Глава 19

Идти по ручью пришлось достаточно долго, причём вода показалась тёплой уже минут через десять. Лиза была счастлива — вокруг снег, мороз, а ноги — в комфорте. Она взяла верёвку, которая осталась от газовых баллонов, связала сапоги и перебросила их через шею. Чтобы на всякий случай были свободными руки.

Но вскоре появилась проблема — ступни «оттаяли» и стали чувствовать каждую ветку, каждый камешек, каждый древний осколок бутылочного стекла или ржавую консервную банку. Поэтому девушка ступала осторожно, приглядываясь к чёрной воде и ощупывая дно пальцами прежде, чем сделать шаг. Сосредоточенность на процессе помешала заметить момент появления тумана. А может, водяная взвесь сгущалась постепенно и очень медленно, неощутимо для человеческих глаз.

Лишь когда Лиза не смогла видеть ручей с высоты собственного роста, она сообразила поднять голову.

Туман, совершенно обычный, не лиловый, был густым настолько, что берегов ручейка не было видно, хотя ширина русла составляла от силы метра полтора. О том, что Лиза всё ещё в воде, можно было догадаться только по приглушённому журчанию, приятному теплу, омывающему ноги, камешкам и стеклянным осколкам.

«Полное ощущение, что я в… в… в нигде. Ещё и звуки приглушились. Жуть».

Девушка слукавила — звуки не приглушились, они полностью исчезли. Все, кроме журчания и собственного дыхания.

«Надо идти. Вот только куда? А если я сейчас нечаянно выйду из воды? Не видно ведь ничегошеньки».

Но то ли ручей расширился до нескольких, а может даже, нескольких десятков метров, то ли он «ожил» и смог приноравливаться к шагам человека, но Лиза всякий раз опускала ногу в тёплую воду, а не в холодный снег.

Вот так, без чувства направления, Петрович прошагала ещё какое-то время. Причём какое конкретно, она сказать не могла, потому что и это чувство, чувство времени, тоже куда-то подевалось.

Да и напряжённые, тяжёлые мысли постепенно выветривались, уступая место лёгкости, спокойствию и ощущению душевного равновесия. Впервые за долгие годы, а может, вообще за всю жизнь, Лиза чувствовала себя свободной от всего. Причём она не потеряла себя, память и понимание, куда и зачем направляется. Она просто шла в тумане, по воде, и получала от этого неподдельное удовольствие.

Ручей кончился совершенно неожиданно. И не берегом, а чем-то кривым, шершавым и тоже тёплым. Лиза, немного утратив беспечность и радость, наклонилась и потрогала рукой то, что преградило путь.

«Похоже… Похоже на корягу. Или толстый сук. Или корень?»

Лиза продолжила ощупывать то, что скрывал туман. Сук, или коряга, или корень, чем выше и дальше продвигались ладони, тем толще и шершавей становился. А потом вдруг резко стал вертикальным и прямым.

«Кажется, это дерево. Причём очень старое — кора жёсткая, прочная, вся в шероховатостях, и влажная, будто после хорошего дождя. Неудивительно, если оно всё время в тумане. А в воду уходит один из корней. Или несколько, но остальные я не нащупала».

Лиза упрямо выпятила подбородок и попробовала влезть на корень. Просто, чтобы забраться повыше и узнать чуть больше. Где-то совсем рядом гневно залаяла собака. Девушка вскрикнула от неожиданности, разжала руки, шагнула назад. Поскользнулась и шлёпнулась в воду. Лай тут же прекратился.

— Иди своей дорогой, — мягко прошелестел женский голос.

— Не суйся, куда не просят! — прорычал кто-то гораздо более зло. — И не лапай, что не дозволили!

— Герда, фу.

Тот, кто рычал, вдруг заворчал виновато, потом затих.

А ласковый голос повторил:

— Иди своей дорогой, Елизавета.

Лиза почувствовала, как вместе с водой под одежду пробирается страх.

— Откуда ты знаешь моё имя? — просипела она.

Еле слышный смешок был ответом. Повеяло такой силой, такой мощью, что девушку чуть не распластало на дне ручья от желания поклониться. Те же ощущения, что и в детстве, когда она спрашивала о своих магических способностях у каменного фолианта. И, как и тогда, Лиза не стала сопротивляться порыву, встала прямо в воде на колени и склонила голову.

— Я не понимаю, куда мне, — виновато и очень почтительно сказала она. — Всё в тумане.

— Налево пойдёшь, в Правь попадёшь, — всё ещё недовольно, но уже не очень зло, сказал второй голос. — Направо пойдёшь, в Навь угодишь. Если Древо обогнёшь, в желанном месте Яви окажешься. Гав.

— Спасибо.

От блаженной истомы и лёгкости в голове не осталось и следа. Впрочем, нюх молчал, страха тоже ушёл, и мысли сосредоточенно метались туда-сюда.

«Так. Это точно Древо Жизни. Кто женщина, даже думать не хочу. Не стало бы такое существо снисходить до общения со мной, обычным человеком. Но собака… собака точно из легенды».

Снова послышался смешок, и Лиза понадеялась, что к ней он отношения не имеет. Девушка поднялась с колен и стала отряхиваться, словно это может помочь высохнуть, но на самом деле она тянула время и лихорадочно размышляла, что делать дальше.

«В Правь бы хоть одним глазком заглянуть. В Нави известно что: нечисть, монстры, да и с проводниками ходила уже. А вот про Правь я всего второй раз слышу, причём в первый раз это название чёрт сказал. Кажется, про Правь вообще никто не знает из людей. Или только я не в курсе?»

В тумане снова усмехнулись. Не зло, а снисходительно. Сомнений в том, что Древо читает мысли, не осталось. Лиза упрямо сказала:

— Я в Правь. Мне надо.

— Давай быстрее! — рявкнула злюка.

— Попробуй, — добавили заинтересованно.

Лиза сделала шаг вправо.

И тут же снова рухнула на колени, потому что внутренности скрутились в тугой комок, в кишках словно заворочались ежи. Девушка не смогла сдержать стон боли.

— Тебе туда нельзя, — расстроенно сказала невидимая собеседница. — А жаль, я надеялась, пройдёшь.

— В Нави твоё место!

— Герда! Тихо! Но да, Лиза, тебе ближе нижний мир. Возможно, такой, как ты, в нём будет хорошо так же, как и в человеческом. А про Правь забудь.

— Какой «такой»? И почему?

— Хватит вопросов! Для вопросов есть фолиант, гав-гав-гав!

В плотном тумане пошло какое-то движение, прорезался нюх на опасность. Петрович поняла, что «слегка» злоупотребила гостеприимством, и, не вставая, поползла по воде налево, причём направление выбирала по своим внутренним ощущениям, а не по внешним ориентирам.

— Извините, спасибо и до свидания, — пробормотала она, поднимаясь.

От боли в животе не осталось и следа, как и от ощущения едва не случившейся беды. Впрочем, неясный силуэт в тумане всё ещё маячил.

— Это ты извини. Моя питомица иногда перегибает с защитой.

«Как удивительно по-человечески это прозвучало».

На этот раз смешка не было. Только безумно тоскливый вздох.

Проще всего сейчас было бы обогнуть Древо и попасть в людскую реальность, вот только дерева вообще не было видно. А ощупывать кору или того хуже, натыкаться на мистическую собаку не хотелось совершенно, поэтому Лиза, чувствуя себя букашкой на ладони гиганта, сделала ещё один шаг влево.

Лёгкое давление, словно путь преградил тонкий слой застывшего киселя, и туман исчез.

* * *

Петрович оказалась на вершине невысокого, пологого холма, на склонах которого густо разрослась смородина или что-то очень на неё похожее. Чёрных ягод на ветках было так много, что листья почти не бросались в глаза.

«Куда дальше? Через непонятные заросли не особо хочется пробираться».

Лиза растерялась, пожалуй, впервые за сегодняшний день.

Пока собиралась с мыслями, согрелась. А потом и вовсе стало жарко. С большой неохотой девушка сняла куртку, попыталась завязать её на поясе, но кожаные рукава не слишком-то гнулись, и узел не получался. Зато некоторые заклёпки зацепились друг за друга, как крючки. Лиза даже и не знала, что в куртке есть функция застёжки.

«Удобно. Талантливая вещь. Надо будет как-нибудь заглянуть к мастерам, может, у них ещё что-нибудь стоит присмотреть и купить».

Несвоевременная и непрошенная мысль об обновках помогла вернуться к обычному состоянию лёгкой отрешённости и фатализма. Непосредственной опасности не чувствовалось, так что она вытащила одну из газет, не доставшихся Бутово, расстелила на земле, села и только теперь почувствовала, как накопившаяся усталость давит на плечи. Лиза натянула на ноги носки и сапоги, здраво рассудив, что по такой жаре вряд ли замёрзнет в мокрой обуви. Тому, что на ступнях не было ни одной ссадины, ни одного пореза, даже не удивилась. После кислотного плевка вендиго не осталось и следа буквально за день, так чего из-за обморожения и мелких царапин переживать?

«И вообще, могла бы и раньше заметить. Порез на руке, когда пришлось кровь для телепорта добывать, тоже не слишком-то долго беспокоил. Я даже забыла про него».

Лиза поднесла ладонь к глазам и еле разглядела тонкую розовую полосу новой кожи.

«Надо же. Даже шрама не останется, наверное. Ладно, пора идти».

И не сдвинулась с места. Мысли закрутились вокруг собственного путешествия.

«Где я только что побывала? С кем беседовала? Догадки догадками, но хотелось бы точно знать».

Лиза слышала немало историй о храбрецах, путешествующих сквозь Изнанку, в Гомельской газете даже регулярная рубрика для таких баек имеется. Но о корнях в воде и уж тем более о говорящей собаке девушка не имела понятия. То ли это какая-то тайна, о которой люди не хотят распространяться, то ли Лиза сделала что-то не то. Или дело в том, что это с ней что-то не так.

Обычно начало приключений в потустороннем мире выглядит так: человек идёт по воде, попадает в туман, какое-то время без всяких ориентиров бродит по «чистилищу», «предбаннику», «буферной зоне» или «переходнику» — это кто как называет. А потом испытывает непреодолимое желание повернуть налево. Делает пару шагов, туман рассеивается, странник видит несколько светил в голубом небе, а через миг оказывается в мире монстров. А дальше уже рассказы разнятся, часто очень сильно.

«Так. Вставай, супер-сталкер. Разлеглась, будто у себя дома. А если нечисть? Даже оружия нет».

Внезапная мысль заставила резко сесть.

«Вот дура! Чего сюда полезла? Собаки испугалась! Надо было сразу в Явь, а не налево! Не знаю, как оно там работает, но, наверное, я бы уже давно была дома или хотя бы на Заводе. А теперь буду бродить по вражеской территории и окажусь неизвестно где!»

Поднялась, и наконец-то внимательно посмотрела вокруг.

С холма открывался вполне мирный, можно даже сказать, успокаивающий вид: заросли смородины резко заканчивались у подножия и сменялись бескрайними полями зерновых. Каких именно, Лиза отсюда не могла разобрать.

«Что-то никакой нечисти не видно. И странностей вроде кровавых рек или костяных замков тоже. Просто хлеб колосится. Хм. Подозрительно. Подозрительно ведь, верно?»

Девушка прислушалась к себе. Нюх молчал.

«Ладно, предположим. Тогда куда идти? В какую сторону? Говорят, вообще не важно. Направления здесь не существует. Одно точно — через час или когда угодно, но не позже, чем через три дня, меня выпустит в человеческий мир».

Лиза мысленно залезла в припасы — а хватит ли ей воды и еды, если Навь задержит её на максимально возможный срок? Выходило, что не хватит, если не растягивать. В принципе, с едой не страшно — девушка, бывало, и несколько дней голодала. А вот воду придётся усиленно экономить.

«А как хорошо было бы выйти туда, куда надо. Например, домой, к маме и малышне».

В груди вдруг что-то дрогнуло. Появилось странное чувство, что непременно, обязательно, нужно повернуться налево, спуститься с холма и пойти прямо. Лиза посмотрела в ту сторону, куда «тянуло», и заметила над колосьями сгусток лилового тумана размером с человека.

«Ого. Это ведь дверь домой! Я откуда-то точно знаю. Это, если захотеть, можно и до Гомеля, например, дорожку себе проложить?»

В груди дёрнуло, лиловый туман над колосьями рассосался. Лизе очень-очень захотелось посмотреть себе за спину.

Буквально в десяти шагах, в зарослях кустарника, клубился туман.

«Выход в Гомель, что ли? Ну, точно, нужный мне в данный момент выход».

Девушка вдруг рассмеялась. На душе стало легко, а странные и пугающие способности, доставшиеся в наследство от нечистой силы, наконец-то показались не проклятием, от которого стоило бы избавиться, а настоящим даром. Нужно всего лишь научиться правильно им пользоваться.

Она, конечно, и раньше прибегала к «отводу глаз» или «нюху», но никогда не чувствовала эти умения до конца нужными, своими, полезными. Словно отсутствие ног: вроде бы и можно сэкономить на обуви, но радости от этого никакой.

«А если мне, предположим, нужно в поселение под названием „Завод“? Что тогда»?

Туман за спиной исчез, захотелось сделать два шага вправо и вытянуть шею.

Выход клубился. Приблизительно в километре от подножия.

Лиза подхватила газетку, сложила её, и чуть ли не в припрыжку, не обращая внимания на мокрую, липнущую к телу одежду и влажные, натирающие мозоли сапоги, чуть ли не бегом направилась в нужную сторону.

Лиза по полю, засеянному, как оказалось, обычной пшеницей, без проблем почти дошла до выхода. До него оставалось всего с десяток шагов, как вдруг послышались голоса. Пели хором, что-то очень мелодичное и жалостливое Петрович остановилась, как вкопанная: она наконец-то до конца осознала, что находится в чужом мире, в одиночестве, и никакой проводник не спасёт её от монстров.

Между ней и выходом замерцал воздух. Колосья в том месте подёрнулись дымкой, а потом постепенно из этой дымки сложились движущиеся силуэты. Ещё через мгновение силуэты превратились во вполне осязаемые фигуры.

Хоровод. Пятеро девушек, прекрасных и юных. Трое — в полотняных рубахах до колен, подпоясанных широкими вышитыми поясами. На рукавах, подолах и вырезах тоже вышивка. Ещё двое — во вполне привычных глазам Лизы сарафанах из ярких, струящихся тканей — модных перед самым Концом света.

Все пятеро — с длинными распущенными волосами, с венками из полевых цветов. Девушки кружились, едва касаясь верхушек колосьев босыми ногами, и пели. Лиза растерялась — она не понимала, что делать дальше: прятаться в отвод глаз, выбирать другое направление или сделать вид, что ничего особенного не происходит, и идти прямо?

В итоге за неё всё решили. Хоровод вдруг исчез, а потом материализовался вокруг Петрович. Девушка оказалась в центре.

— Человек, — сказала одна, пока остальные продолжали петь. — Тебе не место здесь, среди полудениц. Но, раз пришла, присоединяйся.

— Спасибо, но я спешу, — пробормотала Лиза и попыталась выйти из круга. — У меня дел по горло.

Девицы засмеялись, ускорились. У Лизы закружилась голова, затошнило.

— Нет, станцуй с нами!

— Да я не умею, — девушка решила, что для вежливости не время и не место. — Отвалите.

Она схватилась за руки, преграждающие путь, и, приложив всю свою силу, попыталась разомкнуть чужие ладони. Ничего не вышло, девицы лишь взвизгнули радостно и ещё больше повысили темп.

Нюх на опасность наконец-то прорезался.

Голова уже кружилась так сильно, что подкосились колени. Прилагая усилие, чтобы не рухнуть, Лиза рявкнула:

— Я сказала, пошли прочь!

Одна из хороводниц вдруг оказалась совсем рядом, но круг при этом так и не «разорвался» — теперь крепко держались за руки и кружились четверо. Лиза запаниковала: ощущение опасности взвилось до невиданных высот, предрекая глупую смерть в ближайшие же секунды.

Потусторонняя красавица улыбнулась, и красивое личико поплыло, превратилось в уродливый оскал: хищные клыки, круглые совиные глаза, острый нос и облупившаяся, как от ожога, кожа. Нечисть схватила Лизу за плечи и дёрнула к себе, открывая пасть.

Лиза заорала, задёргалась, пытаясь вырваться. Но её разбавленной человеческой сутью силы не хватило, чтобы одолеть чистокровного монстра. Петрович почувствовала горячее дыхание, пахнущее свежим хлебом, а потом острую боль в шее.

Внезапно всё кончилось. Пение захлебнулось на полуслове. Лиза, не сразу поняв, что свободна, ещё какое-то время размахивала руками, отбиваясь, потом, тяжело дыша, охолонулась.

Хоровод распался. Полуденицы недовольно сгрудились в паре шагов от несостоявшейся жертвы.

— Иди, куда шла, — мрачно сказала полуденица. — Мы же говорили — это наше поле. Тебе здесь не место.

— Ты же человек, — полуутвердительно сказала ещё одна нечисть. — Ты точно человек. Что с твоей кровью? Она… странная. Как наша, но не наша.

— Отравиться ещё не хватало. Иди отсюда.

Чувство опасности ушло. Лиза чувствовала себя растерянной, но, естественно, показывать слабость кровожадным девицам она не стала.

— Не всё человек, что человеком выглядит, — держась за шею в месте укуса и с трудом сохраняя невозмутимый вид, сказала Лиза. — Не стоит тянуть в рот всё подряд. Может, я богиня инкогнито.

Полуденицы вдруг обидно рассмеялись:

— Уходи, пока цела. А то передумаем.

Лиза, не дожидаясь исполнения угрозы, шагнула в Явь.

В нос тут же ударил запах палёного пластика и резины. Не слишком мирные ароматы. Девушка испугалась — неужели снова какие-нибудь местные разборки, нападение мародёров или нечисти, но, услышав чьи-то недовольные вопли, немного успокоилась.

— Ты видел, что изоляция повреждена?

— Я же не слепой, конечно, видел.

— И какого рожна тогда всунул штепсель в розетку⁈

— Чайку захотел, согреться.

— Ну, ты дебил!

— А чего это ты меня оскорбляешь? Я замотал скотчем!

Лиза осторожно, стараясь не шуметь, выглянула из-за камней. Сюда она пришла впервые, но Тимур Каримович очень подробно описал общину.

Это поселение находилось на территории гигантского завода сельскохозяйственной техники. Естественно, здесь давным-давно ничего глобального не производили, большинство станков за два десятилетия превратилось в ржавую труху, так как старыми были ещё сорок лет назад, в цивилизованные времена. Но кое-что сохранилось. К тому же сопутствующая инфраструктура вроде административных зданий, собственного источника электроэнергии и воды оказалась удобной для заселения выжившими после Конца Света. Вот только с продуктами было плоховато — на местной отравленной почве овощи если и росли, то плохо, поэтому Завод активно сотрудничал и с Гомелем, и с другими торговцами, в обмен на продовольствие предлагая всякие железяки. Ходили слухи, что завод когда-то был с секретом, и при определённых условиях на нём можно было собирать мины, патроны и прочие убийственные вещи, но, конечно, Петрович понятия не имела, есть ли в этих слухах хоть капля правды.

Голем занимал угол одного из цехов. Потолок терялся где-то в полумраке, как, впрочем, и стены, и остальной интерьер. Единственное светлое пятно создавала нервно мигающая плоская лампа где-то вверху, недалеко от телепорта. Лиза увидела два дивана буквой «Г», один из которых спинкой прижимался к стене, заклеенной страницами из старых журналов. Перед диванами — кухонный стол, на котором россыпью валялись костяшки домино и какие-то тряпки, стоял небольшой металлический ящичек. Рядом со стеной имелся ещё и письменный стол, на котором девушка углядела радио и замызганный электрочайник. Пожилой мужчина с гладко выбритым морщинистым лицом гневно потрясал проводом:

— Изолентой надо, а не скотчем, изолентой!

— Да какая разница⁈

— У-у-у, жертва ЕГЭ, я те щас покажу разницу!

Мужчина отбросил провод, набычился и медленно пошёл в сторону сидящего возле кухонного стола Лизиного сверстника. Пухлощёкий, но худощавый парень вскочил и оббежал стол:

— Так нету изоленты! И что это за егэ, которым ты всех обзываешь, старый пердюк?

— Пердюк? Ах ты, чмошник малолетний, я тебе…

— Здрасьте! К вам курьер из Гомеля, с изолентой, — крикнула Лиза, стараясь не рассмеяться. Полуденицы забылись: ничего страшного не произошло, так и нечего зацикливаться. К тому же шея уже не болела, а укус не кровоточил.

Старик совсем по-женски взвизгнул, молодой вскинул пистолет и выстрелил. Камень, из-за которого выглядывала девушка, окатило изумрудным сполохом, пуля безжизненно упала на пол.

«Почему ударная волна проникла в телепортатор, а пуля — нет?» — задалась вопросом Петрович, глядя, как пожилой дежурный колотит молодого по голове пустой пластиковой бутылкой.

— Не стрелять! В цеху не стрелять, дебил! А если бы ты её убил? Нам же доступ к жрачке перекроют, и вообще, больше ни одного курьера не будет, дебил!

— Сам дебил, — вяло огрызнулся молодой, легко отбирая бутылку. — Ты это, извини. Неожиданно вякнула, вот я и бахнул.

— Изолента три катушки, семена огурцов, две новые газеты, печёночный сбор, защитный амулет от фантомов, — не стала развивать конфликт девушка. — Чёрный перец горошком, собран в этом году. Оплата, как договорились с городом.

Здесь даже не стали предлагать выйти, посидеть за чашечкой чая. Пожилой удовлетворённо кивнул, ушёл куда-то в темноту, чем-то погремел и вернулся:

— Кое-какие сплетни насобирал, отдашь тетрадочку с записями вашим журналистам. И основное: свёрла по металлу, шесть пачек, наборы целые, абсолютно новые, отрезные диски… Есть, куда сложить?

Лиза сняла рюкзак со спины.

— Отката ждать будешь? — спросил пожилой. — Мы не против, но из телепорта не выходи. Если попить захочешь, мы туда подадим.

— Не буду ждать, — застёгивая рюкзак, сказала Лиза. — Шприцем не поделитесь? Путевой камень нечем активировать.

Пожилой скорчил недовольную гримасу, но промолчал. А молодой открыл ящик на столе, достал одноразовый шприц в упаковке, вскрыл.

— Могу помочь набрать. Тебе на сколько переходов надо?

— А оплатить? — решился всё-таки выразить свои мысли старик.

— В следующую заявку для Гомеля включите, — спокойно сказала девушка, снимая куртку и закатывая рукав рубашки.

* * *

После самостоятельного похода по Нави путешествие с проводником показалось на редкость безрадостным мероприятием. Теперь торжественное молчание колдуна выглядело театральным, особенно на фоне болтливости Томаса, отсутствие нечисти — кладбищенским унынием, а комфортная температура — тепличными условиями. К тому же, как выяснилось, безопасное перемещение между мирами в скорости не выигрывало.

«Хотя, конечно, это у меня так. Или не то, чтобы у меня. Просто повезло».

— Вы можете меня подождать? — Спросила Лиза у колдуна перед тем, как выйти в Явь. — Я быстро, туда и назад.

— Жертва всё равно нужна, — ответил проводник. — И вам нужно дождаться отката. Так что не могу.

Девушка не стала объяснять, что паузе нет нужды, и ступила в лиловый туман.

Снаружи круга из камней загорелся свет и послышался звук сирены, который, впрочем, быстро отключился. Освещение осталось.

Вечерело. На не до конца погасшем небе появились первые звёзды. Тепло, кругом зелёные деревья, а значит, территория находится далеко от Гомеля, где-то на юге.

Это поселение называлось «У моря», и не зря. Голем стоял на песчаном пляже, недалеко от линии прилива. А выше по склону располагались симпатичные коттеджи с открытыми террасами и бассейнами. Где конкретно находится это место, Лиза не знала, и на карте отчима «У моря» не нашла. Местные жительницы тщательно шифровались, что неудивительно — здесь жили только дамы.

Там, где много лет назад зеленели ухоженные газоны, были разбиты огороды и поставлены теплицы. От ближайшего дома к голему бежала загорелая босая женщина в широкополой шляпе, майке с коротким рукавом и в шортах. Словно приветствуя хозяйку, на её пути зажигались фонари.

«Не магия. Датчики движения. Класс. Зря отчим экономит на такой системе. Хотя, конечно, полное отсутствие уличного освещения дешевле, и в его духе».

— Курьер? Из Гомеля? — запыхавшись, сходу спросила незнакомка. Лет ей было пятьдесят, может, чуть больше. — А мы заждались уже. Сейчас девочки подойдут, принесут оплату. А ты одна? Тимур Каримович молодую девушку отпустил одну? Он в своём уме?

Забота, кажется, была искренней.

— Я могу за себя постоять.

— И правильно, и молодец.

— У вас датчики движения? — решила удовлетворить любопытство девушка, почувствовав доброжелательность.

— Конечно, — улыбнулась женщина. — Не устраивать же здесь дежурство круглосуточное, у нас и так дел полно. А ещё звуковой сигнал, если кто приходит через камни, но ты слышала, наверное. Так вот сигнал — колдовской. Моя дочь сделала, — в голосе женщины послышалась неподдельная гордость. — Она у меня волшебница… ты как, кстати, относишься к людям со сверхъестественными способностями?

— Прекрасно отношусь. Ваша дочка в МИИС училась?

Лиза заметила трёх женщин с корзинками, которые неспешно шли к берегу.

— Где? В первый раз слышу. Нет, она самоучка. Сначала сложно было, а потом, как туман исчез, стала пользоваться каменной книгой. Ну, той, что у тебя за спиной. И до сих пор совершенствуется.

— Ясно.

Подошла разновозрастная троица. Петрович передала сушёную полынь, несколько серебряных слитков и цепочек. Взамен получила три плотно закупоренных бутылки оливкового масла и два амулета с бирками: на одном было написано «от сирен», на втором «от депрессии».

«А язык-то не русский. А на каком мы разговариваем вообще? Интересно было бы узнать, я только английский, французский и китайский отличить могу».

— Это на итальянском написано? — спросила она, не особо надеясь на удачу.

— Нет, — широко улыбнулась женщина. — Погоди-ка, если ты не знаешь, на каком языке мы говорим, то как…

— Ой, у меня же газеты ещё! — спохватилась Лиза. — Только они на русском.

— Я знаю. У нас живёт две русскоговорящих девочки, это для них. Дорогая, сейчас ночь наступит, может, ты заночуешь?

— Спасибо, лучше домой.

К ней потеряли интерес, хоть и распрощались очень тепло. Местные неспешно пошли к поселению, а Лиза вылила кровь в жертвенник.

Загрузка...