Навья кровь (СИ)

Глава 11

За внешним кругом камней свирепствовала метель, но внутри ветра не ощущалось, словно магическая конструкция то ли сама по себе, то ли благодаря зажжённым факелам знала, чувствовала, что в ней — человек. Но вот мороз и медленно падающий сверху снег вполне себе присутствовали, так что Лиза, ожидая таинственного шефа, основательно продрогла, ведь шапку и перчатки она выбросила ещё несколько часов назад и, хоть и держала голову под капюшоном, а руки — в карманах, это не сильно спасало от холода.

Когда позади камня появился лиловый туман, девушка чуть не бросилась в нетерпении навстречу, но в итоге едва не сбежала вглубь ночных зимних болот. Лишь силой воли она заставила себя остаться на месте.

Потому что вместо Томаса из тумана вывалился чёрт.

Классический: с рогами, копытами, лохматый, со свиным пятаком, с хвостом-кисточкой и руками, больше похожими на обезьяньи лапы. Лиза видела таких не раз: и на зарисовках разной степени талантливости, и на фотографиях, а однажды даже на видеозаписи из закромов отчима.

Правда, чёрт, которого прислал в Советы проводник, всё же немного отличался от себе подобных. Во-первых, он был одет, хоть и довольно странно: в зелёный пушистый банный халат, причём не подпоясанный, так что под распахнутыми полами можно было лицезреть белые, в зелёный горошек, трусы-боксёры. Во-вторых, шерсть его блестела и лоснилась, кисточка на хвосте выглядела так, словно её только что вымыли, тщательно расчесали и подровняли ножницами, а в-третьих, рога сияли, будто полированные.

В общем, шеф Томаса оказался очень холёным и ухоженным демоном.

И не вонял он, кстати, хотя проводник предупреждал о чём-то таком. Наоборот — Лизу накрыла волна резкого, но приятного аромата острых специй.

Чёрт, презрительно оскалившись, окинул взглядом пейзаж вокруг, секунды две поизучал Петрович, но ничего не сказал, а плюнул на снег, отчего тот испарился с тихим шипением, и щёлкнул пальцами. Миг, и халат сменился на дублёнку, джинсы и меховые ботинки.

— Ты, что ли, артефакт загнать пытаешься?

— Куда загнать?

Чёрт демонстративно вздохнул:

— Продать. Скинуть. Обменять.

— Нет! Мне его надо занести начальнику, а телепорт не пропускает. Разве Томас вам не объяснил?

— Я не особо прислушиваюсь к его болтовне. Вечно всякую пургу гонит. — Чёрт вышел за наружный круг, остановился, и, не оборачиваясь, недовольно сказал: — Ну? Шевели булками, свинота! Я ради тебя из таких объятий вылез, давай, в темпе!

— Почему это свинота⁈ — возмутилась девушка. Несправедливое оскорбление растворило страх перед нечистью без следа. — Сами вы, и пятак вон даже есть!

Чёрт всё же обернулся, хмыкнул:

— Ты в зеркало себя видела? В кровище, морда красная, будто по асфальту ею елозила, и воняешь вендиго за версту.

— Дома помоюсь, — смущённо буркнула девушка и тоже вышла из телепортатора. — Вон сундучок. Возле фонарика.

Чёрт подошёл к шкатулке, опустился на корточки, и то ли восхищённо, то ли озабоченно зацокал. Лиза ждала.

— Сундучок, говоришь? Не коряга? Жаль, жаль. Ну, дело ясное. Голем такое не пропускает ни при каких условиях. Поэтому тебе либо пёхом тащить, либо выбрасывать. Есть, правда, ещё один вариант…

Проснулся «нюх». Но слегка, вроде как один глаз приоткрыл: не то, чтобы Лиза была сейчас в опасности, но чёрт явно что-то замыслил. Вспомнилось предупреждение Томаса о том, что его шеф легко может «облапошить». Обмануть.

— Я слушаю.

— Открыть надо. Я не могу, потому что вроде как нечисть. Эта вещица только для людей предназначена. Откроешь, сожжёшь содержимое, костёр вон, до сих пор горит. Ты там проклятого, что ли, жгла? Уважа-а-аю. Занесёшь начальнику сам ящичек, скажешь, ничё в нём не было. И поручение выполнишь, и голем даст пройти.

— Нашёл дуру! — воскликнула Лиза, неожиданно для себя перейдя на «ты». — Чтобы меня тоже в вендиго превратило?

— А ты что, людей жрала? — с явной брезгливостью спросил чёрт.

— С ума сошёл? Нет, конечно, что за дурной вопрос! Просто сундук в вендиго превращает тех, кто вдохнёт фигню, которая внутри лежит, разве нет?

— Ишь ты, какая осведомлённость, — удивлённо протянул чёрт. — Вендиго, значит? Ну, океюшки. А скажи-ка мне, йуная свинота. Что за рисунки на поверхности? А то я очки дома забыл, разглядеть не могу.

Нюх разлепил уже два глаза. Чувствуя нарастающую тревожность, Лиза буркнула:

— Какие очки у монстров? Не выдумывай, пожалуйста. И нет никаких рисунков. Местный вендиго…

— Покойный который?

— Да. Он видел. Шалашики, человеческую фигуру с длинными руками. Его жена — корягу, как ты упомянул. А я вижу обычный сундук, старый, местами ржавый. Без изображений. Дяденька чёрт, давай не будешь меня дурить, а? Я очень, очень устала. Никого никогда не ела. И не собираюсь открывать эту штуку ни при каких условиях, так что не надо мне тут мозги пудрить.

— Видишь ящик, а не кусок деревяшки? — нечистый встал, прихватив под мышку шкатулку. — Но нет изображений? Очень интересная ты свинюшка. Ну-ка, — он вдруг шагнул к Лизе, она даже отреагировать не успела, и схватил за плечо. Сильно, даже сквозь куртку больно стало. И шумно потянул носом.

— Пусти! — рявкнула девушка, вырываясь и не понимая, что делать дальше, ведь телепортатор не защитит — чёрт сам только что из него спокойно вышел, а значит, сможет и зайти.

— Эх, вендигой ты чересчур воняешь, конечно. Не пробиться. И сильная какая… Короче, без паники. Я ничё тебе не сделаю.

Нюх резко отключился. Чувство опасности, даже то, минимальное, которое волновало всего секунду назад, исчезло без следа.

— Ладно. Я передумал. Предлагаю ещё один вариант действий. — Чёрт пошарил в кармане дублёнки, вытащил из него дымящуюся чашку. — Будешь кофе?

Лиза отрицательно покачала головой. Она знала, что есть такой напиток, но никогда не пробовала, так как кофе в Гомеле появлялся очень редко и за сумасшедшую цену. Даже отчим его позволял себе только на большие праздники.

Пробовать незнакомую жидкость в опасном месте, да ещё из рук потустороннего чудовища… Петрович была не настолько глупа.

— Как хочешь. А может, пирожок? — Со второго кармана был вытащен целлофановый пакетик, полный чего-то съедобного. — Да не бойся ты. Травить, жрать и трахать тебя я не собираюсь. Ешь, пока добрый. Ешь, я сказал!

Лиза, почуяв угрожающие нотки в голосе, неохотно протянула ладонь, получила румяный, тёплый, очень мягкий пирожок и осторожно, с одного краешка, откусила.

— Вкусно? Не горчит?

Девушка хватанула полпирожка и, жадно жуя, уверенно кивнула. Начинка оказалась грибной, сочной, в меру солёной и действительно очень вкусной.

— Держи второй, кушай на здоровье, — добродушно, без всяких угроз, сказал чёрт. — Если что, проси ещё, не стесняйся. Я всегда говорил, грибочки из Нави могут оценить далеко не все.

Лиза сплюнула, закашлялась. Она прекрасно знала, что человеку ничего из Изнанки есть нельзя.

— Да пошутил я, — захихикал чёрт. — Обычные, совершенно безобидные для тебя грибы. Так вот. Ты прямо жить не можешь без того, чтобы не выполнить хозяйский указ? Ну, кровь из носу хочешь занести сундук заказчику?

Лиза, откусывая, пожала плечами, мол, уже сама не знаю.

— Ты же понимаешь, что штучка-то очень опасная для людей.

Теперь девушка уверенно покивала несколько раз. Чёрт отхлебнул кофе, почмокал губами:

— Все мы грешны. Вообще все. Кто-то больше, кто-то меньше. Про все нюансы путей, равновесие, Правь, Навь, биомассу, осознание, проработку и прочее всякое разное людишкам, да и большинству нечисти, знать не положено. Но! Кое-что рассказать могу.

Он опять отхлебнул из чашки, развернулся, двинулся в сторону почти потухшего костра. Лиза, подхватив фонарик, дожёвывая, побрела за ним.

— Короче, все грешат. И есть особо мерзкие прегрешения, которые душу, можно сказать, портят. Обычно расплата приходит после смерти, но вот эта вот шкатулка превращает человека в какое-нибудь сверхъестественное дерьмо ещё при жизни.

«Сам ведь нечисть. Почему с таким презрением?»

— Если бы помер твой людоед, стал бы кем-нибудь крутым, — объяснял дальше чёрт. — А так — фу. Вечно голодное чмо без огонька и харизмы. И после смерти душа сразу… Ух ты. Чуть не рассказал лишнего. А ты умеешь слушать, — погрозил он пальцем. — Тебе в шпионах цены бы не было. Хм…

«Странный. Очень-очень странный. Ведёт себя, как болтун-дурачок, но похоже, это какая-то ширма, прикрывающая серьёзные, а может, и страшные мысли в лохматой голове. Сам как шпион».

Подошли к костру почти вплотную и остановились. Пламя уже не полыхало до небес, но мебели и прочего мусора оставалось ещё достаточно для ровного, спокойного огня.

— В общем, шкатулка та ещё дрянь, но опасна не для всех. Для нормальных, обычных людей, хоть и грешных, а я повторюсь — все такие, это вообще подгнивший кусок дерева. А вот для отбросов моральных… Вот и скажи мне, вонючая моя прелестница, ты уверена, что знаешь, с кем живёшь бок о бок? Кто нормальный, а кто кандидат в вендиго, двоедушника или ещё какого-нибудь пердактиля?

Лиза подумала об отчиме и скривилась.

— Во-о-от. Поэтому советую не тащить на малую родину такую бомбочку замедленного действия и предлагаю обмен. Сведу тебя с людьми, которые знают, что с такими артефактами делать. А начальнику твоему… он что конкретно ждёт?

Лиза, чувствуя, так тепло от костра отгоняет холод и утягивает в дрёму, а может, это голос нечистого так действовал, вяло, с трудом держа глаза открытыми, а тело — в стоячем положении, ответила:

— Сундук. Разрисованный иероглифами или арабской вязью. Размер неясен. Форма неясна. Внутри кожаные свитки, а может, и не кожаные. И бутылочка непонятная. Всё.

— Так вообще отлично! — Веня вдруг расстегнул куртку, ширинку, вытащил грозного вида пенис. — Отвернись, извращенка!

Лиза зажмурилась, причём у неё даже не возникло мысли, что чёрт собирается покуситься на её честь. Просто переход от серьёзной беседы к раздеванию оказался неожиданным. Послышалось шипение, которое издают угли, если на них полить водой.

— Нельзя в бесхозном поселении оставлять огонь без присмотра. Пожара нам ещё не хватало, местный болотник жалобами забросает потом. Так вот. Будет тебе сундук со свитками. Проверенный, безопасный, без магического фона. Пойдёт?

Шипение прекратилось. Лиза осторожно открыла один глаз.

Полная темнота. Ни один уголёк в гигантском кострище не тлеет. Абсолютно холодная и, наверное, мокрая куча головешек. И запах от них идёт, как от деревенского туалета.

— Чё? — агрессивно спросил нечистый. — Лучший способ огонь потушить! Не воду же в болоте шапкой черпать. Ну так как, согласна? Я про подставной сундук.

Лиза кивнула, косясь на штаны собеседника. Ширинка, к её радости, оказалась застёгнута.

— Вот и молодец. — Чёрт бухнулся на четвереньки. — Садись ко мне на плечи. Да за рога хватать не вздумай!

То ли Лиза упала в обморок, едва чёрт взмыл в ночное небо, то ли заснула, но «полёт» для неё длился считаные мгновения, а местность успела кардинально измениться, да и сонливость куда-то подевалась.

Они стояли у самой кромки реки. Песчаный пологий пляж, синяя-синяя, но при этом прозрачная вода, мелкие блестящие рыбёшки мельтешат у самых ног. Противоположный берег высокий, отвесный, закованный в гранит. Чуть дальше видны остроконечные трёх- и двухэтажные дома.

Лиза расстегнула куртку и стащила капюшон — солнце палило нещадно.

— Ты не только грязнуля, у тебя ещё и волосы дыбом, — заржал чёрт. — Мыло есть?

Девушка охнула:

— Я забыла рюкзак возле путевого камня!

— Бабы — дуры. Запомни: никогда вещи без присмотра не оставляй. Важное там что-нибудь было?

Лиза задумалась на секунду:

— Ну… так. Вроде ничего особенного.

— Забей тогда. Держи. — Чёрт, который успел сменить куртку и джинсы на цветастую свободную рубаху и яркие шорты, протянул косметичку. — Там мыло, шампунь, мочалка. Раздевайся.

— Чего? — недоверчиво спросила Петрович.

— Вода тёплая, на пару десятков километров людей нет, нечисть тебя не тронет. Лезь в реку, мойся! Я тебя в приличное место веду, не хватало ещё опозориться с такой грязной спутницей.

— Отвернись.

Чёрт хрюкнул, сложил волосатые лапы на груди:

— Чего я там у тебя не видел.

— Отвернись!

— Ладно, ладно.

Лиза торопливо сняла одежду и обувь. Ей и самой не нравилось ходить замызганной.

Чёрт обернулся, довольно осклабился, когда Лиза взвизгнула и попыталась прикрыться, одним махом собрал её вещи и исчез, оставив после себя густой аромат восточных пряностей.

— Я ща вернусь, — раздалось отовсюду сразу. — Не бзди.

«Не человек. И характером говнистый. И пахнет отвратно».

Томас Говорливый дал верную характеристику своему шефу, вот только с запахом почему-то не совпало. А в остальном… девушке всё сильнее хотелось треснуть чёрта по башке. Беды от него отчего-то совсем не ожидалось, но вот нервы попортить он явно был мастак.

Лиза вздохнула, осмотрелась — мало ли, вдруг всё-таки кто-нибудь шастает неподалёку, а потом расстегнула застёжку на косметичке.

Розовый брусок мыла пах земляникой. Лиза осторожно понюхала, с тоской вспомнила серое, жгучее мыло, которое к тому же ещё и редко дома появляется, и полезла в воду.

— Ну шо, помылась? — услышала она ехидный голос, едва успела «нашампунить» голову второй раз.

— Нет ещё, — крикнула она, не открывая глаз. — Не подсматривай!

— Да ну, чего ты там стесняешься? Ни сисек, ни писек, ни рожи, ни кожи.

«Говнюк». — Лиза зашла глубже, по самую шею. Ей не было обидно. Она, скорее, злилась.

— Ладно, ладно. А то утопнешь ещё. Всё, не смотрю.

Удовольствие от принятия речной ванны потускнело. Девушка, стоя спиной к берегу, быстро потёрла себя мочалкой, пару раз присела, смывая пену, и крикнула, не оборачиваясь:

— У тебя полотенца нет?

— Я тебя так высушу.

«Это он меня нарочно смущает, сволочь. Ну, нет. Надорвётся».

Лиза, демонстративно держа руки на поясе, хотя очень хотелось провалиться сквозь землю или в какую-нибудь паранджу, вышла на берег. Чёрт осклабился:

— Я и говорю — стыдно не у кого видно, а кому нечего показать. Так что не тушуйся.

Вот теперь отчего-то стало по-настоящему неприятно. Можно подумать, у неё вообще вторичных половых признаков нет. Есть. Не всем же трясти пудовыми ягодицами. Но чёрт тему развивать не стал — дунул, тело обдало жаром, и кожа почти сразу обсохла.

— Держи, — швырнул нечистый ворох одежды. — Твоё рубище я выбросил по дороге. Куртку сразу надень, спариться не успеешь.

Хлопковые добротные трусы и бюстгальтер, мужская, но подобранная по размеру красная рубашка, брюки цвета хаки с большими накладными карманами, трикотажная чёрная шапочка, тёплые сапоги без каблука, кожаная куртка. Всё новое, но однозначно пошитое до конца света. Кроме куртки, явного новодела.

Курточка, укороченная, с меховой подкладкой, показалась тяжеловатой. Лиза прошлась пальцами по швам и сообразила, что одёжка усилена какими-то пластинами, возможно даже, металлическими. Рукава, область вокруг воротника и плечи украшали серебряные заклёпки. Очень удачно расположенные — какой-нибудь упырь или даже обычный волк замечательно обломает зубы, если решит напасть.

— Нравится? — спросил чёрт.

Лиза, застёгивая пуговицы, кивнула.

— Тогда держи, — он протянул кусок небольшого картонного прямоугольника, на котором было написано:

«Казимир и сын. Верхняя одежда для любого климата. Куртки-трансформеры. Кожаная броня. Фурнитура. Индивидуальные заказы. Работаем как со своим материалом, так и с материалом заказчика. Адрес для путевого камня: Белхатув, юго-запад».

— Что это?

— Визитка. Хорошие мастера, поверь. Работу знают. Может, пригодится.

— Сколько должна за новую одежду?

Чёрт хрюкнул:

— Бабосиками не беру. Только поцелуями взасос.

Лиза сделала шаг вперёд, нечистый, выпучив глаза, назад. Потом заржал:

— А ты та ещё! Обычно бабы рыдать начинают, руки заламывают, умоляют придумать другую оплату.

Девушка пожала плечами:

— Ты помогаешь, с меня не убудет. В трусы ведь не лезешь. И душу не требуешь.

Чёрт резко оборвал смех, грустно сказал, протягивая руку:

— Прошли те времена, когда я душами промышлял. Иногда ностальгия как накатит… Вениамин Выраевич. Можно просто Веня.

— Лиза Петрович. Ударение на первый слог, пожалуйста.

Рукопожатие закончилось неожиданно: Вениамин резко подтянул девушку к себе, шумно и глубоко втянул носом воздух, потом поцеловал. Лиза заставила себя не вырываться, тем более что продлилось это недолго: нечистый почти сразу отпустил.

— И как? Губы не щиплет? Не тошнит? — спросил чёрт с неподдельным, можно даже сказать, исследовательским интересом.

— А должно? — Лиза утёрла губы рукавом.

Хоть и ходила о ней молва, как о «ужепочтисовсем» старой деве, но кое-какой опыт у Лизы имелся. Грязный и отвратительный опыт, так что поцелуй чёрта показался девушке вежливым, можно даже сказать, целомудренным, и как минимум не противным.

Вениамин опустился на четвереньки.

— Не должно. Никто никому ничего не должен. Не забудь — рога не трогать!

Второй этап путешествия оказался таким же мгновенным, как и первый, только Лиза в этот раз сознание не теряла. Окружающий мир просто смазался в одно цветовое пятно, дыхание перехватило и, если бы не шапка, в ушах бы точно засвистел ветер. Стремительно похолодало и стемнело. Веня камнем рухнул вниз, вздыбив вокруг себя клубы снега. Лиза кубарем скатилась в сугробы.

На всё про всё ушло меньше тридцати секунд.

Справа высился густой еловый лес. Слева — бетонный забор, по поверхности которого то и дело пробегали изумрудные искорки — неведомые строители не пожалели защитной магии. Через каждые двадцать-тридцать метров на заборе, на специальных выступах, стояли самые настоящие пулемёты и прожектора.

Лиза углядела массивные металлические ворота, две видеокамеры и небольшую калитку.

— Нам туда, — подёргал её за рукав Веня. Лиза непонимающе уставилась на его руку, которая указывала в сторону леса. — Чего тупишь? В Приречье нам пока делать нечего. Сразу к Кухарю пойдём.

«Приречье. Что-то знакомое».

— Кажется, мы с этим поселением давно торгуем.

— Всё может быть, — равнодушно пожал плечами Веня. — Пошли. Нам недалеко.

— А почему мы сразу не приземлились там, где надо?

«И где именно это „надо“, хотелось бы знать».

— Там бесполётная зона вокруг. Охрана — всем на зависть. Сначала собьют, потом разбираться будут. Зачем обострять.

Девушка покорно ступила под заснеженные деревья и тут же провалилась в сугроб.

— Ну, и как вам с Приречьем торгуется? — пропыхтел спереди чёрт.

— Нормально. — Лезть по бурелому, прикрытому снегом, было очень тяжело. — Приезжают большим обозом, с фурами, раз в квартал. Дружелюбные, вроде мирные, но к себе особо не зовут. Наши курьеры через путевой камень сюда не ходят, а их, кажется, иногда заглядывают.

— Ага. Потому что точка выхода ближе не к поселению, а к институту. Вы там у себя и не знаете про него, наверное.

— Что за институт? — спросила девушка и неожиданно вывалилась на свободную от деревьев и тщательно утоптанную площадку.

— Вот ты любопытная, оказывается, вопросы всё активней и активней задаёшь. А сначала показалась чуть ли не немой. Это ты меня стеснялась, что ли, а после страстного поцелуя оттаяла? Ща, весточку подам, что мы здесь, и расскажу.

Веня пересёк площадку, подошёл к толстому дереву, постучал по коре:

— Сова, открывай! Медведь пришёл.

— Кто-о-о? — грозно прозвучало сразу со всех сторон.

— Охранная система у них ваще без чувства юмора, — пожаловался Веня Елизавете. — Я грю, Вениамин Выраевич, с сопровождающим, к директору! — повысил он голос.

— Обожди-и-и-те.

Над площадкой повисло несколько магических светящихся шаров. Теперь лес вокруг казался праздничным и даже уютным.

— Во времена лилового тумана здесь было большое поселение, — лениво облокотился на дерево чёрт. — Ну, не здесь конкретно, а там, за забором бетонным. И не было, а есть до сих пор. Народу, как в твоём Гомеле, может даже, побольше будет. Но это не городская застройка, а так, деревухи-хутора. На них столько раз нападали! И люди-фанатики, и нежить, и нечисть, даже Высшие на зуб пробовали. А сейчас, из-за института, вообще как на пороховой бочке живут. Вот и осторожничают. С институтом у них вроде симбиоза, живут душа в душу, но, как мне рассказывали, многие разъехались по другим поселениям. Не всем по нраву постоянный риск мочилова, да и соседи-колдуны, знаешь ли, не подарок. Ладно, когда он один, ну, два. А тут — десятки, если не сотни. Но и новосёлов дохрена, те же маги сами — семьи создают, оседают, туточки ведь не только учат, они ещё вроде как наукой занимаются. По моему мнению, наука и Вырай — вещи несовместные, ну да пусть людишки развлекаются. Детишек если кто на учёбу отправляет, тоже сюда иногда перебирается… Не у всех, правда, получается, приреченский председатель — бюрократ, каких поискать. Ну, и не особо они хотят незнакомцев к себе пускать, только тех, кто доверие заслужил.

— Погоди, — бесцеремонно перебила Петрович. — Это, случайно, не МИИС?

— Он, родимый. Международный институт исследования сверхъестественного. Так ты в курсе?

— Конечно. Из Гомеля сюда на моей памяти троих детей приняли. Меня тоже в двенадцать лет проверяли путевым камнем, не подошла.

Веня красноречиво и загадочно хмыкнул.

— Но я не знала, что Приречье и МИИС рядом находятся, — Лиза сделала вид, что ничего подозрительного в ужимках чёрта не замечает. — А откуда вообще этот институт взялся?

— Раньше, недалеко, во-о-он в той стороне, ведьмин дом стоял. А потом, как Вырай в норму пришёл, к этой избушке прибило казённые здания. Что-то из Европы: то ли студенческий городок, то ли больница на несколько корпусов, то ли хрен его знает, я не интересовался особо, своих дел по горло. Тут-то Егора и торкнуло, мол, знак судьбы, хорошее начинание, объединить, изучить, продолжить дело, всякое такое. Хогвартс, блин, захотел. Естественно, посоветовался со мной. Ну, и с Мариной Викторовной, богиней Древа Жизни. Знаешь такую?

— Знаю, конечно, — удивилась Лиза. — Только у нас её зовут Урсула и иногда богиней Равновесия.

Веня фыркнул:

— Ой, как её только не зовут. Но для своих, для меня в первую очередь — она Мар…

Площадка, на которой они беседовали, вдруг мелко завибрировала. Лес задрожал, замерцал и превратился в здания, аллею, парковые дорожки и лавочки.