Найти мертвеца

Глава 14 Свидетельствует третий парикмахер

Вторник, 23 июня

Уимси встретил Бантера на пороге отеля Бельвью.

— Человек, спрашивающий вашу светлость, находится в вашей гостиной, — доложил Бантер. — У меня имелась благоприятная возможность наблюдать за ним, когда он спрашивал вас у администратора, но сам я на глаза ему не показывался.

— Не показывались на глаза, да?

— Нет, милорд. Я довольствовался тем, что частным образом известил мистера Харди о его присутствии. В данное время мистер Харди находится с ним, милорд.

— Вы всегда благоразумны в своих действиях, Бантер. Могу я поинтересоваться, почему вы приняли политику скромного самоуничижения?

— На случай, если ваша светлость пожелает впоследствии держать этого человека под наблюдением, — сообщил Бантер, — и мне показалось, было бы лучше, если он не смог бы узнать меня.

— О! — воскликнул Уимси. — Могу я заключить из этого, что этот человек кажется подозрительным? Или это просто ваша природная предусмотрительность вспыхивает в такой острой форме? Что ж, Бантер, возможно, вы и правы. Лучше-ка я поднимусь и побеседую с этим малым. Кстати, как насчет полиции? Не очень-то хорошо с нашей стороны скрывать это от них, не так ли?

Уимси на секунду задумался.

— Лучше сначала выслушать его историю. Если вы мне понадобитесь, я позвоню. Наверху есть какая-нибудь выпивка?

— По-моему, нет, милорд.

— Очень странная воздержанность со стороны мистера Харди. Скажите официанту, чтобы принесли бутылку «скотча», сифон и немного пива, где побольше солода, чем в «Милтоне»; оно может направить человека на путь истинный. В данный момент, наверное, имеется множество вещей, требующих извинения, но, может быть, я почувствую себя лучше, когда выслушаю то, что мне собирается рассказать мистер Брайт. Действуйте.

Когда взгляд Уимси упал на посетителя, находящегося в гостиной, он почувствовал внутреннее убеждение, что его надежды осуществятся. Каков бы ни был результат, в любом случае Уимси шел по верному пути в отношении бритвы. У посетителя были рыжеватые волосы, маленький рост и какая-то неопределенная сутулость в плечах, так красочно описанная парикмахером из Сеагемптона Этот человек был одет в потертый, доходящий чуть ли не до колен сюртук из синей саржи и держал в руках мягкую фетровую шляпу, весьма потрепанную от долгого ношения. Уимси заметил его нежную кожу и безукоризненные ногти, хотя у посетителя был вид человека бедствующего, однако с претензией на элегантность.

— Итак, мистер Брайт, — проговорил Харди, когда Уимси вошел, — вот этот джентльмен, которого вам хотелось видеть. Мистер Брайт, — обратился он к Уимси, — не хотел ничего рассказывать никому, кроме вас, Уимси, хотя я ему объяснил, что если он думает требовать вознаграждение, обещанное «Морнинг Пост», то ему придется выдать свой секрет и мне.

Мистер Брайт довольно нервно перевел взгляд с одного мужчины на другого и раз или два провел кончиком языка по побледневшим губам.

— Я думал, что так будет справедливо, — произнес он, — и могу заверить вас, джентльмены, что эти деньги будут являться как бы компенсацией. Но я нахожусь в тяжелом положении, хотя и не причинил никому умышленного вреда. Я уверен, если даже вы подумали, что этот бедный джентльмен собирался сделать с бритвой…

— Наверное, нам надо начать с самого начала, — сказал Уимси, бросив свою шляпу на стол, а сам резко усаживаясь на стул. — Давайте начнем! Ах, да, выпивка! Что вы желаете, мистер Брайт?

— Это так любезно со стороны вашей светлости, — пробормотал Брайт смиренно, — но боюсь, что я… дело в том, когда я увидел эту заметку в газете, то сразу же поспешно примчался сюда, фактически, я не завтракал. Я… то есть… я довольно чувствителен к алкоголю, если пить на пустой желудок.

— Принесите несколько сандвичей, — распорядился Уимси, обращаясь к официанту. — Очень любезно с вашей стороны, мистер Брайт, что вы причинили себе столько беспокойства в интересах правосудия.

— Правосудия?

— Я хочу сказать — чтобы помочь нам в расследовании. И, конечно, вы должны позволить нам возместить ваши расходы.

— Благодарю вас, милорд. Я не скажу «нет». Действительно, Я не в состоянии отказываться. Не стану скрывать, что мои средства весьма ограничены. Фактически, — продолжал Брайт, очень искренне, когда официант ушел, — фактически, мне пришлось выехать совершенно голодным, чтобы иметь возможность заплатить за билет. Мне неприятно в этом признаваться. Ведь это очень унизительно для человека, имевшего когда-то свое собственное процветающее дело. Надеюсь, что вы не подумаете, джентльмены, что я привык к такого рода вещам.

— Разумеется, нет, — успокоил его Уимси. — Плохие времена могут случиться с каждым. В наше время никто ничего такого не думает. А теперь, что касается бритвы. Кстати, ваше полное имя?..

— Уильям Брайт, милорд. По профессии я парикмахер. Раньше у меня был свой бизнес вверху по Манчестер-Уэй. Но я лишился средств из-за неудачной игры на бирже.

— А в каком месте Манчестер-Уэй? — вступил в разговор Сэлкомб Харди.

— На Мэссингберд-стрит. Но теперь там все снесено. Мне не известно, помнит ли кто-нибудь об этом. Это было перед войной.

— У вас есть какие-нибудь воспоминания о войне? — спросил Харди.

— Нет, — лицо парикмахера покрылось болезненным румянцем. — Я не совсем здоровый человек. Не гожусь для действительной службы в армии.

— Что ж, ладно, — проговорил Уимси. — Теперь о бритве. Чем вы сейчас занимаетесь?

— Ну, милорд, я, как вы могли заметить, бродячий парикмахер. Перебираюсь с одного места в другое, главным образом, по фортам во время сезона, и занимаю временные должности.

— Где вы работали в последний раз?

Мужчина бросил на Уимси затравленный взгляд.

— Откровенно говоря, у меня долгое время не было никакого занятия. Я пытался найти работу в Сеагемптоне. В сущности, я до сих пор пытаюсь найти ее. В последнюю среду я вернулся сюда после того, как попробовал найти место в Уилверкомбе и Лесстон-Хо. У меня имелась недельная работа в Лесстон-Хо. У Рэмаджа… там я был последний раз. И мне пришлось оставить это место…

— Из-за чего? — Харди не церемонился.

— У меня возникли неприятности с клиентом.

— Воровство?

— Конечно, нет! Он оказался очень вспыльчивым джентльменом. Я имел несчастье поранить его.

— Пьянство или неумение, а? — поинтересовался Харди.

Человечек, казалось, весь сжался.

— Они сказали, что так, но честное слово…

— Под какой фамилией вы приехали туда?

— Уолтерс.

— Брайт — ваша настоящая фамилия?

Под жестокими вопросами Харди эта история выяснилась во всей своей обыденный неприглядности. Вымышленное имя следовало за вымышленным именем… Тут и там недельные испытательные сроки, а затем — увольнение по тем же унизительным причинам. Не по его вине. Рюмка спиртного действовала на него сильнее, чем на обычного человека. Его настоящая фамилия была Симпсон, но с того времени он использовал очень много разнообразных фамилий. Однако к каждому имени приклеивалась одна и та же репутация. Свою печальную слабость он никак не мог побороть.

Харди налил себе второй стакан виски и небрежно отставил бутылку на подоконник, вне досягаемости Брайта.

— Однако поговорим о бритве, — настойчиво сказал Уимси.

— Да, милорд. Я привез эту бритву в Сеагемптон оттуда, где в очередной раз пытался найти работу. Имя владельца — Мерривезер. Я нуждался в новой бритве, и он охотно мне ее дешево продал.

— Вы бы лучше описали эту бритву, — подсказал Харди.

— Да, сэр. Это было шеффилдское лезвие с белой рукояткой первоначально она пришла от розничного торговца с Джермин-стрит. Это была очень хорошая бритва, но немного подержанная. Я приехал в Уилверкомб, но там мне нечего было делать нигде кроме как у этого Морстона — внизу на Эспланаде; он сказал мне что позже, возможно, ему понадобится помощь. Тогда я отправился в Лесстон-Хо. Я вам уже об этом рассказывал. После одной или двух неудачных попыток там я вернулся и снова попробовал уст роиться к Морстону, но он только что кого-то нанял. Больше мне там нечего было делать. Мое положение было катастрофическим.

Мистер Брайт замолчал и снова облизнул губы.

— Это было в прошлый понедельник, джентльмены. Во вторник поздно вечером я отправился к морю, спустился прямо туда, на край города и присел на скамейку, чтобы обдумать свои дела. Время приближалось к полуночи, — сейчас его слова лились более гладко, вне всякого сомнения причиной этому стал стаканчик виски. — Я смотрел на море, ощущал бритву в своем кармане и думал, стоит ли вообще бороться дальше. Я был страшно подавлен. Мои сбережения подошли совершенно к концу. Было море и была бритва. Вы, наверное, думаете, что использование, сами знаете для чего, бритвы было бы естественным для парикмахера, однако могу вас заверить, джентльмены, что мысль о ее применении для этой цели показалась бы вам настолько же ужасной, что и мне, тогда. Но море, бьющееся о стену Эспланады… казалось, оно манит меня, если вы понимаете, что я имею в виду. Оно словно говорило: «Прекрати все разом, Билл Симпсон». Очаровывая и пугая одновременно, как сказали бы вы. Тем не менее, я всегда боялся утонуть. Я представил себя беспомощным, задыхающимся и захлебывающимся… зеленоватая вода стоит перед глазами… знаете, у всех у нас свои особые кошмары, и этот кошмар — мой. Что ж, посидел там немного, пытаясь привести свой разум в порядок, как вдруг услышал, как кто-то идет, а вскоре к скамейке подошел этот молодой парень и сел рядом со мной. Помню, он был одет в выходной костюм, пальто и мягкую шляпу. Но первое, на что я обратил внимание, — это его черная борода, что не совсем обычно для молодого человека в той стране, если, конечно, он не был, к примеру, художником. Ну, у нас завязалась беседа… по-моему, ее начал он, предложил мне сигарету. Это была одна из русских сигарет, с бумажной гильзой. Он заговорил дружелюбно, и, не знаю, как это случилось, я обнаружил, что рассказываю ему обо всех своих неприятностях. Вы знаете, как это бывает, милорд. Иногда вы заводите разговор с незнакомцем там, где вы ни с кем не знакомы. Он произвел на меня впечатление, сказав, что сам очень несчастен, и мы завели разговор о жизни. Он рассказал мне, что сам — русский, что находится в изгнании, а затем поведал о тех тяжких временах, которые он пережил, будучи совсем ребенком, рассказал многое о Святой Руси и о Советах. Судя по всему, он очень сильно принимал к сердцу это, как, впрочем, и очень многое. И женщин, и все остальное, и мне показалось, что у него какие-то неприятности с любимой девушкой. А потом он сказал, что желает только одного, и что его трудности могли бы разрешиться так же просто, как и мои… и как и я он должен взять себя в руки и начать все заново. «Вы дайте мне эту бритву, — попросил он, — а я уйду и все обдумаю…» Поскольку я сказал, что бритва — это мое средство к существованию, он рассмеялся и произнес: «В вашем настроении более вероятно, что она — средство для вашей смерти». Странно же мы поговорили, быстро и даже несколько поэтично, вы понимаете… Так что он дал мне кое-какие деньги, это было пять фунтов в казначейских билетах, и я отдал ему бритву. «Что вы будете делать с ней, сэр? — поинтересовался я. — Для вас от нее нет никакой пользы». «Я найду ей применение, — ответил он. — Вам нечего беспокоиться». И, рассмеявшись, положил бритву в карман. Потом встал и сказал: «Странно, что мы встретились сегодня ночью», и добавил еще что-то по поводу того, что «ума два, а мысли одни». И похлопал меня по плечу, сказав при этом, чтобы я встряхнулся, затем отвесил шутливый поклон и ушел; это последнее, что я видел. Мне страшно хотелось узнать, зачем ему понадобилась бритва, если бы я знал, что произошло, то не отдал бы ее ему! Откуда мне было знать, что произойдет дальше?! Я вас спрашиваю, джентльмены?!

— Очень похоже на Поля Алексиса, — задумчиво произнес Уимси.

— Конечно, он не представился? — настойчиво спросил Харди.

— Нет, он не назвался, но сказал, что он — профессиональный танцовщик-партнер в одном из отелей, а ведь это не жизнь, черт возьми для человека, который в своей стране должен быть князем, — а вместо этого он обязан изображать любовь к безобразной старой женщине за полпенни за раз. Он говорил мне об этом с большой горечью.

— Ладно, — сказал Уимси, — мы вам очень обязаны, мистер Брайт. Вы нам многое прояснили. Наверное, вам следует поставить об этом в известность полицию.

При упоминании о полиции мистер Брайт встревожился.

— Лучше пойти сейчас и разом покончить с этим, — сказал Уимси, резко поднимаясь. — Иначе вы не сможете выбраться из этой истории и, мой друг, ведь здесь нет ничего такого, чтобы вам беспокоиться.

Парикмахер неохотно согласился и устремил свои тусклые глаза на Сэлкомба Харди.

— Как мне все это знакомо, черт возьми, — проговорил тот, — но понимаете, старик, нам ведь надо проверить всю вашу историю Вы могли ее выдумать. Но если копы смогут подтвердить вес, что вы рассказываете о себе… об этом вашем бизнесе… то, действительно, все будет в порядке и вам обеспечен солидный чек. Но это на какое-то время задержит ваш отъезд… и вам придется избегать этой вашей… эээ… маленькой слабости. Великое дело, — добавил Сэлли, протягивая руку к бутылке с виски, — не позволять своим слабостям вмешиваться в ваш бизнес.

Он налил себе содовой и, немного помедлив, смешал еще одну порцию для парикмахера.

Суперинтендант Глейшер очень обрадовался рассказу Брайта, так же как обрадовался ему и инспектор Умпелти, который с самого начала уцепился за теорию о самоубийстве.

— Скоро мы окончательно выясним это дело, — доверительно сказал он чуть позже. — Мы проверим передвижения этого малого, Брайта, однако, скорее всего они достаточно ясны. С ним, надеюсь, будет все в порядке. Я имею в виду то, что делал этот человек в Сеагемптоне. И мы проследим за ним. Ему придется дать нам свой адрес, а также обещание оставаться в Уилверкомбе, так как он, конечно, понадобится нам для дознания. Труп непременно объявится. Не понимаю, почему мы не нашли его до сих пор. Уже пять суток он находится в воде, но так не может продолжаться вечно. Вы ведь знаете, трупы сначала всплывают, потом опять тонут, но когда начинают формироваться газы, они снова поднимаются на поверхность. Я видел их, раздутых, словно воздушные шары. Где-нибудь он должен попасться нам на глаза, вот в чем дело: сегодня после обеда мы начнем обыскивать бухту возле Клыков и вскоре, конечно, что-нибудь выясним. Я буду рад, когда мы займемся этим. Создается некоторое глупое ощущение, что расследование ведется без трупа только для того, чтобы потом взглянуть на него.

— Удовлетворены? — спросил Харди, когда Уимси возвратился до полицейского управления. Он передал по телефону в Город[48] свой материал, и отдыхал после своих трудов за легким освежающим.

— Я должен быть удовлетворен, — ответил милорд. — Единственное, что беспокоит меня, Сэлли, это то, что если Брайту пришлось бы придумать рассказ, чтобы прояснить это дело, то ему пришлось бы выдумывать точно такую же историю. Интересно, где действительно находился мистер Брайт после обеда?

— Какой же вы настойчивый дьявол, — проговорил мистер Харди. — Вы настолько увлекаетесь убийством, что вы чувствуете запах убийства повсюду. Извините, конечно.

Уимси был совершенно спокоен, но когда он отделался от Харди, то извлек из кармана листочек, озаглавленный «Расписание приливов и отливов» и тщательно изучил его.

— Так я и думал, — произнес он.

Он взял листок бумаги и вписал в список «Известно» и «Надо сделать» фамилию: Уильям Брайт. Написанное им заключало в себе содержание рассказа Брайта и разговор с полицейскими; однако левая колонка заканчивалась следующим наблюдением:

«Он утверждает, что волны, ударяясь о стену Эспланады, вызывали очень сильное поэтическое настроение. Но в полночь во вторник, 16 июня прилив не охватывал Эспланаду. Был самый разгар отлива».

А в правой колонке он записал:

«Проследить за Брайтом».

После некоторого раздумья он достал чистый листок бумаги и написал письмо старшему инспектору Скотланд-Ярда Паркеру, в котором просил сведений о большевистских агентах. Тот никогда не рассказывал о них. Ведь часто случались необычные вещи, намного страннее, чем большевистские заговоры. Между прочим, Уимси вспомнил о мистере Хэвиленде Мартине и об его банковском счете. Паркер, под предлогом получения информации большевиках, мог бы найти способ развязать язык управляющего банком. Суперинтенданту Глейшеру могло не понравиться вмешательство милорда в его область, однако Паркер был женат на сестре лорда Питера, а разве не может человек написать личное письмо собственному зятю?