Найти Джейка

ГЛАВА 11 Джейк. Девять лет

Моя мама подъехала к полудню, чтобы посидеть с Лэйни. Я уже был готов к выходу — рубашка застегнута на все пуговицы, черные ботинки начищены. Рейчел любила повторять, что я — единственный из ее знакомых, кто любит черную обувь. Я попытался вспомнить кого-нибудь еще, но у меня тоже не получилось. Но в коричневых ботинках я чувствовал бы себя, как ученик в школьной форме.

— Саймон?

— Я наверху!

Я услышал, как мама прошла на кухню.

— А где моя любимая внученька?

Я без труда представил себе, как Лэйни радостно бросается навстречу бабушке и, обхватив руками, повисает на ней. И они улыбаются друг другу широкой белозубой улыбкой, передающейся по наследству по женской линии семейства Конолли.

Я стоял в гардеробной, размышляя, стоит ли надевать галстук. После того как я ушел со службы, я делал это всего четыре раза. Три раза — на встречи со своими клиентами, список которых всё увеличивался (я зарабатывал неплохие деньги как копирайтер: писал статьи на разные темы, в основном для медицинских журналов), и один раз на свадьбу Марка: тот на старости лет решил вторично жениться на танцовщице из Лос-Анджелеса. Все-таки Рейчел и ее брат были такими разными, хотя лично меня это нисколько не удивляло. Сейчас Марк судился со своей бывшей супругой, пытаясь получить опекунство над детьми, которых он с таким успехом вырастил. Мне его очень не хватало, но после того вечера жизнь только и делала, что подставляла нам подножки, мешая дальнейшему сближению.

В конце концов, я решил отказаться от галстука. Так же как и от джинсов, хотя обычно почти не вылезал из них. Мне показалось, что это не слишком подходящий наряд для визита в школу. Определившись с одеждой, я спустился вниз.

Моя мать сидела рядом с Лэйни и восхищенно ахала, разглядывая один из ее рисунков.

— Это самое красивое дерево, которое мне приходилось видеть!

— Но оно же синее, бабушка, — резонно заметила Лэйни, скромно потупившись.

Я улыбнулся:

— А где Джейк?

Мама закатила глаза и укоризненно покачала головой. Я вспыхнул, чувствуя прилив крови к голове.

— Что случилось?

Мать тяжело вздохнула и отвернулась к окну:

— Не понимаю, чем я заслужила такую ненависть со стороны родного внука.

Я взглянул на Лэйни — ее глазенки широко распахнулись от изумления.

— Мама, иди сюда, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее.

Она прошла за мной в гостиную. Я прикрыл двустворчатую дверь, чтобы Лэйни не могла нас услышать, и незаметно окинул комнату взглядом. Джейк частенько устраивался с книжкой и фонариком где-нибудь под столом рядом с диваном, и я не хотел, чтобы он стал случайным свидетелем нашего разговора. Убедившись, что поляна пуста, я повернулся к матери.

— Ты не должна говорить подобные вещи в присутствии Лэйни, — сердито заявил я. — Черт побери, ты вообще не должна говорить ничего подобного.

— Эй, лучше последи за своим языком! — парировала она.

Я глубоко вздохнул:

— Господи, ну почему ты вечно пытаешься сменить тему!

— Что ты имеешь в виду?

— Мы говорим о Джейке, а не обо мне!

— Я действительно не понимаю, что я такого сделала, что внук так ко мне относится! Я вошла, а он даже головы от книжки не поднял!

— Я уже сто раз тебе повторял: Джейк со всеми так себя ведет. Согласен, иногда это выглядит неловко. Но такой уж у парня характер.

— Но я ему не посторонняя… — начала она.

— Мама, прекрати, пожалуйста!

Она удивленно моргнула:

— Что?

— Просто оставь мальчика в покое, хорошо? Ему всего девять, а ты — взрослый человек. Перестань воспринимать все на свой счет.

— Я просто надеялась, что Джейк изменится в лучшую сторону. Но теперь я вижу, что воз и ныне там. Все мои усилия напрасны.

Я с силой сжал пальцами виски.

— Мама, очень тебя прошу! Он же мой сын. Думаешь, я не говорил с ним об этом?

— Не могу понять, в кого он такой уродился…

Я выдавил из себя саркастический смешок:

— Ты это серьезно? А вспомни, как однажды, когда я был маленький, твоя подружка, миссис Мастерсон, которая жила по соседству, угостила меня конфетой, а я отказался, потому что считал ее чужой.

— Не придумывай, не было ничего подобного.

Я отвернулся, чтобы скрыть свое раздражение.

— Мне пора уходить, а то опоздаю на родительское собрание.

Открыв двери, я вернулся в кухню и позвал оттуда:

— Джейк!

— Да, пап, — откликнулся он снизу, из подвала, переоборудованного в игровую комнату.

Я медленно спустился к сыну, по дороге думая, что ему сказать. Джейк сидел в одном из кресел-мешков на полу, держа в руках фигурки футболистов, и сталкивал их друг с другом, сопровождая свои действия зловещим рычанием. Он не поднял глаз, когда я подошел.

— У тебя все в порядке?

— Конечно, — буркнул он.

— А ты не забыл поздороваться с бабушкой, когда она пришла?

Он взглянул на меня вмиг ставшими виноватыми глазами:

— Ой, забыл…

— Как же так, дружище?

— Папа, прости… — Глаза его покраснели и налились слезами.

— О нет, пожалуйста, только не вздумай плакать! — взмолился я.

— Прости…

Мне иногда казалось, что у Джейка слишком чувствительное для его возраста сердце. Я понимал его: мальчик расстроился, так как осознал, что поступил плохо, невольно обидев бабушку. Поэтому сказать то, что я собирался, становилось еще тяжелее, но это было необходимо.

— Ладно, проехали. Но постарайся быть к ней повнимательнее, хорошо? Иначе бабушка может подумать…

— Что подумать? — быстро спросил он.

— Ничего, просто постарайся, ладно?

Джейк выпрямился в кресле:

— Что ты хотел сказать перед этим?

— Ничего. Слушай, мне уже пора идти к тебе в школу на родительское собрание.

— Надеюсь, учительница не будет меня ругать, — пробормотал сын, отворачиваясь.

Я усмехнулся:

— До сих пор такого не случалось!

Я отправил Рейчел сообщение со школьной парковки. Тишина. Подождав ответ с минуту, я решил не задерживаться. Хотя бы один из родителей должен прийти вовремя. Конечно, я не думал, что учительница устроит из-за этого скандал, но решил не испытывать судьбу. Мы и так на несколько минут опоздали на собрание к Лэйни, и я чувствовал себя ужасно. Поздоровавшись с двумя женщинами из школьной администрации, я прошел к классу Джейка. Родители ребят из бейсбольной команды, с которыми я занимался, толпились около соседнего кабинета в ожидании начала собрания. Я помахал им рукой.

— Здравствуйте, тренер! — радостно приветствовал меня отец одного из учеников. Его жена тоже мне улыбнулась.

— Ну, как там наш Маркус? Готов к новому сезону?

— Будем надеяться!

Я прошел мимо них к своему классу и осторожно заглянул внутрь через стеклянную дверь. Предыдущее собрание еще не закончилось, и я вернулся к родителям в холл.

— Что, начало матча откладывается? — пошутил отец Маркуса.

— Команда еще не в полном составе, — в тон ему ответил я.

— А долго вы еще будете тренировать ребятишек? — спросила его жена.

— До тех пор, пока Джейку не надоест играть.

Мой сын и Маркус не были друзьями. Они хорошо ладили в команде, но, сомневаюсь, что перекинулись хотя бы парой слов вне поля. Мне нравились родители Маркуса, поэтому мы с удовольствием болтали, пока учительница не освободилась. Я бросил последний взгляд в холл, надеясь увидеть Рейчел, но она все еще не появилась.

Провожая меня в свой класс, миссис Дженкинс улыбалась. Стены комнаты сплошь покрывали разноцветные рисунки, их неровные линии сливались в единый узор, создавая картину мира глазами девятилеток. На последней парте выстроились сделанные из пластиковых бутылок фигуры выдающихся деятелей, представляющих значимые периоды истории нашей страны. Взглянув на них, я мельком подумал, что неплохо было бы оказаться в компании людей, фамилия которых начинается на «Э» — Амелия Эрхарт, Альберт Эйнштейн, Томас Эдисон. А кого мы имели в своей компании? Клинтона и Казанову?

— Пожалуйста, садитесь, мистер Конолли, — миссис Дженкинс озабоченно заглянула мне за плечо. — А миссис Конолли не присоединится к нам сегодня?

— Боюсь, она задерживается, — сказал я.

Миссис Дженкинс подошла к низкому круглому столу, рядом с которым стояли один стул нормального размера и ряд стульчиков, представляющих его миниатюрные копии. Я было направился к большому стулу, но миссис Дженкинс, опередив меня, уселась на него первой и выразительно посмотрела на маленький.

— Ну что ж, подождем вашу супругу?

Я попытался устроиться на крохотном сиденье, прилаживаясь и двигая стульчик туда-сюда, пока не нашел минимальную точку равновесия. Кое-как устроившись, я повернулся к миссис Дженкинс и обнаружил, что смотрю на нее снизу вверх. Я сразу снова почувствовал себя ребенком, сложившим руки на коленях в ожидании грядущих неприятностей. И виновато сказал:

— Я думаю, не стоит.

— Вы уве-е-ерены-ы? — протянула учительница, как будто сомневалась в моем праве принимать столь ответственные решения, и я подумал: может, она и в самом деле так считает? Может быть, миссис Дженкинс не в курсе, что именно я сижу дома с детьми?

— Ну, хорошо. — Она пошелестела бумажками на столе. — В таком случае позволю себе сказать, что Джейк — прекрасный мальчик. И мне, на самом деле, импонирует его взгляд на вещи.

Что бы это могло означать?

Учительница продолжала:

— Вот оценки Джейка. И они полностью соответствуют его способностям.

Я посмотрел на бумажку, которую она мне подсунула. В одной колонке перечислялись учебные дисциплины: математика, чтение, граждановедение (неужели девятилетние дети такое изучают?) и куча других. В другой графе были проставлены баллы, от 1 до 100. У Джейка по всем предметам, кроме одного, стояло по 90 баллов. В правом углу я заметил сведения о среднем балле по классу. К моему изумлению, он оказался больше 80. Ну и ну, неужели такое возможно?!

По сравнению со столь одаренными и хорошо успевающими детьми я почувствовал себя полным разгильдяем и недорослем. И смущенно поинтересовался:

— Скажите, а что такое граждановедение? — Это была единственная дисциплина, по которой оценка у Джейка оказалась гораздо ниже средней по классу.

Я припомнил, что, когда сам еще учился в начальной школе, одну девочку из параллельного класса наградили за активную гражданскую позицию: она вроде бы продала своего плюшевого медведя и пожертвовала вырученные деньги на благотворительность. Разумеется, ее заставила так поступить мама, но никто об этом не упоминал. Загадочное граждановедение явно не давалось Джейку: его оценка была всего лишь 54.

— Ну, данный предмет направлен на то, чтобы научить детей ставить общественные интересы выше личных. Мы стараемся преподать ученикам базовые ценности, на которых в дальнейшем будет формироваться личность просвещенного и социально ответственного гражданина.

Этот ответ прозвучал, как заранее заготовленная речь. Я подождал, желая убедиться, что учительница закончила.

— А почему Джейк именно по этому предмету получил 54 балла?

Я имел в виду, что гражданская позиция — понятие абстрактное, и вряд ли вообще возможно оценить ее в конкретных баллах. Но миссис Дженкинс, разумеется, истолковала мой вопрос иначе.

— Я как раз хотела поговорить с вами об этом. Мне кажется, Джейк иногда не вполне вовлечен во взаимодействие с одноклассниками.

У меня сжалось в груди. До этого дня учительница никогда не критиковала сына. За прошедшие годы мне не раз приходилось слышать, что Джейк помогает другим справляться с заданиями, никогда не дразнится и что для педагога большая радость — иметь в классе такого ребенка. Пару раз, правда, я слышал замечания, что он стесняется выступать со сцены, но ничего критичного в этом не было. Это, скорее, было сказано с улыбкой: «Ну, это же наш Джейк, что тут поделаешь!». И сейчас слова миссис Дженкинс застали меня врасплох.

— Вот тебе раз, — сказал я. — А в чем это конкретно проявляется?

— Ну, например, в прошлый четверг, — она прочистила горло, — мы ставили школьный спектакль по пьесе Розы Паркс. Я распределила роли среди всех учеников, и Джейку досталась роль водителя автобуса. Но, когда пришло время произнести свой текст, он отказался это сделать.

— То есть как это — отказался?

— Да вот так. Просто не стал читать свои слова и точка, несмотря на всяческую поддержку с нашей стороны.

Я не нашелся, что ответить, пытаясь представить себе, в чем выражалась «всяческая поддержка».

— Мистер Конолли?

— А, да… Вы же знаете, Джейк не любит привлекать к себе внимание.

— Мне это известно, — с серьезным выражением кивнула учительница. — Джейк действительно невероятно застенчивый. И довольно нелюдимый. Я это заметила.

Я сразу ощетинился.

— Он вовсе не застенчивый, у него куча друзей!

Миссис Дженкинс откинулась назад, изучающе глядя на меня. Я заерзал, и в этот момент дверь распахнулась и в класс влетела Рейчел в своем строгом деловом костюме. Напряжение спало, немедленно уступив место другому настроению.

— Миссис Конолли, я очень рада, что вам удалось прийти. Я уверена, что вы очень заняты… — учительница неодобрительно осмотрела костюм моей жены, — …на работе, и с трудом представляю, как только вы все успеваете!

Мы с Рейчел стояли на школьной парковке. Нахмуренные брови говорили о том, что жена расстроена. Но чем именно, я еще не понял.

— Что случилось? — спросил я.

— Нет, ты это слышал? Что, черт побери, учительница имела в виду?

— Успокойся. — Я глубоко выдохнул и слегка расслабился. — Представь себе, она назвала Джейка чрезвычайно застенчивым и нелюдимым!

Рейчел слегка кивнула:

— Но ведь это правда, Саймон!

— Что-о-о? — сощурил я глаза.

— Джейк и впрямь сильно стесняется. Особенно в большой компании. Но он справляется с собой. У него есть друзья, и ему с ними хорошо. Это все, что ему надо.

Я не верил своим ушам. Рейчел прежде никогда раньше не говорила так о сыне. К тому же, я не был согласен с женой. Да что там, ее замечание меня сильно разозлило. Джейк, скорее, был избирательным в общении, а не застенчивым, и тем более, не нелюдимым. Согласитесь, это не одно и то же.

— Я вообще-то хотела сказать о другом, — заявила Рейчел. — Эта миссис Дженкинс, между прочим, и сама замужем.

— Ну и что? — не понял я.

— Да то, что она тоже замужем и при этом работает. А мне, видите ли, выражает лицемерное сочувствие. Ах, дескать, как непросто совмещать материнство и карьеру!

— Она так сказала?

Рейчел простонала:

— Ты иногда бываешь таким невнимательным, Саймон! Я знаю, что тебе тяжело! Ты думаешь, я не замечаю, насколько неуверенно ты чувствуешь себя с мужчинами из нашего окружения, или не понимаю, почему ты вечно всех поучаешь? Но мне тоже нелегко, поверь. Каждый день я страдаю от чувства вины. Всякий раз, когда я слышу историю о том, как дети сделали что-нибудь забавное, мне больно. Но мы же приняли для себя решение, которое лучше для нас обоих, верно?

Я кивнул:

— Да. И не стоит переживать по этому поводу.

На следующий день у детей был выходной, поскольку в других классах тоже проходили родительские собрания; я же сам еще не отошел от вчерашнего. Джейк и Лэйни не вставали до тех пор, пока Рейчел не ушла на работу. А потом они, перешептываясь, прокрались в нашу спальню. Я уже проснулся, но лежал, закрыв глаза, и улыбался, чувствуя, как по всему телу разливается приятное тепло. Мне ужасно нравилось слушать, как сын с дочерью шептались, не подозревая о том, что их могут услышать.

— Алекс сказал, что у меня толстые щеки, — пожаловалась Лэйни.

— Вот придурок, — быстро отреагировал Джейк.

— Да уж.

— Хочешь, я с ним поговорю?

— Не надо, — отказалась сестренка, — а я в ответ сказала ему, что он коротышка ростом с огнетушитель.

— Супер!

— Представляешь, у нас в классе есть один мальчик, который все время лижет окно!

Джейк рассмеялся:

— Его надо отправить обратно в детский сад!

Мне тоже было смешно, но я постарался не выдать себя, почувствовав, что дети с подозрением смотрят на меня.

— Давай потихоньку включим телевизор, — предложила Лэйни.

— Нет, не хочу телик смотреть, я проголодался… Может, подеремся на мечах, пока папа готовит завтрак?

— Давай!

Тут я не выдержал и, улыбаясь, повернул к ним голову:

— С добрым утром, ребятишки!

— С добрым утром, папа! — дружно заорали они, запрыгивая на постель.

Джейк пристроился с одной стороны, а Лэйни прилегла с другой. Я обнял их обоих и по очереди поцеловал в макушки. Конечно, я знал, что в один прекрасный день это счастье закончится, и дети посчитают, что валяться в обнимочку с папой — это уже не круто. И потому я наслаждался каждой секундой нашего ленивого утра, каждый раз, как в последний раз.

Когда через некоторое время Джейк с Лэйни принялись пихаться, мы окончательно проснулись и поднялись. Я отправился делать завтрак, а дети заняли свои места за кухонной стойкой. Неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть: часть яиц, которые я взбивал, выплеснулась из чашки. Я посмотрел на часы: половина девятого.

— Алло, — нажав кнопку, сказал я, пытаясь разглядеть, кто звонит.

— Можно поговорить с Джейком? — спросил детский голос.

— Конечно, сейчас позову.

Мне показалось, что это Макс, приятель Джейка, с которым они вместе играли в футбол, но, еще раз взглянув на дисплей, я прочитал: «Номер не определен».

Я передал телефон Джейку и прислушивался к разговору, продолжая заниматься завтраком.

— Да. Хорошо. Подожди, я спрошу у папы. — Джейк не прикрыл трубку, когда обратился ко мне: — Пап, можно я пойду к Дугу?

Я показал ему, чтобы он прикрыл мембрану рукой, но он отмахнулся. Тогда я забрал у сына телефон и сделал это сам.

— К Дугу?

— Ну да. Помнишь, ты отвозил меня к нему на День рождения? — Джейк, наверное, считал меня склеротиком (хотя вряд ли пока знал это слово). — Можно к нему пойти?

— Даже не знаю, — с сомнением произнес я.

— Но почему, папа? — Джейк не то чтобы заныл, он никогда не ныл, но его ровный голос заставил меня усомниться в правильности решения.

— Скажи Дугу, что перезвонишь позже.

Я отдал сыну телефон, и он сделал, как я велел. После чего снова спросил, почему ему нельзя пойти к Дугу.

— Я думал, что мы сегодня вместе пойдем в парк. Лэйни без тебя будет грустно.

— Я не хочу в парк, — пропищала Лэйни, подсаживаясь поближе к брату. — Я хочу пойти в гости к Бекки.

— Ну вот, а я-то надеялся, что мы проведем этот день вместе.

— Папа, я пообещал Дугу, что мы с ним сегодня достроим форт. — Сейчас голос Джейка звучал ровно, словно не просил меня, а просто констатировал факт. Его мать, наверное, именно так разговаривала в суде. Хорошо зная сына, я понял, что мой отказ его разочаровал.

— Ну ладно, дай мне подумать. Сейчас я позвоню маме и решу.

Джейк, казалось, удовлетворился моим ответом. Кивнув мне, он снова уставился в свою книгу о футболистах, которую читал уже раз двадцать, не меньше. Я постарался проанализировать аргументы, пока делал для Лэйни нежный омлет с тертым сыром, как она любила. Дочка собиралась к Бекки, и действительно, Тайрин накануне звонила и пригласила Лэйни в гости. Вроде как убедительных причин для отказа не было, но что-то свербило у меня на душе. Я не хотел признаваться, в особенности потому, что Джейк подружился с Дугом именно в результате моей педагогической беседы, но мне не нравился этот парень, как, впрочем, и его папаша. Мне пришлось еще несколько раз сталкиваться с доктором Мартином-Кляйном после злосчастного Дня рождения, и за все это время мы едва ли обменялись парой слов.

Я поставил перед Лэйни тарелку, сгреб со стойки телефон и пошел в гостиную, чтобы позвонить Рейчел.

— Привет, — ответила она сразу же.

— У меня такой вопрос: ты не против, чтобы Джейк пошел в гости к Дугу Мартину-Кляйну?

Рейчел помолчала, прежде чем ответить:

— А тот что, его пригласил?

— Ну да.

— А может, лучше пусть он сам к нам придет? Тогда можно было бы узнать этого мальчика получше.

— А что, неплохая идея, — ответил я, хотя мне казалось, что я и так уже достаточно хорошо знаю Дуга.

— А почему ты не хочешь, чтобы Джейк к нему пошел?

— Этот парень ненормальный.

— Откуда ты знаешь?

— Карен сказала, что он ходит к школьному психологу, по-моему, каждый день.

— О, теперь ты прислушиваешься к мнению Карен? — рассмеялась Рейчел. — А кто в прошлом месяце назвал ее волчицей в облике клоуна?

— Неужели я такое говорил?

— Угу.

Я улыбнулся:

— Неплохо сказано, кстати.

— Я, между прочим, так и не поняла, что это значит.

— Я имел в виду, что она злобное животное, которое не сожрало меня с потрохами только из отвращения и еще из боязни возможных последствий.

— Ладно, бог с ней, — хмыкнула Рейчел. — Так ты знаешь этого парня?

— Я видел его родителей. Его отец тоже явно не дружит с головой.

— Но ты же сам признавался, что сказал ему лишь пару слов. Возможно, отец Дуга просто застенчивый.

Я почувствовал, как изменился тон жены, когда она произнесла последнее слово. Оно резануло мне слух. Я понял, что она намекает на то, как я вчера отреагировал после родительского собрания. Я не стал на это отвечать, не желая ввязываться в дискуссию. Некоторое время мы молчали.

— Ну ладно, тогда я отвезу к ним Джейка. Действительно, в этом нет ничего страшного.

— Но, Саймон, это вовсе не обязательно. — Голос Рейчел вновь стал мягким. — Можешь сегодня привезти детей в город. Пообедаем вместе.

— Как-нибудь в другой раз.

Не успев ответить, я тут же пожалел об этом. Ну что мне стоило согласиться? Я понимал, как Рейчел ценит каждое мгновение, проведенное с детьми. Да к тому же я, откровенно говоря, в душе был против того, чтобы Джейк общался с Дугом. Сам не знаю, что мне помешало тогда воспользоваться предложением жены. Возможно, ее комментарий по поводу застенчивости.

Я забрал Джейка от Мартинов-Кляйнов довольно рано. Как и в прошлый раз, он ждал меня вместе с Дугом на поляне перед домом. Я постарался воспользоваться случаем, и более внимательно рассмотреть нового друга Джейка. И… ничего предосудительного не обнаружил. Он был причесан и хорошо одет, аккуратно и со вкусом — придраться было не к чему. Когда я подъехал, Дуг поднял голову и внимательно посмотрел в мою сторону. Я почувствовал, что он тоже исподтишка меня оценивает — это было видно по выражению его лица, складке тонких губ, настороженному взгляду жестких глаз. Я вспомнил, как Рейчел частенько обвиняла меня в том, что я приписываю детям взрослые намерения.

Джейк обрадовался, увидев меня. Широко улыбаясь, он, похоже, сказал Дугу «спасибо» и «до свидания», после чего радостно побежал к машине. Сын запрыгнул внутрь, и я увидел, как он возбужден.

— Ты должен увидеть наш форт. Это что-то!

— Ваш форт?

— Ага, — ответил он. — Мы весь день его строили.

— И где же он находится?

— Да у них там… типа, на заднем дворе. Там еще лес есть и пруд, если пройти чуть подальше.

— А дом оттуда видно?

— Не знаю, — пожал плечами Джейк.

И он начал увлеченно рассказывать в деталях, как они с Дугом строили форт. Это звучало весьма впечатляюще, но мне все равно почему-то стало не по себе.

Когда Рейчел вернулась с работы, и мы уложили детей спать, я снова вернулся к этой теме.

— Они с Дугом ушли так далеко, что оттуда не был виден дом! — возмущался я.

Жена улыбнулась:

— Саймон, это вполне естественно. Джейк — мальчик. Ты правильно его воспитываешь. Я доверяю ему. Ты должен дать сыну возможность хоть чуть-чуть повзрослеть. Что такого уж страшного могло с ними случиться?

Я не стал пугать жену, хотя ответ вертелся у меня на языке. Да мало ли что! Разврат, растление, расчлененка — я живо вообразил себе все эти ужасы начинающиеся с «раз» и «рас». Но потом решил, что не стоит понапрасну себя накручивать. Рейчел была права, как всегда. Мне надо было успокоиться. Не только ради детей. Но и ради себя самого.