

Радостно сверкнув своими черными глазами, женщина поймала ее на лету и засмеялась хриплым, гортанным смехом.

Во второй половине дня Франсин, подняв парусиновый полог, вошла вместе с дочерью в палатку, разбитую посреди поля. Граф Кинрат, который в это время надевал на руки защитные латы, повернулся к ним.

— Вы пришли, чтобы пожелать мне удачи? — спросил он, весело улыбаясь.

Лахлан был одет в зеленую тунику, перетянутую широким поясом, бриджи такого же цвета и длинные лосины. Вся эта одежда плотно облегала крепкое, мощное тело шотландца с упругими бугристыми мышцами. Вместо берета с пером он надел на голову охотничью шляпу с узкими полями. Его каштановая коса свисала на спину, а рубиновая серьга в ухе едва заметно поблескивала в тусклом свете свечей, освещавших палатку. Кинрат был настолько похож на грозного разбойника, что казалось, будто он только что вышел из Шервудского леса, который был ему надежным убежищем.

— Ой, как же вы похожи на Робин Гуда! — воскликнула Анжелика и подбежала к нему, заливисто смеясь. — Мама сказала, что я могу поцеловать вас на счастье, если вы разрешите.

— Какая прекрасная мысль! — Кинрат взял девочку на руки, чтобы она могла поцеловать его в щеку, а потом опустил на землю.

— А как же мама? — спросил он нежным чарующим голосом и посмотрел на Франсин. — Неужели вы не хотите поцеловать меня на счастье?

— Я?! — Франсин по-прежнему сомневалась в том, что ему удастся поразить мишень, и не считала нужным скрывать это. — Неужели без моего поцелуя вы не сможете справиться с заданием? — Ее вдруг охватил страх, и она, сцепив пальцы, прижала руки к груди. — Вы сказали, что можете попасть в мишень с расстояния в четыре сотни шагов. Если вы действительно так метко стреляете, то справитесь с этим делом и без моей помощи. Если же нет, то мой поцелуй вам все равно не поможет.

— Я как-то не подумал об этом, — ответил граф. — Похоже, вы правы. — Он посмотрел на нее и усмехнулся. В его глазах по-прежнему плясали озорные огоньки. — В таком случае, леди Уолсингхем, вы можете наградить меня поцелуем, когда я выиграю соревнование лучников.

— Насколько я знаю, вас будет целовать леди Диана, — сказала ему Франсин. — Ведь это она исполняет роль девицы Марион. — Вопросительно приподняв бровь, она посмотрела на Анжелику, напоминая о присутствии ребенка.

Застегнув перчатки, Кинрат взял с деревянной скамьи, возле которой стоял, лук и колчан со стрелами.

— Я спасаю от неминуемого провала ваш спектакль о Робин Гуде и поэтому рассчитываю получить от вас достойное вознаграждение. — Посмотрев на Анжелику, он подмигнул ей: — И я обязательно выиграю это состязание.

— О, я вижу, вы уже готовы! — воскликнула Диана, влетев в палатку. — Господи боже мой, да вы настоящий красавец! — Обойдя Франсин и Анжелику, она встала прямо перед шотландским графом. — Я пришла поцеловать вас и пожелать вам удачи.

Диана была облачена в костюм средневековой девушки: на ней было розовое платье с мягкими складками, подпоясанное ниже талии кожаным ремнем. Ее черные волосы были заплетены в длинную косу, а голову украшал венок из живых цветов. Казалось, что девица Марион собственной персоной сошла со страниц старинной легенды.

Кинрат одарил Диану такой же ослепительной улыбкой.

— Благодарю вас, леди Пемброк. Меня сегодня все целуют и желают удачи. Это так вдохновляет! Думаю, что ни мастерство, ни сноровка мне уже не понадобятся.

При упоминании о поцелуях, Диана удивленно вскинула брови и, повернув голову, посмотрела через плечо на Франсин. Потом еще ближе подошла к великану-шотландцу, встала на цепочки и обняла его за шею.

— Пусть вам улыбнется госпожа Удача, — прошептала женщина, пристально глядя на губы Кинрата.

Застыв от изумления, Франсин смотрела, как Диана прижимается губами к губам шотландца. Нужно сказать, что тот не сопротивлялся и с готовностью подставил ей свои губы. Их поцелуй был долгим и страстным. Хорошо, что у горца уже были заняты руки — он держал лук и колчан со стрелами, когда Диана прижалась к нему, иначе Франсин пришлось бы, как того требуют правила приличия, вывести из палатки Анжелику.

— Ну вот и все, — сказала черноволосая красавица и, отстранясь от мужчины, засмеялась хрипловатым, чувственным смехом, потом ласково похлопала его по груди, словно любящая жена. — Теперь мы можем присоединиться к остальным. Принцесса Маргарет уже заняла свое место на трибуне и с нетерпением ждет появления Робин Гуда. И насколько я знаю, многие сделали ставки на победителя в состязании лучников.

Повернувшись к Анжелике, Диана протянула девочке руку и улыбнулась ей.

— Пойдем, милая, — сказала она. — Пока твоя мама будет давать лейрду Кинрату последние наставления, мы поищем свои места.

Когда они вышли из палатки, Франсин посмотрела на Кинрата, сердито сдвинув брови. Его дерзкая выходка не на шутку разозлила ее. Она схватила горца за руку, не позволяя уйти.

— Хочу напомнить, что вы должны ухаживать за мной и делать вид, что влюблены в меня. А вы вместо этого соблазняете других женщин, — сердито прошипела она.

Он вскинул брови, изображая удивление.

— Насколько я знаю, Робин Гуд должен поцеловать девицу Марион.

Франсин посмотрела на него горящими от злости глазами.

— Господи, какой же вы идиот! Сначала он должен победить в соревновании лучников, — сказала она и, резко повернувшись, вышла из палатки.

Услышав за спиной смех — громкий, откровенный, немного грубоватый мужской смех, — она прижала ладонь к губам.

О боже! Неужели она только что назвала Чародея Моря идиотом? Если он превратит ее в животное, то она уже не сможет говорить, а будет только… мяукать.

Продолжая довольно ухмыляться, Лахлан вышел из палатки вслед за леди Уолсингхем и увидел огромное скопление народа. Горожане, а здесь собралось почти все население Грентама, неспешно прогуливались, ожидая начала представления. Деревянные трибуны, которые установили на краю луга, были заполнены лондонской знатью. Оливер Сеймур, английский герцог Беддингфелд, сидел возле Гиллескопа Керра, шотландского графа Данбартона. Рядом с этими почтенными государственными сановниками сидели послы Франции и Испании — де Шатену и де Айала. Они с нескрываемым любопытством наблюдали за происходящим. На самой высокой скамье, под декоративным навесом сидела принцесса Маргарет со своими фрейлинами в роскошных нарядах.

Отовсюду слышались громкие крики и радостный смех.

Возбужденная толпа зрителей гудела, как огромная стая шмелей.

Лахлан кивнул Уолтеру, Колину и Касберту, топтавшимся возле дам, которые только что вышли из его палатки. Увидев своего предводителя, вся компания направилась к трибунам, чтобы занять места.

Для тревоги не было причин. Пока он будет изображать Робин Гуда перед жителями Грентама, леди Франсин и ее дочери обеспечат надежную охрану. Никто не станет покушаться на их жизни, если рядом с ними не будет Лахлана. Это бессмысленно, потому что тогда его не смогут обвинить в их смерти.

На ближнем краю поля выстроились в ряд, ожидая своей очереди, лучшие английские стрелки, одетые в костюмы солдат шерифа Ноттингемского. Каждый держал в руках огромный боевой лук. Первая группа лучников уже отстрелялась.

Мишенями служили парусиновые мешки, набитые соломой, в центре каждого из которых был нарисован круг. Их поставили на противоположном конце поля, на расстоянии в три сотни шагов.

Джон Хартли, командир отряда королевских лучников, отделившись от толпы, подошел к Лахлану. Этот мужчина сорока с небольшим лет был почти таким же высоким, как Лахлан, да и весил не меньше, чем он. Глядя на его крепкое мускулистое тело, было понятно, что этот человек зарабатывает себе на пропитание, стреляя из лука днями напролет.

— Удачи вам, сэр, — сказал Хартли и отдал Лахлану честь, прикоснувшись перебинтованными пальцами к полям своей шляпы.

Лахлан в ответ пожал здоровую руку лучника.

— Позвольте мне еще раз поблагодарить вас, господин Хартли, за то, что дали мне свое оружие, — сказал он.

Искоса посмотрев на него, тот ответил:

— Пока еще рано благодарить меня, милорд. Я вам вчера уже говорил, что можно пересчитать по пальцам одной руки лучников, которые могут метко стрелять из него. Для этого нужно обладать большой физической силой. Мой лук очень длинный — в нем больше шести с половиной футов, и сила для натяжения стрелы нужна почти в сто тридцать фунтов[9]. Он принадлежал моему отцу, а тот был настоящим великаном. Я сам редко попадаю в «яблочко», когда стреляю с расстояния в четыре сотни шагов из этого лука. Как, впрочем, и из любого другого.

— Я тоже, — ответил Лахлан, виновато пожав плечами. — Однако думаю, что, только стреляя из такого мощного лука, как этот, можно поразить цель, которая находится так далеко.

— Это точно, — согласился Хартли, просияв от гордости. — Такой великолепный лук может сделать только очень искусный мастер.

Вместе они наблюдали за тем, как стреляет вторая команда лучников. Участники соревнования по очереди посылали стрелы в мишени. Потом каждому из них объявили результат, а мишени передвинули дальше. Начинался следующий тур соревнований. Так продолжалось до тех пор, пока не осталось всего несколько участников.

Наконец мишени передвинули на расстояние в четыре сотни шагов.

Чарльз Берби, Главный королевский комедиант, подал Лахлану знак, что пришло время Робин Гуду появиться среди выдающихся лучников шерифа Ноттингемского. Когда он занял место на линии стрельбы, послышались приветственные крики. Зрители узнали национального героя своей страны.

Над лугом повисла тишина. Публика ждала, когда знаменитый разбойник начнет воссоздавать одну из самых величайших легенд о нем.

Лучники по очереди выстрелили в мишени. Никому не удалось поразить цель. Все стрелы упали, немного не долетев до мешков с кругом в центре.

Когда пришла очередь Лахлана, он, вместо того чтобы занять место на линии стрельбы, указал рукой куда-то поверх мишени, требуя, чтобы ее передвинули еще дальше.

Черт возьми, если леди Уолсингхем хочет устроить незабываемое представление для будущей королевы Шотландии, то он с радостью поможет ей в этом.

По его сигналу один из горожан передвинул мишень.

Франсин, сидя на трибуне, сжала руку Анжелики и затаила дыхание. Она с ужасом наблюдала за тем, как Робин Гуд покачал головой и второй раз указал рукой, чтобы мишень передвинули еще дальше.

— Господь милосердный, что этот ненормальный делает? — пробормотала она. — Неужели Кинрат окончательно свихнулся? Никто не сможет попасть в цель с такого огромного расстояния. Никто!

В наступившей тишине она повернулась к Колину Мак-Рату, который сидел рядом с ней.

— Прошу вас, скажите, что он сделает это, — взмолилась Франсин дрожащим от страха голосом. — Скажите, что вы видели собственными глазами, как Кинрат попадает в мишень с такого расстояния.

Пригладив рукой свои непослушные рыжие кудри, Колин весь сжался, словно ему в спину подул ледяной ветер.

— Н-не могу сказать, что я это видел, л-леди Уолсингхем.

Франсин зажала ладонью рот, чтобы сдержать рвущийся из горла стон. Однако Колин, услышав сдавленный хрип, повернулся и смело посмотрел в ее округлившиеся от напряженного ожидания глаза. В его голубых глазах она увидела тревогу.

— Это н-не значит, что он не сможет попасть, — поспешил заверить ее шотландец.

Уолтер Мак-Рат, сидевший по другую сторону от Анжелики и синьоры Грациоли, вдруг захихикал. Его могучее тело сотрясалось, так как он пытался сдерживать рвущуюся наружу радость. В конце концов он не смог совладать с собой и зашелся в громком хриплом хохоте.

— Тысяча чертей, — пророкотал Уолтер в промежутке между приступами смеха. — Похоже, этот хитрый парень хочет… побить свой собственный рекорд!

— Четыре сотни шагов! — крикнул горожанин с противоположного конца луга.

Публика удивленно ахнула.

Ни один человек не сможет попасть в мишень с такого расстояния!