Навья кровь (СИ)

Глава 3

Если в американском городке вечер едва наступил, и зима началась только сегодня, то дома царила глубокая ночь, а морозы лютовали уже больше двух недель.

Лиза достала из кармана куртки вязаную шапочку и натянула её на голову. Стало немного теплее, но ветер тут же всё испортил, швырнув пригоршню снега прямо в лицо.

— Это ж надо в такое неудобное время вернуться, — покачала головой Ирина. — Да и метель… Что делать будем?

— Ну, выбора у нас особого нет. Хоть на базе сейчас и нет никого, кроме охраны, инфу мы несём важную. И товар тяжёлый. Да и малая домой без оплаты как вернётся? Отец ей голову открутит.

«Как же вы надоели. Да не отец он мне ни разу!»

— Угум-с. Ещё и метку Виталию нужно поставить. Тимуру отзвонимся, он придёт в любом случае, так что да, пошли на вокзал.

— Какую метку? — заволновался гомельский гость.

— Колдовскую, — объяснил Игорь Борисович. — Если задерживаешься в городе больше, чем на три дня, нужно регистрироваться. Мало ли кто по миру шастает, с какими мыслями и идеями? Знак помогает отследить человека в радиусе пятисот километров, если вдруг что. А как справишь документы на ПМЖ, меточку уберут.

Виталий погладил бороду:

— Без этого никак?

— Только если человек проездом, — извиняющимся тоном сказала Ирина. — Но мы ведь уже решили, что ты здесь задержишься. Так ведь? У нас комната лишняя есть, поживёшь спокойно, пока суть да дело. Мы плату брать не будем.

Виталий еле заметно кивнул.

«Нет, всё-таки странно себя Грековы ведут. Прямо-таки уговаривают мужика остаться!»

— Петрович, чего стоишь? Давай, давай. Холодно, замёрзнем без движения.

Девушка зевнула и молча пошла прочь из каменных кругов. Грековы и Виталий потопали следом.

Камни телепортации «выросли» на месте точек выхода из лилового тумана. В Центральном районе города — недалеко от площади Победы, во дворах, давным-давно необитаемых. Если пойти от камней в северном направлении, вскоре упрёшься в улицу Хатаевича, за которой город кончается. Старожилы говорят, что раньше там находилась кондитерская фабрика, какой-то университет и вообще, достаточно большой кусок Гомеля с жилыми высокими домами, школами и прочими городскими радостями. Слабо верится, глядя на мёртвые деревья.

Лиловый туман сильно перекроил поверхность земли то ли в первые же минуты своего появления, то ли в момент исчезновения. Теперь где-то в Антарктиде или Австралии ветшает микрорайон «Старый аэродром», а на его законном месте гниёт тропический лес, который не смог приспособиться к холодному климату. Впрочем, постепенно всё приходит в норму — погибшие лианы и высохшие мангровые деревья — отличное удобрение для сосен, елей и берёзок. Ещё несколько лет, и от кладбища южных растений не останется ничего. В остальных направлениях от камня ничего чужеродного нет — кварталы и улицы на своих положенных местах. Но это только в радиусе пары десятков километров. Дальше начинаются пустоши, в которых сам чёрт ногу сломит, и не факт, что в них безопасней, чем на потусторонней территории.

Четырёх и пятиэтажки таращились на путников чёрными выбитыми окнами и открытыми настежь подъездами. Неведомых опасностей никто из путников не боялся — дворы вокруг путевого камня регулярно проверяли и при необходимости уничтожали непрошенных потусторонних гостей, решивших свить гнездо в каком-нибудь подвале, на чердаке или в квартире. А вот глубже в мёртвый город соваться не стоило, тем более ночью. Зимой, конечно, оно полегче, нечисть не слишком любит морозы, но ведь и обычных волков никто не отменял. А их за последнее десятилетие расплодилось без счёту.

Шли молча — Грековы беспокойно озирались, справедливо ожидая галлюцинаций или чего похуже — слишком маленький перерыв между первым и вторым походом через сверхъестественную изнанку. А вот Лиза ни о чём таком не переживала — «отката» у неё ни разу ещё не было, поэтому она представления не имела, каково это. А по чужим рассказам не всегда можно составить правильное мнение.

В детстве она вообще думала, что эти страшилки взрослые придумывают, чтобы неразумная малышня не лазила в монстроленд.

Когда вышли на проспект Победы, сразу стало понятно, что здесь живут: окна все целые, хотя иногда вместо стёкол встречается целлофан, пластик или банальные доски, дорога, как и тротуар, расчищена от снега. Виталия очень удивило уличное освещение — на проспекте горел каждый четвёртый фонарь. Не бог весть что, но в подавляющем большинстве поселений, даже крупных, даже при наличии электричества, такое расточительство — роскошь.

А здание вокзала вообще было видно издалека — его несколько дней назад украсили гирляндами.

Ирина догнала Лизу и пошла вровень, мужчины, судя по скрипу снега, ощутимо отстали.

— У Игоря что-то дыхание сбивается, смотреть на него просто невыносимо, — объяснила пожилая посыльная. — Главное, я, как огурец, а у него, видно, серьёзная проблема. Только бы после того, как обезболивающее проводника кончится, у него инфаркт не случился. Как думаешь?

Лиза была хоть и молчаливой, но вежливой девушкой. Поэтому решила, что на прямой вопрос ответить необходимо:

— Я думаю, вам надо послушать совета мага и прекратить вылазки. Хотя бы на время. А вообще, конечно, лучше окончательно уйти на покой.

Ирина презрительно хмыкнула, потом вздохнула и с грустью сказала:

— Так-то оно так, но ты знаешь, почему в самом городе почти нет стариков? Потому что кто не работает, тот не ест. Нам придётся переезжать либо на окраины, либо вообще другой городок искать.

— В поселениях-спутниках тоже можно жить, — обиделась за «провинцию» Лиза. — На нашей ферме, например, бабу Софью или тётю Айгуль никто не обижает, а они старенькие совсем и почти ничего делать уже не могут.

Но Ира словно не услышала:

— Раньше, до конца света, мы бы уже давно на пенсии были. Отдыхали бы на даче… Ты знаешь, какая у нас дача была? Ну да, откуда тебе. Дом на триста квадратов, домработница два раза в неделю, прудик, цветы, сауна. Да и квартира хорошая. Была. В самом центре. Мы из Питера, понимаешь? Хотя ты и знать не знаешь, где это, девочка.

Лиза опять закрыла рот на замок. Она поняла, что женщина ударилась в ностальгию, и ответы собеседника в такой ситуации только расстроить могут. Не то, чтобы ей были интересны воспоминания пожилой напарницы, но не затыкать же человека.

— А может, и по миру бы катались. В Европу там, или в Америку. Я всегда хотела в Лувре побывать. Мы же банковские работники, оба. Должности, зарплаты высокие, эх. Откладывали. И детям на учёбу, и себе на старость. Знали бы как жизнь обернётся, хранили б в серебре. Хотя, если так посмотреть, путешествий за последние два десятка лет было много у нас. Мечтала — получи и распишись, называется.

Ира обернулась, с тревогой глянула на мужа, потом снова стала смотреть вперёд.

— Ты права. Надо на покой уходить. Как думаешь, твой отчим согласится принять двух пенсионеров?

Лиза поморщилась. Олег Дмитриевич — не тот, кто будет благотворительностью заниматься. С другой стороны, он и не зверь.

— Если будете трудиться, посильно, конечно, то, может, и согласится. Хотите, спрошу?

— Спроси, спроси. Но вообще, всё это с Игорем надо обсуждать. Он пока настроен решительно, хочет и дальше посыльным работать. Да и пока Виталий не устроится, мы в городе попробуем остаться. Помочь надо.

— Да почему же⁈ — не выдержала девушка.

— Да потому что он хороший человек. Сразу видно. И на нашего старшего сына похож, кстати. Я, как увидела этот взгляд… Один в один мой Серёжа покойный.

Лиза хотела сказать, что незнакомцам верить нельзя, что Виталий вполне может быть колдуном или бандитом и вообще кем или даже чем угодно. И эта неадекватная оценка «с первого взгляда» намекает на то, что Грековым и в самом деле пора отдохнуть, ведь настолько доверчивыми могут быть только маленькие дети и старики.

Но вновь промолчала. В конце концов, перед тем, как поставить метку, гостя проверят и на магические способности, и на условный камень за пазухой. Городской совет разберётся.

Грековы ошиблись, вокзал не спал. Люстра в основном зале сияла ярко, свет горел и в большинстве помещений. Судя по обрывкам фраз носящихся туда-сюда людей, к Гомелю приближался поезд с важным грузом: пятью цистернами топлива. До этого с Липецким поселением Гомель не работал, так что гарантий удачной сделки не было никаких. Мало того, вполне могло оказаться, что вместо товара поезд везёт пару десятков жадных до чужого добра бандитов.

Так что в напряжении находились не только непосредственно казначеи и торговцы, но и силовики, и медики. Как простые люди, так и колдуны.

Тимур, глава курьерской службы, тоже суетился. Городской совет запланировал располовинить бензин: одну часть — на нужды города и мелких поселений-спутников, а вторую — на перепродажу. Судя по тому, сколько запросов поступило за последний месяц от торговых партнёров по всему миру, навар будет отличным. Тимур уже вовсю представлял, как его верные посыльные тащат через телепортаторы заполненные, резко пахнущие канистры, бутылки и банки, а назад несут серебро, продукты, лекарства, амулеты и прочие нужности. А вдобавок и всякие разные блага исчезнувшей цивилизации, без которых люди всё никак не научатся обходиться. И Гомелю польза, и себе, любимому.

Предвкушение подпортили Грековы. Во-первых, они принесли посылку назад, а оплату, что логично, не принесли вообще. Во-вторых, оба выглядели не слишком здоровыми, особенно дед. В-третьих, Лиза Петрович. Эта молчаливая, черноглазая девушка без капли женственности Тимура не то, чтобы пугала, но заставляла чувствовать себя неуютно, поэтому он старался пересекаться с ней как можно реже.

И в-четвёртых, старики привели непонятного мужика, на которого они оба смотрели чуть ли не влюблёнными глазами. Тимур даже подумал сначала, что это их давно потерянный родственник или близкий друг.

Но нет. Оказалось, первый встречный.

Но главный курьер не стал бы главным, если бы не умел быстро разруливать проблемы.

— Так. Елизавета, заведи нашего гостя в отдел миграции. Демидченко как раз на месте. Да не упускай из виду, чтобы человек к-хм, не потерялся. А вы, тётя Ира и Борисыч, за мной. Всё расскажете.

— А товар? — спросила Ирина, но Лиза уже сбросила с себя сумки и пошла по широкой лестнице на второй этаж, на котором когда-то располагался зал ожидания, а сейчас — несколько небольших кабинетов. — Ну… ладно. Сами занесём. Лиза!

Девушка остановилась и обернулась.

— Ты Виталия сюда же приведи, как всё решите. Мы на этом самом месте ждать будем.

Лиза добросовестно, из рук в руки, передала бородача Демидченко, но сама осталась перед дверью.

Всё равно там ничего интересного не произойдёт. Сейчас обаятельный и говорливый дядька ловко и быстро выяснит у Виталия, чем того привлекло данное поселение, что он полезного может предложить местному обществу, а специальный артефакт, шедевр инженерно-колдовской мысли, проверит, есть ли у Виталия спрятанные магические способности, и поставит на тыльной стороне ладони метку — временный рисунок в виде кошачьего глаза.

Если же Демидченко увидит что-то подозрительное, Виталия быстро обездвижит заклятие, «подвешенное» на стул для посетителей. И потом с гостем будут разбираться уже совсем другие люди.

«Кстати. А ведь татуировка на скуле мужика структурой очень похожа на „нашу“ метку. Может, это что-то со схожей функцией? Надо будет спросить у Демидченко».

Лиза прислонилась спиной к стене. Тело нещадно болело — то, что ей таскать грузы легко, кажется только со стороны. А левое плечо вообще саднило нещадно — скорее всего, лямка сумки стёрла кожу до крови. Но раздеваться, чтобы проверить, девушка, естественно, не собиралась. Всё равно заживёт быстро и без последствий. Как на собаке.

Хорошо хоть, лоб перестал чесаться, едва она оказалась в потусторонних пустошах. Причём в позапрошлый раз в схожих обстоятельствах случилось то же самое. Лиза вяло подумала, что нужно проверить ещё. Вдруг погружение в Навь всегда «сбрасывает» её почесуху? Было бы неплохо.

На вокзале было тепло. Лиза стянула с головы шапку и расстегнула куртку. Мимо носились работники городского совета, не только рядовые, но и кое-какое начальство. Суетящиеся люди вызывали зевоту. Девушка только сейчас осознала, что вокруг — глубокая ночь, и нестерпимо захотела спать.

Она аккуратно сползла спиной по стене, скрестила ноги по-турецки и прикрыла глаза.

«Пять минуточек подремлю».

— О, Лизка, а ты чего тут?

Девушка неохотно открыла глаза. Над ней стоял Димон Лохматый. Правда, теперь Дима всегда брился налысо, но детское прозвище так просто не забывается.

Парень явно только что вернулся из дальнего путешествия. Об этом говорили недельная щетина, красный, облупленный кончик носа и потрескавшиеся губы. А ещё тёплая куртка, лыжные штаны, высокие меховые сапоги, большой рюкзак, к которому крепился плотно скрученный спальный мешок, и топорик на поясе.

Лиза приветственно кивнула. Дима, не спрашивая разрешения, сел рядом. Спиной, правда, к стене не привалился — помешал рюкзак.

У курьеров жизнь интересная, конечно. Но ни в какое сравнение не идёт с тем, как проводят время искатели, которых иногда ещё сталкерами или авантюристами называют. Сталкеры — вольные птицы. Гуляют по окрестностям, обшаривают развалины, разыскивают полезные вещи. Находят другие поселения, и, если в них дружелюбные жители, сводят с городской администрацией Гомеля. А когда вдруг натыкаются на какие-нибудь уродские сообщества, вроде рабовладельческих или бандитских, приносят домой весть, куда лучше не соваться.

К слову, уродских поселений раньше было много. Очень много. Но с каждым годом их встречается всё меньше. Не рассчитаны они на длительное существование и сжирают сами себя.

За годы гомельские искатели изучили практически всю территорию, до которой смогли дотянуться как пешком, так и на транспорте. Через путевые камни проносить оружие нельзя, а лезть в незнакомые места, не обезопасив себя арбалетом или ружьём, не рискуют даже самые безбашенные, поэтому дальние рубежи изучались медленно, точечно, можно сказать, со скрипом. Зарабатывали сталкеры очень хорошо, но мало кто стремился в их ряды. Слишком рискованная профессия.

А вот Димон, помыкавшись после школы несколько лет то там, то сям, рискнул. Как знала Лиза, он уже два или три раза ходил в поисковую экспедицию, правда, не в одиночку.

— А я с добычей, — похвастался парень. — Прикинь? В первый раз сам по себе был. Прошёл в Добрушском направлении от края разведанной территории шесть километров, уже даже видел развалины, про которые мне рассказывали, что там вроде как больница есть. Думал пошарить, лекарств поискать, да наткнулся на труп прикольный.

«Прикольный труп. М-да уж. Димон, как всегда, не следит за тем, что говорит».

Димон, загадочно улыбаясь, расстегнул до пояса замок куртки и достал из-за пазухи свёрток. Кажется, тряпицей послужили подштанники.

— Короче, не представляю, что бедолага делал на нашей земле, да ещё зимой, — пробубнел Дима, разворачивая ткань. — Не зря нечисть морозы не любит, ой, не зря.

Вещица выглядела на сто процентов потусторонней. Витая пика сантиметров тридцати в длину, абсолютно, невозможно, непередаваемо белая. Острый конец периодически посверкивал изумрудным светом.

— Рог кондрыка. Ну, единорога. Круто, да? Я полчаса отпиливал, — с гордостью заявил парень. — Повезло, так повезло.

— Ты убил единорога⁈

— Да ты что, Лизка! Я ж не зверь. За что его убивать? Да и не смог бы я, а он меня вполне. Он дохлый был уже, задубевший и снегом присыпанный. Я его и не заметил бы, если бы не решил, что это сугроб, в котором можно на ночь укрытие выкопать.

Дверь с грохотом распахнулась, Демидченко выскочил из кабинета, ошалело глянул на Лизу и завопил:

— Вы кого привели⁈ Срочно беги за охраной, у меня рация сдохла!

«Так и знала, что мужик странный», — подумала девушка, вскакивая.

Димон остался сидеть, удивлённый и с рогом в руках.

Демидченко бросил случайный взгляд на парня и завопил ещё громче:

— Дебил! Ты что мне на порог принёс⁈ У меня артефакт сбоит из-за этого говна! Я чуть человека не грохнул с испуга, мудила! Его сейчас стул душит! Пошёл вон, с такими вещами сразу на автовокзал идут, идиот! — И уже спокойней сказал: — Петрович, отбой. Сиди, жди. Мы сейчас закончим.

Захлопывая дверь, он, глядя вглубь комнаты, вовсю извинялся:

— Молодёжь, понимаешь. Ни ума, ни разумения. Сейчас мы тебя освободим, ты уж не держи зла. Время такое…

— Кабздец, — расстроенно бормотал Димон, пряча рог за пазуху. — На радостях совсем забыл, что не в контору, а сразу на магический склад такое нести надо. Покеда, Петрович, увидимся ещё.

Лиза, глядя в спину уходящему парню, вдруг отчётливо и ясно поняла, что тот не доживёт до весны. И это не «нюх», это банальное, человеческое предчувствие. Обычная логика. Слишком уж Лохматый бестолковый и неосторожный для подобной профессии.

Из кабинета наконец-то вышел Виталий, который выглядел слегка помято — борода взъерошена, в глазах испуг, под правым глазом небольшая свежая царапина, одежда кое-где порвана, словно разрезана. Но мужчина улыбнулся бодро, показал метку на руке.

— Подождите меня здесь, я на секунду, — попросила Лиза и проскользнула в кабинет.

Маленькая комнатушка вмещала в себя железный стол, заваленный всякими амулетами и папками, среди которых терялся старенький ноутбук, полутораметровую деревянную сферу на подставке, обильно исписанную рунами — тот самый магический артефакт, офисное кресло Демидченко, непосредственно Демидченко, и стул для посетителей.

Дядька сидел за столом, обхватив голову руками.

— Чего тебе? — угрюмо спросил он.

— Хотела узнать… А что значит метка на лице у Виталия?

— Вы, молодые, совсем без мозгов? Понабирают абы кого, бляха муха. Метка, по которой его можно будет отследить, если он вор или насильник. Или убийца, не дай бог.

— Да не на руке, а на лице!

Демидченко выпрямился, мрачно посмотрел на девушку:

— Ему стул чуть башку не оторвал. Там же плети, как леска, острые края! Не видела ни разу? Вот и хорошо, и не надо тебе такое видеть. В общем, поцарапало ему морду лица, слегка, и шмотку расхреначило местами. Ничё страшного, не сахарный. Я извинился, он не в претензии вообще. Уйди, малая. Дай отдышаться. Думал, колдун. А раз скрывает, значит, недоброе замыслил. Или нечисть вообще. Уйди, а?

Лиза расхотела спрашивать. Да и какая разница, в конце концов. Мало ли, у кого какие татуировки есть.

— Вот такие дела, Петрович, — грустно сказал Игорь Борисович.

Лиза, не веря глазам, смотрела на кусок бурой бумаги с печатью, на которой было написано:

«Гречка 1 кг. Спирт этиловый медицинский 70 %, 30 мл»

— С другой стороны, их можно понять. Сделка-то отменилась, — мрачно добавила Ирина. — Это нам, считай, заплатили за прогулку по изнанке. Могли вообще ничего не дать.

Игорь Борисович вдруг застонал и покачнулся.

— Так, старый, — засуетилась Ирина, подставляя плечо мужу. — Поехали, поехали. Виталий, пойдём.

— Домой к вам?

— В больницу. Тимур попросил довести нас, сани снаружи. А потом домой. Пока, Петрович. Не переживай, бывают и такие дни.

Виталий даже не дёрнулся, чтобы помочь, так что Лиза молча подошла к Игорю Борисовичу и подставила плечо с другой стороны.

— Спасибо, Петрович, — просипел он. — Хорошая ты девушка.

Вот так, вдвоём с Ириной, они и дотащили деда до саней, запряжённых приземистой пегой лошадью. Возница в тёплом ватнике и в шапке крупной вязки дождался, пока Грековы и Виталий усядутся, и легонько дёрнул вожжи.

— Лиза, ты знаешь, где мы живем? — крикнула Ирина, обернувшись. — Заходи в гости, раз уж поработать вместе больше не получится. Не забудь у Олега спросить про наш переезд к вам!

«Вот так вот. Всё-таки решились на, как её. Пенсию».

Девушка не знала, как это отразится на ней лично. Но на душе стало тревожно.

Она дождалась, пока сани отъедут достаточно далеко, вернулась в здание вокзала и решительно потопала к начальству. И нос к носу столкнулась с выходящим из кабинета Тимуром.

— Тимур Каримович, можно?

— Нельзя. Мне бежать надо, поезд через пять минут прибудет, — начальник курьерской службы закрыл дверь на ключ и торопливо пошёл к противоположному выходу, который вёл на перрон. Девушка упрямо двинулась за ним.

— Ну, чего тебе? Больше дать не могу, извини. Твой отчим, между прочим, принимал участие в формировании тарифов.

В принципе, больше можно было не выспрашивать и не ныть. Раз Олег Дмитриевич знает все нюансы, то мозги ковырять не долго будет. Он буквоед, каких поискать. Главное, объяснить ситуацию в подробностях.

И чтобы он при этом трезвым был.

— Да, кстати, — остановился вдруг Тимур. — Ты сколько ещё в городе будешь?

Лиза прикинула, во сколько с её фермы приедут:

— До полудня где-то, потом домой.

— Зайди ко мне через пару часов, как суета кончится. Обсудить кое-что надо.

— А можно поезд посмотреть?

Тимур впервые за весь разговор усмехнулся, причём неожиданно по-доброму:

— Нельзя. Ты ж баба молодая. Мало ли, кто к нам пожалует. Лучше иди в комнату охраны, там сейчас никого, все на позициях. Можешь даже поспать, тут дел минимум до рассвета. А потом, как утихнет всё, забежишь на разговор. Лады?

— Так я из окна! Окна охранников на перрон ведь выходят?

Тимур тяжко вздохнул:

— Если ты хочешь нарваться на неприятности, кто я такой, чтобы препятствовать. Тогда хотя бы свет выключи, чтобы внимание к мордахе своей не привлекать.